***
Мелисса сидела за массивным столом, подперев голову рукой. Девушка смотрела скучающим взглядом в тарелку и копалась в успевшей остыть булке. Отщипнув от несчастной корки крошку, всадница отправила её в рот, а затем перевела взор вперёд: в Медовом Холле сегодня было как обычно многолюдно и очень шумно ― в воздухе витали звуки арфы и свирели, басистого смеха, громких разговоров и споров. Воительница, тяжело вздохнув, отодвинула от себя посудину и внимательней осмотрелась, стараясь выцепить взглядом из толпы хотя бы одно знакомое лицо. Однако в Зале не было ни сестёр, ни всадников: Астрид сегодня не захаживала в Медовый Холл, Астерия ушла куда-то ещё с две четверти часа назад с забавным длинноволосым юношей по имени Задирака, а прочие всадники один за другим разбрелись по своим делам. Какое-то время, после того, как остальные покинули Зал, за столом сидел Эрет и что-то увлечённо обсуждал с двумя викингами, которых амазонка видела первый раз за долгие дни, проведённые на Олухе. Закончив вести с ними беседу, бывший охотник, распрощавшись с мужчинами, поспешно встал из-за стола и направился к выходу, не обронив ни единого слова и даже не посмотрев в сторону северянки. И теперь рыжеволосая дева сидела в одиночестве в Большом Зале, полном викингов, и старалась не привлекать лишнее внимание, которого к ней итак было немало из-за необычной внешности. С некоторое время посидев и поскучав, гречанка всё же решила покинуть неуютный зал: под редкие, но внимательные взгляды местных Мелисса скорым шагом направилась к выходу, подле которого её ожидал Оракул. ― Привет, ― девушка, чувствовавшая себя весь вечер одинокой, крепко обняла своего хранителя; по её телу разлилось приятное тепло. ― Пойдём погуляем? — Фурия согласно заурчала и направилась вперёд хозяйки вниз по ступеням. Стоило дракону спуститься, как он потрусил в сторону леса, что тёмной стеной возвышался над селением. ― Оракул, ― деве, дабы догнать шуструю рептилию, пришлось перепрыгивать через ступеньки; ноги то и дело путались в длинных полах, которые пришлось приподнять, и амазонка рисковала в любой миг ухнуться с высокой каменной лестницы. ― Не думаю, что это хорошая идея идти в незнакомый лес поздним вечером… Особенно когда нельзя. Фурия, которой, впрочем, не было дела до людских запретов, лишь неодобрительно рыкнула и, несмотря на протесты своей наездницы, поспешила в чащу, в которой вскорости и скрылась. Цветастые ругательства против воли сорвались с девичьего языка, однако ругать Оракула за его настырность амазонка не могла: свободно летать над островом эллинкам не дозволяли, а сами драконы редко поднимались в воздух без наездника, поэтому оным приходилось резвиться со своими хозяйками только на земле. И вот Оракул, проведя большую часть жизни в лесах вместе со своей наездницей, стремился попасть именно туда при каждом удобном случае. Сама же Мелисса хоть и питала сильную любовь к диким чащобам, не горела желанием лезть без оружия в ночной скандинавский лес. Ей и днём не нравилось здесь бывать, а уж в тёмное время суток тем более. Однако спорить с драконом было бесполезно, поэтому пришлось молча согласиться. ― Освети путь, Оракул. Золотистые символы, коими было украшено гибкое тело Фурии, засветились в темноте. Мерцающий свет не был ярким, однако его вполне хватало, чтобы разглядеть узкую тропинку, по которой амазонке и её дракону приходилось шагать; чужаков Оракул учует итак. И хотя в золотистом свете мало что можно было рассмотреть, глаза всё же цеплялись за несуразные очертания здешнего леса. Мелисса поморщилась. ― Темискирские леса намного красивее. Ни рек, ни озёр, ни гор, ничего… только странные деревья да колючие кусты, ― всадница оторвала от какой-то ветки жухлый листочек и швырнула его на землю, а затем вновь зашагала вперёд. — Даже в ночи видно, сколь здесь уныло. Единственное, что деве пришлось по нраву ― густой запах хвои. Ели и сосны росли только в одном темискирском районе ― мелком островке далеко на западе Северных Земель. Летать туда каждый день было ни с руки ни с крыла, а редких полётов к крошечному клочку земли, затерявшемуся в холодном море, девичьей душе было мало. Зато здесь, в землях викингов, хвои было в достатке. Амазонка глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух, в котором витал сладковатый аромат еловой смолы. От запаха слегка закружилась голова, а в ногах появилась приятная тяжесть. Вскоре девушка услышала тихое уханье совы и урчание мелких ночных драконов, что водились далеко в чаще. ― Куда ты меня завёл? ― и хотя пути было пройдено совсем мало, дева понимала, что и этого достаточно, чтобы здесь попасть в беду. Фурия лишь приветливо помахала слабо сверкающим хвостом и зашагала вперёд по тропинке. ― Оракул, постой. Пойдём обратно. Нам опасно здесь находиться… Однако дракон совершенно не слушал свою хозяйку и с упорством продолжал идти по узкой тропинке, а амазонке ничего не оставалось делать, как следовать за своим хранителем. Вскоре до слуха рыжеволосой девы стали доноситься какие-то приглушённые звуки. Мелисса тут же остановилась и прислушалась. ― Вода? ― воительница в удивлении воззрилась в темноту чащи ― раньше ей не доводилось видеть в этом лесу какие-либо водные источники, за исключением того овражного водоёма. Однако вода в озере шуметь не может, значит, поблизости либо река, либо водопад. ― Спасибо, Оракул, ты завёл меня в одному Церберу известное место… Гречанка обернулась, пытаясь рассмотреть в тусклом свете почти родившейся луны узкую пыльную тропинку, а затем глянула вперёд, на раскидистые кустарники, за которыми, судя по всему, и скрывался шумный водный источник. ― Оракул, ― Мелисса отыскала в темноте очертания своего дракона и медленно, стараясь не наткнуться на валяющиеся всюду ветки и камни, подошла к нему, ― мы туда не пойдём. Нам нельзя было уходить так далеко в лес. ― Дракон тихонько курлыкнул, будто согласился с хозяйкой, однако в тот же миг припал к земле и пружинисто прыгнул в кустарники, за которыми тут же испарился. — О боги! Несносное животное. Не переставая сыпать проклятиями, дева поспешила отправиться за драконом. Стоило раздвинуть колючие ветки, как гречанка оказалась на небольшой полянке, которая хорошо освещалась светом почти полной луны, чуть поодаль расположилось миниатюрное озеро, образованное несколькими мелкими, но шумными водопадами. ― Ну хорошо… беру свои слова обратно. Есть на этом Артемидой проклятом острове красивые места… ― девушка старалась говорить шёпотом, чтобы не потревожить лес: привлекать к себе хищников и распугивать мелких ночных зверьков ― последнее дело. Амазонка осмотрелась в поисках сбежавшего Оракула, но этого прохвоста нигде не было видно. Тяжело вздохнув, всадница уверенно направилась вперёд, желая скорее найти своего хранителя и отправиться обратно в деревню. Однако, сделав несколько шагов в сторону озера, эллинка остановилась ― на берегу озера она увидела массивного дракона. Мелисса неуверенно переминалась с ноги на ногу: и хотя Громорогов на Олухе было всего два, оба они принадлежали людей, с которыми деве желалось сталкиваться меньше всего на свете. Вернуться в селение захотелось особенно сильно. Однако идти в деревню без Оракула девушка тоже не могла. Амазонка, не делая лишних шагов, окинула поляну беглым взглядом, вновь пытаясь отыскать Фурию, однако вместо крылатого ящера на глаза попался другой силуэт ― мужской. Страх пронзил амазонку тысячей иголок, в груди закололо, а ноги будто приросли к земле не в силах унести деву подальше от этого места. Рассмотреть в полутемени сидящего к ней спиной воина было практически невозможно, однако от знания охотник это или местный вождь встреча для Мелиссы не стала бы более приятной. — Оракул… попадись мне только… — северянка, собрав волю в кулак, тихо зашагала вперёд — неприятной встречи было не избежать, а потому и откладывать этот момент не было резону. Стоило гречанке подойти ближе, как снизошло узнавание: широкоплечий воин с крепкими руками был вовсе не конунгом, а бывшим охотником на драконов. Мелисса, бесшумно ступая по сочной траве, подошла к озеру и остановилась в паре оргий от охотника, который бездумно водил клинком кинжала по влажной земле: мужчина был глубоко погружён в свои мысли — на приход амазонки он совершенно не обратил внимания. Охотник сверлил взглядом выведенные кинжалом на влажной земле бессвязные руны и бродил по лабиринтам памяти, то и дело натыкаясь на неприятные воспоминания многолетней давности. Воспоминания, которые он был бы рад раз и навсегда выбросить из своей головы…[Flashback]
Пятнадцать лет назад. Архипелаг Каменных Столбов ― один из трёх небольших островов, отброшенных прочь от Предполярных Земель к темискирским границам. Это единственный пограничный остров, который ещё был заселён викингами — здесь обосновалось племя Чёрных Волков, промышлявшее работорговлей и отловом драконов. Теперь, спустя три сотни лет существования, небольшое племя оказалось на грани уничтожения. Виной всему ― амазонки, с которыми Волкам приходилось соседствовать. Военных конфликтов с береговым народом и раньше не удавалось избегать, однако то были мелкие стычки, но теперь, когда к власти пришла овдовевшая и осиротевшая королева Милоса, всё в одночасье изменилось: от прежней амазонской терпимости не осталось и следа, а молодая правительница, ослеплённая жаждой мести, стянула к границам добрую часть флота и драконьей армии. Эрет, которого викинги за глаза называли Льётольв за его излишне жестокий характер, стоял на смотровой башне городской стены и с напускным спокойствием наблюдал за чернопарусными кораблями и кружащими над ними засёдланными драконами. Закалённый в битвах вояка смотрел на горизонт уверенным и холодным взглядом, однако в мыслях он прекрасно сознавал, что эта битва уже проиграна: биться с армией амазонок было столь же бессмысленно, что биться с морскими волнами. ― Пап, ― позади раздался детский, но довольно уверенный и громкий голос. Викинг обернулся и увидел перед собой крепкого для своих лет мальчишку, сжимающего в руках меч, что был под стать его телу. ― Ты что здесь позабыл? ― Льётольв в один широкий шаг покрыл разделяющее их с юнцом расстояние и навис над ним. ― Ты должен быть с матерью и своими братьями. Пошёл к ним. Живо! ― мужчина старался говорить как можно более грубо ― он не считал нужным приучать своих детей и жену к ласке. Он считал, что в мире, в котором они живут, нет места нежным чувствам. Однако черноволосый юнец и не собирался уходить. Он лишь сильнее сжал рукоять клинка и выше поднял голову, показывая строгому родителю, что слушаться его не собирается. Непокорный взгляд мальчишеских карих глаз столкнулся с холодным отцовским взором, в котором буквально через мгновение сверкнули насмешливые огоньки. Льётольв, к переменам в настроении которого невозможно было привыкнуть, отбросил напускную злость и потрепал мальчишку по голове. Сейчас во взгляде викинга читалась гордость. Гордость за паренька, что смеет в свои-то десять лет перечить не просто взрослому вояке и отцу, а, ни много ни мало, вождю племени! ― С характером юнец у тебя растёт, ― добродушный смех одного из воинов привлёк внимание викинга, который впервые за последние дни позволил себе улыбнуться. ― Ещё с каким, ― Льётольв снова посмотрел на мальчика, которого он назвал в свою честь. Малец мало чем отличался от своих братьев. Единственное, что в нём было чуждым ― темперамент. Прочие отпрыски вождя были физически сильными, невероятно ловкими и умными, но характером попорчены: все в мать ― такие же мягкотелые и вялые. Зато Эрет, которым мужчина так гордился и которого любил больше остальных сыновей, рос уверенным в себе мальчишкой, пробивным и смелым. Именно таким Льётольв видел свою замену на посту вождя. Однако… Однако юнец был незаконнорожденным ребёнком ― сыном какой-то рабыни с юга, которая одиннадцать лет назад вошла в дом Эрета Старшего. Смуглая кареглазая дева с дерзким характером сразу приглянулась Льётольву. «От хара́ктерной бабы рожаются хара́ктерные дети», ― именно эти слова произнёс мужчина работорговцу, когда впервые увидел черноволосую девушку: на невольничьем рынке хрупкая девица буквально вцепилась в викинга, который осматривал товар. ― Эрет, ― мужчина опустился на колени перед сыном и взял того за плечи, ― ты должен пойти обратно к матери и братьям. Кто-то же их должен защищать. ― Льётольв потрепал мальчика по голове и встал с коленей. ― Отправляйся назад… ― голос мужчины сделался непривычно ласковым и тихим. ― Там от тебя толку будет больше. ― Слегка подтолкнув мальчика к выходу со смотровой башни, викинг повернулся обратно к океану. Эрет же некоторое время смотрел на спину отца, а затем, крепко держа в руках меч, отправился к каменной лестнице, что вела к выходу с городской стены.***
Густой едкий дым расстилался над окроплённой кровью каменистой землёй. Некогда чистый и свежий воздух теперь был наполнен тяжёлыми запахами гари, крови и палёной плоти. Над уничтоженным за час селением всё реже стали пролетать звуки тихих болезненных стонов, женского плача, хруста костей и громкой ругани — остров медленно и мучительно умирал. ― Да заткнись уже! ― рыжеволосая амазонка, облачённая в зелёную амуницию, со всего размаха ударила по лицу стоящего перед ней на коленях вождя племени. Девушка с презрением смотрела на знакомого ей викинга. ― Милоса! ― всадница повернулась к темискирской королеве, которая вальяжно ходила меж поверженных защитников острова. Воительница не сразу, но всё же удостоила советницу вниманием. ― Что нам с ними делать? Какие будут приказы? Огенноволосая амазонка бросила короткий взгляд на дозорную и направилась в её сторону. Девушка, на лице которой не было ни единой эмоции, подошла к воительнице и остановилась напротив другой пленников. Милоса устало посмотрела на раненого в бою конунга, а затем оценивающе оглядела остальных. Впрочем, вождь, с которым амазонка была хорошо знакома, мало волновал её — взгляд голубых глаз против воли остановился на мальчишке, что сидел рядом с беловолосой женщиной, облачённой в богатые одежды; то была жена Льётольва. ― Диковинный мальчик, ― всадница Лунного Духа уверенно шагнула в его сторону и улыбнулась одними лишь глазами. Смуглая кожа и карий цвет глаз резко выделяли его среди остальных жителей охотничьего селения. ― Наверняка сын какой-нибудь рабыни с юга, ― Эния, не отходившая от королевы ни на шаг, оценивающе оглядела юнца и про себя отметила, что находит его довольно необычным и даже красивым… Милоса опустилась на одно колено рядом с мальчиком и заглянула в его глаза, в которых плескалась жгучая ненависть. ― Такой маленький, а уже такой злой, ― амазонка добродушно улыбнулась и, поднявшись с колен, повернулась к Энии. ― Мужчин убить. Женщин и детей ― в клетки и продать работорговцам. ― Женщин? ― Эния в удивлении уставилась на свою королеву. ― Мы убьём их мужей. Ты думаешь, эти варварские женщины смогут сжить бок о бок с нами после этого? А скандинавские девочки злопамятны. Так что от них тоже лучше избавиться. Выполняй. Милоса, отдав указания, ещё раз посмотрела в сторону вождя. Усмехнувшись, она вытащила из поясного колчана чернёную стрелу, которая чрез миг запела в воздухе и с глухим хлюпающим звуком вошла в мужскую грудь. Позади амазонки тут же раздался женский крик, пропитанный ужасом. Очередная усмешка исказила миловидный женский лик; Милоса, чувствуя себя хозяйкой положения, не спеша подошла к раненому конунгу, схватила его за нестриженные волосы, заставляя вновь подняться на колени, и, резко заклонив его голову, заставила посмотреть на себя. В глазах мужчины всадница увидела лютую ненависть… ненависть к себе и всему роду амазонскому. ― Будь ты проклята, темискирская тварь, ― викинг гневно сверкнул глазами и слабо дёрнулся, пытаясь высвободиться из крепкой женской хватки. ― Всегда одни и те же слова… ― воительница тепло улыбнулась и провела тонкими пальцами по испачканному в пыли и саже лицу воина, от чего тот недовольно поморщился. Одна рука девушки остановилась под подбородком мужчины, а вторая легла на затылок. ― В бою я обычно использую меч… Но больше мне нравится знаешь что? ― северянка нежно погладила Волка по жёстким волосам. ― Больше мне нравится добивать врагов голыми руками и… слышать хруст ломающихся костей. Короткий щелчок, разорвавший воцарившуюся тишину, утонул в истеричном женском крике. Милоса недолгое время держала воина за голову, а затем, брезгливо сморщившись, оттолкнула его от себя. Тело викинга с глухим звуком ударилось о землю, подняв небольшое облачко чёрной пыли. В адрес воительницы тут же полетели оскорбления и проклятия, однако девушка лишь в очередной раз улыбнулась и повернулась к амазонкам. ― Пленников на корабли. Деревню сжечь дотла, ― не произнося более ни слова, всадница Лунного Духа поспешила к своему дракону и, взобравшись на его спину, взмыла в небо. Эния, стоявшая рядом со смуглым мальчуганом, в глазах которого застыл ужас, смотрела вслед своей подруги с беспокойством и укором. Милоса, сколько сама советница её помнила, никогда не отличалась подобной жестокостью. Даже к викингам, которых люто ненавидела её мать, королева Амарис. Конечно, дозорная не была дурой и понимала, что именно та трагедия, произошедшая со всадницей Лунного Духа два года назад, сломала её. Но Эния и подумать не могла, что некогда добродушная и справедливая принцесса превратится в жестокую и беспринципную королеву. Разочарованно покачав головой, Эния повернулась к пленникам ― связанным женщинам и детям. Невольно взор амазонки упал на смуглокожего мальчишку, который продолжал неотрывно смотреть на убитого отца. На лице юнца не было ни единой эмоции ― ни скорби, ни злости, ни ужаса, ― однако детские глаза говорили гораздо красноречивей громких слов и уродливых гримас: на них застыли слёзы. Слёзы боли. Амазонка, сильнее сжав рукоять своего верного лука, отбросила в сторону жалость и сострадание и, схватив мальчишку за плечо, подняла его на ноги. ― Топай вперёд, ― всадница толкнула младшего Эрета в спину и проследовала за ним. Когда оба оказались у тела Льётольва, мальчик замедлил шаг и робко посмотрел в его сторону: израненный отец лежал в неестественной позе, из груди торчала чёрная, словно смоль, стрела, а приоткрытые остекленевшие глаза смотрели куда-то перед собой. На мгновение в душе юного викинга проснулось желание броситься к мужчине, лечь с ним рядом, закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Но маленький Волк быстро заглушил в себе этот порыв ― отец не простил бы его за такую позорную слабость. Льётольв всегда твердил, что оплакивать умерших ― неуважение к ним самим и тому, ради чего они отправились в иной мир. ― Вперёд, ― рыжеволосая амазонка снова толкнула мальчика в спину и кивнула головой в сторону юркого военного корабля с чёрными парусами.***
В Туманной Заводи, центре работорговли Предполярных Земель, стояла привычно скверная погода: тяжёлые тучи заволокли небо и каждую минуту норовили излиться ледяным дождём; холодный ветер, который здесь был частым гостем, пронизывал до костей и вояк, облачённых в добротный доспех, и их господ, закутанных в меха, и рабов, одетых в рваное тряпьё. Однако, даже несмотря на холод и противную морось, от которой делалось ещё хуже, на рынке было полно народу ― каждый желал купить себе сильного раба, послушную служанку или терпеливую наложницу. Над рынком то и дело проносились громкие звуки ругани, споров, спокойных разговоров и смеха. Где-то слышался свист кнута и лязг металла, болезненные крики и тихий женский или детский плач некогда свободных жителей какого-нибудь острова. Младший Эрет, закованный в цепи, стоял босыми ногами на влажных от недавно прошедшего дождя досках. Юное тело била крупная дрожь, а в глазах застыли ненависть и боль ― единственные чувства, на которые теперь была способна детская душа. Мальчишка опустил взгляд: его взору предстала картина, к которой он успел привыкнуть за последнюю седмицу ― прогнившие от постоянных дождей доски старого помоста, где держали рабов, что на продажу. Юный викинг бросил взгляд в сторону, в бессмысленной надежде обнаружить где-нибудь своих братьев или неродную мать. Однако их уже несколько дней не было на этом острове ― женщину и одного из мальчиков забрали ещё в первый день, а двух других сыновей Льётольва купили пару дней назад. Из всей семьи вождя Чёрных Волков лишь Эрет всё ещё находился в Туманной Заводи. Безусловно, многие обращали внимание на крепкого мальчика с диковинной внешностью. Чего греха таить, даже юные девы заглядывались на рослого кареглазого юнца, прося богатых отцов приобрести им такой диковинный и… дорогой подарок. Однако все мысли о покупке тут же отметались, стоило заглянуть в детские глаза, в которых давно не осталось ребяческих эмоций. «Глаза языческого дьявола… непокорным будет…», ― единственная фраза, которую бросали спешащие уйти вельможи. Так продолжалось много дней к ряду, пока однажды к острову не причалил странного вида корабль: массивное судно о белых парусах с изображёнными на них странными чёрными символами. Но большее удивление вызывал не диковинный драккар, а его капитан. Под любопытные взгляды обитателей крошечного острова с корабля сошёл огромный мужчина: его чёрные волосы были сплетены в странные косы, лицо покрыто глубокими шрамами, а сам он был закутан в драконьи шкуры и меха диких зверей. В единственной руке викинг держал массивное металлическое копьё. В привычной вальяжной манере мужчина направился в сторону знакомого работорговца, который должен был отобрать для него крепких юношей. ― Приветствую тебя, старый друг, ― мужчина скользко улыбнулся и наигранно учтиво поклонился известному в своих краях драконьему ловцу. ― Товар, как ты и просил. ― Тощий мужчина с засаленными волосами указал в сторону двух десятков мальчиков, скованных цепями. Черноволосый викинг ничего не ответил, лишь брезгливо сморщив нос, подошёл к до смерти напуганным юнцам, разве что не жавшихся друг к другу от страха. Мужчина с презрением осмотрел мальчишек, которых буквально неделю назад оторвали от отцов и матерей, а затем перевёл взор на стоящего отдельно ото всех черноволосого рослого мальчика — маленький Волк не считал нужным смотреть в сторону страшного незнакомца. Драго, именно так звали охотника, подошёл к мальчику, заслоняя собой море, видом которого наслаждался Эрет. Юнец удостоил викинга коротким гневным взглядом, а после отвернулся от него. Мальчик прекрасно знал, что за это его могут наказать, однако ему было всё равно: маленький Волк теперь с интересом рассматривал белоснежную чайку, что умостилась на одном из деревянных возвышений. Блудвист окинул мальчика оценивающим взглядом; зловещая усмешка страшно исказила и без того уродливое лицо. Указав копьём на юнца, викинг отвязал небольшой кошель, доверху заполненный серебром, и швырнул его скользкому мужчине, что нетерпеливо потирал руки в ожидании хорошей наживы. Сам же Драго молча направился обратно к кораблю. Словив кошель с монетами, торговец указал на Волка и кивнул своим стражникам, чтобы те поскорее отвязали его и отвели на драккар.***
Стоя на корме странного корабля, Эрет наблюдал за удаляющимся островом Туманной Заводи. Мальчик не знал, кто его новый хозяин, чем занимается и куда его везёт… но он отчётливо понимал, что ничем хорошим это знакомство не закончится. Однако то, что этот страшный викинг не приказал заковать его и остальных ребят в цепи, было весьма странным… Хотя, возможно, этот чужеземец хорошо сознавал, что бежать им всё равно некуда… разве что к морским драконам. Маленький Волк бросил последний взгляд на ставший ненавистным остров и поспешил отойти к левому борту, чтобы иметь возможность наблюдать за пока ещё спокойным морем. Не прошло и нескольких минут, как Эрет услышал позади себя тяжёлые шаги. Он предполагал, кому они принадлежат, но поворачиваться лицом к своему господину он не собирался. ― Хм… любишь море? Это хорошо, ― голос оказался отвратительным: грубым, хриплым и насквозь пропитанным иноземным наречием. ― Теперь ты каждый день будешь зреть этот вид. ― Мужчина указал копьём на пустой горизонт, а спустя несколько мгновений бросил на мальчишеские плечи тёплый плащ. ― Больных я выкидываю за борт. Так что нечего здесь стоять и полипы свои морозить. ― После этих слов мужчина направился к носу корабля. Эрет даже после этого не посмотрел вслед викингу, он продолжил изучать морскую гладь, которую постоянно тревожил ветер. Мальчик тяжело вздохнул и опустил голову, старясь всеми силами сдержать ненавистные слёзы, которые до дрожи в руках ненавидел его отец. Молодой Волк бросил последний взгляд на горизонт и направился обратно в трюм, где держали его вместе с остальными рабами. Сжимая в кулаках края тёплого плаща и неспешно шагая по влажной палубе, мальчик вспоминал последний день жизни на Острове Каменных Столбов: последний взгляд своего отца, смерть родной матери, погибшей от шальной амазонской стрелы, утопающая в огне деревня… Последнее время эти и многие другие страшные картины всё чаще появлялись перед глазами юного викинга, который мечтал только об одном ― отомстить…[Конец Flashback]
Эрет так бы и продолжил неподвижно сидеть подле небольшого озера, если бы не почувствовал едва ощутимое прикосновение к руке. Сильнее сжав клинок, который всё это время мужчина крутил между пальцев, он резко бросился в сторону и, схватив незваного гостя, грубо опрокинул его на землю. Закалённая сталь сверкнула в свете луны и оказалась возле горла чужака. Амазонка, не ждавшая столь агрессивной грубости, вскрикнула от неожиданности и боли ― воительница сильно ударилась головой о землю. На мгновение пред глазами всё потемнело, а из груди вырвался болезненный стон. ― Мелисса? ― в момент осознания на Эрета обрушилось болезненное удивление. ― Что ты здесь делаешь? Сморгнув противную пелену, дева едва смогла средоточить свой взгляд на викинге, который по-прежнему держал клинок в опасной близости от её горла. ― Если собрался убивать ― убивай. Если хочешь поговорить, убери кинжал. Всадник, наконец, осознавший, что он держит клинок подле девичьего горла, поспешил убрать его от нежной кожи, на которой остался красный след от лезвия. Держась за едва заметно горящее горло, воительница полусела и поспешила отползти от викинга. ― Так что ты здесь ищешь? ― Эрет спрятал кинжал обратно в ножны и уставился на деву, которая, однако, не спешила объясняться. ― Мелисса, я с тобой говорю. ― Я ― ничего. Это Оракул меня сюда заволок. ― И где же он? ― охотник демонстративно осмотрелся, пытаясь обнаружить в темноте чёрного дракона. ― Я и сама бы рада знать... Тяжёлый вздох прорезал тишину ночи. ― Ты сознаёшь, что с тобой сделают за ночной поход в лес? ― мужчина сверху вниз посмотрел на эллинку, сверлившую обиженным взглядом озёрную воду. Амазонка повела плечами, говоря, что ей, в общем-то, всё равно. ― Вот сколько ты здесь живёшь, а никак не поумнеешь… с каждым днём всё больше убеждаюсь, что ты глупая баба. Гречанка, которая и хотела бы пропустить мимо ушей оскорбительные речи, не сдержалась: взяла мелкий камушек и со злостью и детской обидой швырнула его в викинга, попав ему в ногу, а после повернулась к нему спиной. «Самодовольный дятел…», ― северянка лишь раз в жизни видела этих диковинных птиц, однако она хорошо запомнила главную их привычку — долбить всё вокруг. Охотник этой привычкой очень походил на лесных птиц. ― Меня накажут, только если узнают о том, что я была в лесу, ― девушка взяла ещё один камень, но швырнула его в озеро. По водной поверхности тут же пошли круги. ― А меня никто не видел, противный викинг. ― Вообще-то тебя видел тот самый «противный викинг». И сейчас «противный викинг» стоит за твоей спиной и смотрит на тебя. А ещё «противный викинг» ждёт, когда ты, наконец, повернёшься к нему лицом. Всадница мысленно застонала: когда боги тащили в этот проклятый лес, она и не подумала о том, что может нарваться на кого-нибудь из местных жителей. А тем более она не могла подумать, что этим кем-то окажется не кто иной как бывший охотник. И теперь её оплошность грозила вылиться в жестокое наказание для неё самой и её сестёр. И надо было ей тащиться за неугомонным Оракулом? Мелисса, когда голова перестала кружиться и покалывать от удара, поспешила подняться с едва влажной земли. Обернувшись к охотнику, она столкнулась с его внимательным взглядом — даже в темноте ночи, что рассеивалась лишь лунным светом, можно было разглядеть, как горели его глаза; мужчина смотрел на амазонку, как охотник смотрит на дракона: с интересом и в попытке отыскать слабые места. Эллинка повела плечами и отвела взор — редко кто столь открыто позволял себе рассматривать её. Впрочем, злости у девы не было и на толику — интересом прочих здешних мужчин Мелисса раздражалась, но любопытные взоры кареглазого всадника заставляли её застенчиво отводить глаза и в типично девичьем жесте убирать за ухо выбившиеся из косы пряди волос. С трудом, но амазонка всё призналась самой себе, что она смущается внимания «дикого и грубого варвара». Вот и теперь пред взглядом воина девушка зарделась, а щёки опалило жаром румянца. ― Чего замолкла? ― усмешка — гречанке показалось, что понимающая — скривила мужские губы; дева не могла видеть точно, но готова была отдать голову на отсечение — и карие глаза смотрели на неё насмешливо. ― А ты не смотри на меня так… ― Мелисса ухватилась за край белой туники и начала нервно теребить его в пальцах. ― Как? ― викинг, будто издеваясь, подошёл ближе к гречанке и встал подле неё. ― Вот так… ― Мелисса, наконец, подняла голову и неуверенно заглянула в глаза мужчины. ― Не говори вождю обо мне… ― Ну и зачем мне это делать? ― самодовольная улыбка появилась на лице с причудливой бородкой. Северянка долго вглядывалась в лицо воина, будто искала на нём какие-то ответы, и вскорости разродилась гневными речами. ― Ну и ладно, Цербер с тобой! Самодовольный варвар! ― амазонка одарила охотника гневным взглядом, которого он, впрочем, в темноте не разглядел, и широким рваным шагом направилась к выходу из леса, даже позабыв про Оракула. ― И куда ты собралась? ― Эрет, не переставая улыбаться, взял Громорога за поводья и направился вслед за амазонкой, которая довольно шустро спешила покинуть чащобу. ― Эй… А ну стоять! От приказного тона Мелиссу передёрнуло, но она не остановилась и скорости не убавила, лишь недовольно скривила губы и бросила злобный взгляд в сторону ловца, старавшегося не отставать от девушки. ― Да остановись ты, ― воин отпустил поводья и в несколько широких быстрых шагов нагнал шуструю эллинку и, схватив её за плечо, резко развернул к себе. ― Плетей хочешь получить? ― Мне всё равно нужно возвращаться обратно. Не буду же я в лесу ночевать. И прекрати касаться меня! ― воительница вырвалась из хватки викинги и снова повернулась к нему спиной. ― Где твой дракон? ― Я не знаю. Ушёл куда-то… ― гречанка невольно бросила взгляд в чащу. Конечно, искать чёрного дракона в ночном лесу ― величайшая глупость, но девушка всё же надеялась увидеть среди веток знакомый силуэт или хотя бы мерцающий хвост. Эрет тяжело вздохнул. ― Пойдёшь со мной. И не вздумай бунтовать. ― С тобой? А ты заставь! Девушка оскорбилась приказным тоном, которым викинг говорил с ней, и нарочито решила заупрямиться. ― Я-то заставлю, да только тебе это не по нраву будет. Но коль по-иному не желаешь… ― охотник подошёл к девушке и попытался ухватить её за плечо, но Мелисса, не желавшая даваться, вцепилась в мужскую руку и с хрустом вывернула её. Злобное шипение вырвалось из груди, и охотник осел на землю. — Я же сказала: не смей касаться меня! — амазонка замахнулась для удара, но викинг перехватил девичью руку и вновь опрокинул деву на землю. ― Одурела? ― мужчина навалился на северянку, сильнее прижимая её к земле и не давая пошевелиться. — Ты что творишь? ― Слезь с меня! ― Мелисса слабо дёрнулась, пытаясь высвободиться из железной хватки охотника. ― Слезь! Мне тяжело! ― А когда в драку лезла, тяжело не было, ― викинг аккуратно приподнялся над девушкой и, не разжимая хвата, потянул её за собой, заставляя подняться. ― Ещё раз так сделаешь, отвечу тем же — не посмотрю, что баба и что мелкая. А теперь, шагай вперёд. ― Эрет отпустил девичьи руки и слабо толкнул амазонку в плечо. В девичьей груди загорелся огонь протеста — возжелалось остановиться среди дороги и не исполнять глупые мужские приказы. И всадница так и сделала, однако бунт вскорости сошёл на нет — Эрет схватил деву за плечо и поволок её к выходу из чащи. К удивлению Мелиссы путь в селение занял горазд меньше времени, нежели до лесных водопадов. Совсем скоро лесная чаща осталась позади, а пред глазами появились огни деревни. Викинг резко развернул девушку к себе. ― Ни звука, ясно? Если кто-то увидит, что я позволяю амазонке свободно разгуливать по селению в ночное время, то проблем огребу не меньше твоего, ― мужчина воровато осмотрелся и вновь взглянул на девушку. ― Сейчас я тебя отведу к дому Готти. Постарайся в этот раз обойтись без бунтов. Идём. Эрет, держа за поводья Громорога, уверенным шагом ступал по узкой пыльной дорожке, которая вела прямиком к дому целительницы. Вслед за охотником, гневно сверкая глазищами, шла смущённая и одновременно обиженная амазонка. Путь до лазарета не занял и четверти часа, а погружённой в свои мысли гречанке показалось, что и того меньше. Увидев знакомый дом, Мелисса облегчённо выдохнула ― наконец-то она избавится от мужского общества и пойдёт спать. Всадница, не говоря ни слова и даже не смотря в сторону охотника, направилась к длинной лестнице, что вела наверх, ко входу в дом. Но в тот же миг рядом с жилищем целительницы послышались сторонние голоса. Дозорные. ― Да Хель вас всех раздери, ― сдержанно выругавшись, охотник повернулся к напугавшейся амазонке и, схватив её за руку, потащил за дом. В мыслях воин поносил себя последними гневными словами: из-за дурной бабы, амазонки, он и сам может попасть под гнев конунга ― покрывать чужеземок, нарушающих установленные для них правила, было большим преступлением. Оказавшись за боковой стеной дома, всадник выглянул из-за неё и разглядел двух вооружённых мечами дозорных, которые направлялись аккурат в их с Мелиссой сторону. ― Сдать бы тебя и не мучиться, ― воин мазнул взглядом по амазонке, что пытливо смотрела на него. Гречанка лишь нарочито безразлично пожала плечами, но на деле ей сделалось страшно — быть побитой плетьми ей желалось меньше всего на свете. И Эрет это видел. Мужчина вновь выглянул из-за дома, дабы попытаться отыскать пути к отступлению, однако пройти мимо стражей незамеченными было никак нельзя. ― Знал же, что так произойдёт, ― викинг бросил недовольный взгляд на напуганную девушку, оценивающе осмотрел её, а после, когда голоса дозорных стали раздаваться совсем рядом, схватил эллинку за плечи и прижал её к стене, прикрывая миниатюрную деву широкой спиной. ― Тихо ты! ― всадник шикнул на начавшую вырываться и шипеть Мелиссу. Когда же гречанку не удалось унять словами, викинг, мысленно проклиная себя, схватил девушку за растрепавшиеся волосы и прильнул к её губам. На краткий миг северянка обмерла — горячее прикосновение было донельзя неожиданным и наглым, — но стоило осознанию обрушиться на девичий разум, как дева принялась с силой вырываться из крепкой мужской хватки. Когда нестриженые ноготки в очередной раз прошлись по оголённой коже рук, охотник не выдержал и, не разрывая поцелуя, на который Мелисса не стремилась отвечать, схватил её за кисти и прижал своим телом к неровной стене. Если бы кто-то увидел их сейчас в таком положении, то принял бы за обычную влюблённую парочку, прячущуюся от родительского гнева в тени домов. И если Эрета узнать не составляло труда, то миниатюрную амазонку разглядеть было весьма сложно. ― Так он ему и сказа… Ого… ты погляди, ― откуда-то сбоку послышался насмешливый голос одного из дозорных. ― Страсти-то какие… вы местечко-то потише для своих лобызаний отыскали бы. Того и гляди похуже нас кто сюда заявится, ― ухмылка появилась на лице викинга, который не без удовольствия наблюдал за происходящим. Эрет, не разрывая поцелуя, махнул на стражников, безмолвно прося их уйти и не мешать, а затем так же быстро перехватил девичью руку, которой амазонка пыталась его ударить. ― Пойдём, ― послышался второй насмешливый голос. ― Не будем им мешать. Вскоре дозорные свернули за угол одного из ближайших домов и голоса стихли. Только после этого охотник отпустил всадницу и отступил на несколько шагов. На всякий случай. Чтобы не быть убитым прямо на этом месте. Воительница, которая, наконец, смогла вдохнуть немного воздуха, широко распахнула глаза и с гневом, недоумением и смущением уставилась на Эрета. Мелисса, не сводя поражённого взгляда с воина, медленно прикоснулась кончиками пальцев к горящим от поцелуя губам. Амазонка была настолько растеряна, что попросту не знала, как себя теперь вести. Глупо моргнув, эллинка сорвалась с места и побежала в лазарет. ― Это у вас так, а у нас на Темискире… ― Астерия с лязгом захлопнула рот, когда увидела с шумом влетевшую в комнату Мелиссу. ― Эм… Мелисса? Всё хорошо? У тебя такой взгляд, будто ты отряд голых викингов увидела… ― Да лучше б их… ― северянка бросила короткий взгляд в сторону сестры, рядом с которой сидели Забияка и Задирака. Не обратив внимания на всадников, которые вполне могли бы донести вождю о её ночных прогулках, девушка влетела в свою ночлежную комнату и захлопнула массивную дверь. Желая, чтобы эта ночь поскорее закончилась, воительница скинула с себя всю верхнюю одежду и, надев тонкую темискирскую тунику, которую она чудом смогла сохранить, залезла под шкуры и укрылась ими с головой, намереваясь побыстрее уснуть и забыть произошедшее несколько минут назад как страшный сон. Однако вскоре воздуха перестало хватать и деве пришлось вылезти из тёплого укрытия. Закрыв лицо руками, амазонка тихо застонала. Её только что коснулся мужчина… И не просто коснулся, а посмел прижать её к себе и поцеловать… Неслыханная дерзость! Воительница вновь невольно прикоснулась к губам, на которых до сих пор чувствовался жар горячего поцелуя. ― Нечестивец! Убью его. Клянусь всеми богами… убью. Завтра… ― шипя, северянка привстала на локтях и задула единственную свечу, пламя которой бросало едва заметные тени на стены. Оказавшись в почти полной темноте, всё же свет луны проникал в комнату через небольшое окно, Мелиса прикрыла глаза, надеясь привлечь к себе долгожданный сон. Однако Морфей не стремился забирать к себе рыжеволосую деву. Всадница, зарычав, повернулась на спину и уставилась в потолок. Девичью душу буквально разрывало от возмущения, обиды и… любопытства? Конечно… этот охотник оскорбил её. Сильно оскорбил. Прикасаться без разрешения к амазонке… да что к амазонке… к женщине! запрещено. Ни у кого нет на это права! Но несмотря на это, в душе воительницы проснулся интерес и какое-то другое, доселе неизвестное чувство, похожее на желание. Желание обладать и познавать… На мгновение в голове воительницы промелькнула ужасная мысль, что она была бы не против почувствовать нечто подобное ещё раз. Но девушка быстро прогнала страшную думу туда, откуда она пришла. Нет! Чего она точно больше не потерпит и не допустит, так это подобного собственнического обращения с собой. ― Всё… хватит… ― амазонка снова повернулась на бок и закрыла глаза. ― Завтра убью его. Проткну копьём… нечестивец. Варвар! Прикрыв глаза, Мелисса некоторое время проклинала нерадивого охотника, который имел неосторожность приблизиться к ней, а потом, незаметно для самой себя, провалилась в долгожданный крепкий сон.₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪