***
― Лететь в такую погоду — безумие, ― Астерия стояла возле входа в кузню и задумчивым взглядом рассматривала волнующуюся поверхность совсем недавно спокойного моря. ― Попадём же в бурю. Порыв сильного шального ветра, будто заслышав девичьи слова, ударил в лицо амазонкам. ― Если не вернёмся домой с картами, тогда точно попадём в «бурю», ― Астрид сильнее закуталась в походный плащ и натянула на голову огромный капюшон. ― Моя мать будет пострашнее полярного шторма. Великие Боги, даже не верится, что вскорости вернёмся домой… ― А ты этого хочешь? ― Астерия мазнула взглядом по Астрид и обратила взор на возвышающийся над селением лес. ― Что? Конечно, хочу! — в сапфировых глазах засверкало возмущение. — С чего ты решила, что может быть иначе? ― Меня ты можешь обманывать, сколько твоей душе угодно, ― южанка нахмурилась, всматриваясь в растущие ствол к стволу деревья. ― Но не лги хотя бы себе. ― Астерия, ― Астрид полностью развернулась к своей сестре и с негодованием уставилась на неё. ― Я не понимаю тебя. Может, объяснишь? ― амазонка выжидающе посмотрела на южанку, однако та, как заворожённая, смотрела в сторону лесной чащи. ― Астерия! На смуглом лице амазонки, поначалу напряжённом, проскользнул страх, позже сменившийся удивлением. — Цербер тебя дери… — южанка бросила на сестру полный паники взгляд, сбросила с себя плащ и со всех ног ринулась в сторону леса. — Астерия! — ничего не понимающая Астрид подняла с земли сброшенный плащ и воззрилась на лесную стену, за которой скрылась воительница. Дева хотела было броситься за ней, как заслышала голос Иккинга: ― Мы можем… — юноша осёкся. — А где твоя сестра? ― вышедший из кузни викинг тотчас нахмурился и огляделся. Астрид бросила на всадника Ночной Фурии обеспокоенный взгляд, швырнула ему плащ своей сестры и побежала вслед за Астерией. — Стой! Черноволосая амазонка со свойственной ей ловкостью перепрыгивала через небольшие грязные лужицы и с лёгкостью обегала встречающиеся на пути препятствия. Бьющий в лицо ветер нёс на своих прозрачных крыльях не только пронизывающий холод, но и колючую морось, царапавшую лицо и застилавшую глаза. Вскорости южанка оказалась в самой лесной чаще, где густо пахло дождём и сырой землёй. Оглядевшись, Астерия рванула в сторону, будто бы гонимая ураганным ветром. Свернув за сваленные вместе огромные булыжники, сокрытые густыми ветками, дева резко остановилась, прямо у самого обрыва. Амазонка окинула взглядом место, в котором оказалась: Кристальное Озеро. Тот самый овраг, где её с сёстрами повязали викинги много дней назад. ― Чтоб тебя Цербер разодрал! — раздосадованная, Астерия осела на землю. — Проклятье… Не прошло и минуты, как до слуха черноволосой девы донеслись звуки ломающихся веток и шелеста листвы. Через пару мгновений из раскидистых кустов, скрывающих массивные камни, показалась запыхавшаяся Астрид. ― Астерия! ― вскорости до слуха южанки донёся громкий окрик сестры. Вскорости пред девой появилась Астрид. — Ты что, ради всех Богов, творишь? Из ума выжила? Какого… ― Тихо, ― амазонка вскинула руку, призывая сестру к молчанию. ― Не дыши. И прислушайся. Астарта нахмурилась, но сестру послушалась и притихла. Однако, ничего, кроме шелеста листьев, шума далёких волн и урчания диких драконов она не слышала. ― Астерия, изволь объясниться. ― Астрид… ― южанка тяжело поднялась с земли; в глазах девы плескалось беспокойство. ― Кажется, у нас проблемы. Большие проблемы… — Что? О чём ты? Какие ещё проблемы? Не юли! ― Астрид… — треск веток, внезапно прорезавший лесную тишину, прервал речь амазонки. Из-за зарослей дикой ягоды появился Иккинг. ― Ради всех богов! Вы что творите? Астрид, от которой Иккинг ждал ответа в первую очередь, лишь беззащитно подняла руки и кивнула на сестру, однако та говорить по делу не желала. ― Показалось… ― Астерия окинула внимательным взглядом молчаливый лес и, ничего не заприметив, направилась к тропинке, ведущей к выходу из чащи. — Стой, — Иккинг, которого столь дерзкий ответ не удовлетворил, ухватил южанку за плечо и развернул её к себе. Амазонка с недоумением уставилась на всадника Ночной Фурии — юноша ни разу к ней не прикоснулся за всё время их вынужденного знакомства. ― Вы не в своих землях. Я не смогу защищать вас вечно. Ещё пара подобных выходок и жители деревни попросят ваши головы. ― Иккинг, выразительно посмотрев в глаза черноволосой эллинки, отпустил её плечо и кивнул в сторону скрытой за кустарниками тропинки. ― Идите вперёд. Пора отправляться. Брюнетка с долей недовольства посмотрела на сына вождя, но выражать непокорства более не стала и направилась к выходу из леса. Астрид, взволнованная странным поведением сестры, направилась за ней, надеясь по пути получить ответы на мучающие её вопросы. Впрочем, ответ, который так желала заполучить всадница Фурии, был совсем рядом: стоило лишь внимательней всмотреться и вслушаться в чащу леса. На раскидистых толстых ветвях невысокого дерева, затаив дыхание, сидела русоволосая амазонка. Заметив, что её сёстры и скандинав ушли, девушка спрыгнула на землю и осмотрелась. Поняв, что опасность миновала, она со всех ног помчалась в сторону западного берега Олуха, где её покорно ждал хранитель: пытаться здесь и сейчас понять увиденное ею не было времени, а показываться на глаза принцессам было опасно; для себя она решила, что разберётся со всем по пути на Материнский Архипелаг.˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Северных Ветров.
Вечером того же дня. ― Почему именно нас Иккинг отправил на этот ледник? ― Задирака, закутанный в тёплые одежды, дрожал, словно осиновый лист. Небольшой северный остров хотя и расположился в паре часов лёту от Олуха, был много холоднее его. ― Сам он полетел на юг в обществе воинственной красотки. ― Викинг втянул голову в меха и поежился под порывами пронизывающего ветра. В тот же миг в затылок юноши прилетел увесистый снежок. ― Ты о моей сестре, между прочим, говоришь, ― амазонка отряхнула тёплые перчатки от снега и начала перешагивать через небольшие сугробы. Вскоре воительница остановилась, огляделась и тяжело вздохнула. ― Зато у нас остров небольшой. И пространство открытое. А на Водопадах одни леса. Не знаю, как ты, скандинав, но у меня нет желания бегать и пересчитывать всех Жуткий Жутей на том клоке земли. ― Ну что? ― Забияка, шедшая позади всех, наконец, подала свой голос и остановилась. ― Возвращаемся на Олух? ― Нет… ― Астерия бросила короткий взгляд на воительницу, а затем посмотрела на небо ― солнце медленно катилось за горизонт. ― Отправимся сейчас ― лететь придётся в темноте. Нужно найти укромное место и переночевать. Ночью лететь опасно. ― Ну и где мы здесь будем искать укромное место? Здесь одни сугробы. ― На любом острове есть небольшая пещера, где можно укрыться от непогоды и ветра, ― Астерия с трудом пробралась к своему дракону — ноги то и дело вязли в глубоких сугробах. ― На противоположном берегу я заметила небольшой навес, может, там удастся укрыться. ― Амазонка еле как забралась в седло и кивнула всадникам. — Забирайтесь на дракона. Нельзя терять времени. Вскорости небольшой отряд оказался на противоположной стороне острова. Здесь действительно нашёлся небольшой, но пригодный для ночёвки навес, укрытый голыми ветками. Астерия спрыгнула с седла и сделала неуверенный шаг вглубь миниатюрной пещеры. ― Айол? ― амазонка обернулась и щёлкнула пальцами, призывая дракона подойти поближе. ― Подсвети. ― Рептилия, безбоязненно пройдя внутрь пещеры, воспламенилась и озарила своим огнём небольшое укрытие: неглубокое, но для одной ночи вполне подойдёт. ― Как раз. ― Кому скажешь — не поверят: я доверяю амазонке, ― Забияка, оттолкнув брата, зашла в пещерку и огляделась. ― Ты уверена, что это место подойдёт? Астерия тяжело вздохнула. ― Если боитесь ночевать с амазонкой под одной… эм… «крышей», ― воительница указала пальцем на каменистый потолок, ― то можете спать на улице. Я как раз заприметила там пру пышных сугробов. Задирака со всего маху двинул сестру в бок. — Моя туповатая сестра не то имела в виду… ― Забыли. Соберите сухие ветки. Нужно развести костёр, иначе к утру околеем. Ночлег ставили быстро и в полной тишине. Лишь изредка под каменными сводами раздавалось потрескивание ломающихся под гнётом огня веток, завывание шальных сквозняков да тихое урчание драконов. Даже обычно болтливый Задирака не проронил ни единого слова. Закончив приготовления, амазонка уселась на настил из запасного плаща и принялась копаться в походной сумке, в которой всегда были полезные мелочи, начиная с мешочков с целебными травами, заканчивая предметами для розжига огня. На счастье воительницы в суме оказалось несколько не успевших отсыреть за долгое время лучинок, которые дева всегда таскала с собой из какой-то старой теперь уже ненужной привычки. Швырнув несколько тонких палочек к более-менее сухим веткам и капнув сверху пару капель масла, эллинка щёлкнула пальцами, привлекая внимание хранителя. ― Помоги, ― южанка указала пальцем на груду веток. Дракон сплюнул сгусток пламени и отвернулся к стенке. Сдобренные каплями масла лучинки тут же оказались схвачены жадными языками пламени, и вскоре жаркий огонь разогнал царившую в пещере темноту, озаряя своим тёплым светом хмурые лица северных путников. Амазонка несколько мгновений смотрела на объятые огнём тонкие ветки, затем поднялась с места и подошла к своему дракону, на седле которого была закреплена сумка со скромным провиантом. Девушка быстро разложила перед костром успевшее промёрзнуть вяленое мясо и затвердевшие от холода ломти ещё пару часов назад мягкого хлеба, швырнула сумку в сторону и уселась на место, желая, наконец, заняться разбором исписанных рунами пергаментов. ― Так, а нам что делать-то? ― Задирака, придвинувшийся ближе к источнику тепла, косо посмотрел на хмурую амазонку, внимательно изучавшую карты Заполярных Земель. ― Следите, чтобы еда не сгорела, ― эллинка кивнула на небрежно порезанные куски вяленой баранины и снова уткнулась в пергаменты. ― Тебе разве помощь не нужна? ― Забияка села рядом с амазонкой и заглянула той через плечо. ― Нет. Карта миграции осталась прежней: новых драконов на этом острове не появилось, а число тех, что обитали здесь, почти не изменилось. Мне нужно лишь переписать старые таблицы, вот и всё. Делов на один час. Может, два, ― воительница бросила короткий взгляд на Забияку, а после посмотрела на выход из пещеры ― на покрытую снегом промёрзшую землю опустилась густая темнота. ― Не знаю, как вы, ребята, лично я хочу есть. Амазонка отложила пергаменты в сторону и выудила из отстёгнутого поясного колчана стрелу, на которую тут же нанизала кусочки мяса и хлеба, успевшие смягчиться от тепла и пропитаться ароматами костра. Близнецы, жавшиеся друг к другу от холода, последовали примеру темискирской воительницы, и вскоре пещера наполнилась манящим ароматом жареной баранины. Скромная трапеза прошла быстро и в молчании. Эллинка отправила в рот последний кусочек мяса и бросила взгляд на сваленные в скромную кучу пергаменты. Решив, что дело ждёт до завтра, амазонка небрежно собрала исписанную бумагу и отправила в суму под удивлённые взгляды близнецов. — Дела завтра, сон — сейчас, — Астерия бросила сумку поодаль от костра и неспешно направилась к Айол. Дева забралась под драконье крыло и улеглась прямо на камни. ― Ты заболеть не боишься-то? ― Мой плащ подбит мехом горного льва. Да и Айол меня согреет. Так что хворь и близко ко мне не подойдёт. В пещере вновь воцарилась тишина. Амазонка прикрыла глаза и совсем скоро провалилась в крепкий сон.˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Драконовых Ключей.
Это же время. ― Потерпи, девочка, ― Астрид коснулась крыла уставшей от долгого перелёта драконицы. ― Скоро отдохнёшь. Вопреки ожиданиям, времени на исследование Драконьего Водопада ушло не особенно много, а потому было решено возвращаться на Олух сразу, не оставаясь на ночь на острове. Теперь амазонка жалела об этом: уставшая Сицилия с трудом держалась в воздухе и при любом сильном порыве ветра её сносило в сторону. Сколько они уже находились в воздухе, одним Богам было известно, а на все четыре стороны по-прежнему простиралось лишь море. — Боги, прошу… ― Эй! Смотри, ― Иккинг вдруг окликнул амазонку и указал на запад. ― Драконовы Ключи. По левую руку гречанка действительно заприметила небольшой одинокий островок. Вымученная улыбка озарила лицо амазонки. — Там и переночуем, — Иккинг повёл Беззубика к острову, и Астрид ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Вскорости всадники приземлились на его дальнем берегу. ― Интересно, кто додумался назвать этот остров Драконовыми Ключами? Я не слышу ни одного источника, — дева лениво спешилась с дракона и принялась оглядываться, будто могла узреть хоть что-то в кромешной темноте. ― Я, ― юноша тихо усмехнулся. ― Шёпоты Смерти постарались. Бо́льшая часть островов ушла под воду. Этот единственный уцелевший. Идём, здесь неподалёку есть пещера. Там и переночуем. Иккинг неловко слез с Беззубика и направился в сторону редколесья, за которым, как оказалось, находилась небольшая поляна; на крайнем конце её в свете убывающей луны дымили горячие источники. ― Вот тебе Драконовы Ключи. Жаль, купаться в них нельзя, ― юноша махнул рукой на курящиеся дымки. — А вот там пещера. Идём. — Отчего нельзя? — Астрид с долей зависти посмотрела на бурлящие водоёмы: ей безмерно хотелось окунуться в один из них и как следует омыться; в поселении викингов для мытья нужно было приложить немало усилий: или отправиться на соседний остров, коль было время и силы, или натаскать воды в дом. — Слишком горячи. Ожёгся в прошлый раз знатно… но Беззубику хорошо. Думаю, они подходят только драконам. Идём. Пещера оказалась сокрыта густым плакучим деревом. Если не знать, можно и не найти. Викинг уверенно раздвинул гибкие ветви и зашёл под навес. ― Беззубик, подсвети. Ночная Фурия выплюнула в потолок небольшой сгусток плазмы, который, ударившись о высокие своды пещеры, рассыпался на сотни мерцающих «светляков». ― Переночуем здесь, а завтра отправимся обратно на Олух. Амазонка едва заметно кивнула. И хотя ночевать под одним сводом с викингом ей не желалось, выбирать не приходилось; дева справедливо решила, что спать они будут в разных концах ночлега. Астрид выудила из сёдельной сумы пергаменты, блокноты и карты, сбросила это всё на камни и указала Сицилии на дальний угол пещеры. ― Отдыхай, сестра. Ты очень нам помогла. Скоро полетим домой. Фурия мурлыкнула, лизнула хозяйку в благодарность и засеменила в указанное ею место. Лагерь ставили быстро и в тишине, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами по делу. Вскорости своды пещеры озарил оранжевый пламень костра. Астрид сбросила походный плащ прямо возле огня и наскоро собрала все валяющиеся на камнях пергаменты. ― Ты поешь для начала. Времени ещё две седмицы. Успеется. Амазонка искоса посмотрела на юношу, однако ни слова не сказала: не стоит ему знать, как обстоят их дела, и сколько времени у них осталось. Гречанка лишь отмахнулась и с видимым интересом уставилась на исписанные бумаги. Мыслям Астрид была на Олухе: дева никак не могла позабыть случившийся с Астерией разговор. Сестра рассказала ей о темискирской лазутчице, явившейся на скандинавский остров. То, что Астерия смогла напасть на её след и погнать вглубь леса ― большая удача, значит, можно подготовиться, можно рассчитать время, можно успеть избежать войны, которая, несомненно, будет объявлена Олуху, если засланная амазонка доложит об увиденном раньше, чем сами сёстры успеют вернуться на родной архипелаг. И хорошо, если одна из «шептуний» Энии донесёт королеве ложную информацию, что её дочери оказались перебежчицами: сестёр объявят предателями и навсегда изгонят с архипелага, но тогда и кровопролития можно будет избежать. Но как быть, если Милосу убедят в том, что весь северный отряд находится в плену у викингов? Астрид всеми силами старалась не думать об этом, ведь она хорошо знала, на что способна её мать. Девушка наизусть знала все рассказы бывалых воительниц: о бойне на Драконьем Перевале, о захвате Жемчужных Островов и о том, как были изничтожены многочисленные варварские народы, последний из которых ― племя Чёрных Волков, обитавшее на теперь уже сожжённом дотла острове Каменных Столбов. Ещё совсем недавно Астрид взахлёб слушала эти рассказы, ловила каждое слово и представляла, как она, когда вырастет, также пойдёт в бой и будет рубить головы ненавистным скандинавам, жечь их дома и продавать в рабство их детей… но теперь ей было страшно. Страшно от того, что это может произойти на самом деле. Астерия права: война это не так красиво, как об этом говорят. ― Астрид? ― будто бы сквозь плотную пелену до слуха амазонки донёсся настойчивый голос. ― Астрид! ― А? Что? ― девушка недоумённо уставилась на юношу, который размахивал перед её носом куском вяленой баранины. ― Поешь, ― викинг протянул девушке скромный ужин, который та не сразу, но всё же приняла. Кивнув в знак благодарности, амазонка вцепилась зубами в жестковатое мясо. Лишь ощутив едва солоноватый вкус еды, воительница поняла, насколько была голодна. С жадностью расправившись с небольшим куском баранины, Астрид воззрилась на Иккинга, который уже начал заниматься подготовкой ночлежного места. Взгляд голубых глаз с долей лёгкого интереса скользнул по утянутой в кожаную лётную броню фигуре: всадник был худощав, даже слишком худощав для викинга; каштановые волосы, хотя и не стрижены, были коротки — амазонка заприметила, что прочие олуховцы носили длинные хвосты и косы; лица дева не видела, но знала, что оно миловидно, даже симпатично. Для мужчины, конечно. Иккинг ощутил внимательный взгляд и обернулся к амазонке: — Астрид? Что случилось? Дева покачала головой, молча поднялась и направилась к выходу из пещеры — ей нужно было подышать свежим воздухом. За пределами навеса было по-ночному прохладно, но вместе с тем по-летнему тепло. — О Артемида, — Астрид устремила взгляд на усыпанное бусинами звёзд чернёное небо, — дай мне сил и терпения не сотворить того, чего не следует твоей дочери. Белёсая полоса резким росчерком прорезала темноту свода — амазонка проводила падшую за море звезду и медленно побрела к курящимся густым паром источникам. Дева устроилась прямо у кромки недовольно шипящей воды и откинулась на огромный булыжник, поросший мхом и каким-то дикотравьем. Эллинка устремила взгляд в небо, где одиноко сияла умирающая луна, и поблёскивали многочисленные звёзды. И хотя остров был чужим, викинговским, здесь царили покой и умиротворение; где-то далеко в заролях щебетали одинокие Ночные Жути, на подле поляны растущем дереве недовольно ухала сова, а лёгкий ветер колыхал зелёную листву, спешившую ответить непривычно нежному норду тихим напевным шелестом. Лёгкая улыбка коснулась девичьих губ — такого спокойствия её душа не чувствовала очень давно. ― Не самое лучшее место для ночлега, ― улыбка вмиг испарилась с лица амазонки, когда её слуха коснулся голос Иккинга. — Здесь и дикие драконы водятся, и хищные звери. Да и прохладно тут. В пещере всяко теплее будет, ― опустился рядом с Астрид. ― Красиво… ― тонких мужских губ коснулась лёгкая улыбка, стоило взору зелёных глаз устремиться в засыпанное звёздами небо. ― Не так красиво, как на Темискире. ― Небо-то везде одинаковое, ― юноша добродушно рассмеялся и откинулся на прохладный камень. ― Не везде. Дома и мёд слаще, и звёзды ярче. Иккинг перестал смеяться и обратил взгляд на эллинку — и хотя та старалась сокрыть эмоции, лик её исказили боль и тоска. ― Скучаешь? ― А ты как думаешь? ― дева обняла себя за плечи, когда порыв ночного вера жадно лизнул её кожу. Юноша тяжело вздохнул. ― Ты можешь хоть поутру отправиться домой, ― викинг поднял голову к небу. ― Тебя и твоих сестёр ведь никто не держит на архипелаге. ― Голос юноши внезапно сделался необычайно холодным. Настолько холодным, что Астрид это ощутила. ― Без карт мне и моим сёстрам нет пути назад. А придумать достойное оправдание невыполнению приказа королевы будет очень сложно. Юноша ничего не ответил воинственной деве. Драконий наездник молча смотрел на небо, по которому ползло одинокое облачко. После продолжительного молчания, прерываемого бурлением горячих источников да тяжёлым девичьим дыханием, викинг задал волнующий его вопрос: ― Это единственная причина, по которой ты ещё находишься в этих землях? Девушка нервно вздохнула и обернулась к Иккингу, не спускавшего с неё внимательного взгляда. Что ответить юноше она и сама не знала: сказать «да», значит соврать, ведь карты ― не единственная причина, по которой она ещё находится на северном архипелаге, сказать «нет», значит прибавить ещё большее количество проблем к уже имеющимся. ― Астрид? Дева упрямо покачала головой, а взгляд сделался виноватым… Битва или поединок ― здесь всё понятно без прикрас, а чувства ― тёмный лес со множеством витиеватых тропинок, в котором легко заплутать и погибнуть. И вот сейчас, сидя здесь, в густой тёмной чаще, рядом с викингом, Астрид пыталась осознать, когда ненависть к нему переросла в безразличие, а позже ― в симпатию? Иккинг, видя девичье замешательство, мягко улыбнулся ― молчание воинственной девы было красноречивее любых громких слов. Юноша, желая хоть как-то отвлечь всадницу от дум, протянул ей чернёный свёрток, в котором тихо бренчал закалённый металл. ― Забери их, ― Иккинг положил на девичьи колени завёрнутые в ткань парные клинки. ― Они твои. ― Это слишком дорогой подарок. Мне нечего дать взамен, ― Астрид взяла в руки грубую ткань с замотанными в неё трезубцами и протянула викингу. ― Так я ничего и не прошу, ― юноша перевёл взгляд на небо. ― Луна уходит… пора отдыхать, амазонка. Вставать придётся с первыми лучами солнца. ― Не хочу, ― блондинка крепко сжала в пальцах грубую ткань и с непокорством посмотрела на юношу. ― Не заставляй меня снова тащить тебя на своих плечах. ― А я и не просила тебя таскать меня! ― Не помню, чтобы ты была против, — Иккинг не смог подавить расцветшую на его губах донельзя довольную улыбку. В глазах амазонки сверкнул гнев… Астрид завалила смеющегося викинга на землю и ловко выхватила из его наруча небольшой нож, который тут же приставила к горлу юноши. ― Я. Убью. Тебя. ― Хотела бы убить, давно сделала бы это, ― юноша аккуратно перехватил девичью руку, в которой был зажат клинок, и отвёл её в сторону, не спуская глаз с амазонки, а после и вовсе умело вырвал из её рук нож и отбросил его в траву. Вопреки ожиданиям, Астрид сопротивляться не стала. ― Чего уставился? Иккинг не ответил деве, он лишь медленно потянулся рукой к её лицу, желая прикоснуться к слегка загорелой коже, однако рука его замерла где-то на полпути, и воин коснулся золотистых волос, заплетённых в успевшую растрепаться от долгих перелётов косу. Астрид, для которой подобный жест был чем-то очень личным, поспешила выпутать свои локоны из мужских пальцев и встать с юноши. — Много себе дозволяешь, викинг, — эллинка отвернулась от юноши. — Не испытывай моё терпение — оно не бесконечно. Иккинг едва заметно улыбнулся и спешно встал с земли. Медленно, словно опасаясь, викинг подошёл к Астрид и коснулся её плеч. — Послушай… ― Нет, это ты послушай, — дева обернулась, сбрасывая со своих плеч мужские руки. — Ты меня совсем не знаешь. ― Так расскажи мне. Амазонка заглянула в блестевшие в лунном свете глаза — них плескался искренний интерес. — Скандинав… — Астрид не могла рассказать, кто она есть на самом деле и кем являются её сёстры. Дева пребывала в уверенности, что живы они лишь потому, что их держат за обычных гречанок, о судьбе коих и беспокоиться толком не будет… — Может, для начала стоит перестать называть меня «скандинавом»? — Это оскорбительно для тебя? — Нет, но у меня есть имя. И мне желается, чтобы ты звала меня по нему. — Я помыслю над этим, — дева бросила взгляд на удаляющуюся луну — ночь перевалила за середину, следовало отправиться ко сну. — Пора спать. Амазонка, более не одаривая Иккинга вниманием, направилась в сторону пещеры, однако юноша ухватил её за плечо, останавливая. — Обожди. Ты ведь не желала идти ко сну… — Хватит, — дева сбросила с себя мужские руки и воззрилась на сбитого с толку юношу. — Скандинав… Иккинг… Пусть я родилась и выросла среди жён, я сознаю, чего ты желаешь… но я не могу тебе этого дать, даже если бы хотела, — Астрид запнулась и отвела взор, не в силах смотреть на сменившегося в лице викинга; лгать она не любила, а причинять своей ложью боль не любила ещё сильнее. — У тебя своя жизнь. И она здесь, на Краю. Ты — сын своего отца-вождя. Тебе вести за собой народ после него. У меня же жизнь своя, и она там — за горизонтом, — амазонка отступила, мазнула взглядом по фигуре Иккинга и устремила взор в небо. — Это приключение подходит к концу… Скоро наши пути разойдутся раз и навсегда. Тебе пора бы это осознать… — северянка вновь посмотрела на юношу — на лице его не было ни единой эмоции. — Тебе стоит найти достойную из твоего рода, твоей крови. Так будет лучше для всех. — А может я не желаю искать достойную среди своего рода? — Иккинг ближе подошёл к деве и принялся перебирать выбившиеся из косы пряди золотистых волос. — Может, я нашёл её среди чужого?.. — Ты ошибся, викинг, — Астрид перехватила мужскую руку и принялась выпутывать из юрких пальцев свои локоны. Иккинг вмиг коснулся замёрзших девичьих пальцев. От мягкого прикосновения по спине воинственной девы пробежалась стайка колючих мурашек, а в груди появилось приятное щекочущее, доселе невиданное чувство. — Не думаю… ― Что… ты… ― Что я? ― амазонка поймала взгляд юноши и замерла — зелёные глаза горели неистовым голодным огнём. ― Не смотри на меня так… ― Как? ― Вот так. Я чувствую себя… слабой, ― дева, которая более не могла смотреть в изумрудные глаза юноши, отвернулась и воззрилась на пузырящийся горячий источник, в котором амазонке теперь желалось не искупаться, а утопиться. ― Тебе это неприятно? ― Я… ― Астрид замялась, не зная, что ответить Иккингу на столь простой вопрос. Конечно, ей, как амазонке севера, недозволенно было пускать в сердце тёплые чувства: лишь простушки с материковых да полярных земель могли наслаждаться подобной роскошью, а она была дочерью великой воительницы. Но с другой стороны… она не могла сказать, что робкие прикосновения драконьего всадника были ей неприятны. Наоборот, после того праздничного вечера и сумасшедшего танца, в котором её закружил зеленоглазый викинг, она всё больше думала о том, что была бы не против, если б скандинавский воин почаще, случайно или нет, касался её. И в этот момент, будто бы прочитав мысли белокурой девы, Иккинг мягко коснулся её подбородка, заставив амазонку снова обратить на себя внимание. Юноша долгое время безмолвно смотрел на гречанку, от былой воинственности которой не осталось и следа, а затем нежно коснулся мягких девичьих губ своими. Дева протестующее застонала и попыталась, было, оттолкнуть юношу от себя, однако тот крепче прижал её к себе, не дозволяя вырваться; протестующий порыв угас также быстро, как и вспыхнул. От пьянящей мужской близости самообладание грозной северянки разбилось на сотни осколков, а гнев и раздражительность, владевшие ею последние две седмицы к ряду, быстро улетучились. Астрид, робко и неумело отвечая на нежный поцелуй, против воли подалась вперёд, прижимаясь ещё сильнее к распалившемуся юноше, с трудом державшему себя в руках. Впрочем, долго он этого делать не собирался, и в следующий миг дева оказалась прижатой к чуть влажной от бурлящей рядом воды земле. ― С-стой, ― с трудом разорвав поцелуй, Астрид упёрлась обеими руками в защищённую доспехом грудь викинга: амазонке решительно не нравилось то положение, в котором они с Иккингом находятся, поэтому поспешила прервать мучительный контакт, пока всё не зашло слишком далеко. ― Что? ― шатен нежно, но в то же время немного разочарованно взглянул на раскрасневшуюся северянку. Он совсем не понимал, почему девушка, которую, наконец-таки, удалось сломать, снова пытается оттолкнуть его от себя. ― Хватит! ― А разве тебе не понравилось?.. ― опьянённый страстью юноша вновь подался вперёд, намереваясь снова поцеловать Астрид, однако она тут же коснулась губ всадника указательным пальцем и отрицательно покачала головой. ― Если ты не хочешь, чтобы нож оказался наутро в твоей груди, то слезь с меня, ― амазонка грубо толкнула всадника в плечо. Иккинг, нахмурившись, поспешил встать с девушки. Северянка бросила затравленный взгляд на викинга и поднялась следом: губы горели от поцелуя, голова гудела от роя мыслей, а грудь болезненно сжималась от нахлынувших чувств; на глаза навернулись слёзы. ― Астрид? — Иккинг ближе подошёл к эллинке и хотел снова коснуться её, но Астрид с хорошего размаху отвесила викингу звонкую пощёчину. ― Ай! За что? ― юноша схватился за горящую от удара щёку и с недоумением посмотрел на гречанку, ещё буквально с минуту назад неумело отвечавшую на свой первый в жизни поцелуй, а теперь готовую разодрать его в клочья. Воительница, бросив гневный, но в то же время смущённый взор на Иккинга, скорым шагом направилась в сторону пещеры, оставляя его в одиночестве. ― Бабы…˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Олух.
Часом позже. ― Боги, да где же этот проклятый остров? ― Мелисса, стуча зубами, пыталась высмотреть в кромешной тьме небольшой клочок земли, гордо именуемый Олухом. Девушке впервые в жизни хотелось поскорее долететь до скандинавского острова и укрыться там от гнева богов, который буквально обрушился на её голову. Уже который час над небольшим архипелагом бушевала самая настоящая буря: чёрные тучи заволокли собой всё небо, извергая ливень, сносимый сильным ветром то в одну сторону, то в другую, а густую темноту изредка прорезали яркие змейки молний. ― Оракул, ты видишь что-нибудь? ― амазонка с надеждой в голосе обратилась к нервничающей из-за сильной бури рептилии. Фурия лишь недовольно зарычала и тяжело взмахнула крыльями, пытаясь обуздать мощные потоки ледяного ветра. ― Малыш… ― девушка робко коснулась крепкой шеи уставшего дракона. ― Потерпи, скоро отдохнёшь... Дракон устало завыл и резко спикировал вниз, будто что-то учуяв. Оракул, со свистом рассекая воздух, понёсся к острову, очертания которого плохо, но всё же просматривались сквозь плотную стену дождя. Вскорости Фурия, приземлилась возле какого-то незнакомого амазонке дома, рассмотреть который в густой темноте было очень трудно. Тяжело коснувшись когтистыми лапами мокрой земли, больше напоминавшей сейчас кашу из песка, камней, глины и почвы, Оракул заёрзал и недовольно зарычал, призывая хозяйку слезть с него. Впрочем, сама воительница не стремилась лезть в грязь, поэтому, покрепче зажав поводья, она продолжила сидеть в седле. ― Оракул! Ты не туда нас притащил, ― дева дёрнула за кожаные ремни, пытаясь заставить дракона подняться в воздух. ― Это не лазарет! Оракул! Громко зарычав, дракон, несмотря на протесты Мелиссы, направился под пристроенный к дому деревянный навес. Стряхнув с себя холодные дождевые капли, Фурия тут же улеглась на доски настила. ― Оракул! Вставай! Нам лететь в другую сторону. Оракул! Неразумное создание… вставай, драконьи духи тебя раздери! Однако Фурия, пофыркивая, продолжила лежать. Амазонка, осознав тщетность своих попыток, подалась вперёд и устало улеглась на хранителя. Северянка так и пролежала бы под навесом неизвестного ей дома до самого утра, если бы не громкое рычание дракона и топот тяжёлых лап, заставившие обратить на себя внимание. Мелисса нехотя подняла голову и уставилась на два тёмных силуэта человека и рептилии, которые приближались к ней. ― Я не буду спрашивать, почему ты полетела вперёд меня, ― викинг, смахивая с лица холодные капли, тяжело зашагал по скрипучим доскам деревянной пристройки. ― Мне интересно другое… ― мужчина повернул голову в ту сторону, где должен находиться дом старейшины, а затем снова посмотрел на амазонку. ― Ты что забыла здесь? ― воин обвёл рукой большой дом и с удивлением уставился на эллинку. ― Лазарет в другой стороне находится. ― Оракул принёс меня сюда, ― Мелисса бросила недовольный взгляд на своего дракона, с трудом слезла с его спины и уселась прямо на доски, влажные от стекающих с неё самой и Фурии капель дождя. ― А лететь к лазарету он не хочет! ― всадница ткнула рептилию в бок, на что она недовольно зарычала. ― В нужные места он тебя всегда приводит, ― ухмыльнувшись, викинг принялся снимать поводья с Гэрни. ― То в лес утащит, то на необитаемый остров отнесёт, теперь вот… к моему дому притащил. Что дальше? ― Это твой дом? ― амазонка недоверчиво сощурилась. В ответ викинг лишь коротко кивнул. ― Великие Боги… Оракул, ― Мелисса с ещё большим усердием принялась толкать уставшую рептилию. ― Вставай. Нам нужно уходить… Оракул! Дракон, впрочем, никак не отреагировал на попытки хозяйки поднять его с налёжанного места. Ящер устало заворчал и прикрыл массивным хвостом морду, показывая хозяйке, что общаться он с ней больше не намерен. ― Боги… ― девушка облокотилась о стену дома и устало сползла по ней вниз. ― Ну что, пойдём, ― Эрет посмотрел на своего дракона и указал на просторный загон, в котором обитал его Громорог, а после перевёл усталый взгляд на промокшую до нитки северянку. ― Или ты здесь спать будешь? ― Что? ― воительница, которую будто из мыслей вырвали, с непониманием посмотрела на охотника. ― Пойдём в дом, говорю. Ты промокла до нитки, ― однако амазонии не спешила подниматься с настила. ― Ты всё-таки здесь спать собралась? ― Даже если и здесь, то тебе какое дело? ― Мне ― никакого. Но вот твои сёстры не обрадуются, если с тобой что-то станется. Так что вставай и шагай в дом. Или ты пойдёшь к дому целительницы? Под дождём. ― А вот и пойду! ― дева поднялась с настила и уверенным шагом направилась под холодный дождь, который с каждой минутой становился всё сильнее. Северянка знала, что попасть под ливень в этих краях равносильно гибели, однако гордость, бушевавшая в душе строптивой драконьей наездницы, была сильнее страха перед смертью. Эрет обречённо закатил глаза, в два широких шага нагнал упрямую воительницу, подхватил её на руки и без церемоний закинул на плечо. Мелисса, не сразу осознавшая, как твердь земная ушла у неё из-под ног, недолго молчала, а затем, поняв всё же, в каком положении она оказалась, начала вырываться, попутно выкрикивая ругательства в адрес вконец распустившегося викинга. Оракул, который заметил, что его хозяйку уносят в дом, поспешил подняться со своего места и проследовать за ней и странным двуногим её уносившим. ― Поставь меня на место! ― амазонка пыталась вырваться из хватки, но руки мужчины были настолько сильными, что дева могла лишь беспомощно болтаться его на крепком плече. Эрет, не обращая внимания на тщетные попытки юной девы вырваться, пнул дверь и вошёл в дом, который встретил двух всадников теплом и кромешной темнотой. Охотник, полагаясь на свою память, направился туда, где находился стол. ― Сиди здесь, ― мужчина скинул Мелиссу со своего плеча, которая, приложившись спиной о широкие доски, болезненно застонала. Сам же Эрет направился в сторону не горевшего со вчерашнего вечера очага, выхватил из кучи несколько поленьев и бросил их на камни. Мужчина обернулся к Оракулу: ― Поможешь? Фурия, желая оказаться полезной, выплюнула небольшой сгусток плазмы в очаг, поленья в котором поспешили загореться ярким пламенем. Тьма, царившая в жилище охотника, тут же рассеялась, уступая место мягкому тёплому свету. Довольный своей работой, Оракул направился в самый дальний угол комнаты, куда света попадало меньше всего. ― Чешуйчатый предатель! Эрет, мазнув взглядом по амазонке, тяжело вздохнул: дева, хотя и выглядела забавно в своей растрёпанности и обиде, тряслась, словно лист на ветру — холодная влага лилась с её промокших насквозь волос, а напитавшаяся водой одежда жадно липла к телу, холодя его ещё больше. Викинг молча направился на верхний этаж своего дома. Мелисса проводила всадника злобным взглядом и, обняв себя за плечи, подошла к очагу, надеясь, что тепло пламени поможет унять бившую её дрожь. Скинув с себя мокрый плащ, амазонка уселась подле спасительного огня. ― Боги… когда это всё, наконец, закончится? Танцующие языки яркого пламени, тихое потрескивание сгорающих поленьев и шум дождя успокаивали воительницу. Дева, разморённая царившей в доме умиротворённостью, улеглась на дощатый пол и прикрыла глаза. Дрёма тут же ухватилась цепкими лапами за уставшую воительницу и поспешила утащить её в бездну сна. В реальный мир её вернул спокойный голос. Мелисса нехотя открыла глаза и уставилась на нарушителя своего спокойствия ― Эрет, державший в руках огромную мохнатую шкуру, выжидающе смотрел на сонную деву. ― Раздевайся, ― мужчина бросил шкуру на рядом стоящую лавку и воззрился на амазонку. ― Что? ― нехотя поднявшись на локтях, Мелисса с удивлением и непониманием посмотрела на мужчину, который, похоже, не видел ничего неправильного в своей просьбе. ― Раздевайся, говорю. Или ты будешь спать в мокрой одежде? Дева ухватилась за край туники — ткань была насквозь мокрой: ночь в такой одежде, и болезнь лёгких не станет долго ждать. Мелисса нехотя поднялась с пола и с упрёком посмотрела на викинга. ― Отвернись. Не пристало мужику так пялиться. ― О Тор… да что я там не видел? ― Эрет обречённо закатил глаза, но заступать за прочерченную амазонкой черту не стал и поспешил покинуть комнату. Как только мужчина скрылся из виду, эллинка расслабленно выдохнула и начала стягивать с себя холодную одежду, которую тут же бросала к очагу. Мелисса, понадеявшись, что сняв с себя влажное одеяние, она сможет, наконец, согреться, лишь сильнее задрожала: ещё прохладный воздух комнаты коснулся влажной от дождя кожи. По обнажённому девичьему телу тут же пробежала стайка юрких мурашек. Воительница, не в силах более терпеть сильную дрожь, спешно подошла к лавке и взяла с неё огромную пушистую шкуру. Амазонка охотно подсела к жаркому очагу. ― Вот. Возьми, ― тихий голос послышался за спиной Мелиссы. Девушка обернулась и увидела перед собой Эрета, державшего в руках большую кружку. ― Что это? ― всадница недоверчиво взглянула на деревянный сосуд, наполненный подозрительной жидкостью. Дева до сих пор помнила ту злосчастную крепкую настойку из вербены, которой её поили, пока она лежала в лазарете. ― Настой из ромашки и мёда. Ты же не хочешь заболеть? Девушка покачала головой и приняла кружку из рук охотника. ― Спать ляжешь здесь, у очага, ― воин отошёл к столу и положил на него ножны с вложенным в них мечом. ― Не хватало ещё, чтобы заболела… Допив остатки ромашковой настойки, северянка отставила кружку в сторону и бросила взгляд на Эрета, занимавшегося разбором записей, сделанных сегодня на восточном острове; мужчина был увлечён написанным, а потому не обращал никакого внимания на глядящую на него амазонку. Охотник не счёл возможным позвать её к себе, а потому Мелисса решила, что пора отходить ко сну: дева распустила мокрую косу и, даже не удосужившись расстелить на полу вторую шкуру, улеглась на голые доски. Дева невидящим взглядом воззрилась на яркий пламень очага, от которого исходило сильное тепло. Лежащие в огне поленья по-прежнему издавали тихие потрескивающие звуки, которые, смешиваясь с шумом бьющихся о крышу капель дождя, создавали приятную убаюкивающую мелодию, а пламенные языки, тревожимые юркими сквознячками, отбрасывали на стены робкие тени, кружащиеся в замысловатом танце. Эллинка, разморённая тёплом и убаюканная робкими звуками, устало прикрыла глаза и провалилась в долгожданный сон… Из мира грёз Мелиссу вырвал сильный грохот. Амазонка резко села на месте, на краткий миг растерявшись — не сразу дева осознала, где находится. Лишь тихий мужской голос напомнил ей о том. ― Опять кошмары? ― Что значит «опять»? ― амазонка устало прикрыла лицо руками, будто это могло спасти её от внимательного взгляда карих глаз. — То и значит. Ты когда на себя последний раз со стороны глядела? Умертвие и то живее выглядит. Видно ж, что ночами сна не видишь, — Эрет отложил угольковый карандаш, встал с лавки и направился к Мелиссе. ― Чего ко мне клещом прицепился? Ты и сам не спишь. ― А ты наблюдательна, — мужчина сел подле девы и насмешливо оглядел её. В ответ Мелисса лишь гневно сверкнула глазами. За стенами громыхнуло. Дева, испугавшись, вздрогнула и обернулась на дверь, которая, как ей показалось, могла в любой миг распахнуться и впустить непогоду в комнату. ― Грозы боишься? ― Я ничего не боюсь, ― Мелисса, до дрожи не терпевшая подобных речей, вперилась в сидящего подле воина гневным взглядом. ― Да ну? На мужских губах расцвела коварная улыбка; Эрет наклонился ближе к амазонке, так, что она смогла ощутить исходящее от него тепло и уловить его дыхание. — Ты что творишь?.. — Мелисса, сильнее прижав шкуру к обнажённой груди, поспешила отсесть от викинга; в девичьих глазах появился испуг. ― А говоришь, ничего не боишься, ― охотник усмехнулся и скользнул взором по девичьему лицу, задержав взор на искусанных в кровь губах. Дева, обиженная глупой шуткой, высвободила руку из плена меха и замахнулась, желая ударить мужчину, однако он ловко перехватил девичью кисть. ― Пусти меня! ― Пущу, если угомонишься. ― Надо было утопить тебя на том острове! И сказать всем, что так и было! ― Вряд ли бы тебе поверили, ― всадник весело хохотнул. ― Ладно, будет тебе. Угомонись… ― Эрет всё же отпустил амазонку и поспешил отсесть от неё. ― Ненавижу! Нечестивец, ― девушка спрятала горящую от крепкой хватки руку обратно под шкуру и демонстративно-презрительным взором оглядела сидящего пред ней воина. В этот миг взгляд амазонки зацепился за знакомый предмет… На запястье викинга красовался браслет. Тот самый, который она подарила Эрету перед отлётом на Темискиру больше двух седмиц назад. В глазах северянки скользнуло удивление, позже сменившееся другим чувством… Мелисса поспешила отвернуться от внимательно глядящего на неё мужчины, с лица которого вмиг пропала улыбка, стоило ему увидеть безграничную тоску, наполнившую собой внезапно погасшие глаза воинственной девы. С резкими переменами в девичьем настроении мужчина уже успел свыкнуться, однако различать характер этих перемен пока не научился. И вот теперь он совершенно не понимал, что ему делать: бежать как можно дальше из собственного дома или же попытаться поговорить с амазонкой и узнать, чем же она так расстроилась. ― Мелисса? Не сразу, но дева обернулась к подсевшему ближе мужчине. В глазах воительницы тускло сияли грусть и тоска. Северянка испытующе смотрела на мужчину, пытаясь безмолвно донести до него причину своей грусти… Но разве может викинг, бывший охотник, не привыкший к осёдлой жизни, тосковать о чём-либо? Тем более, о доме? Идя на поводу у какого-то глупого сентиментального порыва, Мелисса подалась вперёд и положила голову на колени мужчины; дева свернулась клубком на полу, сильнее закутавшись в мохнатую шкуру. Эрет с изумлением посмотрел на воительницу, которая никогда не позволяла себе проявлять подобных нежностей; теперь воинственная дева казалась беззащитной… Северянка, не могущая, да и не желавшая более держать в себе эмоции, безмолвно заплакала, надеясь, что находящийся рядом мужчина, не услышит её тихих рыданий. Однако сбившееся девичье дыхание всё же коснулось острого охотничьего слуха… ― Мелисса? ― гречанка не ответила ни слова, она лишь сильнее обняла себя и плотнее закуталась в шкуру, будто бы это могло защитить её ото всех на свете бед. — Эй… Эрет никогда не умел говорить тёплых речей, тем боле женщинам, а потому вместо слов он неуверенно прикоснулся к успевшим высохнуть девичьим локонам, однако тут же замер, справедливо ожидая гнева. Но Мелисса, ощутив почти невесомое тёплое прикосновение, лишь прикрыла глаза и полностью расслабилась. Мужчина принялся аккуратно перебирать рыжие пряди мягких волос. ― Эрет? ― Что? ― Где твой дом? ― тихий, слегка отчуждённый, голос амазонки мягко коснулся чуткого слуха драконьего ловца. ― Хм… здесь… Мелисса обернулась к Эрету — он смотрел на неё спокойно, будто безразлично; Мелисса села и внимательно посмотрела в глаза викингу. ― Твой настоящий дом… Где ты родился? Мужчина нахмурился и отвёл взор — он не знал, стоит ли говорить эллинке правду, от которой сам убегал последние седмицы. Лишь ощутив робкое прикосновение к своему плечу и поймав чуткий взгляд юной воительницы, он решил заговорить: ― Моего дома уже давно нет. Вот как пятнадцать зим. ― А где был твой дом? ― Остров Каменных Столбов. Пограничный Темискирой остров, — амазонка нахмурилась — название земель было знакомым, но она не могла вспомнить, где слышала его. — Племя Чёрных Волков. Мелисса поражённо воззрилась на охотника. ― Так ты… Гречанка хорошо знала судьбу, постигшую этот клочок земли и небольшое племя на нём обитавшее. И хорошо она знала, по чьей вине всё произошло. ― Мелисса? ― И почему… почему я до сих пор жива? ― дева с непониманием посмотрела на Эрета. Тот лишь устало повёл плечами. ― Твои боги тебя хранят… Видит Один, я ненавижу ваше племя. Скрывать не стану: и тебя хотел убить. Много раз хотел… Но… ― Но..? ― Как видишь, не сумел… ― в карих глазах сверкнул лукавый огонёк. ― Мне жаль… правда жаль… ― северянка отвернулась от воина ― она не могла смотреть в глаза того, чьё племя было уничтожено по приказу её матери. Зная жестокость амазонок, Мелисса могла лишь догадываться, через что пришлось пройти жителям небольшого архипелага, прежде чем они отправились к своим богам. А через что прошёл этот странный викинг, ей и вовсе не хотелось думать… он жив, а значит, был продан в рабство… ― А твоя семья? Их тоже убили? ― Да… родная мать погибла от горячки, неродную продали на рынке работорговцы. А отца на моих глазах убила одна из ваших… ― Из наших? Как она выглядела? ― Мелисса и сама не знала, зачем задала этот вопрос, однако взыгравший в душе интерес заставил её озвучить его. ― Эту амазонку я запомнил на всю жизнь… — мужчина нахмурился, будто вспоминать об этой северянке ему было донельзя противно. — Высокая. С копной рыжих волос. Как у тебя… одета была в чёрные, словно ночь, доспехи. А на голове корона в виде драконьих крыльев… — Эрет замолчал: пред ним будто словно предстала королева Темискиры. — И её дракон. Я таких за всю свою жизнь ни разу не видывал: огромная белая рептилия… Дальше Мелисса не слушала ― она узнала в словах охотника свою мать. ― А чей это браслет? ― викинг настолько резко увёл разговор в иное русло, что эллинка не сразу нашлась с ответом. Дева удивлённо распахнула глаза и вопросительно уставилась на Эрета, поднявшего правую руку, на которой бренчало незамысловатое украшение. ― Он явно раньше принадлежал не тебе. ― Да… Он принадлежал моему отцу, ― Мелисса тоскливо вздохнула, обняла руками колени и положила на них голову. ― И где твой отец? ― Его убили. Охотники. Эрет ждал любого ответа: что мужчину сожрали драконы, что он пал в бою, что был казнён амазонками, но только не то, что услышал. ― Мне жаль... я... ― Не стоит, ― дева взмахнула рукой, призывая викинга к молчанию. ― Я ещё не родилась, когда мой отец пал в бою с охотниками, а потому не знала его... я не тоскую по его смерти. Но если бы и тосковала... ты же не виноват в его гибели. В комнате воцарилась тишина. Эрет и Мелисса долго безмолвствовали, пока мужчина не завёл разговор вновь. ― Что значат эти символы? ― викинг указал на металлические пластинки с выгравированными на них греческими буквами. ― Греческие буквы, ― амазонка внимательно, будто первый раз увидев надписи, взглянула на металл. ― Первые буквы имён… ― всадница аккуратно взяла одну из пластинок и с её губ тут же сорвались слова берегового наречия: ― Астрид, Мелисса и... ― перехватив вторую пластинку, продолжила: ― ...Азариас, Милоса ― имена наших родителей… ― Давно мне не доводилось слышать вашу речь, ― мужчина лукаво улыбнулся и внимательно взглянул в глаза рыжеволосой девы. ― Когда я был ребёнком, эллинское наречие казалось отвратительным на слух. ― Наш язык один из красивейших языков Нового Мира, ― Мелисса обиженно сверкнула глазами и толкнула викинга в плечо. ― Это викинговский звучит неимоверно грубо. ― Да что ты? ― Эрет весело улыбнулся и с долей вызова посмотрел на амазонку. ― Ты просто разговаривать по-скандинавски не умеешь. Все слова хрипят и шипят. ― Дурень! ― Хотя у тебя есть шанс доказать мне обратное. ― С чего бы мне что-то доказывать викингу? ― девушка возмущённо уставилась на повеселевшего мужчину. ― Велика честь. ― А просто так. Ну? ― И что же от меня требуется? ― слова напевной береговой речи сорвались с уст эллинки. ― Недурно. Только я ни слова не понял, ― Эрет вопросительно изогнул брови, молча требуя толкования речи. ― Ну конечно. Ты же варвар, ― амазонка снова заговорила по-гречески и невинно улыбнулась. Теперь, когда ей позволили говорить на эллинском языке в присутствии викинга, она могла высказать всё, что думает, при этом не боясь получить какое-либо наказание. ― Я ни слова не понимаю, ― Эрет с укором посмотрел на лукаво улыбающуюся северянку. Впрочем, перевод заморских речей ему и не требовался ― он прекрасно знал, что амазонка говорит что-то обидное, иначе она бы так не улыбалась. ― Дурной, ― воительница придвинулась к викингу и с интересом посмотрела на него. Воцарившаяся между ними атмосфера непринуждённости пробудила в рыжеволосой воительнице озорное желание пообщаться с охотником чуть ближе. Всадница заинтересованно склонила голову на бок, а после кивнула на горящий очаг: ― φωτιά. ― После Мелисса снова посмотрела на викинга и кивнула в другую сторону, на Оракула: ― Δράκου. ― В следующий момент амазонка коснулась плеча воина и с интересом заглянула в золотистые глаза ловца. ― ώμος. Эрет, которого подобная игра заинтересовала, с любопытством наблюдал за северянкой, решительно настроенной на то, чтобы научить его ещё парочке греческих слов. Амазонка встала на колени, чтобы было удобнее, и потянулась рукой к лицу викинга. Остановившись и задумавшись, девушка провела кончиками пальцев над глазами викинга. ― μάτια, ― после юркие пальцы Мелиссы потянулись к выбившейся пряди иссиня-чёрных волос. ― μαλλιά. Дева на несколько мгновений замерла и посмотрела в карие глаза воина, с неприкрытым интересом наблюдавшего за ней. Выпустив чёрный локон, амазонка провела кончиками пальцев по скуле мужчины, а затем почти невесомо коснулась его губ. Впрочем, Эрету, которого итак тяготил этот мучительный контакт, было совершенно неинтересно знать, как по-гречески будет слово «уста», теперь его больше волновало, как на береговом языке будет звучать его имя, срывающееся в порыве страсти с губ юной амазонки. ― Издеваешься? ― мужчина подался вперёд. Девушка, ощутив тёплое дыхание викинга, лишь покачала головой и с мольбой посмотрела в золотистые глаза, горевшие голодным огнём. Эрет, стараясь не спугнуть девушку, больше сейчас походившую на загнанного зверька, аккуратно притянул её ближе, заставив сесть к себе на колени. Ощутив ласковые прикосновения сильных мужских рук, дева напряглась, как натянутая тетива, и испуганно посмотрела на всадника, в глазах которого не было ничего, кроме нежности. ― Не бойся… ― заботливо коснувшись раскрасневшейся щеки юной воительницы, мужчина едва заметно улыбнулся, чем заставил девушку зардеться ещё больше, а затем, в долгожданном сладостном поцелуе увлёк её за собой на брошенную на полу тёплую шкуру дикого зверя…₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪