Хех. Радостное событие для скромного фанфика - нежданно-негаданно ему подарили «бриллиант» :D Надеюсь, не отнимут :)
Сильный удар о рябящую поверхность реки вышиб из Астрид весь дух. Дева, тело которой сотнями иголок пронзил холод горного источника, камнем пошла ко дну. Ледяная до боли вода забивалась в рот и нос, наполняя лёгкие и желудок тяжёлым грузом, грозившим заживо утопить амазонку. Охваченная паникой дева барахталась в ставшей будто бы густой воде, стремясь восплыть к брезжущему подле поверхности свету. Лишь когда сознание подёрнулось пеленой, Астрид сквозь глухой туман ощутила резкий толчок; в глаза ударил яркий свет, а сжавшиеся от боли лёгкие резко наполнил чистый воздух. Над головой послышалось беспокойное рычание. Айол аккуратно держала в лапах хрупкое девичье тело и стремилась взвиться ввысь, над густые кроны, однако вражеские стрелы, со свистом рассекавшие воздух, заставляли массивного дракона лавировать меж них и кружить над рекой. Ужасное Чудовище, неистово рыча и щетинясь, выплюнуло сгусток яркого огня, распугивая затаившихся в зарослях стрелков. Улучив момент, Айол устремилась в небо, как вдруг в массивный хвост вцепилась иссиня-чёрная стрела. Дракон яростно взревел, неведомо извернулся и ослабил хватку, упуская Астрид из когтей, а чрез миг добротная сеть стянула яркие фиолетовые крылья ящера, и он камнем рухнул на песчаный берег. Новый удар о воду отозвался в израненном теле амазонки острой болью, которая, впрочем, на сей раз едва ли помешала ей выбраться на берег. Жадно хватая воздух ртом, Астрид беспрестанно оглядывалась, силясь взором отыскать затаившихся врагов, сыпавших стрелами, и раненного дракона; Айол, запутанная в сети, полулежала подле берега — Ужасное Чудовище, мокрое до последней чешуйки, не могло вспыхнуть или изжечь своим дыханием толстые верёвки. — Великие Боги… да пусть Церберы раздерут вас! — девушка выбралась на берег и обернулась: из-за густых кустарников на той стороне реки выглядывали макушки шлемов и плечи заряженных луков. Астрид, охваченная внезапным приступом страха, бросилась в сторону деревьев, что возвышались неподалёку от неё. Едва дева добежала до укрытия, как послышался свист рассекаемого воздуха, а вслед за ним последовала яркая вспышка, на мгновение ослепившая воительницу; раздавшийся после взрыв вмиг разметал ряды затаившихся драконьих мародёров. Как только боль в глазах утихла Астрид смогла рассмотреть пришедших ей на помощь — Ночная Фурия и её всадник, оба теперь кружили над извивающимся в сетях Ужасным Чудовищем. — Что?.. — девушка с непониманием смотрела на викинга, находящегося поодаль от неё. Воин ловко рубил сети каким-то хитрым огненным приспособлением, очень походившим на меч, пока Ночная Фурия мощными залпами отпугивала чужаков. Когда последние верёвки упали с морды Айол, она тут же взмыла в небо и теперь уже с высоты пыталась высмотреть потерявшуюся всадницу. Вслед за фиолетовым драконом в воздух поднялась и Ночная Фурия, с завидной лёгкостью уворачивавшаяся от летящих в неё охотничьих сетей. Астрид с опаской выглядывала из-за дерева: разбитые охотники вновь собирались в слаженные ряды, а к старым силам подступали свежие — значит, рядом были промысловые корабли ловцов. Девушку объяла сильная паника, которой раньше она не ощущала, даже когда дела шли совсем плохо — рядом с ней всегда были верная Сицилия и сёстры, что могли прикрыть спину от удара. Теперь же она была одна, а единственный шанс на спасение кружил над макушками деревьев, пытаясь высмотреть потерявшуюся наездницу. Амазонка окинула взглядом берега реки, наскоро оценила обстановку и, решив, то лучше шанса более не представится, ринулась прочь из своего укрытия: — Айол! — дева выбежала на самое открытое место, дабы Ужасное Чудовище смогло высмотреть её и прилететь за ней. Фиолетовый ящер, как и ожидалось, стремглав полетел к наезднице и опустился рядом с ней, прикрывая массивным телом от глаз и стрел охотников. Пересиливая сильную боль, Астрид не без труда смогла забраться на спину дракона. — Убираемся отсюда! Взволнованная Айол, ведя рваный полёт, летела к самым облакам вслед за Ночной Фурией. Лишь когда проклятый лес оказался на безопасном для глаза расстоянии, Астрид смогла облегчённо вздохнуть; всё ещё переживая произошедшее, дева крепко прижималась к гибкому драконьему телу, будто бы ища защиты. Послышался короткий, едва уловимый для человеческого уха свист. Ужасное Чудовище извернулось, едва не сбросив не ждавшую того всадницу, и скорее полетело в облака — две чёрные стрелы пронеслись мимо фиолетового хвоста и рогатой головы, третья, белая, будто бы в насмешку, с хлюпаньем и чавканьем вошла в незащищённый девичий бок. Сильная боль пронзила тело амазонки, и лишь тихий стон сквозь зубы вырвался на волю. Астрид бросила взгляд вперёд — перед её глазами были лишь чёрно-красный хвост Ночной Фурии да спина её всадника. Обернувшись, гречанка увидела крошечную тёмную точку — адский остров остался далеко позади. Тяжело вздохнув, амазонка снова устремила взор вперёд: ей ничего не оставалось делать, как следить за скандинавом и молча направляться за ним.***
— Вон тот остров, — Иккинг, не оборачиваясь на свою спутницу, указал на чёрную точку, виднеющуюся впереди. — Там переждём надвигающуюся бурю. За половину часа, проведённую в воздухе, всадники не встретили даже крошечного клочка земли на своём пути, но погода за это время успела преподнести неприятный сюрприз — небо окончательно заволокло тяжёлыми тучами, поднялся сильный холодный ветер, а дождевые облака в любой миг могли прорваться ливнем. Амазонка, из последних сил державшаяся за драконью шею, устремила затуманенный взгляд на викинга, который за всё время полёта так ни разу и не обратил на неё внимания. Казалось, упади она в воду, он даже и не заметит этого. Воительница перевела взор вниз и заметила небольшой кусочек суши. Астрид тяжело выдохнула и вцепилась в шею Айол ещё сильнее, боясь снова оказаться в ледяной воде. Но держаться на драконе становилось сложнее с каждой минутой: голод и жажда отняли часть сил ещё на Олухе, промокшая насквозь одежда неприятно прилипала к телу, ледяные потоки встречного ветра только усугубляли и без того незавидное положение амазонки, а боль, словно самая верная на свете подруга, не покидала её ни на секунду, высасывая остатки сил. Девушка дрожала всем телом, а вот от чего именно — от боли или от холода — она и сама не понимала. Прошло буквально несколько минут перед тем, как оба всадника приземлились на пустынный остров, заброшенный, казалось, в самый отдалённый уголок Предполярья. Как только драконьи лапы коснулись твёрдой поверхности, на землю опустились первые дождевые капли. — Нам повезло, что здесь есть укрытие, — Иккинг быстро сменил позицию хвостового элерона Беззубика и слез с дракона, не сводившего взгляда со своего друга, а затем отправился вслед за викингом, который уверенным шагом шёл в сторону пещерки, расположившейся за раскидистыми ветками деревьев. Амазонка на это не сказала ни слова, однако Айол, чувствуя себя хозяйкой положения, направилась за Ночной Фурией и её всадником — Ужасному Чудовищу не меньше, чем остальным, хотелось отдохнуть. Иккинг же не обращал ровным счётом никакого внимания на блондинку, которая из последних сил цеплялась за своё сознание. По пути к навесу викинг принялся собирать ветки для розжига костра, а его мысли были за несколько миль отсюда — в размышлениях об острове, где он сегодня спас заносчивую чужеземную девчонку. — Хоть бы «спасибо» сказала, — Иккинг всю дорогу до пещеры бубнил себе под нос гневные речи. — Подумаешь, я своей шкурой рисковал, Беззубика под удар поставил… неблагодарная девица. Вскоре перед всадниками возник вход в пещеру, который хорошо скрывался ветвями деревьев. — Ну вот… наконец-то отдохнём, братец. Мы это заслужили. Не проронив более ни слова, викинг и Ночная Фурия вошли внутрь, вслед за ними, медленно перебирая крыльями и лапами, шагало Ужасное Чудовище. В пещере царила густая тьма, едва рассеиваемая льющимся с улицы светом. Беззубик, не дожидаясь просьб своего всадника, выплюнул прямо под свод каменного навеса небольшой сгусток плазмы, который вмиг разлетелся на сотни маленьких светляков. Ночлег ставили быстро, не роняя ни слова. Иккинг ловко бросал ветки на холодные камни, подумав, швырнул к ним ошмёток старого пергамента, брызнул парой капель масла и молча кивнул Ночной Фурии. Дракон лениво сплюнул сгусток плазмы, и пещера озарилась оранжевым светом. — Надеюсь, здесь нас не потревожат. Айол, которая до этого момента стояла у входа в пещеру, направилась к огню — амазонку била крупная дрожь. Не сознавая причин, дракон посчитал, что всадница замёрзла, а потому её нужно обогреть. — Стой, — Астрид, восседавшая на шее Ужасного Чудовища, погладила его по голове, требуя остановиться. Девушка, стараясь не смотреть на успевшего обратить на неё внимание Беззубика, попыталась слезть с дракона как можно тише, желая остаться незамеченной хотя бы для викинга, но эта попытка не увенчалась успехом: Айол, то и дело крутившая массивной головой, зацепила своим витиеватым рогом девичью руку — раненое при падении плечо пронзила резкая боль, стерпеть которую дева была уже не в силах. Тихий стон вырвался из её груди. Настолько тихий, что на него можно было бы не обратить внимания, однако тишина в пещере была настолько звонкой, что даже этот едва уловимый звук прозвучал весьма громко. Иккинг, до сего момента не обращавший внимания на гречанку, обернулся в её сторону и поражённо замер: промокшая до нитки, перепачканная в грязь и кровь дева едва стояла на ногах; здоровой рукой она держалась за причудливо изогнутую вторую руку, а из кровящего бока торчало оперение охотничьей стрелы. — О Тор и великие боги Асгарда! — викинг хорошо понимал, что падение с высоты в ледяную воду и внезапное нападение охотников не обойдётся просто, но он и помыслить не мог, что северная воительница изувечится так сильно. Астрид коротко усмехнулась и осела на холодные камни не в силах более стоять на ногах. Иккинг, из непонятного ему самому порыва, бросился к амазонке и схватил её за плечи, не давая ей полностью упасть на каменистый пол пещеры. Сам того не сознавая, юноша ухватился за искалеченную девичью руку, и своды пещеры озарил болезненный вскрик. — Убери от меня свои лапы, варварский выродок! — Астрид слабо дёрнулась, пытаясь освободиться из цепкой хватки викинга, однако причинила себе лишь ещё больше боли. — Отпусти! — Прекратишь брыкаться, тогда отпущу, — амазонка с недовольством зыркнула на скандинава, однако вырываться прекратила, и расслабилась. В тот же миг Иккинг отпустил амазонку. Внимательный взгляд зелёных глаз с беспокойством скользил по гречанке, от чего та ёжилась и щетинилась. — Не двигайся. Дай осмотрю твою руку, — Иккинг осторожно, с опаской, потянулся к Астрид, которая сидела облокотившись о бок Ужасного Чудовища. — Не приближайся! Не смей прикасаться ко мне, варвар! — юноша замер, припав на колено. — Ты свою руку видела? Оставь свои упрямство и гордость, амазонка. Мне самому неприятно это признавать, но сейчас мы зависим друг от друга, потому, если ты желаешь вернуться к своим сёстрам живой, ты дашь осмотреть руку. И рану. Воительница с мгновение смотрела затуманенным взглядом куда-то сквозь Иккинга, однако вскорости сдалась, не в силах более терпеть накатывавшие усталость и болезность. — Только рука. Позволишь себе большее, варвар, я вцеплюсь в твою поганую глотку. Ты понял? — Понял, — Иккинг хмуро зыркнул на воительницу и потянулся к её раненному плечу. Внимательно осмотрев увечье, викинг облегчённо выдохнул: — Тебе повезло, эллинка. Это всего лишь вывих. Астрид не ответила, лишь повела здоровым плечом, как бы говоря: «Ну вывих, и что?» — Надо вправить. Не двигайся. Астрид едва успела сказать хоть слово, как царящую в пещере тишину прорезал звонкий щелчок, за которым раздалось многообещающее шипение. — Да чтоб тебя! — Приму это за благодарность, — Иккинг спокойно заглянул в сияющие злобой глаза гречанки, а затем перевёл взгляд вниз, на девичий бок, из которого уродливо торчала стрела и смотрела на него грозным наконечником. — Стрела… Астрид проследила за взором викинга и невольно поморщилась, когда увидела торчащий из плоти металл — голова стрелы прошла навылет. Не без труда переломив некачественное дерево, амазонка отбросила в сторону кусок снаряда, который с громким металлическим звоном прокатился по каменистому полу пещеры и замер буквально в шаге от зарычавшего на железку Беззубика. Второй рукой воительница попыталась вытащить надломленное оперённое древко, однако боль, терзающая при каждом движении девичье тело, не давала этого сделать. Иккинг, поняв, чего хочет блондинка, аккуратно перехватил её руку и медленно, стараясь не причинять девушке лишней боли, вытащил остаток стрелы и отбросил его в сторону. Из раны с новой силой начала сочиться кровь, которая медленно стала стекать на каменистый пол пещеры, унося на своих вязких потоках остатки девичьего сознания.˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Олух. Несколько часов спустя. Буря, непрерывно завывавшая несколько часов, закончилась так же быстро, как и началась. Однако тяжёлые тучи, полностью закрывшие собой весь небосвод, не спешили убегать за горизонт и дарить возможность дневному светилу показать свой лик. Несмотря на то, что влага более не лилась с небес, а пронизывающий ветер уже не завывал, редкий викинг спешил выйти на улицу и продолжить отложенные на потом дела. Земля, которая ещё совсем недавно была тверда, словно камень, сейчас более походила на отвратительное месиво из глины, почвы, воды и перенесённой потоками воздуха жухлой листвы. В прохладном воздухе стоял густой запах сырости. — Кривоклык! — басистый голос пронёсся над пустующей деревней. — Прекрати! Ярко-красное Ужасное Чудовище в который раз пыталось подпалить своего наездника и выгнать его под ещё моросящий прохладный дождь. — Когда мы уже пойдём работать? — Сморкала обессилено сел на чуть влажные доски навеса, под которым сейчас ютилась компания молодых восстановителей деревни. — Скоро на мне живого места не останется. И моей мужественной красоты тоже. — Парень бросил недовольный взгляд на периодически воспламеняющегося Кривоклыка. — Тогда, может, стоит позлить его ещё немного? — Хедер, которая сидела облокотившись о бок своего Змеевика, бросила ехидный взгляд на недовольного поведением дракона брюнета. — Серьёзно... сколько можно здесь торчать? — Задирака бросил в сестру мелкий камушек, в душе, видимо, надеясь получить в ответ огромной глыбой, однако девушка никак не отреагировала на слабую попытку вывести её из себя. — А что ты предлагаешь? — Вереск перевела взор на блондина. — Я не хочу копаться в грязи. А тебе, — воительница неопределённо махнула рукой, — путь открыт. Вперёд. Викинг пробурчал что-то неразборчивое себе под нос, а амазонка, сидящая рядом с ним, лишь усмехнулась словам брюнетки: эта девчонка воин… воин, который боится замараться в грязи. — И Иккинг… — Хедер встала с досок и посмотрела на горизонт. — В пределах архипелага его нет… и он до сих пор не прилетел на Олух… — Он же сказал, что вернётся вечером, — послышался недовольный голос блондинки, весьма раздражённой поведением Вереск. — А сейчас день в самом разгаре. — Да, но он не говорил, что полетит за пределы наших границ, — всадница бросила недовольный взгляд на Забияку. — Я как знала, что его не нужно отпускать с этой эллинской тварью. — Последние слова Хедер адресовала не Астрид, с которой, собственно, Хэддок отправился на задание, а Астерии, сидевшей на холодной земле в самом углу скромного деревянного помещения, служившего укрытием от непогоды. Воительница сделала вид, что попросту не услышала слова брюнетки и продолжила смотреть вперёд, на море. Южанка, хотя и занятая бесконечной работой и обществом скандинавов, тем не менее изрядно волновалась за отправившуюся неизвестно куда сестру, которую сопровождал ни много ни мало сын здешнего вождя. — Да вернётся Иккинг к ужину, — голос подал Задирака. — Идёмте работать. Мне надоело здесь торчать. — Блондин быстро поднялся с досок, на которых сидел всё это время, и отправился к выходу из-под навеса. — Вот. Первая здравая мысль за сегодняшний день, — Сморкала, всё это время подпиравший своим плечом огромную деревянную сваю, отправился следом за своим сокомандником, который впервые в жизни стремился не взорвать что-то, а построить. Хедер, для которой столь недружелюбный тон Задираки стал поводом для удивления, недоумённо взглянула на Забияку, словившую вопросительный взгляд подруги. Девушка лишь пожала плечами и молча последовала за остальными ребятами, направившимися в сторону загонов для скота. Викинги уже отвыкли от того, насколько резко стало меняться настроение близнецов: в битве с Драго почти каждый потерял близких людей. Семейство Торстонов не стало исключением. После геройской гибели их дяди, который был для ребят единственным опекуном, у них не осталось никого из родственников — остальные пали ещё в войне с драконами. Теперь Забияка и Задирака были предоставлены самим себе и, потеряв всё самое дорогое, что у них когда-то было, они научились ценить каждое мгновение жизни, которая, как оказалось, является барышней капризной и очень хрупкой — шаг в неверном направлении и ты уже на дне смертельной пропасти, откуда даже боги неспособны будут вытащить. Фыркнув, Хедер откинула чёрную косу за спину и направилась к выходу из полуоткрытого помещения. — Рыбьеног! Пойдём в Академию, раз у нас нет других занятий. Девушка запрыгнула в седло Змеевика, и небесно-голубой дракон тут же устремился в небо, унося в облака свою наездницу. — До чего противная особа, — Астерия проводила удаляющуюся скандинавку неприязненным взглядом. Отчего-то она видела в Хедер не просто врага, а соперницу, которую требовалось убрать с дороги любой ценой. Южанка поморщилась: делить с варваркой ей было совершенно нечего, но внезапно проснувшееся чувство, больно походившее на ревность, будто говорило об обратном. — Ты при ней этого не скажи, — до слуха донёсся приятный мужской голос, тут же привлёкший внимание амазонки; перед Астерией неведомым образом материализовался Задирака. — А то её секира будет красоваться в твоей голове. Чего встала? Пойдём, красотка. — Ещё раз так меня назовёшь и секира будет торчать из твоей головы, — девушка смерила всадника негодующим взглядом и направилась в указанную викингом сторону, гордо игнорируя его заинтересованные взгляды. — Хм… — блондин проводил амазонку насмешливым взором и вслед ей бросил преисполненные издёвки слова: — Я бы мог назвать тебя уродиной, только не больно ты страшна. Как только до ума эллинки дошёл смысл сказанных викингом слов, она развернулась на пятках и со скоростью Фурии бросилась в его сторону, а через мгновение оказалась рядом с Задиракой и схватила его обеими руками за ворот домотканой рубахи. Парень на это действие отреагировал лишь усмешкой. — Послушай меня, грязный варвар, — амазонка сжала колючую ткань в руках и с силой потянула за неё, заставляя Торстона наклониться ближе к её лицу. — Ещё одно грязное слово и… — воительница гневно сверкнула глазами, — и я познакомлю твою задницу с твоим рогатым шлемом. Сомневаюсь, что это доставит тебе удовольствие. Ты понял? — Хм… Даже моя сестра до такого не додумалась бы, — парень весело улыбнулся. — А мне нравится ход твоих мыслей. Могли бы подружиться. Последние слова подействовали на девушку, как огромный ушат ледяной воды. От сказанного она сделала несколько шагов назад и оторопело уставилась на викинга, которого явно забавляла сложившаяся ситуация. — Ты действительно идиот или притворяешься? — в голову амазонки невольно закралась мысль, что пред ней действительно стоит слабый на душу человек — несколько раз ей доводилось видеть таких мужчин и женщин. — Эй! Что так грубо, красотка? — Задирака по-мальчишески обиженно уставился на воительницу, что с недоумением и злостью смотрела на него своими выразительными карими глазами. Про себя юноша отметил и эту деталь её внешности — таких очей не было ни у кого из девушек селения: в здешних землях все были светлоглазыми. — Я, кажется… — девушка договорить не успела, так как её перебил женский грубый голос: — И сколько ещё вас нужно ждать? — Забияка с безразличием посмотрела сначала на гречанку, а затем на своего брата, который по-прежнему рассматривал амазонку, как диковинку. — Уже идём, — придя в себя от наваждения, Задирака коротко кивнул сестре и зашагал мимо той, не забыв хорошенько толкнуть близняшку плечом. Сама же блондинка с безразличием проводила родного брата взглядом и повернулась к эллинке, что стояла всё ещё обескураженная весьма странным поведением этого весьма странного скандинава.***
Постоянная дрёма, вызванная отваром из вербены, начала постепенно выводить Мелиссу из себя: уснуть у девы не получалось, ибо старый дом был наполнен множеством шорохов и странных звуков, которые её тут же будили стоило закрыть глаза, и бодрствовать не удавалось — тягучая сонливость туманила разум и расслабляла тело. До слуха то и дело доносилось потрескивание пламени свечи и тлеющих в очаге дров, побулькивание какого-то варева, томящегося в большом котле, да сопение Оракула, который, свернувшись огромным калачом, спал подле кровати. — Чешуйчатый предатель… — амазонка бросила недовольный взгляд на мурлыкающего во сне ящера, который, даже если и слышал её, то сделал вид, что не услышал. — Мог бы и заступиться. Тебя назначили моим хранителем, между прочим. Я тебе устрою, когда проснёшься… Бросив ещё один недовольный взгляд на дракона, эллинка перевела глаза на деревянный потолок: самый скучный предмет для изучения; в темискирских лазаретах своды были расписными и хоть как-то скрашивали унылое пребывание в болезненном одиночестве. — М-м-м… Артемида, за что? — Мелисса не знала, услышит ли её в языческих землях викингов амазонская заступница, но душа требовала исповеди. — Неужели недостаточно даров приносили? Неужели возносили тебе недостаточно молитв? — гречанка желала услышать хоть какой-то ответ или увидеть хоть какой-то знак, но… тишина. Давящая… вязкая… громкая до боли в ушах. — Ты оставила нас… — она снова бросила взгляд на мирно спящего дракона, а на глазах проступили слёзы. Меньше всего ей хотелось умирать. Умирать так бесславно. В плену, а не в бою, как подобает амазонке. В душе начали закипать гнев и обида от собственного бессилия и бессилия сестёр, которых девушка не видела вот уже несколько дней. — Надеюсь, с ними всё в порядке… — повернувшись на бок, гречанка упёрлась взглядом в Оракула, крыло которого уже не было зафиксировано повязками и, вероятнее всего, почти зажило — Фурии тем и отличны от прочих ящеров, что раны на их телах затягиваются в краткие сроки. Взор вскоре зацепился за бочку, которая, как подумалось деве, была до краёв заполнена водой. И только теперь Мелисса поняла, что ужасно желает пить. Саднящее горло, хриплый голос и пересохшие губы были ярким тому подтверждением. Не спеша амазонка поднялась с ужасно неудобной, грубо обтёсанной кровати и, предусмотрительно замотавшись в тёплую шкуру, направилась в сторону огромного деревянного сосуда. Бочка оказалась пустой и даже сухой — её давно не наполняли водой или какими-то другими жидкостями. — Как всегда везёт… — Мелисса окинула взглядом помещение, надеясь обнаружить здесь хотя бы каплю питьевой воды, но кроме отваров и настоек тут ничего нет. Взгляд невольно упал на закрытую массивную дверь, за которой располагалась ещё одна комната для раненых и больных. Стараясь не шуметь, воительница направилась к выходу. Под отяжелевшими за время недуга шагами старые половицы предательски поскрипывали, будто бы назло желая выдать присутствие проснувшейся северянки. — Цербер бы тебя побрал, старый пол… Оказавшись подле массивной двери, дева предприняла попытку открыть её, но дерево оказалось настолько тяжёлым, что амазонке пришлось приложить немало усилий для того, чтобы сдвинуть её с места. Тишину помещения прорезал плач не смазанных маслом петель. Когда металл прекратил противно пищать, Мелисса неуверенно просунула голову в щель, желая рассмотреть то, что находится в соседней комнате. — Ты что здесь делаешь? — знакомый мужской голос прорезал царящую в лазарете тишину. Северянка замерла, не смея пошевелиться. — А ты? — Охраняю тебя, чтоб глупостей не натворила, — черноволосый мужчина поставил на стол деревянную тарелку, которую доселе держал в руках, и окинул высунувшуюся из-за дверей воительницу беглым взглядом. — Чего нужно? Так и будешь из-за дверей, как сова из дупла выглядывать? Амазонка нахмурила, но, замотавшись покрепче в шкуру, вошла в комнату, однако приближаться к викингу не пожелала. Впрочем, даже отделявшее их расстояние не помешало Эрету как следует рассмотреть представшую перед ним деву. — Не смотри на меня так, — гречанка попыталась скрыть огромной шкурой все открытые участки кожи, вплоть до кончиков пальцев ног. — Я не кобыла на базаре. Мужские губы растянулись в усмешке, а в глазах появился странный блеск. — А жаль. За такую кобылу я бы отдал хорошие деньги, — брюнет окинул Мелиссу весёлым взглядом. — Так чего нужно? — Я хочу пить, — гречанка пропустила мимо себя оскорбительные речи и перешла сразу к делу. Ухмылка, кривившая мужские губы, исчезла. Эрет, взяв со стола деревянную кружку, направился к огромной бочке, которая стояла в углу помещения. Зачерпнув воды, он не спеша вернулся к эллинке и сунул ей в руки старый потёртый сосуд, с которого медленно стекали капельки воды. Мелисса приняла кружку и с жадностью начала поглощать жидкость, приятно жёгшую горло живительным холодом. Вода показалась ей невероятно вкусной, поэтому оторваться от неё было невозможно. Когда, наконец, она утолила свою жажду, то протянула кружку обомлевшему викингу. — Что? — в глазах воительницы скользнуло недоумение, впрочем, быстро сменившееся раздражением. — Ничего, — брюнет поставил сосуд на стол и принялся внимательно рассматривать девушку. Его взгляд постоянно скользил по скрытой шкурой фигуре, будто бы пытаясь зацепиться за что-то. — Чего нужно? — Мелисса сильнее замоталась в шкуру и повернулась к викингу спиной. — Не подобает так глазеть на дев. — А как подобает? — в голосе мужчины зазвучал смех; гречанка нахмурилась сильнее и бросила на охотника недовольный взгляд. — Никак! — выпалила она и направилась обратно в комнату, где провела последние сутки. Переступив порог успевшего стать родным помещения, гречанка пошагала в сторону постели. Позади раздались тяжёлые шаги, почти сразу же оборвавшиеся. — Думаешь, сбегу? — Мелисса мазнула по мужчине недовольным взором и забралась на кровать. — От тебя можно ожидать чего угодно, — Эрет опустился на край постели, которая жалобно скрипнула под его весом. — Слишком буйная для бабы. — Я амазонка. Быть «буйной» у меня в крови, — Мелисса посмотрела в карие, в полутьме казавшиеся почти чёрными глаза викинга, сидевшего непозволительно близко к ней, так что она без труда могла рассмотреть каждую деталь его внешности: смуглая кожа, которую так редко можно было встретить у северных жителей, чёрные волосы, собранные в самый обычный хвост, и тонкие, едва заметные морщинки около глаз и губ, говорившие о том, что улыбка на лице этого мужчины была частой гостьей. — Чего уставилась? — А ты? Я тебе что, простушка что ли деревенская? — А разве нет? — усмешка, кривившая губы викинга, превратилась в весёлую улыбку. — Обычная вздорная баба, которая знать не знает, что такое крепкая мужская рука. От услышанных речей деву знатно передёрнуло и это, судя по ухмылке всадника, не укрылось от него. — Слава Богам, я родилась в том месте, где за прикосновение к женщине отрубают руки, за скверное слово в её адрес сносят головы, а за косые взоры оставляют без глаз, — Мелисса против воли вжалась в деревянную стену, будто желая слиться с ней воедино. — Какая мерзость! На слова гречанки викинг рассмеялся. Не зло. Не издевательски. А по-доброму. Искренне. От души. Морщинки на смуглом лице сделались глубже, придавая чертам лица ещё большую мужественность. — Чего? — Может, тебе просто недостаёт мужского внимания? — викинг, не убирая с лица белозубой улыбки, окинул собеседницу беглым взглядом. — Его в избытке. Я, между прочим, одна из красивейших девушек Северного Архипелага. Вниманием со стороны иноземных мужчин я никогда не была обделена. — Одна из красивейших? — брюнет, продолжая улыбаться, окинул воительницу оценивающим взглядом, а через мгновение вынес свой вердикт: — По тебе этого никак не скажешь. Ты себя давно видела? В глазах амазонки вспыхнул гнев. Дева сильнее сжала шкуру в пальцах, что не укрылось от внимательного взора ловца, однако тут же расслабилась и увела глаза в сторону: спорить с викингом было против пользы, да и, чего греха таить, наверняка он прав. Судя по тому, как от любого касания ноет девичья щека, на ней красуется хорошего вида синяк, да и кожа, усыпанная ссадинами, горит от соприкосновения с чем-либо — будь то мех, дерево или шерстяная ткань. Волосы дева итак видела — грязные и похожие на солому. А на тело взглянуть было страшно — кожа сталась прозрачной, а кости будто специально сделались остроугольными, чтоб выпирали сильнее прежнего. — На свою бы рожу посмотрел, — амазонка обратила внимание на царапину, что украшала лицо ловца. — А это тебе спасибо. Стоило бы пообломать твои когти за это. Под самый корень. Гречанка постаралась придать лицу как можно более невинный вид. Закончив обмен любезностями, эллинка уткнулась взглядом в смеющиеся карие глаза, которые без стеснения продолжали её рассматривать. — Если хочешь что-то спросить — спроси, — лёгким кивком головы дева откинула назад длинную чёлку, то и дело лезшую в глаза. — Если нет — проваливай. Или хотя бы морду свою отверни от меня. Викинг смотрел на чужеземку с несколько мгновений, будто не решаясь задать хоть один свой вопрос, но всё же вскоре он таки соизволил разлепить губы и произнёс короткий вопрос: — Так зачем вы прибыли на Олух?˜”*°•. இ .•°*”˜
Где-то за пределами Драконьего Края. — Боги определённо ненавидят меня, — Иккинг сидел под крылом Ночной Фурии и уже целый час не сводил ледяного взгляда с гречанки, что лежала без чувств на камнях пещеры. — О Тор! — юноша вцепился в собственные волосы и с силой сжал их в пальцах, будто бы тотчас пронзившая голову боль могло успокоить его и отвлечь от возникнувших проблем. Девушка, которая потеряла сознание несколько часов назад, впала в бред и теперь билась в болезненной агонии: на лице проступили капли пота, с губ то и дело слетали непривычные для уха скандинава иноземные слова, а тело сотрясалось в частых судорогах. Иккинг и без помощи прорицателей сознавал — эллинке нужна помощь. Немедленно. Однако сам юноша совершенно не понимал, какая именно помощь требуется амазонке — всадник не обучался премудростям целительства, а тех знаний, которые ему когда-то дала Хедер, было явно недостаточно. Полученное от стрелы ранение викинг промыл, обработал настойками, которые всегда таскал в сумке на всякий случай — к этому его приучила Вереск — и, насколько это позволяли имеющиеся с собой тряпки, перевязал. Из жуткой с виду, но на деле оказавшейся не смертельной раны более не шла кровь и, казалось, всё самое страшное было позади, но внезапно начавшийся бред и появившийся у девушки жар окончательно завели драконьего заклинателя в тупик. Обострившаяся болезненность могла появиться от чего угодно: от попавшей в рану заразы, с которой теперь отчаянно боролось тело хрупкой девы или же от долгого пребывания в холодной реке и длительного перелёта на драконе. Так или иначе чужеземку требовалось вернуть на Олух. — Да и Хель бы с ней! Испустила б дух эта дурная неблагодарная девка, да и проблем было б меньше! — Хэддок вложил в эти слова весь гнев, на который был способен, и швырнул в сторону маленький, ни в чём неповинный камушек. Беззубик, сидевший рядом со своим хозяином всё это время, обеспокоенно заурчал. — Да, брат… ты прав… я не такой. И иногда жалею об этом. — Тяжело вздохнув, Иккинг поднялся с нагретого места и направился в сторону амазонки. Викинг аккуратно присел рядом с ней и принялся вглядываться в мягкие черты лица, надеясь обнаружить в них хоть какие-то признаки изменений в состоянии девушки — ведь отправляться обратно на Олух сейчас довольно опасно для самой воительницы. Она просто не перенесёт этого пути. Иккинг долго смотрел на изуродованное синяками и ссадинами лицо гречанки, по которому сейчас сбегали капельки холодного пота, поблёскивающие в огне костра. С полуоткрытых пересохших губ то и дело срывались едва слышимые иноземные слова, смысла которых викинг не понимал. Прикрытые веки содрогались, будто деве-воительнице снился самый страшный кошмар. — Тебе определённо не везёт… Астрид, — впервые за всё это время шатен вслух произнёс имя девушки, которая была для него заклятым врагом. Иккинг непроизвольно потянулся рукой к лицу амазонки и аккуратно убрал прилипшие к коже пряди пшеничных волос. — Мягкие. А я думал, такие же грубые, как и ты сама. — Усмешка коснулась заверенных мужских губ, однако, стоило взгляду изумрудных глаз опуститься ниже, на рану от стрелы, как веселье испарилось. — Почему я просто не могу бросить тебя здесь и всё? — викинг в очередной раз обессилено выдохнул и взглянул в огромные глаза Беззубика, который всё это время крутился рядом. — Почему, брат? — рептилия что-то тихо проурчала и ткнула Хэддока носом в плечо. — Почему я не могу быть, как мой отец? Просто принимать решения. Жестокие. Но необходимые… Почему? — Иккинг ещё раз осмотрел девушку с ног до головы, а затем посмотрел на выход из пещеры — Нотт¹ постепенно вступала в свои права. — Да… Лететь сейчас — безумие. Но до утра она не доживёт… Что будем делать, малыш? Рептилия с интересом посмотрела на своего названного брата и что-то промычала в ответ на драконьем языке. Вероятно, это было что-то вроде «летим домой, глупый человек». Юноша ещё раз посмотрел на бредившую девушку, потом на Беззубика, который ожидал решения своего друга, затем снова на амазонку: — Так кто ты нам? Кто ты... мне? Друг? Враг? — замолчав на мгновение и задумавшись, всадник произнёс единственную фразу, которая далась ему с большим трудом: — Давай, брат. Домой.₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪
1. Нотт — богиня ночи в германо-скандинавской мифологии.