Стройный ряд пёстрых шипов устроился аккурат возле ног викинга, поспешившего отступить назад, дабы не попасть под ядовитые иглы Змеевика. Дракон, увидев, что первая атака не возымела должного успеха, неистово зарычал, оглашая рёвом горящую деревню, взмахнул куцым (уже успевшим пострадать в одной из битв) хвостом и метнул ещё несколько шипов в сторону воина, на этот раз не успевшего увернуться от атаки птицеподобного ящера. Острый шип, словно лезвие хорошо заточенного меча, рассёк незащищённый участок кожи на мускулистой руке мужчины, остальные шипы без труда вонзились в стену дома вождя.
— Ладно, развлёкся и хватит, — мужчина непроизвольно ухватился за раненую руку и бегло осмотрел «царапину», оставленную Змеевиком, ― глубокая пульсирующая рана отдавала глухой, но едва ощутимой от перевозбуждения болью. Викинг схватил молот, валяющийся недалеко от него, сделал обманный кувырок, а затем пару быстрых шагов и оказался в слепой зоне ящера.
Дракон, в точности повторяя движения птиц, крутил своей массивной головой, пытаясь отыскать мужчину ― Змеевик хорошо чуял присутствие опасности под своим носом, но увидеть её не мог, как ни старался, чем и воспользовался Стоик: взяв оружие поудобнее, он нанёс удар молотом по ярко-голубой морде рептилии.
Ящер тут же взвыл от сильной боли и попятился назад, мотая головой из стороны в сторону, стараясь прийти в себя, чтобы снова кинуться в бой со своим обидчиком. Не дожидаясь, когда Змеевик снова сможет биться, воин кинулся вперёд и со всего маху опустил молот на его когтистые лапы. Под закалённым металлом тут же звучно хрустнули кости, а из наполовину беззубой пасти дракона вырвался жуткий рёв. Рептилия с сильным грохотом упала на промёрзшую землю и начала выть от боли: перебитая лапа была изогнута под неправильным углом, а один из когтей с корнем был вырвал из конечности ящера. Рептилия, жалобно скуля, беспомощно скребла крыльями по земле и пыталась встать, чтобы суметь сбежать от оказавшегося сильным двуногого, чем причиняла себе ещё больше страданий. Викинг холодно улыбнулся и перебросил молот в здоровую руку, после чего направился к пытающемуся уползти Змеевику.
Стоик наступил ему на крыло, заставив тем самым прекратить попытки спасти свою жизнь. Дракон действительно замер и посмотрел жёлтым глазом на стоящего над ним викинга ― он прекрасно понимал, что это конец для него. Мужчина, не раздумывая, уверенно занёс молот и со всей силой опустил его на голову рептилии. Послышался хруст надломленной кости, драконья туша сразу же обмякла, а из раны начала сочиться багровая кровь. Мужчина пнул драконью морду, дабы окончательно убедиться, что ящер издох, и после направился вниз по склону ― помогать защитникам Олуха оборонять находящуюся в огне деревню.
Битва шла полным ходом: над домами кружили Ужасные Чудовища, воспламеняясь, словно хорошо промасленные факелы, и испепеляли всё, что попадалось на глаза, Змеевики воровали запасы провизии и тут же уносили свои туши подальше от острова, дабы не быть сбитыми, а Громмели, разъярённые криками людей, разносили мелкие постройки в щепки.
Викинги, как могли, пытались обороняться, однако драконов было много. Слишком много для обычного ночного налёта.
На своём пути Стоик встретил одного из воинов, поспешившего доложить ему обстановку:
— Около десятка Змеевиков, примерно столько же Громмелей, несколько Ужасных Чудовищ и были замечены два Пристеголова, ― от услышанного мужчина нахмурился и сильнее сжал рукоять тяжёлого молота, который до дрожи в коленях хотелось метнуть в пролетающего мимо Громмеля. ― Вождь… такого давно не было! ― мужчина махнул рукой куда-то в сторону.
― Сдюжим! Бывало и хуже, ― Стоик ударил викинга по плечу в знак благодарности и ринулся помогать остальным ― битва с драконами была уже в самом разгаре: вокруг горели дома, мелкие постройки, предназначенные для хранения припасов, даже склад оружия теперь полыхал оранжево-красным пламенем, а среди всего этого хаоса находились люди с тяжёлыми секирами и мечами наперевес ― мужчины, женщины и даже подростки, многим из которых даже и десяти зим не успело исполниться.
— Дюже жарко здесь сегодня, а? — Стоик повернулся на знакомый голос и увидел своего старого и верного друга. У викинга вместо левой руки было подобие булавы, а вместо правой ноги — деревянная грубо обтёсанная палка. Но, даже несмотря на увечья, передвигался он довольно быстро и ловко.
— И чего неймётся этим тварям? Остров будто мёдом намазан. Какая Хель несёт их сюда? — вождь сильнее сжал рукоять молота ― того гляди и деревяшка не выдержит гневного напора воинственного мужа и с хрустом треснет либо вдоль, либо поперёк. ― Пора кончать с ними. Иначе от острова камня на камне не останется, — мужчина уверенно пошёл вперёд. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал пронзительный, закладывающий уши свист в небе…
— Ночная Фурия! — возглас, полный ужаса прокатился по полыхающим улочкам селения.
Стоик зарычал, будто дракон, и бросил в медленно светлеющее, но по-прежнему тёмное небо гневный взгляд, пытаясь узреть «чернокрылую тварь», как он часто любил называть Ночных Фурий. Они не воруют еду, не убивают людей, а лишь целят в дома и сигнальные факелы, словно пытаясь отвлечь защитников острова от других драконов. Неуловимые рептилии, скрывающиеся под покровом ночи. Иногда викингу казалось, будто бы сама Нотт¹ посылает этих ящеров крушить деревню. И сбить их невозможно — летают они настолько быстро, что в ночном небе даже заприметить их крайне сложно.
Через мгновение раздался взрыв от выпущенного драконом залпа. Послышался сильный треск ломающегося дерева, а затем оглушительный грохот брёвен. То был один из домов, в который метила Ночная Фурия.
— Надо прогнать с острова остальных драконов, пока они окончательно не разнесли здесь всё, — Стоик, заприметив низколетящего Громмеля, тащившего в куцых лапах полуживую овцу, запустил в него молот, который попал точно в голову ящера. Жирный дракон выпустил из цепких культяпок единственную свою добычу и с грохотом завалился на бок, не способный более лететь от такого сильного удара.
Тем временем, в доме вождя было уже не совсем спокойно. Маленький мальчик, сын Стоика Обширного, мирно спавший в своей постели буквально полчаса назад, проснулся от ужасного шума, доносившегося с улицы. Скинув с себя тёплую шкуру, он поспешил к окну. Его взору предстала довольно привычная картина: объятая пламенем деревня, а в небе — драконы.
Мальчишка выбежал из комнаты и ринулся вниз, надеясь застать отца дома, но его, конечно же, как и полагалось вождю, здесь не было. За дверью раздавались крики людей, рычание драконов, грохот взрывов и слова самых скверных проклятий.
Инстинкт самосохранения говорил, нет, кричал юному викингу оставаться дома и даже носа не показывать на улицу, но любопытство, в чан с которым боги Асгарда окунули этого юнца, всё-таки пересилило. Стоило приложить немало усилий, чтобы отпереть увесистую дверь, которая была единственной преградой между Хэддоком-младшим и смертью, что, возможно, ожидала его на улице. Выйдя из дома, первое, что увидел мальчик — воняющую тушу мёртвого Змеевика, земля под которым была окрашена в красный цвет. Закрыв нос ладонью, дабы не пропускать в лёгкие металлический запах алой жидкости, сын вождя ринулся вниз по дороге. Вскоре мальчишка оказался в самом центре сражения. Испуганно оглядываясь по сторонам, он искал своего отца, в глубине души надеясь, что с ним всё в порядке.
В деревне царил настоящий хаос: вокруг горели дома, склады с едой и оружием, воздух был насквозь пропитан зловонным ароматом палёной плоти, приправленный металлическими нотками крови. Юный викинг прикрыл рот рукой, словно это могло остановить ужин, который так норовил покинуть пределы его некрепкого желудка.
Мальчик решил отбежать в сторону и укрыться за пока ещё целым домом. Он поднял свои изумрудные глаза к небу — взору то и дело представали драконы, которые тащили в своих лапах наворованное: подохшие от страха и ран овцы, корзины с рыбой и прочая провизия. Было страшно. Юнец в который раз говорил себе, что нужно было остаться дома, как всегда наказывал ему отец.
Сын вождя опустил взгляд на землю и заметил бесхозный меч. Не понимая зачем, он подбежал к нему и ухватился за рукоять, будто то была спасительная соломинка для утопающего. Оружие оказалось довольно тяжёлым для мальчика, который не отличался крепким телосложением, поэтому металл то и дело норовил притянуть юного викинга к земле. Взяв железку за рукоять двумя крошечными руками, Иккинг хотел было отправиться обратно к дому, но внезапно перед ним приземлился огромный дракон, который моментально вспыхнул ярким пламенем.
Потеряв дар речи и способность мыслить, мальчонка выронил из рук оружие, звонко брякнувшее о мелкие камни, и попятился назад. Рептилия же медленно, чуя ужас, что испытывал викинг, стала подползать к своей жертве. Тихое рычание вырывалось из пасти дракона. В любой момент эта тварь могла напасть, и мальчик это понимал, но ничего не мог поделать — слишком мал он для того, чтобы противостоять Ужасному Чудовищу, без труда могущему разодрать его на части.
— Иккинг! — имя, отчаянно выкрикнутое кем-то, отвлекло и дракона и самого мальчика. Оба резко повернули головы на источник шума — навстречу бежал огромный воин с увесистой секирой в руках. Быстро оказавшись рядом, он взмахнул топором прямо пред рогатой мордой ящерицы. Дракон злобно зашипел и оскалился.
— Убирайся отсюда! — викинг заслонил собой сына вождя. — Прячься, скорее!
Здравый смысл уже давно бил в набат и говорил: «проваливай, пока кости целы», но то ли от ужаса, то ли от любопытства мальчишка не мог и шага ступить. Мужчина, так вовремя пришедший ему на помощь, заметил, что Иккинг не собирается никуда уходить.
— Проваливай отсюда, малец! Или, клянусь Тором, смерть в пасти этой твари будет подарком асов по сравнению с тем, что сделаю с тобой
я.
Больше мальчишку просить не надо было. Со всех своих коротких ног он кинулся прочь, не оборачиваясь. Но Ужасное Чудовище не хотело просто так отдавать найденную добычу. Рептилия рванула в сторону, вознамерившись догнать Иккинга. Викинг, ставший на защиту бестолкового и чрезмерно любопытного ребёнка, успел вовремя среагировать на неожиданный порыв рептилии перекусить сыном вождя. Развернув секиру, воин плашмя опустил её на морду дракона. Ящер лишь мотнул огромной головой и вновь ринулся за мальчишкой.
— Да какого Локи тебе от него нужно? — гнев и недоумение скользили в голосе викинга. Он тут же кинулся за драконом. Хоть сын у Стоика и непутёвый, но он будущий вождь Олуха — спасать надо.
Невольным свидетелем произошедшего стал поглощённый битвой Стоик ― мужчина заметил по левую сторону от себя слишком активное движение, а потому и внимание воина оно привлекло
особое. Викинг повернул голову, и глазам его предстало то, что меньше всего ему хотелось видеть, то, от чего разгорячённая кровь моментально застыла в жилах: Иккинг, его единственный сын, еле как успевая уворачиваться от клыков и когтей, убегал от исполинских размеров Ужасного Чудовища, ловко перебиравшего своими огромными крыльями.
Не раздумывая, Стоик бросился к ним. Обезумевшая рептилия загнала напуганного до смерти сына вождя в ловушку между собой и невысокой стеной, перелезть через которую для мальчишки не представлялось возможным. Юнец вжался в стену, а дракон приготовился к атаке.
На счастье Стоика, рядом с ними оказался один из викингов, который сумел отвлечь внимание Чудовища от Иккинга. Воин быстро оказался возле ящера и замахнулся секирой, намереваясь нанести смертельный удар. Однако, сделав подсечку длинным хвостом, рептилия сбила воина с ног, а после со всей своей драконьей силой опустила огромную когтистую лапу на его грудь, с треском проломившуюся под натиском ящера. Дракон, учуяв, что жертва более не сопротивляется, обнюхал перекошенное тело воина, а после отбросил его в сторону, будто бы то была редкостная мерзость.
И в тот же момент возле рептилии оказался Стоик, в прыжке успевший нанести удар молотом по морде Ужасного Чудовища. Но это лишь ещё больше раззадорило дракона — он загорелся ярким пламенем и бросился в атаку. Лишь вовремя сделанный кувырок в сторону спас мужчину от неминуемой гибели ― лапа рептилии зачерпнула землю рядом с ним. Викинг быстро подобрал секиру убитого воина, которая лежала рядом с ним, и, ни секунды не раздумывая, метнул её в голову дракона. Оружие не подвело. Ящер тут же загасил пламя и с грохотом упал на землю, не издавая больше ни звука.
Стоик, тяжело дышавший после непростой битвы и от переполняющих его эмоций, бросил взгляд на павшего воина, ценой своей жизни пытавшегося защитить его сына.
— Да приветят тебя Валькирии, — после он повернулся к стене, возле которой сидел Иккинг, обнимающий себя за колени. Юнец поднял на отца свои огромные, полные страха глаза.
Стоик был безмерно рад, что с ним ничего не произошло, но в то же время невероятно зол, ведь из-за его глупости погиб отец чьего-то семейства. Мужчина быстрым шагом подошёл к мальчишке, взял его за шкирку и хорошенько встряхнул.
— Какого Локи ты здесь забыл? Я же тебе говорил, чтобы ты во время драконьих налётов и носа своего на улицу не показывал. Когда ты начнёшь меня слушать и
слышать? ― всю кипевшую злость викинг вымещал на сыне, что стоял перед ним, виновато опустив голову. — Посмотри, что из-за тебя произошло, — Стоик указал на мёртвого воина. — Что я должен буду сказать его семье? Только ты ступишь за порог — жди беды. Ты не сын, а наказание!
Викинг со злостью отпустил ворот рубахи, в которую был одет Иккинг, и повернул голову в сторону, чтобы оглядеть деревню беглым взглядом и оценить ситуацию — драконы спешили покинуть Олух, не забывая прихватить с собой добрую часть запасов. Вскоре мужчина заметил Плеваку, который нёсся к нему со всех ног. Точнее, ноги. Когда кузнец оказался рядом с вождём, он увидел лежащего на земле викинга и горько вздохнул.
— Эх. Дюже знатный был вояка, — с этими словами он снял шлем и прижал его к себе. Затем повернул голову к Иккингу и вопросительно уставился сначала на мальчишку, а затем на Стоика. — А он какого Мьёльнира тут забыл?
— Уведи его отсюда, пока ещё каких делов не натворил. Мне тут...
разгребать, — вместо ответа на вопрос, мужчина оправил меховую накидку и направился оценивать ущерб, нанесённый деревне сегодняшним драконьим налётом.
Стоик вернулся домой лишь спустя несколько часов, показавшихся ему целой вечностью, и, что весьма удивило его, он вернулся в
целый дом. А ведь жилище Хэддоков ― одна из самых заметных построек на всём Олухе, а значит, хорошая цель для драконьих залпов.
С того момента, как Стоик покинул жилище, ничего не изменилось: все вещи лежали на своих местах, посреди комнаты горел небольшой очаг, а тишину в помещении нарушало лишь потрескивание тлеющих дров да гуляющие редкие сквозняки, гонявшие по полу иссохшиеся травинки.
Мужчина тяжело сел на лавку — сил у него не осталось ни на что. Обречённо вздохнув, он перевёл взгляд на лестницу, что вела в комнату его единственного сына.
«И какое лихо его понесло сегодня на поле боя? Бестолковый. Весь в мать — ей тоже вечно на месте не сиделось».
Поразмыслив пару мгновений, мужчина снял с головы внезапно отяжелевший шлем, тяжело поднялся с лавки и, дабы удостовериться, что с отпрыском, пусть и непутёвым, всё в порядке, направился к нему в покои.
Отворив дверь, викинг тихо, насколько это позволяла его комплекция, перешагнул порог просторной комнаты. На большой деревянной кровати лежал его сын, укутанный с головой в волчьи шкуры.
Стоик присел на край жёсткой постели и окинул крепко спящего юнца строгим взглядом: веки плотно сомкнуты, губы приоткрыты, а волосы донельзя растрёпаны.
«О Тор, он совершенно не похож на нормального викинга: маленький, хилый, нет даже крошечного намёка на мышцы, ужасно невнимательный и рассеянный. А он должен будет занять место вождя после меня. И как он будет защищать свой народ, если себя уберечь не может?..»
Мужчина отвернулся от Иккинга и уставился в противоположную стену, снова отдаваясь на растерзание мыслям о прошлом.
[Flashback]
Семь лет назад.
Зима, пришедшая на Олух в этом году, была на редкость холодной. Снежная буря не унималась уже третьи сутки, а мороз был настолько сильным, что лёд стал раньше времени, не позволяя рыбакам выходить в промысловые плавания. В такую непогоду и поганый хозяин свою вшивую псину из дому не выгонит. Лишь целители да повитухи² в такую бурю, рискуя обморозить ноги и руки, а то и жизни в снегах погрести, покидали свои скромные жилища да из последних сил пробирались к нуждающимся.
Вот и теперь три сгорбленные фигуры, замотанные в звериные и драконьи шкуры, спешили к огромному дому, отстроенному на вершине холма. Впереди, держась за шлем, который так и норовил слететь под натиском норда, шёл мужчина средних лет, за ним, ступая шаг в шаг, пыталась поспеть сгорбленная фигурка старейшины, которую разве что не сносило сильными порывами ветра, и так бы оно рано или поздно произошло, если бы не шагающий позади неё исполинских размеров мужчина, облачённый в богатые одежды и меховую накидку.
Прошло много времени, прежде чем все три фигуры оказались возле дома вождя. Первым в жилище вошёл черноволосый мужчина средних лет, следом за ним, подгоняемая сильным ветром, поспешила зайти крошечная старушка, держащая дрожащей от холода рукой свой посох. Массивная дверь с грохотом захлопнулась, а сверху послышался болезненный крик.
— Великий Тор, да что там происходит? — черноволосый мужчина, поспешивший первым забраться в тёплое помещение, отряхнул последние снежинки с мехового ворота и повернул голову в сторону лестницы, что вела на второй этаж.
— То, чем рано или поздно заканчивается бремя, глупый мужик! — звонкий, но довольно грубый голос молодой лекарки послышался с лестницы. Викинг ничего не ответил на грубость повитухи, лишь промычал себе под нос что-то вроде «Совсем пораспустились бабы на деревне» и с угрюмой мордой уселся на ближайшую лавку.
Вскоре в дом вошёл ещё один мужчина и на правах хозяина жилища направился в сторону ступенек, что вели в супружеские покои.
— При всём почтении, вождь, но к ней нельзя, — голос девы, которая минуту назад нагрубила местному вояке, слегка дрогнул. Сверху тут же послышался приглушённый крик. Массивный мужчина хотел обойти целительницу, будто бы та была пустым местом, но она снова преградила ему путь. На этот раз рыжебородый викинг удостоил её взглядом, в который вложил всю строгость, на которую только был способен. Но это нисколько не подействовало на деву.
— Я сказала, к ней нельзя, — не произнося более ни слова, лекарка направилась наверх, сопровождая ковыляющую по ступеням старейшину.
— Успокойся, друже, — на широкое плечо вождя легла массивная рука местного кузнеца. Он говорил со свойственными ему небрежностью и добродушием. Стоик, тяжело вздохнув, отошёл от лестницы и опустился на лавку, стоящую перед очагом. Из комнаты донёсся ещё один крик, от которого мужчину буквально передёрнуло.
— Да угомонись ты, Стоик, — так же небрежно проговорил мужчина.
— А как бы ты себя чуял на моём месте? — викинг повернулся к другу и нахмурил брови.
— Не разумею, — честно признался тот. — Но это одна из причин, почему я не стал искать себе бабу. — Он почесал свою белобрысую макушку и улыбнулся.
Спустя долгое время, когда крики и разговоры стихли, со второго этажа спустились Готти и одна из местных повитух.
— Вот теперь к ней можно, но только ненадолго, — измученный томительным ожиданием мужчина тут же бросился наверх.
Войдя в комнату, он увидел свою жену, лежащую на устеленной мехами кровати, а рядом с ней хлопотала одна из лекарок. Воин, стараясь ступать как можно тише, подошёл к постели и уселся на её край. Валка, именно так звали возлюбленную вождя, выглядела ужасно уставшей и измученной, мокрые пряди её длинных волос небрежными волнами лежали на лбу и груди, а глаза были слегка приоткрыты. Мужчина нежно коснулся щеки девушки, и в то же мгновение её лицо озарила вымученная улыбка. Валка посмотрела в сторону целительницы, что держала крохотный свёрток, и улыбнулась шире.
— Мальчик, — тихий женский голос прорезал царящую в комнате тишину.
— Ч-то?
— Мальчик, — повторила она уже чуть громче.
Повитуха, стоящая поодаль, решительным шагом направилась к роженице, которая, прикладывая последние силы, пыталась сесть на кровати. Поддерживаемая мужчиной, девушка таки смогла принять сидячее положение, и как только она почувствовала, что твёрдо держится, потянулась к мохнатому свёртку, что был в руках лекарки. Та, в свою очередь, без возражений передала его Валке.
— Он не кусается, Стоик, — Валка перевела лукавый взгляд на своего мужа, который всё это время сидел без движения, будто напуганный. Целительница, находившаяся рядом с супругами, поспешила покинуть помещение, желая дождаться оплаты за работу в нижней комнате.
Мужчина сел ближе к своей возлюбленной, что держала на руках малыша: ему всё ещё не верилось, что эта кроха — его сын. Он — наследник Олуха, будущий драконоборец. В какой-то момент викинг вновь перевёл взор на Валку — на её лице больше не было улыбки.
— Вал… — мужчина мягко коснулся её щеки, — что такое?
✔— Стоик, посмотри на него. Он такой… крошечный. Мне даже страшно держать его на руках, — она отвела взгляд в сторону. — Это моя вина.
Удивлённый подобными речами, Стоик молча смотрел на свою жену, не имея возможности сказать что-либо — слова застряли в его горле. Мужчина ещё раз посмотрел на своего сына. Да, малыш — кроха и совсем не похож на викинга. Но он и родился на два месяца раньше положенного срока.
— Вал, дорогая. Это не твоя вина, — Стоик тепло улыбнулся. — Ты слишком сильно волнуешься. — Мужчина аккуратно взял крошечный свёрток в руки. — О, Валка, взгляни на него, — вождь посмотрел на малыша. — Он маленький, да. Но он такой сильный.
Внезапно ребёнок довольно громко икнул. Мужчина мгновение удивлённо смотрел на малыша, но затем громко, басисто рассмеялся.
— Ха-ха! Послушай, дорогая! — начал он сквозь смех, — какое крепкое дыхание! Нет, Вал, нам нечего бояться! Он будет великим лидером. Драконы будут преклоняться перед ним. Он будет таким вождём, каких ещё не было на Олухе. Наш маленький Иккинг. Да! Иккинг!✔
[Конец Flashback]
Тяжёлые думы Стоика были прерваны сопением и невнятным бормотанием Иккинга, который вдруг начал ворочаться во сне.
«Вероятно, ему снится очередная битва с драконом».
Однако вскоре юнец успокоился: его дыхание сделалось ровным, а глаза под веками перестали «бегать». Мальчишка обнял шкуру двумя руками и что было сил прижал её к себе.
«Победил...» — Стоик аккуратно встал с кровати, чтобы не приведи Один разбудить сына, и тихо направился к выходу. Осторожно, прикрыв дверь в комнату, он направился вниз.
₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪
1.
Нотт — в германо-скандинавской мифологии богиня ночи, сама ночь.
2.
Повитуха — женщина, чья роль заключается в том, чтобы помочь ребёнку появиться на свет и стать полноправным членом сообщества, а молодой матери — полноценной женщиной. (© Википедия)
