***
Солнце медленно, но вполне уверенно начало опускаться за горизонт, бросая прощальные лучи на ещё шебуршащее селение. — Пора бы и домой, ― юнец задумчиво посмотрел на укатывающийся за горизонт диск, а затем бросил грустный взгляд на виднеющийся вдалеке родительский дом ― возвращаться обратно ему определённо не хотелось, но то было необходимо. Ещё раз проведя точильным камнем по металлу, викинг осмотрел плоды своей работы и, удовлетворившись результатом, снял с себя рабочий фартук, кинул его на стол и вышел из кузницы. Сейчас на Олухе лето. Последние несколько дней были на удивление знойными для этих краёв, но вот вечера по-прежнему были довольно холодными. Когда очередной поток прохладного ветра облизнул тело Иккинга, он нервно вздрогнул и спешно обнял себя за плечи. — Бррр… Поскорей бы до дома дойти, — с этими словами шатен направился вперёд и стал молиться всем богам, чтобы те помогли преодолеть путь от кузницы до жилища без происшествий. Однако, как только он произнёс в мыслях имя Одина, впереди промелькнули фигуры знакомых юнцу ребят, бывших одного с ним возраста. Заприметив их, Иккинг поспешил свернуть за ближайший угол, чтобы они его не обнаружили. — Эй! Иккинг! — знакомый голос, довольно грубо назвавший имя сына конунга, пронёсся по округе и заставил Хэддока-младшего вздрогнуть. Мальчишка, пытаясь не обращать внимания на того, кто его позвал, решил поскорее ретироваться, но на его пути слишком быстро возникла преграда. — Ты куда-то спешишь? — на лице «преграды» появилась ухмылка. То был Сморкала ― типичный викинг: высокий для его возраста, с грудой мышц, самоуверенный и хорошо знающий основы владения оружием. Будущий драконоборец и подающий надежды воин. Одним словом, гордость местных. — Если честно, да. Я спешу, — Иккинг исподлобья взглянул на своего сверстника и хотел было обойти его, но тот снова встал у него на пути. — Эй, где твои манеры, Хэддок? — Сморкала, отойди. Я не хочу ни во что ввязываться, — юноша предпринял ещё одну попытку уйти в сторону, но и она не увенчалась успехом. — Слышали, ребята? — парень повернул голову к остальной компании и издевательски засмеялся. — Зато мне очень хочется втянуть тебя в какие-нибудь неприятности. — Да что тебе нужно? — шатен, вопреки всеобщим ожиданиям, в упор смотрел на сына Слюнявого и стал ждать от него хоть какого-то вразумительного ответа: Йоргенсон вечно задирал его, по поводу и без, хотя прекрасно знал и понимал, что стоит Иккингу хотя бы раз пожаловаться отцу, и от бравады Сморкалы не останется и следа. Однако Хэддок молчал. Как рыба. Как карасик. — Хочу, чтобы ты ушёл с моей дороги, ― черноволосый парень вдруг сделался хмурым и скрестил руки на груди, думая, что так он будет выглядеть ещё более грозным. — Вообще-то, Сморкала, это ты стоишь на моём пути… — злость, вдруг начавшая закипать в душе маленького Хэддока, вынудила его произнести эти слова, за которые, возможно, он сейчас поплатится. Однако терпеть подобные выходки он, сын вождя, уже не мог себе позволить. — Чего ты сказал? — Боги дали тебе уши, чтобы слышать. Зачем мне повторять? — Иккинг в очередной раз стал обходить брюнета, но ему снова преградили дорогу. — Ты понял, о чём я говорю, — Сморкала окинул мальчишку злобным взглядом и опустил руки, сжав их в кулаки. — Нет, Сморкала, не понял. — Я буду вождём вместо тебя, — Йоргенсон с напускной уверенностью ткнул огромным пальцем себе в грудь, а затем отвернулся от шатена и направился прочь. Конечно, он прекрасно понимал, что все его слова ― фарс, и никто, даже под страхом смерти, не сделает его вождём, ибо традиции на Олухе сильны, а потому их чтили, но задрать слабого Хэддока ему безмерно хотелось. — Насколько я помню, ты не сын вождя… — Иккинг это сказал как можно тише, надеясь, что его не услышат. — Что ты там мямлишь? — Ничего. — Он сказал «насколько я помню, ты не сын вождя». Как-то так, — это была Забияка, стоявшая всё это время в стороне и без интереса наблюдавшая за происходящим. — Что? Так Сморкала не сын вождя? — возмущённо удивился брат-близнец Забияки ― Задирака. И он явно был расстроен осознанием произнесённых сыном конунга слов. — Сестрёнка, нас снова обманули. Пойдём отсюда. — А ну стоять! — Йоргенсон начал закипать. Ещё немного — из ушей повалит пар и снимай Сморкала-чайник. Черноволосый юноша подошёл к Хэддоку почти вплотную и на мгновение тому показалось, что он его ударит, даже несмотря на знание последствий этого действия. — Эээ… Сморкала… я-я… не совсем уверен в п-правильности твоих действий, — этот робкий голос принадлежал Рыбьеногу, добродушному парню, единственному, кто не позволял себе смеяться над Иккингом, и он был единственным, кто с ним общался. Шатена всегда удивляло, как он вообще оказался в компании Йоргенсона. «Наверное, из-за страха», ― думалось Иккингу. — Заткнись, толстяк, — Сморкала бросил на Ингермана гневный взгляд и снова повернулся к шатену. — Надеюсь, ты не думаешь, что такой слабак как ты, сможет стать полноправным вождём? ― Йоргенсон ткнул Иккинга пальцем в грудь и обратился к друзьям: — Пойдём отсюда. — И вот так каждый раз, — маленький Хэддок проводил взглядом стремительно удаляющиеся фигуры ребят и, понурив голову, направился в сторону дома, искренне надеясь, что на сегодня приключений больше не ожидается. Неуверенно остановившись возле двери, мальчишка обернулся назад. Его грустным глазам предстала непривычная, но прекрасная картина: солнце медленно утопало в море, бросая свои прощальные лучи и окрашивая всё вокруг в яркие цвета, а дорожка заката расстилалась по гладкой поверхности, как бы приглашая прогуляться по водным просторам. Иккинг безмолвно наблюдал за рябящей поверхностью Проклятого Моря, про себя сетуя на то, что люди не могут ходить по воде, иначе он не раздумывая ринулся бы на самый юг, к тамошним землям. Кинув последний взгляд на горизонт, юнец толкнул дверь и зашёл в помещение, которое его встретило привычной пустотой. Его отца дома не было. Всё как всегда: огромное количество нерешённых дел, и он решил остаться в Большом Зале. С детской обидой поджав губы, маленький викинг тяжело вздохнул и поплёлся наверх, в свою комнату. И первое, что произошло, когда он переступил порог, — споткнулся о какую-то доску и с грохотом полетел на усердно выметенный пол. В помещении темно, хоть глаз выколи. Кое-как мальчику удалось дойти до стола, где стояла железная чашечка со свечой. Спустя пару минут шумной возни комнату озарил тусклый свет. Иккинг бросил взгляд на стол: на нём лежали изрисованные листы пожелтевшего пергамента, некоторые из них были исписаны рунами, другие же расчерчены одному викингу понятными линиями. Мальчик сложил бумагу в аккуратную стопку и отложил на край стола, а после, наведя подобие порядка, подошёл к единственному окну, в которое просачивался прохладный вечерний воздух: солнце успело скрыться за горизонтом, а на небе стали робко появляться первые звёзды. — Интересно, что там, за морем? — Иккинг привстал на носочки, чтобы лучше видеть расстилающуюся водную гладь Проклятого Моря ― ему всегда было интересно изучать что-то новое и совершать открытия, пусть даже казавшиеся окружающим совершенно бесполезными. Вот и сейчас желание отправиться в южные земли пересиливало все остальные чувства ― собственную ущербность и нелюбовь к самому себе. Постояв подле окна непродолжительное время, Иккинг, не снимая с себя одежды, лёг на застеленную шкурами кровать и, накрывшись тёплым мехом, прикрыл глаза, стараясь без лишних мыслей поскорее призвать к себе сон.˜”*°•. இ .•°*”˜
Неделей позже. Темискира. Прошли четыре долгих года с тех пор, как Милоса впервые привела своих дочерей на Драконью Арену. Прошедшие за это время многочисленные тренировки, наконец, начали давать первые плоды ― Астрид и Мелисса за долгие месяцы упорных занятий опередили по боевым навыкам своих сверстниц, заставляя их с завистью наблюдать за тем, с каким восхищением на королевских дочерей смотрят старшие амазонки, пророча им великое будущее. Однако не только боевое мастерство и талант стратега определяет эллинских дев, как амазонок. Немаловажно уметь общаться с драконами, с которыми всю жизнь ― от рождения до своей смерти ― связаны воительницы. Древние амазонки с почтением относились к крылатым ящерам, свято верили, что это верховная покровительница, Артемида, преподнесла им, греческим женщинам, такой бесценный дар. Эллинки воздвигали в их честь храмы, посвящали им поэмы и музыку, с их изображениями на щитах и доспехах шли в бой… Амазонки всегда выбирают дракона самостоятельно в возрасте шести лет. Делать это следует настолько серьёзно, насколько это вообще возможно в такие юные годы. К этому времени у каждой эллинки есть, пусть и детские, но осознанные представления о разных рептилиях: что они умеют, как себя ведут, какой у них характер. Благо в темискирских краях драконов водится великое множество: Змеевики, Ужасные Чудовища, Криволапы, Тайфумеранги, Шипорезы, Песни Смерти и многие другие, а потому любая амазонка может выбрать себе рептилию под стать. Милоса же со своим драконом познакомилась совершенно случайно ― в свои самые юные годы.[Flashback]
Двадцать три года назад. Земля амазонок подвергалась редким, но жестоким нападениям со стороны варваров. Очередной стихийный набег удалось задушить ещё в зародыше: враг был разбит, не сумев даже пересечь морских границ островной империи. В то время на троне Темискиры восседала прекрасная Амарис, прозванная Жестокосердной, — амазонка, не потерпевшая ни одного поражения за всё время своего царствования, жестокая правительница, не щадившая ни врагов, ни друзей, ни приближённых. Сегодняшней неспокойной ночью её Змеевик пустил остатки вражеской флотилии ко дну Драконова Моря. — Молодец, Анайрэ, — она погладила дракониху по чешуйчатой шее. — Амазонки! Убираемся отсюда. Мы свою работу сделали. Вскоре весь северный отряд оказался возле бескрайнего Аиноса. — Антианира и Мирина, вы отправляетесь со мной — нужно обследовать лесной массив, — Амарис одарила воительниц мимолётным взглядом, и амазонки в один момент оказались возле неё. — Остальные — обратно в город, раненых как можно быстрее доставьте в лазарет. Мы вернёмся, как только сможем. Группа, состоящая из трёх воительниц, через пару минут оказалась возле одного из многочисленных входов в густой предгорный лес. — Опасность ещё не утихла, так что будьте бдительны. Сегодня я не планировала терять своих воинов, — Амарис спрыгнула со своего Змеевика и направилась в густую чащобу, не забыв обнажить короткий меч. Остальные тут же проследовали за ней. Лес давно спал крепким сном: не было слышно ни ночных драконов, ни сумрачных зверей. Даже листва находилась в покое, не тревожимая вечерними ветрами, которые по обыкновению завывали здесь в летний ночной зной. Лишь только уханье одинокой совы раздавалось откуда-то из глубин чащи, разрушая звенящую тишину. — Моя королева, похоже, здесь никого нет, — тихий голос черноволосой девушки зазвучал, словно гром. — Мы не подпустили ни одного викинга к нашим берегам. Не думаю, что здесь будут лазутчики. — Наверное, ты права, Антиа… — речь Амарис резко прервал хруст веток. Воительница повернулась в сторону, откуда донёсся громкий звук. — Тихо! — держа меч наготове, амазонка медленным, но уверенным шагом направилась к кустарнику дикой ягоды, достаточно пышному, чтобы за него можно было спрятаться. Воительница уже приготовилась снести голову ночному нарушителю, если бы тот посмел показаться из-за веток, как вдруг из-за раскидистого кустарника выполз белоснежный маленький дракон. Крохотный рогатый ящер возмущённо то кричал, то шипел на посмевших потревожить его двуногих и попытался цапнуть стоящую рядом с ним Амарис за ногу. Амазонка быстро опустила меч, но убирать его в ножны не спешила. — Оружие не прятать, — с этими словами Амарис встала на колени перед крохой, что с любопытством рассматривала наглую амазонку, не побоявшуюся ещё маленьких, но всё же острых драконьих зубов. — Ну, привет, красавица. — Воительница нежно погладила рептилию по голове, от чего та сначала осклабилась, но после, осознав прелесть человеческой ласки, тихонько закурлыкала. Амарис попыталась взять ящера на руки, но он лишь жалобно завыл и выплюнул из пасти крохотную льдинку, которая, по всей видимости, должна была спугнуть северянку. Нахмурившись, воительница принялась осматривать дракона и сразу же заметила источник его мучений — крыло было изогнуто под странным углом. Скорее всего, сломано. — Где же твоя мама, малышка? ― девушка с сочувствием взглянула на скулящего дракона, а после бросила испытующий взгляд в чёрную, словно смоль, чащу, будто бы это могло помочь обнаружить родителя этой рептилии. — Раз этот детёныш здесь, значит, его мамы давно нет в живых, — теперь голос подала Мирина, всё это время с интересом изучавшая чешуйчатую кроху. — С чего ты решила? — Амарис недоумённо посмотрела на свою спутницу. — Малыши часто сбегают от своих родителей… — Да, но только не детёныши Лунного Духа. Они всегда находятся рядом с матерью… Если только та не… — амазонка не договорила и отвернулась от королевы. — Лунный Дух… Придётся тебе пойти с нами, красавица, — такое решение эллинке далось тяжело: у амазонок не было принято отнимать драконов у природы, но и оставлять в лесу этого детёныша было нельзя ― без матери он погибнет. Аккуратно, насколько это было возможно, Амарис взяла рептилию на руки и направилась к своему Змеевику. От боли ящер вырывался, жалобно скулил, плевался ледышками и постоянно стремился цапнуть северянку за распустившиеся руки. — Потерпи. Мы тебе поможем...***
Вскоре отряд амазонок прибыл в город, где их встретили другие воительницы. — Мирина, отведи Анайрэ в загон и расседлай её, — амазонка передала поводья рядом стоящей воительнице, а сама вместе с детёнышем Лунного Духа направилась во дворец. Оказавшись в своей комнате, Амарис спешно уложила рептилию на постель и принялась искать всё необходимое для того, чтобы зафиксировать переломанную кость. Дракон же, оказавшись в незнакомом и странно пахнущем месте, принялся испуганно оглядываться по сторонам и всеми силами старался найти укромное место, где можно было бы спрятаться, ― двуногая надоеда, притащившая его сюда, была ему не по нраву. В это же время в комнату к Амарис, стараясь особо не шуметь, пробралась её дочь, Милоса. — Мама… — разбуженная сторонними шумами девочка сонно протёрла глаза и принялась взглядом искать мать, которая уже успела уйти в соседнее помещение. Юная амазонка, не дождавшись ответа, уже хотела было покинуть комнату и отправиться искать маму в другом месте, как вдруг услышала тихий вой, больше походивший на плач. Заинтересованная девочка уверенно направилась в сторону странного приглушённого звука. Подойдя к большой постели, она обнаружила на ней белоснежного дракона, что испуганно смотрел на неё ярко-голубыми глазами и перебирал по скользким шелкам целым крылом, пытаясь уйти от человека и спрятаться. — Ого-о-о... — Милоса с любопытством осматривала нового знакомого, который, однако, не был рад такой встрече, что не преминул тут же показать юной воительнице. — Не бойся меня. — Девочка с лёгкостью забралась на кровать и уселась рядом с осклабившимся малышом. Она поднесла к драконьей морде свою крохотную ладонь, как учила её мама, однако рептилия клацнула челюстью, от чего юная принцесса спешно отдёрнула руку. ― Не капризничай. ― Амазонка нахмурилась и ещё раз потянулась к ящеру. На этот раз детёныш обнюхал пальчики настырной девочки и уткнулся в них шершавым сухим носом, что заставило северянку звонко рассмеяться. ― Как ты здесь оказался? Ты не видел мою маму? А где твоя мама? — вопросы вдруг посыпались, как из рога изобилия. — Ты не знаешь, где твоя мама? Вот и я свою потеряла. — Милоса опустила глаза и принялась рассматривать подол своей ночной туники, а после, когда дрёма снова потянула к юной северянке свои цепкие лапы, улеглась рядом с драконом и прикрыла веки. Рептилия заинтересованно наблюдала за действиями странной двуногой и, осознав, что опасности нет, свернулась рядом с ней в клубок и положила морду на свои лапы. Через несколько минут в комнате в унисон сопели маленькая амазонка и её будущий хранитель. Вскоре пришла и сама Амарис со всем необходимым для обработки раны. Она немало удивилась, увидев спящих вместе дракона, который только недавно пытался сбежать отсюда, и свою дочь. Улыбнувшись, эллинка подошла к постели и погладила ящера по голове, желая пробудить того ото сна. Рептилия сонно разлепила веки и недовольно уставилась на нарушителя своего спокойствия, а осознав, что перед ней стоит то же существо, что и притащило её сюда, злобно зашипела. От этих громких звуков проснулась едва задремавшая Милоса. Она подняла заспанное лицо с мягкого одеяла и уставилась на Амарис. — Мама... — девочка слабо улыбнулась и хотела уже броситься в объятия родному человеку, но поняла, что ей что-то мешает. Повернув голову, она увидела детёныша дракона, что лежал рядом с ней. — Ну ты чего? — девочка удивлённо уставилась на рептилию, а затем, больше не обращая на неё никакого внимания, села на кровати и принялась успокаивать её. — Не шипи. — Милоса аккуратно провела своей крохотной ручкой по чешуе Духа. Почувствовав прикосновения своей новой знакомой, ящер перестал шипеть и брыкаться и тихонько замурлыкал. Всё это время, не отводя внимательного взгляда, за ними наблюдала Амарис. — Тебе нравится этот дракон? — Ну... Он красивый, — Милоса с интересом смотрела на белоснежного ящера и старательно гладила его, стремясь понравиться ему. — Знаешь, какой это вид? — Амарис всё так же смотрела на свою дочь, пытаясь уловить любые изменения в её поведении. Та на вопрос лишь помотала головой, давая понять, что она знать не знает, что это за ящер. — Это Лунный Дракон. Или Лунный Дух. Так его называли наши предки. Символ нашего народа. — Воительница провела кончиками пальцев по здоровому крылу рептилии, от чего та злобно зафырчала. — Как назовём её? — Амарис с несвойственной ей улыбкой посмотрела на удивившуюся дочь. — Я не знаю… А как можно? — Хм... Обычно хранителям дают имена по их характеру. Ну или внешнему виду. Посмотри на этого дракона очень внимательно. Может, тебе что-то в нём нравится? Девочка бросила взгляд на ящера и принялась его разглядывать, после чего поймала себя на мысли, что ей нравится всё: крылья, хвост, переливающаяся чешуя, даже изогнутые дугой рога! Ящер, в свою очередь, не отрывал взгляда от своей новой знакомой и то и дело курлыкал, видимо, пытаясь что-то у неё узнать. — Глаза… Они похожи на те голубые блестяшки на моём браслете… — Милоса посмотрела на свою маму и робко улыбнулась. — Это сапфиры, — амазонка добродушно рассмеялась. — Тогда… пусть будет… Сапфира? Как тебе? — Мне нравится! — глаза девочки вдруг засветились от счастья, а широкая улыбка озарила её лицо. — Теперь тебя, — она повернула голову в сторону дракона, — будут звать Сапфира. Запомнила? Рептилия непонимающе уставилась на амазонку и что-то курлыкнула в ответ. Милоса же приняла это курлыканье за положительный ответ. — А теперь нужно перевязать крыло.[Конец Flashback]
— Опять ты витаешь в облаках, — звонкий голос Энии, с укором смотревшей на Милосу, вывел её из размышлений. — Хватит здесь торчать. Надо выспаться — завтра важный день. Причём не только для твоей дочери, но и для тебя самой. — А… что? — девушка перевела удивлённый взгляд на скептически поджавшую губы дозорную. — Да-да… Уже иду. — Воительница нехотя встала с насиженного места и, кивнув советнице, направилась в сторону дворца. Путь до Дворцовой площади прошёл в почтительном молчании. — Надеюсь, завтра всё будет хорошо, — Милоса, едва ступив на залитую светом многочисленных фонарей плитку, бросила обеспокоенный взгляд в небо, где вовсю сияла казавшаяся огромной луна. — Ну что может случиться? — Эния по привычке добродушно улыбнулась. — Это очередной праздник Артемиды, очередное начало Торговой недели… — И очередной день первых полётов, ― северянка перевела скептический взгляд на дозорную и неудовлетворительно покачала головой. — И это тоже… ― всадница пожала плечами и перевела взгляд на чёрный небесный купол, усеянный звёздами и освещённый белёсым диском полной луны. Праздник Артемиды — день, когда амазонки радуются очередному богатому урожаю, прославляют свою покровительницу и защитницу, устраивают спортивные и боевые состязания и просто веселятся, на время забывая обо всех невзгодах и тяготах службы. Однако этого праздника ждут не только старшие воины, но и совсем ещё юные северянки ― в этот день совершаются первые в их жизни полёты на драконах. Древние считали, что только по истечении десяти зим от рождения эллинки могут седлать своих хранителей ― это тот возраст, когда амазонки уже достаточно взрослые, чтобы отвечать за свои поступки, но достаточно юные, чтобы без труда обучаться чему-то новому. Совсем скоро обе северянки оказались возле обшей комнаты Астрид и Мелиссы. Милоса аккуратно, чтобы не сильно шуметь, приоткрыла дверь и заглянула внутрь, надеясь на то, что её дочери ещё бодрствуют, однако девочки уже спали крепким сном, а недалеко от них, лёжа прямо на мраморных плитах, урчали два больших спящих дракона. Тяжело вздохнув, Милоса едва слышно прикрыла дверь и медленно направилась к себе в покои. — Доброй ночи, Эния. Завтра тяжёлый день. Нам всем нужно выспаться. — Завтра замечательный день, Милоса. Отвлекись от мрачных дум и попытайся получить удовольствие от праздника. Приятных снов, — девушка махнула рукой на свою королеву и скорым шагом направилась прочь по коридору. Оказавшись возле своей комнаты, Милоса приказала двум охранявшим вход стражницам отправляться на отдых, и лишь когда обе воительницы покинули пределы пустого этажа, амазонка толкнула двери и вошла в свои покои, где гуляли ночные шальные сквозняки, приятно холодившие своими объятиями девичью кожу. На ходу северянка скинула с себя всю немногочисленную одежду и, не утруждаясь желанием облачиться хотя бы в тонкую тунику или хитон, без сил упала на постель, кое-как подмяв под себя шелка. Девушка прикрыла глаза в надежде, что в скором времени она провалится в долгожданный сон, однако Морфей не торопился посещать королевские покои. В голову Милосы лезли разные мысли: от дурного предчувствия о завтрашнем дне до событий многолетней давности.[Flashback]
Пять лет назад. Темискира. Орлиный Перевал. Несмотря на то, что в Северных Землях климат относительно мягкий, в этот год зима выдалась довольно суровой: бесконечные снегопады почти до крыш заметали большие и маленькие селения огромной империи, а сильные морозы до костей холодили выходивших в дозор воительниц да случайно забредших на архипелаг путников. Единственный плюс, который можно было обнаружить в такой непогоде, — непередаваемая красота заснеженных пейзажей, особенно очаровательных в ночное время суток, когда полная луна, окружённая сотнями робко поблёскивавших звёзд, холодила своим прозрачным светом заметённые снегом лесные массивы. — Милоса, почему нельзя просто облететь этот участок на драконах? Тащиться в снегопад через горы — это не самая твоя лучшая затея, — Эния, до самой головы закутанная в меха, уже битый час пыталась достучаться до разума Милосы, упорно шедшей вперёд, несмотря на сильный ветер, бивший в лицо. — Нет, мы пойдём пешком, — нервы амазонки были на пределе, поэтому она старалась быть немногословной, дабы не наговорить от злости своей спутнице скверных речей. — Цербер бы тебя побрал! Это самоубийство? — дозорная схватила Милосу за руку и резко развернула к себе. — Эния! — королева всеми силами старалась перекричать непогоду. — Наши драконы и так измотаны. Посмотри, какой ветер. Даже если они взлетят, то и четверти мили преодолеть не смогут. Пойдём. Нужно найти место для ночлега. — Мы что, останемся в этих горах? — девушка заломила руки и возвела взгляд в мрачное небо, взывая к богам даровать темискирской королеве толику ума и мудрости. — Да, мы переночуем здесь. Идти до города далеко. Вперёд, — не проронив больше ни слова, Милоса направились искать хоть какой-то навес или его подобие. И впервые за сегодняшний день воительницам повезло — вскоре они наткнулись на небольшую пещеру, в которую совершенно не задувал ветер. — Отлично. Останемся здесь, а утром — домой. — Здесь даже костёр не разведёшь. Ты не боишься замёрзнуть? — Эния, бывшая вне себя от злости, с остервенением пнула валяющийся под её ногами камешек, с глухим эхом проскакавший по «полу» пещеры. — Ничего страшного. У нас есть драконы — они нас и согреют, — Милоса подошла к Сапфире и погладила её по влажной от растаявшего снега морде. — Давай спать, девочка. Дракониха, что-то проурчав ответ, начала искать удобное место, чтобы можно было расположиться на ночь. Наконец-то обнаружив нужный угол, она улеглась и стала ждать свою наездницу, которая вскоре подошла к рептилии и легла вплотную к ней, прямо на ледяные камни. Сапфира, чувствуя дрожь в теле всадницы, прижала её к себе хвостом и накрыла огромным белоснежным крылом, пытаясь согреть дрожащую человеческую тушку. — Располагайся, Эния. В драконьих объятиях довольно тепло и уютно, — Милоса улыбнулась и прикрыла глаза, показывая всем своим видом, что лучшего места для сна просто и быть не может. Эния, бормоча себе под нос что-то гневное и крайней степени неприличное, потянула своего Змеевика в сторону Сапфиры. Через какое-то время громкое шебаршение, говорившее, о том, что дракон и наездница начали обустраиваться на ночлег, стихло, уступив место громким завываниям северного ветра.***
Первой царство сна довелось покинуть Энии ― девушка плохо спала из-за сильного холода, прекрасно чувствовавшегося даже через толстые слои меха, в которые амазонка была укутана с ног до головы. Крылья Элен ― Змеевицы дозорной ― тоже не смогли уберечь её от лютых морозов. Вслед за дозорной, почувствовав копошение под боком, проснулась и сама Элен, не преминувшая громким рыком разбудить Сапфиру и её наездницу. ― Вставайте, ваше королевское величество, боги усмирили ветры и снега. Нам пора в город, пока опять не попали в непогоду, ― девушка перехватила поводья своей Змеевицы и быстро направилась к выходу из пещеры. Погода со вчерашнего дня не улучшилась: небо по-прежнему было затянуто тяжёлыми облаками, а кругом всё замело огромным количеством снега. — Хм… Эния, а мы с тобой оказались в довольно красивом месте, — позади амазонки послышался сонный голос Милосы. Девушка глубоко вдохнула холодный воздух, решив, вероятно, что таким образом она сможет быстрее отогнать от себя дрёму, и ещё раз оглядела занесённое снегом редколесье. В этой части Темискиры и правда было красиво. Особое внимание Милосы сразу привлёк один из притоков Танаиса, лавирующий среди небольшого количества деревьев, укрытых снегом. Упругие плакучие ветки под тяжестью миллионов снежинок ещё больше клонились к земле и раскачивались под лёгкими ветрами. Сугробы за ночь выросли по колено, но девы смогли пробраться ближе к воде, которая удивительным образом не замерзала в зимнее время года в этой части архипелага. Оглядевшись ещё раз, Милоса собралась уже сесть на спину Сапфиры и отправиться в полис, но зоркий девичий взгляд уловил едва заметное движение сбоку от себя. Амазонка замерла и посмотрела в нужном направлении. Буквально в трёх оргиях⁵ от неё был небольшой навес из веток и камней. — Эния, — дозорная сразу обернулась на зов и вопросительно вскинула брови. Милоса кивнула в нужную сторону. — Там что-то есть. — Тебя опять на приключения потянуло? Артемиды ради, давай… — девушка не успела договорить свою гневную речь, так как Милоса быстро заткнула её одним взмахом руки. ― Ой, делай что хочешь. Всадница Духа направилась к навесу и, подойдя поближе, аккуратно попыталась раздвинуть ветки, чтобы разглядеть то, что так привлекло её внимание. Снег, лежавший на тонкой природной подстилке, тут же свалился на землю, а из-под него внезапно послышалось недовольное урчание. Девушка поражённо уставилась на крошечный сугроб, который внезапно начал шевелиться и шипеть. Быстро сообразив, что надо делать, Милоса начала откапывать то, что спряталось под сыпучим холодом. И каково же было её удивление, когда она обнаружила двух маленьких драконов, жавшихся друг к другу и смотрящих на потревожившую их амазонку во все свои огромные глаза. — Ну, ничего себе находочка, — Эния, неизвестно каким образом оказавшаяся за спиной королевы, присвистнула от удовольствия и удивления. — Почему они здесь без матери? — Милоса задумчиво нахмурилась и окинула внимательным взглядом заметённые окрестности, силясь обнаружить хоть какие-то следы, намекавшие на присутствие здесь, в этих краях, взрослых драконов. — Возможно, потерялись в бурю. Это, — Эния указала на то, что осталось от навеса, — явно не гнездо. Тем более, Фурии не селятся в таких легкодоступных местах. – Дозорная пожала плечами и внимательно посмотрела на свою королеву. — Да и посмотри на них — это два подвида: одна вон какая пернатая и белая, а второй чернее ночи да исполосован золотом. Значит, мамаши разные. Вопрос: как эти две Фурии оказались вместе? — Без понятия, но мы заберём их в город. Иначе они здесь погибнут: сожрёт кто из драконов или хищников. Если что, мамаши всегда могут их выследить и явиться в город, — Милоса потянулась к пернатому ящеру и взяла его на руки. Малыш тут же принялся вырываться, не забывая при этом шипеть, недовольно урчать и пускать из ноздрей сизый пар. — Да ладно тебе. Я же друг, — амазонка направилась к Сапфире и без труда забралась в седло. — Эния, бери второго, и полетели отсюда. — Уже иду, — тяжело вздохнув, девушка взяла вторую рептилию, оказавшуюся куда более податливой, и подошла к своему Змеевику, на которого тут же забралась. — Домой. Со всех крыльев.***
— Ладно, Астрид. Ты же амазонка. Ты уже умеешь держать в руках меч и стрелять из лука. Неужели тебя сможет перебороть какой-то там сон? — белокурая воительница уже две четверти часа пыталась уговорить себя встать с прохладных шелков и отправиться на подготовку к сегодняшнему празднику. Тяжело выдохнув, юная северянка решительно скинула с себя шёлковое одеяло и села на кровати. Взгляд голубых глаз тут же упал на соседнюю постель, где сладко спала её сестра, а затем медленно переместился на чёрную и белую рептилий, которые довольно громко сопели в унисон друг другу, лёжа на мраморном полу. Астрид оглядела Мелиссу и хранителей завистливым взором и, не сумев сдержаться, с громким стоном рухнула обратно на одеяла. — Пожалуй, посплю ещё чуть-чуть. Однако двери комнаты тут же распахнулись, и в помещение вошла королева Милоса. — Астрид, ты уже не спишь? Очень хорошо, — она подошла к постели и поцеловала свою дочь. — С добрым утром. — С добрым утром, — блондинка сладко зевнула и сонно уставилась на свою маму. — Обязательно вставать так рано? — Астрид! — женщина посмотрела на юную амазонку с укором. — Тебе уже десять лет. Сегодня твой первый полёт на драконе. Так что быстро вставай с постели и отправляйся приводить себя в порядок. И своего хранителя тоже. Эллинке ничего не оставалось делать, как подчиниться. Юная амазонка никогда не любила наряжаться в отличие от своих сверстниц. Однако сегодня Праздник Артемиды, а значит, и выглядеть ей придётся подобающе: негоже под взглядом покровительницы разгуливать как попало. Впрочем, стоять возле огромного количества одежды и заниматься самобичеванием ей не пришлось: девочка выудила из заморского сундука пару удобных вещей, которые более-менее подходили для церемоний и полётов, быстро нацепила их на себя и вернулась к Милосе, которая уже успела разбудить Мелиссу. Астрид подошла к двум драконам, спавшим крепким сном, и принялась толкать своего хранителя. — Сицилия², — амазонка аккуратно погладила дракониху по голове. — Пора просыпаться. Сицилия! — рептилия в ответ что-то сонно прорычала, а затем открыла один глаз и недовольно посмотрела на свою юную хозяйку. — Пора вставать. Сегодня будем летать. — Стоило рептилии услышать о полётах, как она тут же подскочила и села рядом Астрид, нетерпеливо размахивая хвостом и с интересом разглядывая девочку. Сицилия мягко толкнула будущую наездницу в бок и расправила свои огромные пернатые крылья, демонстрируя двуногой всю свою красоту: телосложением рептилия походила на Ночную Фурию, лишь только белая, словно снег, чешуя, ярко блестевшая в свете солнца, отличала этого дракона от «призрака ночи»; мощный длинный хвост, украшенный пёстрыми элеронами, с лёгкостью ломал кости диким животным и средних размеров драконам; радужка больших глаз походила на бирюзу — редкий в темискирских краях минерал, но главная гордость этой рептилии — крылья, покрытые тремя рядами разноцветных, острых, словно ножи, перьев, — белыми, бирюзовыми и сиреневыми. — Оракул³! Ну вставай же, нам пора, — невольно залюбовавшуюся своим драконом Астрид отвлёк громкий крик младшей сестры: Мелисса никак не могла достучаться до своего хранителя. — Оракул! — она упёрлась руками в чёрный бок дракона и начала толкать его. Рептилия, не открывая глаз, подняла голову и повернула её в сторону хозяйки. — Да проснись ты! Нам пора! — девочка замахала руками перед мордой дракона, который удосужился открыть сначала один глаз и только затем ― второй. Сбитый с толку ящер перевёл взгляд на Сицилию, на что та лишь что-то тихо проурчала на своём драконьем языке. Лишь после этого Оракул соизволил встать. Оракул — точная копия Ночной Фурии. Единственное, что отличает его от своего собрата — хитрые узоры золотистого цвета, покрывающие тело рептилии. Разнообразные линии и круги можно увидеть на крыльях, элеронах, голове, лапах и хвосте. И, если присмотреться, можно заметить, что они в точности повторяют силуэт драконьего скелета. — А теперь пойдёмте, — голос Милосы привлёк внимание юных амазонок. — Мы уже опаздываем. В темискирском полисе уже вовсю кипела жизнь: туда-сюда сновали нарядно одетые амазонки, тут и там слышалась греческая и заморская речь, отовсюду доносились возгласы приветствий и поздравлений, а над храмовой площадью шальным ветром разносилась во все доступные уголки полиса складная песнь, прославляющая богиню-амазонку: — … Эту священную рощу одень, Артемида, цветами, Брось их на радость Харит⁶ к лёгким сандалиям их. Милоса вместе со своими дочерьми первым делом отправилась в храм Артемиды: в течение всей праздничной недели каждая эллинка, следуя древней традиции, должна будет поднести к алтарю плоды нового урожая или серебряные монеты любого достоинства, благодаря таким образом луноликую покровительницу за еду на столе и серебро в кошеле. — Драконы остаются здесь, ― Милоса бросила короткий взгляд на рептилий, а затем посмотрела на дочерей. — А вы — в храм вместе со мной. Когда амазонки вошли в помещение, на них пахнуло сладким ароматом цветов, которыми были украшены своды и колонны главной достопримечательности Темискиры, и едва ощутимым запахом свежих фруктов, коих здесь было в огромном количестве. Постояв у входа в божественную обитель пару мгновений, северянки направились в сторону алтаря, перед которым стояли кариаты⁴. Милоса запустила руку в суму и выудила оттуда большой красный фрукт. — Возьми, — амазонка протянула плод Астрид и указала на постамент, — положишь это на алтарь после меня. Милоса вплотную подошла к мраморному возвышению и положила на него какие-то плоды и стебли, которые до сего момента покоились в оказавшейся просторной сумке. Поклонившись статуе, перед которым стоял алтарь, она повернулась к дочери и улыбнулась, приглашая её подойти. Неуверенно покрутив в руках спелый фрукт, Астрид направилась к постаменту и, преклонив голову, положила яблоко на мраморную плиту. — Помоги, — эллинка бросила короткий взгляд на огромное изваяние Артемиды, а затем направилась к Милосе и Мелиссе. — Нам пора. Скоро начнутся полёты. Вскоре амазонки вышли из храма и направились в сторону Драконьей Арены, которая служила в прямом смысле взлётной площадкой для начинающих драконьих всадников. Кроме Астрид, здесь были и другие северянки её возраста. Девочка бросила обеспокоенный взгляд на трибуны — они были заполнены до отказа, что, впрочем, неудивительно: после первых полётов начнутся бои и спортивные соревнования. — Не волнуйся, всё будет хорошо, — Милоса улыбнулась и погладила свою дочь по волосам. — Пойдём, Мелисса, займём свои места. — Рыжеволосая амазонка помахала старшей сестре на прощание и побежала за своей мамой, а Астрид осталась вместе с другими амазонками посреди огромной арены. Юная принцесса не могла не нервничать: первый полёт — это важный этап в жизни темискирской воительницы. Это своего рода экзамен на принадлежность племени, провалить который было нельзя: не пройдёшь испытание ― тебя изгонят. К Астрид подошла одна из воительниц, в руках которой покоилось красивое седло, украшенное замысловатой резьбой и традиционным меандром. Неуверенно протянув руки, юная амазонка взяла его и, как её обучали, принялась надевать на Сицилию, которая, к удивлению всадницы, стояла смирно и не пыталась вырваться, как это делала по обычаю, отказываясь признавать ту или иную обновку. Справившись с огромным количеством ремешков и перепроверив надёжность экипировки, Астрид забралась на дракона и неуверенно перехватила поводья: всё-таки сидеть на широкой и мощной спине Фурии ей ещё не приходилось. Когда все всадники подготовились к полёту, был дан сигнал, и драконы направились к стартовой черте. В тот же момент над Ареной пронёсся голос королевы, на который не обратила своего внимания лишь Астрид ― юная принцесса сильно волновалась, ладони её предательски вспотели, в груди засело неприятное тянущее чувство, а по телу пробежала мелкая дрожь. — … со всех крыльев! — это была последняя фраза, которую произнесла Милоса и которую услышала сама Астрид. После этих слов по Арене, словно раскат грома, пронеслись радостные крики амазонок. До слуха белокурой северянки донёсся тяжёлый звук горна, и она почувствовала лёгкие потоки ветра, ударившие ей в лицо, а вместе с ними принцесса ощутила и вкус пыли, клубами поднявшейся из-под драконьих крыльев. Астрид посмотрела в небо и увидела с десяток рептилий, которые только что взмыли в воздух и теперь стремительно удалялись от Арены. И только когда первая волна паники прошла, она заметила, что вокруг было до ужаса тихо: на мгновение юной амазонке подумалось, что она находится не Арене, а в своей комнате. Из мыслей её вывело настойчивое урчание обеспокоенно смотрящей на неё Сицилии. Астрид спешно огляделась вокруг — она всё ещё на стадионе и зрители на местах. Невольно её взгляд упал на сидящую выше всех Милосу — она удивлённо смотрела свою дочь. Повернув голову в сторону, амазонка заметила, что от остальных всадниц и след простыл. «О, Артемида!» — Сицилия, — блондинка наклонилась к ушному отростку дракона, — пожалуйста, помоги мне. Со всех крыльев! ― В ту же секунду рептилия оттолкнулась от земли, и через мгновение Фурия и её всадница были в небе. Из страха вывалиться из седла Астрид зажмурилась и крепко вцепилась в поводья. В её лицо бил сильный прохладный ветер, а потревоженное новыми чувствами сердце колотилось так, что норовило в любой момент выскочить из груди. От ужаса, вдруг сковавшего юную амазонку, она не могла даже кричать. Единственное, на что северянка сейчас была способна ― на молитву. Наездница молила всех олимпийских богов, чтобы они даровали ей или лёгкую смерть, дабы она избежала прижизненного позора, или скорейшего разрешения этого кошмара. Несколько мощных шумных взмахов огромными пернатыми крыльями, и полёт резко выровнялся. Астрид больше не чувствовала колючего ветра, который хлестал по лицу при подъёме в небо, не было паники, но странное чувство всё ещё сидело в душе. Кое-как справившись со своим страхом, амазонка распахнула веки, и удивлённый крик вырвался из груди: ― Великие олимпийцы! Небо! Тяжело и часто дыша, наездница осмотрелась по сторонам, не веря, что всё происходит наяву. Однако это всё же был не сон: эллинка действительно оседлала своего дракона и теперь находится высоко над землёй. На смену панике постепенно пришло относительное спокойствие. Почувствовав, что всадница, наконец, расслабилась, Сицилия повернула к ней свою заинтересованную морду. — Это действительно нечто! — слегка разжав поводья, Астрид посмотрела вперёд. — Смотри ― облака. Полетели к ним. — Сицилия беспрекословно подчинилась и направилась в сторону пушистых небожителей. Принцесса подняла руки вверх, пропуская через пальцы «небесный пух». — Мокрые и холодные, — улыбнувшись, она несколько раз махнула руками, стряхивая с них капельки воды. — Сицилия, давай вниз, нам нужно найти наш флаг. В доказательство того, что полёт прошёл успешно, каждая амазонка должна принести на Арену полотно с родовым гербом. В случае Астрид это голубой стяг с изображённым на нём чёрно-синим драконом, восседающим на белом перевёрнутом полумесяце. Фурия спустилась немного ниже облаков, и её наездница смогла спокойно осмотреть окрестности Темискиры. Глазам предстали огромные поля ярко-зелёного цвета, на которых изредка можно было увидеть растущие в одиночестве деревца. Рептилия взяла чуть восточнее ― в сторону гор. Пролетая над массивом, Астрид опустила взгляд вниз ― по выторенной за много сотен лет дороге неспешно шёл величественный Танаис, воды которого в лучах солнца переливались всеми цветами радуги. — Давай к реке, Сицилия, — дракониха, услышав новую команду, резко рванула вниз и через пару мгновений оказалась у самой кромки воды. Крепко держась за седло, Астрид наклонилась в сторону, чтобы можно было коснуться рукой зеркальной поверхности водоёма. Однако вскоре Фурии надоело лететь так низко и медленно, и она без приказа рванула вверх, после чего резко свернула в сторону, уходя от горной местности в сторону северной границы, где мелькали высокие оборонительные стены. — Да, всё правильно. Надо забрать флаг и возвращаться на Арену, — преодолеть пространство от восточных гор до пограничных башен не составило особого труда: Фурии — невероятно быстрые драконы, и Сицилия продемонстрировала это своей наезднице в полную силу. Вскоре дракон и всадница оказались над каменными стенами. Амазонка указала на флаг, и Сицилия сразу же направилась за ним: одно мгновение они оказались возле нужного возвышения, к которому было привязано полотно. Астрид крепко уцепилась за него и с силой дёрнула ткань. — Даже не порвали. Полетели обратно, — однако, вместо того, чтобы выполнить приказ, Фурия что-то курлыкнула и указала мордой вперёд, а после резко рванула в сторону моря. — Что ты творишь, Сицилия?! — эллинка, никак не ожидавшая произошедшего, крепче перехватила поводья, чтобы удержаться в седле. Внезапно рептилия направилась в небо, даже не думая сбавлять скорость: показать своей хозяйке чудеса своей драконьей акробатики Сицилии было просто необходимо, а потому она расправила сложенные ещё секунду назад крылья и завалилась назад, уходя в свободное падение. Астрид, преодолевая вновь появившийся страх, посмотрела назад, ― они стремительно приближались к морской поверхности. — Нет! — амазонка вдохнула как можно больше воздуха и зажмурила глаза, готовясь к сильному удару, но его не последовало. Вместо этого ― резкий уход в петлю и снова ровный, но до свиста в ушах быстрый полёт. Открыв глаза, северянка обернулась назад — перед скоростью Фурии расступалась даже морская гладь. Когда же впереди показалась береговая линия, рептилия сбавила ход и снова ушла в небо, унося всадницу в сторону центра полиса.₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪
Музыка вдохновения. Полёт Астрид: E.S. Posthumus — Oraanu Pi 1. <...> прошли четыре года — для тех, кто в очередной раз запутался в возрасте героев. На момент повествования: — Иккингу — 11 лет; — Астрид — 10 лет; — Меллисе — 8 лет; — Милосе — 28 лет; — Энии — 28 лет; ― Стоику — 34 года. 2. Сицилия — имя персонажу давала не я, т.к. авторство принадлежит не мне. С любезного разрешения автора — Татьяны Орловской — я использовала образ её дракончика в своей писанине. Но для справочки: Сицилия — это регион Италии, включающий в себя одноимённый остров. 3. Оракул — и снова честно прихватизированный с любезного позволения автора персонаж. Автор — Карина Попова. Для справки: Оракул — наиболее распространённая в античности форма прорицания, состоявшая в том, что предсказание от имени божества оглашал специальный жрец, который и именовался оракулом. В более широком смысле под оракулом понимали и прорицалище — место, где оглашалось предсказание, и сам текст предсказания. ©Википедия. 4. Кариаты — жрицы богини Артемиды. 5. Оргия — мера длины. Греческая оргия составляла 1,851 м 6. Хариты — в древнегреческой мифологии три богини веселья и радости: Аглая («ликование» или «красота»), Евфросина («радость» или «благомыслящая») и Талия («изобилие»).