[Flashback]
На Темискире в самом разгаре Неделя Гермеса ― время, когда закрытый по обычаю архипелаг открывал свои границы для всех желающих. В эти дни на головной остров империи со всех пределов Нового Мира сходился разномастный люд, желавший поторговать с северным народом. ― Смотри, вот эти неплохие, ― Астерия, усердно прикрывавшая глаза от яркого солнца, тыкала в бок младшую сестру, которая никак не могла найти нужные стрелы к только что купленному луку. ― Да и по длине хорошо зайдут. ― Нет, ― Мелисса ещё раз осмотрела один из заморских снарядов и положила его обратно на стол. ― Мне нужны стрелы с зазубренным наконечником. ― Мелисса всё никак не может отойти от прилавков с оружием? ― за спинами гречанок раздался знакомый добродушный голос. ― Даже как-то непривычно. Что с тобой, сестра? ― черноволосая воительница ловко обошла сестёр, юркнула за спину младшей из них и обняла. ― Я же амазонка, Аделфи, ― юная воительница не без труда выкрутилась из крепкой хватки и тут же потянулась к полному стрел колчану. ― А вот эти, кажется, неплохие. ― Потянув за смольное оперение, всадница выудила длинный снаряд и придирчиво оглядела его. ― Конечно, амазонка. Что ж, мне пора. Иначе Эния сожрёт. И не подавится. ― А она может. Иди уже. Она не любит, когда её заставляют ждать. Дева весело рассмеялась и помчалась в сторону выхода с торговых рядов. Оказавшись за пределами площади, Аделфи тут же принялась искать своего дракона, которого по привычке оставила подле входа на стихийный рынок. Самого Штормореза нигде не было, однако воительница хорошо слышала знакомое утробное урчание. ― Полночь! Полночь, ты где? ― ящер радостно зарычал, отзываясь на призыв своей наездницы, и поспешил выйти из укрытия ― массивной греческой колоннады, поросшей плющом и дикими цветами; подле дракона вышагивал высокий мужчина ― тот без стеснения и страха поглаживал драконью морду. ― Эй! ― Аделфи вытащила меч из ножен и иноземцу, который, казалось бы, не замечал её. ― Кто тебе разрешал приближаться к нему? В сторону! Мужчина поднял взор на стоящую пред ним деву и замер. Замерла и амазонка, устремив клинок прямо в грудь незнакомца. Пред воительницей стоял викинг ― грубый на лицо воинственный муж, высокого росту и крепкой фигуры. Между воинами повисла напряжённая тишина. Гречанка настороженно вглядывалась в лик чужеземца, сам же мужчина без толики стеснения рассматривал стоящую пред ним северянку: пронзительный взгляд серых глаз блуждал по прикрытому одной лишь тонкой туникой девичьему телу, без стыда останавливаясь на оголённых участках бледной кожи. Мужское лицо озарила довольная ухмылка, а на губах довольно скабрезные речи, которые, впрочем, к счастью и великой удачи, не успели с них сорваться. ― Аделфи! ― грозный голос Энии, послышавшийся издалека, разрушил воцарившееся между воинами безмолвие. ― Вы ещё прямо под фонтаном устройтесь. Немедленно ко мне! Аделфи бросила короткий взгляд на стушевавшегося мужчину, заложила меч в ножны и, взяв под уздцы Штормореза, направилась к дозорной. ― С мужами знакомиться надо вечером, после облёта границ, а не днём, когда нужно выступать в дозор. ― Почему? Я всё равно не увижу его до самого вечернего пира. ― Да потому, бестолковое дитя, что ты своими грязными девственными мыслишками будешь находиться в грубых объятиях этого мужлана, а не на задании вместе со своими сёстрами. Черноволосая амазонка смущённо потупила взор и закусила нижнюю губу, но всё же ещё раз робко посмотрела на викинга, который стоял всё на том же месте и не сводил с северянки заинтересованного взгляда. ― На взлёт!***
Аделфи, утомившаяся после тяжёлого дня, сидела на берегу большого декоративного озера, со всех сторон окружённого резными фонарями и каменными кладками. Амазонка бездумно смотрела на водную поверхность, пытаясь отвлечься от звуков музыки и песнопений, что доносились с главной площади. ― А вот в скандинавском лесу ты бы не смогла так спокойно посидеть на берегу озера, ― раздавшийся неподалёку мужской голос заставил амазонку вздрогнуть и подняться с насиженного места. Пред ней стоял мужчина, с которым ей довелось безмолвно зазнакомиться ещё поутру. ― Я Арнодд, ― скандинав без страха направился в сторону черноволосой северянки, которая не сводила с него внимательного взгляда. ― А твоё имя? Воительница, оглядев мужчину с ног до головы, покачала головой, как бы говоря, что называть своё имя она не намерена. Дева грациозно повернулась к викингу спиной и направилась в сторону древних разбитых колонн, поросших со всех сторон мхом и диким плющом. ― Эй, обожди, ― мужчина поспешил за решившей удрать от него амазонкой. Девушка, заметив приближение викинга, поспешила спрятаться за одну из невысоких колонн. Выглянув из своего «укрытия», эллинка против воли улыбнулась новому знакомому и, заправив прядь выбившихся волос, наигранно смущённо опустила взгляд вниз. Когда же мужчина снова приблизился на непозволительное расстояние, Аделфи поспешила к другой колонне, которая хорошо закрывала собой хрупкую женскую фигурку. Арнодд, осознав, что амазонка попросту с ним играет, с удовольствием принял её забаву. Забежав за следующую колонну, амазонка прижалась к ней спиной, а затем с интересом выглянула из-за неё, желая узнать, где же находится воинственный муж. Однако, к своему удивлению, всадница не узрела викинга и, в недоумении нахмурившись, обернулась обратно, твёрдо желая найти заинтересовавшую её пропажу. Но стоило воительнице повернуться, как она врезалась в появившегося словно из неоткуда воина. ― Аккуратнее нужно быть… ― черноволосая девушка, потерев ушибленную щёку, бросила недовольный взгляд на скандинава, но из полуобъятий, в которых оказалась, вырываться не стала. ― Так ты назовёшь своё имя, северная дева? ― в ответ эллинка снова покачала головой. ― Почему? ― На утро тебе не понадобится моё имя, ― не произнося более ни слова, Аделфи увлекла мужчину в порывистый поцелуй…***
Аделфи, всеми силами стремившаяся отогнать от себя старые думы, всё же невольно обращалась к ним. То была первая влюблённость, нежданно накрывшая её с головой… Влюблённость, подарившая надежду и погибель… Влюблённость, за которой последовало изгнание с Темискиры. Амазонка и знать не могла, что викинг, проведший с ней ночь, окажется драконьим охотником. Не знала она и о том, что о запретной связи прознают её сёстры и тут же донесут королеве. Аделфи до сих пор помнит пропитанный болью взгляд Энии, для которой она была любимицей. До сих пор помнит полный презрения взор Милосы, которая с позором выгнала её из племени, настрого запретив возвращаться на амазонский архипелаг. Солнце, изредка выглядывавшее из-за облаков, жгло глаза; Аделфи набросила широкий капюшон, что с лихвой закрывал её лик от ярких лучей. Воспоминания старых дней снова накрыли деву с головой. Первый убитый дракон… Родной Шторморез. Бывшая амазонка хорошо помнила жар его крови и намешанный с болезненным воем хруст крепких драконьих костей. Предательство… Аделфи помнила, как обманом заманила своих сестёр в Драконий Залив, где их уже ждали охотники. Помнила, как её вине под завалом погибла одна из приближённых к королеве амазонок… Эрла. Помнила, как занесла меч над головой Оракула. Помнила, как ввязалась в драку с Мелиссой, младшей сестрой, которую любила всем своим прогнившим сердцем… ― Будь ты проклята, Артемида… Конечно, предавая свой народ и уходя в стан заклятого врага, Аделфи и не помыслить не могла, что жизнь за пределами архипелага окажется… такой. Да, Милоса была жёсткой, временами жестокой королевой. Да, вся жизнь северянок была подчинена строгим правилам и законам. Да, приходилось воевать… Но, живя на Темискире, она ни в чём не нуждалась: девушку всегда окружал достаток и любящие сёстры… И теперь, вместо того, чтобы торчать на прогнившем корабле в обществе морского шакалья, она могла бы находиться где-нибудь на Арене и тренировать драконов. А может, она провела бы сегодняшний на горячих источниках в окружении сестёр… Или сидела бы в потайной ледяной пещере и предавалась детским мечтам о чистой любви, о которой вычитала в старых свитках. ― Заткнись, дура… ты уже полюбила одного… ― Аделфи с силой сжала край грязной верёвки и бросила его на влажные от морской воды доски. ― Поднять паруса! Курс на юг! ― грубый голос капитана пронёся над палубой. Девушка бросила на мужчину злобный взгляд и откинулась на тросы, чтобы лучше зреть небо ― это последний день, когда амазонка видит над собой голубой купол: утром корабль причалит к берегам Темискиры, Аделфи схватят и отведут к королеве, а после ― казнят. Как предателя. ― Во всяком случае, я смогу отомстить… ― дева прикрыла глаза и под мерный шум морских волн и редкие вопли капитана провалилась в крепкий сон.˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Олух. Это же время. Дом Готти. Утро следующего дня оказалось донельзя скверным: проливной дождь с гулким шумом бил по крышам домов и ветхих пристроек, шальной ветер вовсю трепал макушки деревьев, грозя надломить их, а океан, тревожимый нордом, с грохотом накатывал на берега, сотнями брызг разбиваясь об остроугольные камни… Астрид, для которой эта ночь оказалась беспокойной, с тихим стоном повернулась на бок и накрылась с головой тёплой шкурой, приятно пахнувшей иссохшимися травами. Девушка, поспавшая за всю ночь не больше пары часов, пыталась снова призвать к себе сладкий сон, однако звуки дождя и редкий гром то и дело вырывали её из короткой дрёмы. Когда за окном снова сверкнула молния, принесшая с собой громогласный грохот, воительница с раздражением скинула с себя шкуру и встала с постели — сна сегодня более не будет. — Проклятый дождь… ненавижу. И что Мелисса находит в этой проклятой влаге? ― Астрид подошла к ничем не прикрытому окну, в которое влетали редкие холодные капли, и посмотрела на пустующее селение. Конечно только дурень решится покинуть дом в такую непогоду: дождь лил стеной, сквозь которую сложно было что-то рассмотреть, редкие порывы ветра то и дело трепали несчастные флюгеры, а бесконечные водные потоки размывали узкие пешеходные тропки. Тяжело вздохнув и тоскливо оглядев представшую взору унылую картину, эллинка потянулась к гребню, что лежал на рядом стоящем столике, и направилась обратно к постели. Астрид, кое-как расплетя сложную греческую косу, которую Астерия вчера вечером соорудила на её голове, наспех прочесала спутавшиеся волосы и собрала их в тугой высокий пучок. Дева отложила гребень в сторону и окинула комнатушку, где ютилась вместе с сёстрами, усталым взглядом. Взор зацепился за тканевый отрез, в который были аккуратно завёрнуты искусно изготовленные трезубцы. Астрид неуверенно протянула руку к свёртку, покоившемуся на столе со вчерашнего вечера, и аккуратно раскрыла его ― глазам снова предстали остро заточенные блестящие клинки. Амазонка с трепетом взяла один из них и крепко сжала в ладони: лежал как влитой, будто для неё деланный. Чего греха таить, кузнец, который выковал эти трезубцы, безусловно, мог бы потягаться в мастерстве с темискирскими амазонками, оружие которых славилось на весь мир своим качеством и… невероятной дороговизной. Амазонка аккуратно коснулась острого, словно жало, острия и положила клинок обратно на ткань — как бы хороши трезубцы ни были и как бы ни желалось их оставить, Астрид решила, что их всё же следует вернуть дарителю. Небрежно замотав оружие в тряпицу, дева направилась на выход; в проходной комнате находилась Астерия. ― Добрый день, ваше высочество, ― южанка сидела за столом и копалась в разнотравье. ― Я уж подумала, что вы до вечера изволите спать. ― Что? ― Астрид с долей непонимания воззрилась на сводную сестру. ― О чём ты? ― Да уж за полудень перевалило время, ― южанка кивнула в сторону временной свечи. ― Негоже столько спать. Астрид тяжело вздохнула — половина дня под драконий хвост. ― Я всю ночь не могла глаз сомкнуть. ― Хм… ― брюнетка лукаво улыбнулась и продолжила с нездоровым рвением копошиться в свежесобранных цветах и стеблях горных растений, одни из которых южанка откладывала в сторону, другие ― выбрасывала в рядом стоящее корыто. ― Ну ещё бы. Если б меня такой красавец на лавку завалил, я бы тоже всю ночь в потолок пялилась. ― Воительница взяла яркий бутон и бросила его в блондинку. ― Кстати, а почему вы так быстро? Он вышел из комнаты буквально через минуту. Неужто настолько слаб? Астрид за долгие годы жизни с южанкой должна была бы привыкнуть к её скабрезностям, однако Астерия, будто бы нарочно стремясь удивить сестёр, придумывала новые изощренные похабности. ― Скажи, тебе не надоедает? ― Что именно? ― Бросаться сальными шуточками. ― Нет. А ты, я смотрю, стала на них откликаться. Не похоже на тебя. Что, я задела нашу принцессу за живое? ― Замолчи. Я, в отличие от тебя, не провожу день и ночь в компании голубоглазого блондина. ― М-м-м… ― южанка подпёрла голову двумя руками и устремила наигранно мечтательный взгляд в закоптившийся потолок. ― Не люблю блондинов… но видела бы ты его руки. ― Амазонка томно прикрыла глаза и облизнула пересохшие губы. ― Такие сильные… А этот проникновенный взгляд… Астрид обречённо закатила глаза и спрятала лицо в ладонях ― Астерия то ли пыталась её вывести из себя, то ли действительно положила глаз на одного из местных всадников. ― И куда ты дела труп? ― В каком смысле? ― а лице Астерии впервые за короткую беседу отразились искренние эмоции. ― Ну чем-то вы тут занимались всю ночь, верно? ― Астрид довольно улыбнулась. ― Так где труп? ― Ничем мы тут не занимались, ― в глазах южанки сверкнуло разочарование. ― Ты представляешь, что бы сталось с той старухой, если бы мы здесь «чем-то» занимались? Ты же знаешь, я не… ― Избавь меня от подробностей. Лучше скажи мне, что за представление ты устроила на празднике? ― Ты о чём? ― Астерия в удивлении воззрилась на сестру, будто бы взаправду не понимала, о чём та спрашивает. ― Не прикидывайся дурой, ― Астрид выхватила из кучи разнотравья пышный бутон и с силой швырнула его в южанку. ― Ты нагрубила вчера зазнобе сынка вождя. Нам повезло, что головы ещё на наших плечах. ― Ради всех Олимпийцев! Успокойся, ― Астерия махнула на Астрид рукой, будто та сморозила великую глупость. ― Разве ты не видишь, как этот зеленоглазый смотрит на тебя? И пока он вот так будет пялиться на тебя, наши головы останутся при нас. ― Северянка принюхалась к прилетевшему в неё цветку и отложила его в сторону. ― Не станет же он убивать ту, расположения которой хочет добиться. ― Что ты несёшь? ― А что касается его зазнобы… ― южанка положила голову на стол. ― Она меня ужасно раздражает. Боги! Да на этом острове мужчин ― бери не хочу. Что она в сынка вождя клещом вцепилась, а? ― брюнетка вопросительно уставилась на Астрид и мазнула взглядом по свёртку, который та держала в руке. ― И что это ты к себе так любовно прижимаешь? ― Астерия выхватила тряпицу и поспешила её развернуть. ― Эй! А ну верни! ― Ого… откуда они? ― южанка с благоговейным трепетом прикоснулась к одному из клинков и провела по нему кончиком пальца. ― Мне тоже интересно это узнать, ― Астрид поспешила забрать у любопытной сестры тряпичный свёрток. ― В каком это смысле? ― Астерия с недоумением уставилась на сестру, которая прижимала к груди свёрток с диковинным оружием. ― Тебе их подкинули что ли? ― Нет же! Эта тощая жердь оставила их вчера в комнате! Астерия вмиг замерла; тонкие губы растянулись в усмешке, а в глазах заплясали лукавые огоньки. ― Ты посмотри… подарки уже делает… Обручальное ожерелье ещё не подарил? Астрид смолчала. Вместо ответа она ухватила лучину, прошагала к временной свече, что ютилась на столе в противном от выхода углу, запалила её и вернулась обратно к месту, где до сего сидела, дабы поджечь несколько почти скурившихся свечей, стоявших на лекарском столе. ― Мне интересно знать другое: где он их взял? Сколько купцов возвращались на архипелаг с пустыми руками, одним Богам известно! Откуда такое редкое оружие у варвара с севера, скажи? ― Астрид… ты то ли настолько глупа, то ли слепа от природы на оба глаза. Вместо того чтобы пялиться на обтянутую кожей упругую задницу местного покорителя драконов, понаблюдала бы, чем он обычно занимается. ― Что? Я не… ― … а он частенько в местную кузню захаживает, ― южанка запихнула в рот травинку какого-то полевого растения и тут же выплюнула её — сок обжёг язык своей горечью. ― Тьфу! Гадость какая… ― В кузне? ― Астрид удивлённо изогнула брови. Девушка действительно была поражена неожиданным для себя открытием: юноша не был похож на того, кто мог бы уверенно держать молот в руках; даже у темискирских оружейниц фигуры были крепче, чем у «покорителя драконов». ― Его к наковальне молотом не притягивает? ― О-о-о! ― Астерия, нашедшая интересную тему для разговора, подалась вперёд и лукаво сверкнула глазами. ― Забрела я как-то в кузню даже и не помню, по какому поручению. И довелось мне там на отдыхающего после работы сынка вождя наткнуться. Сидит такой… задумчивый… хмурый. А самое главное, без рубахи. Ох… Астри… видела бы ты его торс… ― Прошу, не продолжай. Я больше знать ничего хочу, ― дева резко взмахнула рукой, призывая сводную сестру к молчанию. ― Я всё равно верну ему эти трезубцы. В комнате воцарилось молчание. Астерия, на лице которой кроме удивления не было ни одной эмоции, резко поднялась с лавки и выхватила из рук Астрид злосчастный свёрток. ― Дура что ли? Кто от таких подарков отказывается? ― Астерия, верни! ― дева подошла к сестре и попыталась забрать у той тканевый отрез с завёрнутым в него оружием, однако амазонка ловко увернулась от неё. ― Астерия! ― Не отдам, ― южанка оттянула ворот домотканого платья и спрятала свёрток под одежду. ― Чтобы их достать, тебе придётся раздеть меня. ― Это не смешно! Верни их сейчас же. ― Верну лишь при условии, что ты оставишь их при себе, а не воткнёшь в голову зеленоглазого викинга. ― Именно последнее я и собираюсь сделать. Отдай. ― С тебя убудет что ли? Чего ты ерепенишься? Подарок, за между прочим, весьма полезный. ― Мне не нужны подачки викинга! И где Мелисса? ― Очнулась… Понятия не имею. Она не ночевала сегодня здесь. ― Что? ― Астрид раскрыла рот от охватившего её недоумения. — Как не ночевала? Она не сказала, куда направляется? С кем? Вдруг с ней сталось что-нибудь? ― Так… не ночевала, ― голос Астерии звучал привычно пренебрежительно — южная амазонка совершенно не волновалась за свою младшую сестру. ― Ну, может, решила провести ночь с тем кареглазым охотником. ― И ты так спокойно об этом говоришь? Астерия! — Астрид со злостью воззрилась на сестру — когда дело касалось Мелиссы, она готова была по головам пойти, лишь бы уберечь её от пороков и опасностей этого мира. ― А что? Угомонись уже… В конце концов, пятнадцать лет ей давно исполнилось. Имеет право на развлечения. И вообще замолчи и прислушайся. Слышишь? Астрид вопреки воле замолчала и напряглась, желая уловить посторонние шумы, однако чуткого амазонского слуха не коснулось ни единого лишнего звука, кроме едва уловимого потрескивания свечного фитилька да шелеста иссохшихся трав, тревожимых лёгким сквозняком. Астрид с недовольством посмотрела на южанку, которая в последнее время вела себя весьма странно. Даже для себя. ― Ничего я не слышу. И не уходи от разговора! ― Вот именно. Дождь-то кончился. Идём. Я есть хочу. Когда эллинка оказалась за пределами душного и насквозь пропахшего травами помещения, в её лицо ударил прохладный ветер, пропитанный запахом дождя. Глубоко вдохнув свежий северный воздух, Астерия обернулась, дабы удостовериться, что Астрид тоже покинула лазаре. ― Идём, пока ливень опять не начался.***
Дом вождя. То же время. Иккинг уже добрый час лежал на массивной кровати и вслушивался в звуки постепенно утихающего дождя — юноша ожидал, когда небо прекратит извергаться ливнем и дозволит покинуть дом: находится здесь не желалось из-за случившейся поутру ссоры отцом, которую, по счастью, из-за непогоды навряд ли кто-то мог заслышать.[Flashback]
― Иккинг! Ради всех асов, объясни, что ты устроил вчера на празднике? ― вождь с силой ударил кулаком по столу, отчего стоящая на нём одинокая деревянная кружка подскочила и с грохотом приземлилась обратно, выплеснув из себя остатки медового молока. Находящаяся рядом с Беззубиком Валка вздрогнула и с укором посмотрела на мужа, который в последнее время вёл себя непозволительно строго со своим сыном. Однако молодой всадник, сидевший на лавке и молча жевавший свежий травяной хлеб, не проронил ни слова. Что и говорить, он даже глаз в сторону отца не поднял. ― Иккинг! Я с тобой разговариваю! ― вождь поднялся и подошёл к юноше, который продолжал смотреть в одну точку. ― Ты хоть понимаешь, что они наши враги? Я проявил великую милость и сохранил им жизни, позволил жить на своём острове и есть наш хлеб, которого и так не хватает на всех! Эти бестии принесут войну! Вот чем они нам отплатят. Стоик окинул строгим взглядом молчавшего Иккинга и принялся мерить просторную комнату широкими рваными шагами. ― Алфхилд с утра ко мне заходил. Его дочь места себе не находит! Иккинг, Хедер ― твоя невеста. Красавица, знатная воительница в Краю, хорошей крови. Нет лучше партии для тебя. Когда встанет лёд, мы сыграем вашу свадьбу, а ты… ― мужчина вновь уселся за массивный стол и в упор посмотрел на юношу. ― А ты позволяешь себе развлекаться с этой продажной девицей на глазах у всего селения. Ты же викинг. Будущий вождь. Пример для всех! Иккинг, который до сего момента сидел совершенно спокойно и никоим образом не выражал своего удовольствия или неудовольствия от разговора с отцом, перестал жевать успевшую остыть булку и с непониманием уставился на него. Викинг молча отложил недоеденный хлеб в сторону, медленно поднялся со скамьи и, не проронив ни слова, быстрым шагом направился к лестнице, ведущей на второй этаж отчего дома. ― Ты куда пошёл? ― Стоик ударил по столу, желая привлечь внимание неугомонного сына. ― Иккинг! А ну стой!Конец [Flashback]
***
«Продажная девица!» ― именно эти слова задели Иккинга за живое. Почему? Он и сам не знал, ведь, по сути, амазонка для него никто: всего лишь чужеземка, всего лишь дикарка, всего лишь язычница, которую стоило убить ещё в день суда. Однако викингу сейчас не хватает смелости даже наказать её за дерзкие слова, которыми та без устали бросается. Стоит ли говорить о том, что всаднику не хватит духа занести меч над головой дерзкой северянки? ― Продажная… не продажней Хедер, ― Хэддок поднялся на постели и бросил взгляд на прикроватный стол, на котором лежало огромное количество всякого хлама, вроде угольковых карандашей, старых пергаментов и мелких деталей искусственного элерона Беззубика. Усталый взор зацепился за небольшой кусок заморской бумаги, привезённой Йоханом из невиданных краёв. Иккинг, немного помедлив, ухватил пожелтевшие края пергамента и развернул его, желая ещё раз посмотреть на рисунок, который он намалевал с неделю назад, когда амазонки покинули пределы Предполярных Земель. На небольшом листке был изображён портрет необычайно красивой девушки: округлое лицо, обрамлённое пышными волосами, слегка вздёрнутый смешной носик, приоткрытые пухлые губы и большие глаза, в которых читаются вызов и злость. Безусловно, эта дева даже в гневе была прекрасна. Особенно прекрасна! Иккинг скользнул взглядом по рисунку и перевёл взор в угол листа, где был начеркан крошечный набросок облачённой в заморскую одежду фигурки всё той же своенравной воительницы; в другом углу красовалась морда Пернатой Фурии. ― Ты дурак, Хэддок, ― всадник аккуратно сложил пергамент в несколько раз и положил его обратно на стол. ― Просто дурак. Викинг и дальше продолжил бы поносить себя последними словами, однако тихое урчание, раздавшееся у входа, заставило всадника отвлечься от гневных мыслей. Из-за массивной двери выглядывала морда Ночной Фурии, которая с долей драконьего непонимания смотрела на своего двуногого брата, сидевшего на постели и что-то бормотавшего на своём человеческом языке. ― Иди ко мне, братец. Думаю, нам лучше отправиться в Большой Зал. Что скажешь? ― Фурия, просеменив к своему хозяину, ласково потёрлась о его колени, давая своё согласие. Викинг, поднявшись с кровати, бегло осмотрел снаряжение рептилии и запрыгнул в седло. ― Улетать будем через окно. Не стоит нам сталкиваться с отцом ещё раз. Вперёд.***
― Так. Вот тебе твои клинки, ― Астерия, нисколько не стесняясь стоящих рядом со входом в Большой Зал викингов, оттянула ворот платья и выудила оттуда свёрток, который всё это время придерживала рукой. ― Даже не думай возвращать их. ― Астерия… ― блондинка устало закатила глаза и выхватила из рук амазонки трезубцы. ― Без разговоров, ― в голосе брюнетки появились командные нотки. ― Иначе я вызову тебя на бой, побью и заберу себе оба трофея: и викинга, и оружие. ― Ч-что? ― белокурая дева повернула голову к сестре. ― У тебя уже есть один скандинав. Зачем тебе второй? ― Ага! ― брюнетка хлопнула в ладоши. ― За викинга волноваться начала, а не за оружие. Значит, положила-таки глаз на него, да? ― всадница ехидно улыбнулась и осмотрела с ног до головы покрасневшую то ли от смущения, то ли от бешенства сестру. ― Ты меня достала! Иди сюда! ― Астрид попыталась схватить южанку за руку, однако та ловко извернулась и поспешила скрыться за дверьми Медового Холла. Южанка буквально вломилась в забитое викингами помещение, где резко пахло потом, металлом и варёным мясом. Астерия, будучи девушкой проворной и наглой, с лёгкостью обегала стоящих на пути мужей и жён и под их недоумённые взгляды стремглав мчалась в сторону стола, за которым сидели драконьи всадники и непонятно как здесь оказавшаяся Мелисса. Ловко избежав столкновения с одним из воинов, Астерия с размаху плюхнулась на лавку, сильно ударив младшую сестру. На девушку тут же обратили внимания все наездники, сидевшие за обеденным столом. ― Астерия! ― Мелисса грубо толкнула черноволосую воительницу. ― Осторожней! Хуже Громмеля. ― Прости, малышка, ― брюнетка дёрнула рыжеволосую эллинку за косу и окинула взглядом всадников, которые удивлённо пялились на неё. ― Эм… привет. Буквально через мгновение рядом с гречанкой оказалась Астрид, которая поспешила отвесить подзатыльник своей сестре. Белокурая северянка с недовольством зыркнула на черноволосую девушку и уселась на лавку рядом с ней. ― Совсем одурела? ― амазонка с грохотом бросила на стол завёрнутые в тряпицу трезубцы, чем привлекла внимание сидящего напротив неё Иккинга, который с подозрением посмотрел сначала на знакомый свёрток, а затем и на саму всадницу. Викинг уже хотел озвучить один из вопросов, появившихся в его голове, однако его перебил знакомый женский голос: ― Вы только посмотрите… А вот и северные шлюшки явились, ― Хедер, медленно обойдя массивный стол, уселась рядом с Иккингом и приобняла его, чего не делала на людях уже долгое время. Все шумные разговоры тут же прекратились, а несколько пар удивлённых глаз уставились на невинно улыбающуюся Вереск. Девушка с долей триумфа смотрела на трёх сбитых с толку гречанок, которые уже давно не слышали в свой адрес от зазнобы будущего вождя оскорблений подобного рода. Первой нарушить молчание решилась Астерия. ― Ну… в отличие от тебя мы хотя бы не скрываем этого, ― южанка облокотилась на свою младшую сестру. ― К тому же, традиции моего народа не запрещают мне заниматься подобными вещами, чего не скажешь о тебе. ― Амазонка взяла корку хлеба, лежавшую в тарелке Мелиссы, и отгрызла от неё небольшой кусок, а после выразительно посмотрела на Иккинга, который шестым чувством начал понимать, что назревает очередная ссора. Вереск опешила от подобной наглости, однако отвечать тем же не спешила. Астрид же и Мелисса, сознав, что их сводная сестра просто решила в очередной раз поиздеваться над горделивой невестой сына вождя, молча переглянулись и принялись с наигранным интересом рассматривать посторонние предметы: Астрид ― чернёный свёрток, Мелисса ― тарелку со скромным обедом. ― Не скрываете? И в скольких постелях ты побывала? ― А что, совета хочешь попросить? ― Астерия самодовольно улыбнулась: казалось, подобные беседы её нисколько не смущали, а даже наоборот ― забавляли. Воительница с насмешкой посмотрела на Вереск, а после на покрасневшего от стыда Иккинга, который всеми силами пытался угомонить свою разошедшуюся невесту. Усмехнувшись, южанка снова перевела взор на Хедер и оценивающе оглядела её. ― Ты всё равно безнадёжна: ни груди, ни заду. ― Астерия, ― Иккинг бросил на южанку злой взгляд. ― Не забывайся. ― Я? ― девушка с недоумением посмотрела на викинга. ― Твоя подсти… подруга первая начала грубить нам. У нас же перемирие, верно? Так поучи манерам свою невесту, пока перемирие не рухнуло. ― Ребят, может, прекратим ссориться? ― голо подал Рыбьеног, который не меньше остальных понимал, во грозит вылиться эта недомолвка. ― Так мы ещё не начинали. К слову сказать, — южанка обратилась к Вереск, ― я могу дать тебе пару дельных советов. — Выдержав театральную паузу, она заговорила вновь: — Во-первых, стервой надо быть, находясь наедине с мужчиной, но не в обществе его друзей. После этих слов на Астерию были устремлены взгляды всех сидящих за столом всадников. ― Во-вторых, перестань быть мужиком! Если бы твой воинственный муж желал бы развлечений такого рода, он бы нашёл себе подходящего юнца. Или взрослого мужа. На этот раз пришла очередь удивляться Астрид и Мелиссе: обе девушки повернули головы в сторону своей сестры и с недоумением уставились на неё. Однако Астерия не обратила внимания на двух принцесс, девушка лишь потянулась к лежащей на столе чистой ложке и окунула её в кружку с молоком, которое минутой ранее попивала Мелисса, и стала нарочито медленно размешивать его. ― Ах да… Хочу подсказать тебе хороший способ, с помощью которого можно ублажить любого мужчину, ― всадница посмотрела на красного от злости и стыда Иккинга, а после перевела взгляд на разгневанную Вереск. Невинно улыбнувшись, амазонка достала ложку из деревянного сосуда и медленно отправила её в рот, а затем так же медленно, растягивая каждое своё движение, принялась доставать её обратно. Астрид, которая всё это время сидела с непроницаемым выражением лица, не выдержала такой издёвки над зазнобой сына вождя, в голос рассмеялась и, схватив тканевый свёрток со стола, поспешила встать со скамьи. ― П-простите. Мне нужно уйти, ― амазонка, дабы не сделать ситуацию ещё более неловкой, поспешила к выходу. Вслед за ней отправилась и Мелисса, лицо которой ещё сохраняло оттенок серьёзности. А вот за столом воцарилось поистине гробовое молчание. Всадники переводили недоумённо-испуганные взгляды с южанки на Хедер, а с неё ― на Иккинга, который готов был взорваться от негодования. Все ждали, что будет дальше. Первой, у кого сдали нервы, оказалась Вереск: девушка с силой ударила ладонями по столу, бросила гневный взгляд сначала на Хэддока, затем ― на южанку, а после поспешила удалиться из зала: униженная чужеземкой она более не могла находиться в Медовом Холле. ― Эй! Ты куда пошла? ― Астерия с недоумением посмотрела вслед поспешившей удалиться Хедер. ― Я же ещё не всё рассказала… Ну и ладно… Можешь отрубить мне голову, — дева мазнула взглядом по Иккингу и бросила ложку на стол, — но невеста у тебя ни к языческому чёрту. ― Замолчи, Астерия. Я с тобой потом поговорю, ― викинг встал из-за стола и одарил амазонку гневным взглядом. ― Ты сегодня же извинишься перед ней. Скорым шагом Иккинг направился к выходу, однако тут же был остановлен амазонкой. ― Знаешь, что я тебе скажу? Я не собираюсь извиняться перед твоей зарвавшейся зазнобой, ― юноша хотел что-то возразить, однако северянка подняла руку, призывая его к молчанию. ― Нет! Не перебивай. Астрид, не без наших с Мелиссой уговоров, согласилась-таки не приносить войну на ваш проклятый архипелаг даже после того, что вы с нами сделали. Если ты не хочешь, чтобы это решение изменилось прямо сейчас, приструни свою девицу, иначе это сделаю я. Мне терять нечего, а вот тебе есть что. Амазонка обвела рукой помещение Большого Зала, а после направилась к выходу.***
Пару часов спустя. ― Я уже не знаю, что с ними делать! ― Иккинг с остервенением ударил молотом по раскаленному металлу, выбивая из него сноп искр, а затем швырнул тяжёлый инструмент на верстак. ― Не знаю! ― Иккинг бросил обречённый взгляд на Эрета, который вызвался помочь ему в кузне. Мужчина хорошо понимал, что друг ждёт от него поддержки и совета, однако сам он помочь ничем не мог: бывший охотник особо не церемонился с девушками, поэтому легко пресекал любые бабские ссоры на корню, Хэддок же был другим ― характером мягким, поэтому дать отпор любимой девушке ему бывало очень сложно. Однако сказать, что сын вождя ходил на поводу у Хедер, тоже было нельзя: Эрету довелось видеть ссору, разгоревшуюся четверть часа назад между Вереск и Иккингом ― викинг быстро поставил кричащую деву на место и отправил домой, не желая её больше видеть. Но зоркий глаз драконьего ловца увидел и другую деталь, которую сам Хэддок, то ли в действительности не замечал, то ли не желал этого делать: Иккинг всё чаще искал в толпе беловолосую чужеземную девицу, ловил каждое её слово, следил за каждым её действием, всё чаще становился на её защиту и вёл себя с ней так, будто бы она была для него не просто пленницей с севера, а пусть не близким, но другом. ― Ты уж выбери между двумя бабами как-нибудь, ― черноволосый викинг с ухмылкой посмотрел на всадника и облокотился о стену. ― А то эти девицы камня на камне здесь не оставят. ― О чём ты? ― Иккинг бросил бесформенный металлический предмет в воду, которая тут же зашлась пузырями, и вопросительно посмотрел на по-прежнему ухмыляющегося Эрета. ― Хэддок, ты либо дурень, либо… дурень, ― охотник, наконец, перестал подпирать стенку и направился к выходу из кузни, желая посмотреть, что же творится на улице. Подперев на этот раз дверной проём, Эрет бросил через плечо взгляд на Иккинга. ― Ты действительно не понял, отчего твоя баба бесится? ― получив молчание в ответ, ловец вновь заговорил: ― Ты слишком много внимания уделяешь этой белокурой красавице. Ты уж определись, кто твоя невеста: Хедер или эта чужеземка. На мгновение шатен застыл. Безусловно, его будущей женой была именно Вереск ― как-никак, на её запястье надет помолвочный браслет: Иккинг сделал его сам и сам, без чьего-либо наставления, надел его на руку Хедер. Викинг никогда не хотел видеть в роли своей спутницы кого-либо, кроме своенравной брюнетки, которая всегда поддерживала его в неудачах и наставляла в начинаниях. Однако с появлением этой высокомерной, заносчивой, дикой амазонки всё вдруг перевернулось с ног на голову. ― Хэддок, ― Эрет повернулся к своему другу и теперь смотрел на него со всей серьёзностью, — я не советчик в этих любовных делах: не доводилось мне оседать нигде так надолго, как на Олухе, а потому и постоянной бабы у меня не было — таскать девицу по охотничьим кораблям… мало чести, заешь ли. Скажу так: хорошенько присмотрись к обеим, выбери одну, а вторую позабудь, будто бы её и не было никогда. Эрет замолчал, будто обдумывая, говорить ему дальше или нет, и всё же обронил: Будь я на твоём месте, я бы выбрал дикарку с севера. ― Почему? ― Иккинг в удивлении воззрился на охотника. ― А ты взгляни на неё, ― мужчина кивнул в сторону блондинки, которая вела беседу с местной женщиной-торговкой. ― Хоть и воин, но баба статная, всё при ней. Да и характером не такая уж и порченная… Эта язычница хотя бы знает, за что борется, какие принципы защищает… А Хедер? ― драконий ловец повернулся к Иккингу. ― Что она устроила сегодня в Медовом Холле? А вчера на празднике? А неделю назад на вылазке на Южную Топь? Я ненавижу амазонок — на то своих причин хватает, — но ни одна из них не развязала ссоры за всё время, что они здесь находятся. Иккинг не знал, что ответить на слова Эрета: всадник был прав ― Вереск в последнее время переходила все мыслимые и немыслимые границы в желании унизить попавших на Олух северянок. Безусловно, Хэддок пытался разговаривать с ослеплённой гневом и ревностью девушкой, однако та, пусть и соглашаясь с его доводами, всё же приходила к своим заключениям и делала всё, как считала нужным. ― Амазонка! ― крик, прорезавший покой, царивший в селении, привлёк внимание не только Иккинга и Эрета, но и женщин и мужчин, находившихся рядом. Юноша поспешил выйти из кузни. И каково же было его удивление, когда он увидел стоящую против амазонки Вереск, держащую в руках свою секиру. ― Я вызываю тебя на бой!₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪