Flashback.
Двадцать лет назад. Южный предел Нового Мира. Эриней ― некогда империя амазонок, простиравшаяся с юга до севера Земли За Горячим Морем, не уступавшая Темискире в величии и богатстве, ныне ― полуразрушенное королевство, с трудом переживавшее редкие вражеские набеги. Столетиями эти земли служили пристанищем для побитых судьбой девушек и женщин, вынужденных бежать от рабства и истязаний из родного дома в надежде найти среди южных воительниц покой и безопасность. Меланта ― рождённая в свободе греческая дева, по старому обычаю выданная замуж против воли за местного зажиточного мужа, едва той минуло двенадцать зим. Несмотря на то, что всю жизнь родная мать твердила ей о принятии древних традиций, о покорности супругу, о терпимости к своему безвольному положению в мужском обществе, от рождения бунтарская девичья душа стремилась к запретной свободе. Меланта три долгих года провела в заточении в стенах мужнего дома. Три долгих года были наполнены горечью и страданием. Три долгих года она терпеливо выносила унижения, подносимые её мужем. Три долгих года она видела своего супруга в обществе гетер¹ и куртизанок², которые, словно змеи, вились вокруг её мужчины и ублажали его долгими вечерами… — А теперь поди прочь и не носа не казывай из спален, пока не прикажу, — полноватый смуглый мужчина, грозно глядя на сжавшуюся деву, указал на женскую часть дома; Меланта, держась за горящую от удара щеку, безмолвно направилась, куда было приказано. В ту самую ночь, в долгой молитве, к деве пришло озарение, и она, под зорким взглядом Артемиды³ покинула ставший ненавистным мужнин дом⁴. Гонимая мыслью о более спокойной жизни, девушка, терпя оскорбления и преодолевая трудности, стойко держала путь на юг, в земли мифических амазонок, о величии которых она лишь слышала от матери и читала в малочисленных ветхих свитках, что случайно падали в её руки. Долгих пять месяцев Меланта провела в скитаниях по суше и морям; измученная и исхудавшая она чрез силу держала разум свой в узде, не давая ему увести себя в буйные океанские воды или в скальную пропасть очередного островного порта. Вскоре на горизонте показались очертания большой земли, обнесённой величественной каменной стеной. ― Только ты не хранить пустой надежды на милость их королева, ― напевный голос вывел Меланту из тяжёлых раздумий. ― У южных дев дела сейчас не к шайтану. ― Гречанка обернулась и увидела перед собой девушку, лицо которой было прикрыто шёлковой вуалью. ― А с твоим-то беременем… ― девушка указала на живот эллинки, ― куда тебе. ― Мне больше некуда идти, ― Меланта исподлобья взглянула на свою невольную спутницу, а затем устремила взор на горизонт. ― Ходить нужно было на север. В Темискира. От твоей родная страна месяц-два конным ходом, ― арабка, весьма скверно говорящая на греческом, на мгновение замолчала, а затем, будто что-то для себя решив, продолжила: ― Не будет тебе здесь спокойная жизнь. Ты погибель здесь себе найти. Ворочайся на север. Эллинка никак не отреагировала на пылкую речь восточной девы и продолжила сверлить взглядом приближающийся с каждой минутой материк. Через несколько часов багала⁵, продолжая лениво покачиваться на волнах Южного моря*, нехотя причалила к каменному пирсу, на котором собрался разномастный люд, разодетый в яркие одежды ближайших стран. ― Почему здесь так многолюдно? ― вопрос больше был задан самой себе, однако ответ на него последовал сразу. ― Купеческая неделя, ― уже знакомый слегка приглушённый женский голос вновь привлёк её внимание. ― Обычно мы не торговать с язычниками, но… Договорить девушка не успела — её грубо схватил за руку высокий черноволосый мужчина и потащил к выходу с корабля, непрестанно при этом крича на своём родном наречии. Меланта, тяжело вздохнув, снова устремила взгляд на пристань и стала раздумывать о том, нужно ли ей ступать на эти земли или же стоит остаться на корабле и последовать совету арабки ― отправиться обратно на север. ― А ты чего встала, как неживая? ― грубый голос вывел эллинку из раздумий. В недоумении брюнетка обернулась и увидела перед собой невероятной красоты черноволосую смуглую женщину средних лет, облачённую в не то греческую, не то египетскую одежду. ― Да. Я с тобой говорю. Меланта от растерянности не смогла произнести ни слова — дева неотрывно смотрела на стоящую перед ней воительницу. ― Ты говорить умеешь? Иль язык ещё в детстве вырвали? ― Да… я… не… ― обрывки фраз слетали с пересохших губ гречанки. ― Очередная мямля, ― брюнетка махнула рукой на Меланту и повернулась к ней спиной, готовясь покинуть корабль и приступить к своим будничным обязанностям. ― Нет! Подождите… ― дева сделала несколько быстрых шагов в сторону черноволосой женщины. ― Я… я прибыла из Греции… ― И что эллинка забыла в этих краях? ― явно заинтересованная амазонка повернула голову к молодой девице. ― Я сбежала из дома… И… ― девушка на мгновение замолчала, раздумывая о словах, и всё же произнесла: ― я хочу остаться… здесь… с вашим народом… ― Ты ошиблась землями. Тебе здесь не место. Без тебя проблем хватает. Так что не сходи с этого судна и плыви обратно домой. А если уж так хочется жить среди амазонок… ― оглядела незваную гостью с ног до головы: ― Отправляйся в Темискиру ― к нашим сёстрам. ― Но… ― Ты всё слышала. На мгновение Меланта растерялась ― дева не ждала, что её легко примут, но и с холодом в речах встречающих она не думала столкнуться. От обиды, вдруг вспыхнувшей в груди, ей желалось бросить всё и отправиться обратно в родные земли, однако, с трудом погасив злость, гречанка всё же промолвила: ― Стой! ― Ты что, дурная? ― Сколько я добиралась сюда, одним богам известно, я питалась объедками, сносила унижения и побои! Я прошла через это не для того, чтобы услышать «возвращайся домой». ― Эллинка указала пальцем в сторону горизонта. ― И я прошу… нет, я требую отвести меня к вашей королеве. ― Девушка сверлила взглядом стоящую перед ней амазонку, оттого не сразу заметила, что шум пристани затих, а любопытные взоры зевак были обращены на двух дев. ― Ишь, разошлась, ― южанка ухмыльнулась и осмотрела гречанку с ног до головы. ― Тебя как звать-то? ― Меланта. ― Ну что ж, Меланта, я отведу тебя к нашей королеве, ― воительница в который раз оценивающе оглядела гречанку. ― Шагай за мной и не вздумай отставать, потеряться здесь ― раз плюнуть. Нянчиться с тобой я не буду, своих дел по самую глотку. ― Амазонка развернулась на пятках и направилась в известную ей одной сторону. Как только израненные и опухшие от долгих переходов ноги ступили на пыльную землю Эринея, Меланта прикрыла лицо грубой тканью своего плаща и опустила голову вниз ― в её родном городе женщине не дозволялось ходить простоволосой и лишний раз казывать свой лик не привечалось. Однако через несколько минут пути любопытство всё же пересилило страх перед древними традициями, и брюнетка сначала робко, а затем с уверенностью принялась разглядывать местные примечательности. На глаза то и дело попадались небольшие причудливые постройки, выложенные в древнем южном стиле — дома здешних жительниц. Тутошние улочки, несмотря на обилие построек, были широкими и длинными; всюду сновал разномастный люд — в большей мере девушки и женщины, облачённые в короткие греческие туники и хитоны и египетские калазирисы⁶, но можно было заприметить и иноземцев, укутанных в одежды своих народностей. Вскоре Меланта, сопровождаемая незнакомой амазонией, вышла на главную площадь — немыслимых размеров пространство, огороженное резными колоннами. Здесь, под палящим солнцем, расположился огромный дворец, отстроенный и украшенный по южной моде, рядом с ним великом количестве умостились в мраморные статуи здешних и северных богов и богинь. ― Что? Впечатлилась? ― грубый голос вывел Меланту из раздумий и заставил обратить на себя внимание. ― А? Да… я… я просто впервые вижу, чтобы боги языческой веры соседствовали с богами моего народа. Южанка на это лишь усмехнулась. ― Если королева дозволит тебе остаться здесь, то придётся усвоить первое правило этих земель: мы не делим амазонок на «язычниц» и «не язычниц», ― воительница бросила безразличный взгляд на Меланту и ускорила шаг. Буквально через пару мгновений обе девушки оказались рядом с мраморными ступенями, что вели ко входу во дворец. ― Чего плетёшься? Пошевеливайся давай, ― амазонка кинула раздражённый взгляд на еле как идущую позади гречанку. ― Королева не любит ждать. Собрав остатки сил и последние крохи терпения, эллинка неуверенным и тяжёлым шагом стала подниматься вверх по дворцовым ступеням. Девушку, уставшую от долгой дороги и измождённую голодом и жаждой, морило и шатало, а палящее дневное солнце выжигало светлую для гречанки кожу. Когда долгий путь из сотен ступенек был, наконец, пройден, брюнетка рухнула без сил на прогретый жарким солнцем мрамор. ― И ты хочешь стать амазонкой? ― Меланта услышала насмешливый голос своей сопровождающей. ― Ты и минуты в бою не продержишься. И как ты только добралась сюда живой? Эллинка, стоя на коленях, подняла злой взгляд на женщину, что ядовито ухмылялась беспомощности физически слабой, обременённой девушки, и уже хотела, было, вылить на южанку ушат оскорблений, как вдруг услышала приятный напевный голос. ― Нэйла, что здесь происходит? ― черноволосая амазонка вмиг переменилась в лице, спешно присела на одно колено и склонила голову в знак почтения. Гречанка перевела взгляд в сторону и увидела перед собой высокую смольноволосую женщину, облачённую в довольно откровенный наряд из полупрозрачной лёгкой ткани. Будь Меланта у себя на родине, она приняла бы эту деву за куртизанку. ― Госпожа, ― амазонка, названная Нэйлой, не вставая с земли, обратилась к подошедшей женщине. ― Эта девушка, ― воительница указала в сторону эллинки, ― пожелала видеть вас. ― Встань и назовись, ― предводительница амазонок придирчиво оглядела незнакомку ― та по виду пришлась ей не по нраву ― и с долей нетерпения стала ожидать, когда она поднимется с запечённого солнцем мрамора и изволит заговорить. Еле как встав на ноги, Меланта с уверенностью и показной дерзостью заглянула в глаза воинственной южанке. ― Моё имя Меланта. Я прибыла сюда из Эллады. ― Хм… гречанка… Зачем пересекла Горячее Море? Не для того ведь, чтоб испустить дух здесь, на ступенях моего дворца? ― Я желаю примкнуть к вашему племени, ― девушка без тени страха смотрела в глаза амазонки, от настроения которой зависела её судьба: ― И отправляться обратно я не намерена. Стражницы, стоящие рядом со своей госпожой, не сдержали удивлённого вздоха, сама же королева лишь недоумённо уставилась на смеющую злословить чужестранку. ― Назови хотя бы одну причину, по которой я не должна отдать приказ своим воинам убить тебя, ― южанка нахмурилась, едва задетая дерзостью гречанки. ― Я не сделала ничего того, что могло бы лишить меня головы, ― Меланта без тени страха и с долей злости смотрела прямо в глаза молча наблюдавшей за ней амазонки и ожидала её решения. После непродолжительной игры в гляделки, королева, усмехнувшись, обратилась к до сих пор стоящей на коленях воительнице и стала говорить что-то на незнакомом гречанке наречии. Закончив короткую речь, предводительница амазонок направилась вниз по ступеням, оставляя эллинку и южную амазонию в обществе друг друга. Последняя, поднявшись с колен, оценивающе осмотрела с ног до головы гречанку и кивнула головой. ― Ступай за мной. ― Куда мы идём? ― Правило первое: амазонка выполняет приказы, а не задаёт вопросы, ― Нэйла не удосужилась почтить гречанку даже беглым взглядом своих карих глаз, лишь насмешливо-раздражённая улыбка была ответом на все вопросы Меланты. ― Я не амазонка. Поэтому требую ответов. ― Теперь я понимаю, почему тебя выгнали из Эллады, ― амазонка резко остановилась, так что шедшая позади Меланта врезалась в её крепкую спину, так же резко развернулась, вздёрнула бровь и наклонила голову в сторону, всем своим видом показывая девушке, что та ей надоела, как назойливая муха в знойный день. ― Сейчас ты приведёшь себя в порядок и отправишься на арену, на свои первые уроки. Королева проявила милость. Так что… Добро пожаловать в Южное племя, строптивая гречанка.***
Пять долгих лет канули в Лету с тех самых пор, как Меланта прибыла в Эриней. Знакомство с причудливыми для девичьего взора существами ― драконами, бесконечная кровопролитная война, горы разлагающихся изувеченных трупов, изломанные жизни её сестёр ― всё это, словно пламя, закалило изнеженную душу гречанки. Не способная теперь на любовь и сострадание, некогда робкая и забитая традициями дева, превратилась пусть и не в искусного, но убийцу. Убийцу, готового бороться за свой полуразрушенный дом, за остатки сестринства, за себя и свою… дочь. Кареглазая малышка, зачатая в ненависти, странным образом стала той ниточкой, за которую желалось цепляться из последних сил, стала той, ради кого желалось снова и снова идти в бой, стала той, ради кого ещё желалось жить… ― Астерия! А ну бегом сюда! ― громогласный голос Меланты пролетел над стихийным лагерем амазонок, разбитым в скудном эринейском лесу. Через пару минут её зоркому взгляду показалась миниатюрная худощавая фигурка, которая, держа в руках лук, явно не подходящий ей по росту, со всех своих коротких ног мчалась к матери. Вскоре смешная коротконожка оказалась подле рассерженной Меланты. ― Я же просила тебя не убегать в лес. Всюду снуют охотники, тебя могли заметить, убить… ― эллинка осеклась на последнем слове и взглянула на девочку, виновато опустившую голову и не решавшуюся поднять взора на мать. ― Малышка… не уходи от меня так далеко. Хорошо? ― юная амазонка коротко кивнула. ― Через час выступаем! ― грубый голос Нэйлы донёсся до слуха Меланты. ― Возвращаемся в деревню. ― Всё, детка, нам пора собираться. Пойдём, ― взяв за руку свою единственную драгоценность, эллинка направилась к навесу, где обосновались и другие её сёстры. ― Мама, ― девочка дёрнула воительницу за руку, привлекая к себе её внимание. ― Я хочу домой. ― Астерия, потерпи немного. Скоро мы вернёмся в деревню, ― девочка, недовольная ответом, лишь отвернулась от матери, а с уст гречанки сорвалось едва слышное: ― Наверное. Уже полгода она и другие сёстры вынуждены проживать в небольшом поселении на южной окраине Эринея. Их отправили сюда несколько месяцев назад для защиты этих земель от драконьих ловцов, однако охотничьи заделы становились всё сильнее и многочисленней, а потому защищать и держать южный предел под контролем становилось всё сложнее. В глубине души амазонка понимала, что некогда великой империи, о которой она так много слышала и читала, приходит бесславный, но ожидаемый конец ― жестокость и твердолобость королевы не знала границ, всё больше её подчинённых либо погибали в бессмысленных боях, либо, поправ древние законы и клятвы, уходили навсегда из этих земель, не желая находиться во власти неумелого монарха. Вскоре Меланта и Астерия оказались возле навеса, где вовсю кипела работа ― амазонки поспешно складывали свои вещи. ― Дорогая, иди и приведи сюда Эрлу, ― гречанка махнула рукой в ту сторону, где находился дракон. Бросив лук, она помчалась выполнять поручение матери, а буквально через пару минут она уже тянула за поводья своенравную драконицу ― юной воительнице пришлось приложить немало усилий и уговоров, чтобы заставить самку Злобного Змеевика сделать несколько шагов к навесу. Когда, наконец, скромные пожитки были собраны и закреплены на седле дракона, Меланта осмотрелась вокруг ещё раз, проверяя окрестность на наличие забытых вещей, однако всё было давно запрятано в тюки. ― Иди сюда, кареглазка, ― Меланта, взяв дочь на руки, усадила её в седло Змеевицы, позади себя, а затем забралась и сама. ― Держись крепче. ― Летим небольшими группами. По пятнадцать человек. Выстраиваемся клином. Держать строй, ― голос Нэйлы, к которому гречанка так и не смогла привыкнуть, вновь резанул слух. ― Вперёд! Вскоре первая команда, куда и входила эллинка, оказалась в небе над Эринеем; путь до поселения предстоял недолгий ― всего с час полёта. Меланта посмотрела вниз ― под ними было несколько десятков оргий, и отсюда открывался великолепный вид на обширный, но скудный лес, в самом центре которого протекала неимоверных размеров быстроходная река, которая поблёскивала в лучах полуденного жаркого солнца. Погода сегодня как никогда располагала к полётам ― на горизонте не было ни серой тучки, ни белого облачка, поэтому в бунтарской девичьей душе начало зарождаться запретное желание наплевать на строй и со всех крыльев рвануть вперёд, навстречу солнцу и ветру. ― А когда у меня будет свой дракон? ― внезапный детский голос отвлёк Меланту от раздумий. ― Когда вырастешь, ― амазонка невольно улыбнулась наивному вопросу. ― Я уже взрослая, ― девочка лишь сильнее обняла свою мать и прильнула щекой к её спине, желая почувствовать тепло самого родного и близкого на земле человека. ― Конечно, взрослая, ― воительница в очередной раз дала волю искренней улыбке. ― Но нужно ещё подождать. А пока будешь летать со мной. ― Ла… ла-а-адно… ― последнее слово юная амазонка произнесла сквозь зёву. ― Не спать, ― эллинка повернула голову к дочери. ― Слышишь? Не вздумай закрывать глаза ― вывалишься из седла, если уснёшь. Потерпи чуть-чуть. Скоро будем дома. ― Хорошо, ― Астерия, пересиливая свой детский сон, который уже вцепился в разум мёртвой хваткой, выпрямилась в седле и встряхнула головой. Ровный полёт прошёл в тишине: не было ни привычных разговоров, ни указаний, ни даже редких жалоб; амазонки, уставшие от битв, желали скорее вернуться в ставшее родным поселение, дабы дать отдохнуть измождённым разуму и телу. Меланта не первый десяток минут с тоской взирала на поросший лесом горизонт, будто бы могла узреть там что-то новое. ― Мама?.. Мы уже дома?.. ― слабый сонный голосок Астерии отвлёк деву от созерцания природы. ― Да, милая. Почти. Скоро приземлимся, и ты сможешь поспать, сколько пожелается. ― Сколько пожелается? Даже до позднего вечера? ― Даже до позднего вечера. ― Правда-правда? ― голос Астерии сделался оживлённее ― девочка за свою короткую жизнь полюбила немного вещей, но среди них ей особенно нравился сон; другие амазонии считали это странным ― прочие дети в столь юном возрасте были непоседами, не желавшими сидеть на месте и более того спать, а потому Меланта часто слышала, что её дочь не здорова, раз желает так часто проводить время в объятиях Морфея. ― Правда-правда, ― гречанка слабо улыбнулась и вновь обратила взор на горизонт, где уже робко проглядывали разрушенные полупики каменных башен. ― Смотрите! ― крик дозорной заставил обратить на себя внимание всей группы. Меланта бросила взгляд в сторону, куда указывала воительница. ― Нет… ― впереди виднелся огромный столп дыма, поднимающийся прямо над землями, на которых была отстроена деревня южанок. В следующий миг идеально ровный клин с характерным шумом разрезали несколько хитросплетённых сетей, утяжелённых не то каменными, не то металлическими грузами. ― Эрла, в сторону! ― Змеевица, повинуясь приказу хозяйки, резко рванула влево, уходя от сетей, которые нескончаемым потоком продолжали лететь в них. ― Мама, кто это? ― обеспокоенный крик дочери заставил Меланту отвлечься от продумывания способа убраться подальше отсюда. ― Держись крепче и не задавай глупых вопросов, ― Астерия, до смерти напуганная, сильнее прижалась к матери и старалась лишний раз не смотреть по сторонам и не издавать лишних звуков. ― В сторону деревни! Живо! ― голос Нэйлы в очередной раз привлёк внимание черноволосой амазонки, которая без лишних слов направилась к поселению, объятому пламенем. Вскоре разрозненный отряд оказался над почти полностью выгоревшей деревне, земля которой была усеяна обломками взорванных домов, оружием и трупами охотников, амазонок и драконов. ― Эрла, к дому, ― Злобный Змеевик устремился к одной из немногих уцелевших построек и приземлился аккурат в том месте, куда указала воительница. Спрыгнув с седла, девушка потянулась к своей дочери, которая всё это время испуганно искала место, к которому можно было прижаться, дабы бы не видеть происходящий вокруг ужас. ― Иди сюда. Живее! ― малышка, исподлобья взглянув на мать, всё же решилась оставить драконью спину, которую она сейчас считала как никогда безопасным местом. ― Меланта, драконьи охотники! Живее к остальному отряду! ― девушка услышала приказ одной из командующих, однако выполнять его не спешила. ― Астерия, ― брюнетка пыталась достучаться до дочери, которая испуганно оглядывалась по сторонам. ― На меня смотри! ― только после крика юная амазонка обратила внимание на свою мать. ― Сейчас ты пойдёшь вон туда, ― эллинка указала в сторону небольшого каменного строения, которое временно служило загоном для Змеевика, ― и не будешь оттуда показывать своего носа до тех пор, пока я не вернусь. Ты меня поняла? ― ответа на вопрос не последовало. ― Поняла или нет?! ― Да… ― на больших карих глазах заблестели слезы. ― Не реви! ― амазонка крепко обняла свою дочь. Она прекрасно понимала, что этот бой может стать для неё последним. ― А теперь бегом отсюда. Давай, пошла! ― девочка, собрав в свои маленькие кулачки всю силу воли, ринулась в сторону каменного загона и спряталась в самый дальний его угол, подальше от посторонних глаз. Сама же Меланта ещё с минуту сидела на коленях, пытаясь собраться с чувствами. Мысленно она проклинала тот день, когда бросила всё и ринулась сюда ― в землю диких амазонок ― в поисках лучшей жизни. И почему она не послушала тогда эту чёртову арабку, не бросила всё и не поплыла на север? Конечно же из-за гордости. Из-за чего ж ещё? А теперь она сама погибнет, да и дочь к Аиду отправит… Вина сотней затупленных металлических иголок вонзилась в истерзанную девичью душу, причиняя ещё больше боли… ― Боги, что я вам сделала? ― воительница упала на колени, устремила взгляд в укутанное дымом небо и стала ждать ответа от олимпийцев, которым так рьяно молилась днями и ночами, но ответом, как и в прочие дни, послужила тишина. Проклятая тишина, на которую только и были способны боги, бросившие на погибель своих детей. ― Да будьте вы все трижды прокляты… ― амазонка поднялась с пыльной земли и хотела развернуться к своему дракону, как сильный удар в спину остановил её. ― Куда-то собралась? ― грубый мужской голос послышался над головой упавшей в пыль южанки, а в следующий миг её затылок кольнуло острие меча. ― Говорить разучилась? ― послышался довольно громкий и противный смех, который в следующее же мгновение стих. ― Чего разлеглась? Вставай давай! ― Нэйла подошла к своей напарнице и помогла ей подняться. ― Кто ж спиной к врагу становится? ― амазонка не стала выслушивать оправдания своей подопечной и ринулась в противоположную от неё сторону. Придя в себя, Меланта схватила меч и побежала к своему дракону, в испуге оставившему хозяйку. Забравшись в седло, девушка бегло оценила масштабы битвы и, более не раздумывая, приказала Змеевице взлетать. Но едва рептилия поднялась с прожжённой огнём земли, как её лапы и крыло оказались в плену хитросплетённых меж собой верёвок, внешне напоминающих болас. Дракон, не имея возможности пошевелиться, с грохотом рухнул на землю, сбрасывая с себя наездницу. ― Эрла… А! ― эллинка ощутила резкую боль ― один из охотников схватил её за волосы и грубо поднял на ноги. ― Куда собралась, красавица? ― уродливая морда уже не молодого ловца расплылась в зверином оскале. ― Обожди немного. ― Мужчина весьма недвусмысленно прижал девушку к себе, а затем грубо швырнул её на землю, чтобы в следующий миг нависнуть над ней, вдавливая увесистым телом в сухую грязь. ― У меня его много, ― свободной рукой выхватив из-за пояса кинжал, девушка ударила им своего обидчика, ― а у тебя его нет… ― охотник, взвыв от острой боли, на несколько мгновений ослабил хватку, но этого вполне хватило амазонке для того, чтобы освободиться. Дева оттолкнула мужчину от себя и попыталась бежать, однако ловец успел ухватить её за руку и с силой швырнуть к стене ― гречанка со всего маху приложилась головой о горячие камни и осела на землю. Эллинка перевела взор на ловца, стоящего в стороне с обнажённым мечом в руках, а затем окинула беглым взглядом то место, куда пару минут назад убежала её дочь. Сквозь пелену дыма амазонка смогла рассмотреть замершую в дверном проёме миниатюрную фигурку, которая испуганно сжимала крошечными пальчиками свой короткий тренировочный лук. ― Уходи… ― от дыма и сильного удара Меланта была уже не в состоянии кричать, лишь тишайший шёпот срывался с её пересохших губ. ― Уходи… ― воительница махнула рукой, показывая дочери, что нужно убираться отсюда, однако девочка стояла на месте, боясь пошевелиться. ― Да чего… ты… встала… проваливай отсюда… ― очередная порция задымлённого воздуха проникла в лёгкие, заставив их сжаться в болезненной судороге кашля. ― У… ― договорить воительница уже не смогла: её грудь пронзил меч драконьего ловца. <tab― Захлопни пасть, шлюха, ― провернув в мягкой и податливой плоти закалённый клинок, охотник с остервенением вырвал его из тела уже мёртвой амазонки, а затем повернул голову в сторону маленькой девочки, которая всё это время неотрывно наблюдала за смертью матери. Астерия, хотя и привыкшая к виду смерти, полными ужаса глазами взирала на мёртвую мать; грудь нестерпимо сдавило рыданиями, которые не желали рваться на волю, а в горле застыл немой крик, душивший маленькую девочку жгучей болью; глаза нестерпимо защипало, и по грязной от пыли щеке скатилась горячая жемчужинка слезы. ― А это кто тут у нас? ― мужчина встал напротив юной амазонки, которая не сразу заприметила тень, укрывшую её. ― Ещё одна маленькая шлюха? От злости, на которую только была способна непорочная детская душа, Астерия отбросила лук и пнула охотника в колено, чем вызвала лишь волну басистого смеха — охотник схватил южанку за волосы и хорошенько тряхнул. ― Какая бойкая. ― Вестар! ― позади мужчины послышался грубый голос. ― Где тебя… опять ты с добычей развлекаешься? ― беловолосый охотник зыркнул на брыкающуюся в крепких руках ловца Астерию. ― Будь она на несколько лет старше, забрал бы себе эту малышку, ― усмехнувшись, воин швырнул миниатюрную девочку к ногам мужчины. ― Брось её в клетку. ― А потом-то что с ней делать? ― блондин, убрав меч в ножны, грубо поднял Астерию с земли. ― Как что? ― первый ловец подошёл к мёртвой Меланте и толкнул её носком сапога в бок. ― Через пару дней продадим на одном из рынков. За юных амазонок платят золотом… разжиться бы ещё парочкой здешних соплячек. Коротко кивнув, блондин в буквальном смысле потащил за собой черноволосую девочку, которая всеми силами старалась вырваться из рук ловца. Когда силой детского тела освободиться не получилось, Астерия вцепилась ещё неокрепшими зубами в загрубевшую кожу мужской руки. ― Ах ты мелкая тварь! ― ловец грубо развернул к себе юную амазонку и наотмашь ударил её по лицу, от чего южанка вскрикнула и не сдержала слёз. ― Ещё раз ты так сделаешь, я тебе все зубы выбью ― Эй! Ты давай поосторожнее с товаром. За избитую много не дадут, — охотник, что стоял подле клетки с раздражением взглянул на блондина, что волок за собой упирающуюся девочку. ― Забери эту тварь, ― мужчина оттолкнул от себя Астерию так, что она не смогла удержаться на ногах и рухнула на землю. ― Подохнет так же бесславно, как и её мать. ― Сплюнув, воин направился к стоящему поодаль отряду стражей. ― Посиди пока здесь, ― брюнет схватил девочку за плечи и с силой затолкал её в рядом стоящую железную клетку. Закрыв металлическую дверцу, ловец продолжил заниматься своими делами, оставив выживших в осаде амазонок без присмотра. Астерии ничего не оставалось делать, как уткнуться лбом в грязную решётку и наблюдать за происходящим хаосом: толпы странно одетых мужчин с причудливыми голубыми символами на подбородках буквально выжигали остатки поселения, а выживших амазонок и драконов сковывали цепями и бросали в клетки. Меланта много раз говорила своей юной, но не по годам смышленой дочери о питаемых к амазонкам ненависти и опасности, которыми полнился внешний мир, однако она никогда не рассказывала, отчего люд так ненавидит их, дочерей Артемиды. Брюнетка, стараясь хоть как-то отвлечься от окружающего её ужаса и дурных мыслей, потянулась к кулону-полумесяцу, который некогда подарила мама. Теперь эта вещь ― единственное напоминание о ней. ― Не показывай его никому, ― спокойный голос привлёк внимание Астерии. ― Его могут отобрать. Спрячь… Коротко кивнув словам пленной воительницы, южанка поспешила спрятать кулон за потайной ремешок под короткой юбкой в надежде, что под тонким слоем ткани он будет в безопасности. Хотя бы на время… ― Я буду свободной, ― сжав маленькие кулачки, амазонка бросила короткий взгляд на голубое небо. ― Обязательно буду…Конец Flashback.
***
― Астерия… ― робкий голос вывел деву из раздумий. ― Всё хорошо? ― Что? ― южанка, будто не понимавшая, что от неё требуют, хмуро оглядела Астрид, которая сверлила амазонку обеспокоенным взглядом. ― С тобой… всё хорошо? ― А что не так? ― Твои руки… ― белокурая воительница кивнула на девичьи ладони, перепачканные в крови. ― Астерия… ― Ничего. Просто задумалась, ― южанка разжала кулак, ослабляя настойчивую боль, — кулон, подаренный ей матерью пятнадцать лет назад едва не выпал из расслабленных рук. ― Может, наконец, расскажешь, что тебя беспокоит? ― Астрид села рядом с сестрой и облокотилась спиной на холодную металлическую решётку. ― С самого прибытия на Темискиру ты так ничего и не рассказала нам о своём прошлом. ― С чего ты решила, что меня беспокоят дела давно минувших дней? ― Милоса ведёт себя точно так же, когда думает о прошлом… — Астрид устремила взор на каменный потолок камеры. — Она до сих пор винит себя в смерти королевы Амарис и… папы. Я знаю, как себя ведут те, чьё прошлое вновь вернулось… ― Я амазонка без прошлого. Ты ведь это знаешь, ― Астерия последовала примеру сестры — откинулась на решётку и устремила взор на кривой каменный потолок, на котором было полно следов от когтей и огня. ― Но ведь что-то же тебя беспокоит. ― Может, хватит уже лезть в мою душу? ― южанка зло сверкнула глазами в сторону Астрид, которая, впрочем, никак не отреагировала на девичий выпад. ― Я просто хочу тебе помочь. Ты же моя сестра — сёстры должны помогать друг другу. ― Помочь? Тогда придумай способ выбраться отсюда. ― Его нет. И не переводи тему. ― Наши головы скоро будут красоваться на скандинавских пиках, ― Астерия тяжело поднялась с прохладных камней и принялась расхаживать из стороны в сторону. ― Не знаю, как тебе, Астрид, а мне моя голова ещё нужна. ― Что ты хочешь, чтобы я сделала? ― голос северянки был как всегда спокоен. ― Мелисса в беспамятстве, твой дракон в клетке, у Оракула сломано крыло, Сицилия неизвестно где, а мы с тобой без счёту дней дохнем от голода и жажды. И оружие… у нас всё до наконечников забрали. Как ты собралась бежать из плена? — Астрид окинула Астерию скучающим взглядом и снова уставилась на потолок. ― Так что… ― белокурая амазонка развела руки в стороны, ― перед смертью можешь… ― на мгновение девушка задумалась. ― Как это у язычников называется?.. М-м-м… исповедаться. ― Ты издеваешься? ― Я тебя внимательно слушаю, ― блондинка устроилась поудобнее и, придав лицу серьёзность, устремила взгляд на Астерию. ― Ну… ― Что ты хочешь услышать? ― южанка снова поднялась на ноги. ― Мне нечего рассказывать. Уже почти пятнадцать лет мне снится один и тот же кошмар: объятая пламенем родная деревня, а посреди всего этого кострища лежит моя мать с огромным мечом в груди… Почти пятнадцать лет я слышу предсмертные крики своих сестёр. И клетка… моя жизнь прошла в клетке, Астрид. За толстой железной решёткой, понимаешь? ― Астерия ушла вглубь камеры, в тень. ― С пяти лет я прислуживала в доме толстобрюхих выродков, для кого простой люд — пыль под ногами. Астерия повернулась к сестре — поза её была расслаблена, однако лицо до крайности серьёзно. ― Как ты думаешь, откуда эти шрамы? ― южанка оттянула ворот туники и указала на изуродованную шею. ― Это один из моих прежних хозяев наказал меня за то, что я, девочка пяти лет, взяла со стола огрызок хлеба, чтобы утолить свой голод. Единственное, что меня сдерживало от глупостей ― обещание, данное самой себе: обрести свободу. Мне продолжать? ― Астерия, я… ― северянка хотела сказать что-то ещё, но её перебил громкий звук отворяющихся входных ворот. ― Ну что ещё? ― южанка бросила свирепый взгляд в сторону выхода с арены — в их с Астрид сторону направлялись три вооружённых викинга. Открыв железную решётку, двое из них зашли внутрь камеры, а один остался стоять снаружи. ― И куда нас собираются вести? ― На суд, ― скандинав умело стянул верёвками руки Астерии и грубо толкнул её, заставляя выйти из клетки. ― Эй. А с этой-то что делать? Она… это… того, кажись, — второй викинг толкнул деву носком сапога под рёбра, проверяя, живали она; Мелисса издала слабый болезненный стон и заворочалась в беспамятстве. — Эй! Не смей её трогать! — Астрид хотела, было, вырваться из хватки державшего её викинга, однако он ударил деву в затылок и толкнул в сторону выхода из камеры. ― А тебе кто слово давал, эллинское отродье? Шагай да помалкивай, иначе и до суда не дойдёшь. А эту оставьте — сдохнет скоро, так пусть перед смертью намучается как следует, а этих ведите в Зал. Амазонки и стражи вскоре покинули арену и направились в сторону возвышавшегося над селением Медового Холла. Астерия, из военной привычки внимательно ловившая здешние детали, заприметила, что вокруг не было ни единой живой души, лишь редкие дикие Жути и прочие садовые драконы прошмыгивали среди досок и прочего хлама. — А куда все подевались? Сгинули, аль на нашу казнь поглазеть решили? — Заткнись, — шедший позади Астерии викинг ударил её древком копья в спину, да так, что та чуть не завалилась на колени. — Проклятый варвар… — южанка огрызнулась и перевела взор вперёд — в нескольких шагах от неё высились уже знакомые ступени, ведущие к могучим резным дверям. ― Наслаждайтесь последними лучами солнца, исчадия Хельхейма, ― один из викингов вплотную подошёл осклабившейся Астерии. ― Скоро ваши головы будут красоваться на пиках на Главной Площади. Девушка зашипела в ответ и бросила короткий взгляд на Астрид, лицо которой не выдавало ни единой эмоции. Северянка, ощутив тяжёлый взор сестры, обернулась к ней и коротко кивнула: ― Vale⁷. ― Vale.***
В Большом Зале было всё готово для суда. Даже Иккинг, не отличавшийся умением прибывать вовремя, был здесь и ожидал, когда стражники приведут пленных. Юноша сидел рядом со своим отцом, однако мыслями был далеко отсюда. Единственное, чего желал сын вождя ― вынести смертный приговор и привести его в исполнение, а опосля вернуться к привычным делам: обучению драконьих наездников, восстановлению деревни и новым открытиям; Иккингу до одури желалось провести эти минуты не здесь, в окружении обезумевшего племени, а в укромном уголке, обнимая Хедер, или же в компании друзей за кружкой мёда. Иккинг мысленно сделал ещё несколько пометок в списке «Поводы ненавидеть дикарок с юга». Гневные думы Хэддока вмиг прервал грохот массивных дверей: растерянный взгляд зелёных глаз обратился к выходу из Медового Холла — подле резных створок показались пять фигур ― трое скандинавских стражников и две южных пленницы. Зал сперва погрузился в гробовую тишину, но затем взорвался гневными криками и проклятиями. ― Отец, ты говорил, что было трое лазутчиков, ― Иккинг повернулся к Стоику, сидевшему с каменным выражением лица, и лишь сдвинутые на переносицу брови говорили о том, что мужчина был не в духе. ― Их должно быть трое, сын, ― вождь даже не посмотрел в сторону юноши ― он продолжал сверлить взглядом тех, кого всегда ненавидел даже больше драконов. ― Сейчас мы всё узнаем. Вскоре викинги и эллинки оказались подле круглого очага, позади которого стоял огромных размеров длинный полукруглый стол с приставленными к нему большими стульями, сильно напоминающими троны. Иккинг, не дожидаясь речей отца, встал со своего места и направился навстречу пленным, которых подвели аккурат к очагу. ― Молчать! ― раздался громогласный голос Стоика, и все разговоры вмиг затихли. Вождь встал рядом с Иккингом, который внимательно разглядывал пленниц. Это были девушки примерно его возраста. Одна из них худощавая кареглазая брюнетка со смуглой кожей, вторая ― белокожая блондинка. Обе девы были по-мужски жилисты, но по-женски красивы: и хотя гречанки были грязны и обтрёпаны, викинг сумел разглядеть сквозь слой грязи их необычайную южную красоту. Хэддок про себя отметил, что таких дев он не встречал даже в многочисленных далёких странах, куда отец часто брал его с собой. Впрочем, невольно восхищение быстро сменилось хмуростью — и хотя красота девиц была неоспорима, всё она была попорчена синяками, ссадинами и старыми ожогами. ― Это и есть те самые лазутчицы, которые изничтожили целый отряд охотников? ― Иккинг всё никак не мог поверить в то, что эти еле державшиеся на ногах пленницы смогли отразить атаку ловцов. ― Да, это они есть, ― голос подал Сморкала, стоявший с мечом наголо впереди прочих викингов. Хэддок замолчал и задумался. Ещё с несколько минут назад он был уверен, что с лёгкостью прикажет отрубить головы злейшим врагам Драконьего Края, но когда оказался перед выбором ― сохранить жизнь или отнять её ― отступился. Единственное, что в нём сейчас горело ярким пламенем ― любопытство, требовавшее удовлетворения. Сделав несколько шагов вперёд, Иккинг подошёл почти вплотную к брюнетке, лицо которой е выражало ничего, кроме деланой скуки. ― Назови своё имя. ― Чего? ― Как тебя зовут? ― Познакомиться желаешь? ― девушка лукаво улыбнулась и оценивающе осмотрела всадника с ног до головы. ― А ты вполне неплох. Для викинга. Могли бы подружиться. ― Брюнетка игриво подмигнула юноше, что не осталось без внимания Хедер, которая стояла с секирой наизготове. ― Назови имя. ― Зачем оно тебе? ― южанка склонила голову на бок. ― Ты ж убить меня хотел? Так убивай. ― Надо же мне к тебе как-то обращаться. ― О-о-о… ― девушка ухмыльнулась. ― Какие у викинга манеры. Астерия моё имя. Язык не сломай, когда будешь выговаривать. ― Ответь мне, Астерия, что вы, амазонки, забыли на нашем острове? ― парень сделал шаг назад, чтобы была возможность видеть не только черноволосую амазонку, но и её напарницу. ― Ты издеваешься? ― воительница склонила голову в другую сторону, выражая тем самым своё полное недоумение. ― Неужто твои дружки тебе не рассказали? ― Рассказали, ― Иккинг коротко кивнул. ― Но я не верю в подобные случайности. Мне нужны доказательства. ― Ага… доказательства ему нужны, ― брюнетка проговорила эти слова сквозь зубы и зыркнула на блондинку, не сводившую изучающего взгляда с сына вождя. ― Кое-кто их вместе со своим драконом вышвырнул в Тартар. Да, Астарта? Однако принцесса никак не отреагировала на колкость своей сестры. Она сейчас была занята другим ― разглядыванием шатена, который стоял напротив неё. Всё в его внешности было до боли знакомым… Зелёные пронзительные глаза… худощавая фигура и главная деталь ― отсутствие ноги. Лишь однажды она встречала похожего викинга. Всадника Ночной Фурии… ― Так что? ― блондинка, которая всё это время стояла с гордо поднятой головой, обратила внимание на шатена, подошедшего к ней на непозволительно близкое расстояние. ― Может, ты расскажешь? Иначе… ― Что, викинг? ― Астрид говорила довольно громко, так, чтобы её слышали все присутствующие в зале. ― Хочешь казнить ― давай. Мы смерти не боимся. ― Убить мы вас всегда успеем, ― Иккинг скрестил руки на груди и в недовольстве нахмурился на дерзость эллинки. ― Но сейчас я хочу дать вам шанс. ― После этих слов по залу прошёлся недоумённый шёпот. ― Не пытайся с нами играть, викинг, ― блондинка гневно сверкнула глазами. ― И не мыслил этого делать. Просто расскажите, зачем вы прибыли на Олух. ― Великая Артемида… сколько раз требуется повторить, чтобы ты услыхал? Мы попали сюда случайно, ― Астрид говорила медленно, стараясь сохранять в себе крохи спокойствия. ― Мы составляли драконьи карты и справочники. ― Так покажите их, ― в этот раз в разговор вмешался Плевака. — А то всё мелите про какие-то пергаменты… кто вас разберёт? Можёт, это планы здешней местности, чтоб армаду свою на нас пустить? А? ― Они в сумке. Сумка на седле моего дракона… А дракон… Дракон улетел. ― Ну… шо и потребовалось доказать, ― старый кузнец устало взмахнул руками и отошёл в сторону, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. ― Да отрубите им головы! ― из толпы послышался гневный крик какого-то викинга. ― Да, Иккинг! Не тяни, ― первому вторил другой голос. Шатен, словно загипнотизированный, несколько мгновений смотрел в голубые глаза Астрид, в которых не было ничего, кроме ненависти и презрения. Юношу с головой накрыло чувство дежавю ― он раньше видел этот взгляд, до краёв наполненный самыми разрушительными человеческими чувствами. «Только где?..» ― Скажите правду, ― всадник говорил так тихо, что его могла расслышать лишь стоящая подле него амазонка. ― Я хочу вам помочь. ― Иккинг и сам не понимал, откуда в нём появилось отвратительное желание спасти врагов, но узнать ответы на донимавшие его вопросы он был обязан любыми способами ― от этого может зависеть судьба Олуха и его жителей. ― Мы тебе всё сказали, викинг, ― блондинка мотнула головой, смахивая с глаз грязную чёлку. Парень тяжело вздохнул и, покачав головой, отошёл назад. Кивнув рядом стоящему воину, шатен направился к лавке, на которой лежал остро заточенный топор, который приготовили специально для казни. Ощутив чей-то тяжёлый взгляд, Иккинг поднял глаза и столкнулся с осуждающим и полным боли взором матери. ― Прости, мам… ― Валка не могла его слышать ― женщина, не привечавшая смерть, стояла поодаль от общего сборища, в тени одной из колонн. Она никак не могла поверить, что война, накрывшая с головой весь остров, так изменила её некогда доброго, отзывчивого и любящего весь мир Иккинга. Но что именно сломалось в его душе, понять даже материнскому сердцу было не дано. Не желая больше смотреть на весь этот ужас, Валка собрала всю волю в кулак и, подозвав к себе верного Грозокрыла, который мог находиться в Большом Зале, как дракон жены вождя, поспешила к выходу. Ей было всё равно, что про неё скажут злые языки: она не могла смотреть на смерть юных дев, которых обвиняют в том, чего они наверняка не делали. Уж о жизни амазонок она знала многое… Массивные двери захлопнулись за спиной всадницы, которая впервые за этот месяц пожалела, что вернулась на Олух ― он нисколько не изменился за эти годы: по-прежнему мучается от жажды убивать. Валка ловко забралась на спину Штормореза и приказала ему лететь в сторону арены — драконы амазоний остались без должного присмотра, а потому требовалось их навестить. С уходом жены вождя Большой Зал обратился в разворошённый улей: отовсюду слышались гневные крики, проклятия, звон оружия и угрозы страшной расправы. Один из стражников, дождавшись кивка вождя, подошёл к Астрид и, грубо схватив её за плечи, повалил на пол. Обездвижив девушку, которая пыталась вырваться из цепкой хватки, он схватил её за волосы и прижал голову к ступеням, чтобы она оказалась на достаточном возвышении. Рядом с девушкой стоял Иккинг, который уже сотню раз успел проклясть себя за это безрассудство. Вина и злость на самого себя снедали его изнутри, и всё в нём кричало, чтобы он прямо сейчас отбросил в сторону топор и сохранил жизни этим девам. И в другой день он непременно так и поступил бы. Например, месяц назад. До того, как он увидел, к чему приводит бесхарактерность и желание вести переговоры с людьми, живущими войной. ― Твоё последнее слово?₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪
1. Гетера ― в Древней Греции женщина, ведущая свободный, независимый образ жизни. 2. Куртизанка ― женщина лёгкого поведения, вращающаяся в высшем свете, ведущая светскую жизнь и находящаяся на содержании богатых и влиятельных любовников. 3. «...под взглядом Артемиды» ― под луной. 4. «...покинула столь ненавистное ей место» ― сбежать из дома мужа было сложно, т.к. девушки и женщины постоянно находились в жилище и под контролем, а на улицу выходили крайне редко и то в сопровождении рабынь. Так что... Автор фантазирует. 5. Багала ― арабское торговое судно с косым вооружением. 6. Калазирис ― в Древнем Египте женская одежда простой формы, представляющая собой рубашку, сшитую из двух прямоугольных полотнищ с одной или двумя широкими лямками. 7. «Vale» — с латинского «прощай».