Остров Северных Ветров.
Утро следующего дня. Солнце, медленно поднимавшееся из-за горизонта, бросало лучи на далёкий замёрзший остров, расположившийся за пределами полярного круга. Дневное светило, призванное согревать своим теплом даже небольшие клочки земли, было не в силах растопить вековые льды, сковавшие собой воды Дальнего Океана. Удивительно, но даже здесь, на давно заледеневшем архипелаге, жили диковинные существа, научившееся хорошо прятаться в белизне полярных снегов… Небольшой северный дракон, сливаясь с окружающим его миром, пробирался к небольшой пещерке. Привлекаемый запахом чужаков, белоснежный ящер, по виду отдалённо напоминавший Ночную Фурию, крался к их укрытию. Оказавшись рядом со входом в пещеру, рептилия принюхалась и прислушалась, а затем медленно, то и дело оглядываясь, вошла внутрь. Впрочем, пройти дальше таинственный дракон так и не решился ― грозное рычание двух ящеров заставило его остановиться: Ужасное Чудовище и Пристеголов, почуяв чужака, вмиг поднялись с нагретых мест. Недолго снежный зверь смотрел на обосновавшихся в пещере драконов и людей: вскорости он ретировался. ― Айол? ― сонный голос Астерии прорезал царившую в пещере тишину. ― Что ты разворчалась с самого утра? Дай поспать… ― южанка, проснувшаяся от ёрзания и рычания своего дракона, сладко зевнула и сильнее прижалась к горячему боку рептилии. Вскоре сладкая дрёма вновь поспешила вернуться к черноволосой амазонке, однако уснуть крепким сном южанке так и не удалось: доносящийся со стороны громкий храп то и дело выдёргивал деву из царства грёз. ― Да пусть тебя Цербер раздерёт! ― всадница, будто бы позабыв о том, что находится в самом сердце полярных льдов, сняла правый сапог и, что было сил, швырнула его то в храпящего, то в стонущего Задираку, которому, судя по всему, снились то ли бурные оргии, то ли великие битвы, то ли и то и другое вместе взятое. На недолгое время в пещере воцарилось молчание, и амазонка, облегчённо выдохнув, улеглась обратно в надежде, наконец, уснуть. Однако не прошло и минуты, как громкие звуки вновь заполнили собой всё пространство ночлега. Воительница, осквернословив шумного близнеца, сняла второй сапог и бросила его в темноту пещеры, туда, где, предположительно, находился Задирака. Глухой звук удара разнёсся под каменными сводами и затих где-то в чёрных глубинах. Впрочем, храп совсем скоро вновь наполнил собой небольшую пещеру, а южанка, окончательно потеряв и терпение и надежду на крепкий сон, со стоном встала с налёжанного места и, шлёпая босыми ногами по кошмарно холодным камням, направилась искать свои сапоги, которые благополучно исчезли где-то в темноте. Эллинка, проходя мимо Задираки, специально споткнулась о его ноги, а после подняла меховую обувь, которая ещё сохранила остатки тепла. Астерия, успев околеть от ужасного холода, бесцеремонно уселась на закутанного викинга, желая отомстить ему за бессонную, в самом приличном смысле этих слов, ночь и принялась медленно натягивать сапоги на замёрзшие ноги. Викинг, во сне ощутив чью-то тяжесть, перестал храпеть, а вскорости, начав задыхаться, распахнул глаза и в панике замахал руками и ногами, будто бы это могло помочь ему ухватить капельку драгоценного воздуха. ― Дышать… нечем дышать! Астерия, которой было ровным счётом не было никакого дела до скандинава, уже успела обуться и теперь с наигранным интересом разглядывала носы коричневых сапог. ― Ты что-то сказал? ― всадница всем весом опустилась на грудь задыхающегося викинга и очаровательно улыбнулась. ― Астерия… я умираю! Оставьте меня… ― Идиот… ― амазонка обречённо закатила глаза и неохотно встала с хрипящего парня. ― Подымайся. И буди свою сестру. Солнце уже взошло. Нам пора отправляться. ― Я чуть не умер! ― Если ты сейчас же не встанешь, то правда умрёшь… У нас мало времени. ― Эй, Забияка, ― Торстон бросил небольшой камешек в ворочающуюся во сне сестру. ― Подымай свой таз. А куда мы так торопимся? Времени же много… Южанка, тяжело вздохнув, закрепила свою суму на седле Айол и обернулась к викингу. Она открыла было рот, чтобы как на духу рассказать правду, однако справедливо решила, что волновать умы Торстонов лишний раз не стоит. ― Времени очень мало. Буди сестру. Нам пора отправляться, воин. Стоило южанке покинуть пределы пещеры, как по глазам ударил яркий солнечный свет. ― Проклятое солнце… Какого Цербера оно вообще появляется в этих землях? Всё равно ведь не греет, ― амазонка сморгнула проступившие слёзы и с отвращением посмотрела на небо, где висел белёсый круг дневного светила. Когда глаза, наконец, привыкли к свету, южанка огляделась и заприметила, что пейзаж, окружавший ночлег ещё вчера, нисколько не изменился, лишь только снега навалило ещё больше. Вероятно, ночью была сильная буря. ― Хорошо хоть нас не замело, ― Астерия ловко запрыгнула в седло. — Великие Боги, да низвергните вы это проклятое солнце… Обилие холодного солнечного света, из-за которого ярко блестело плотное снежное покрывало, ужасно раздражало воительницу. Конечно, будь сегодня иной день и засыпай она с иными мыслями, она бы воздала молитвы Фебу, ведь она, рождённая на юге, впитала любовь к нему ещё в нежном возрасте. Однако сейчас амазонка мыслями была далеко от северных ледников, а именно ― на Темискире. Тяжело вздохнув и откинув прочь неприятные думы, Астерия обернулась и воззрилась на вход в пещеру, из которой вскоре показались две рогатые драконьи головы, а после — две «рогатые» человеческие головы. ― Давайте быстрее… времени нет. ― Может, ты… уже… объяснишь, куда мы… торо… торопимся? ― Забияка, то и дело проваливаясь в глубокие сугробы, подошла к Ужасному Чудовищу, под горячей чешуёй которого быстро таял свежевыпавший снег. ― Куда ты спешишь? ― Домой. Мы с сёстрами задержались на вашем архипелаге. ― Как бы ты не желала, без них улететь всё равно не сможешь, ― позади послышался дрожащий голос Задираки. ― Ты что, думаешь, они успели вернуться раньше нас на Олух? ― Не сомневайся. Эта гора льдов расположена дальше, чем другие острова. Вполне возможно, что остальные всадники вернулись ещё вчера и уже давно переписали все пергаменты. Вперёд. Не произнося более ни слова, непривычно хмурая воительница одёрнула поводья, и её дракон взмыл в небо. Вслед за южанкой вскорости отправился и Пристеголов.˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Драконовых Ключей.
Несколькими часами позже. ― Болван! ― из чащобы слышались непристойности. ― Да чтоб тебя все твои языческие чудища сожрали! Дурень… ― белокурая амазонка, выкрикивая ругательства, продиралась сквозь кустарники диких ягод и цветов. Вслед за Астрид, удовлетворённо урча и поддерживая каждое сказанное хозяйкой бранное слово, шла Сицилия. Северянка, позабывшая было вчерашнее ночное происшествие, теперь гневалась из-за другой неловкости, произошедшей поутру. ― Великие Боги… Пялиться на голых дев! Проклятые варвары… Никакого уважения к женщинам. Астрид, думая, что Иккинг спит крепким сном, надумала переодеть порядком обтрепавшуюся за долгие перелёты тунику. Какого же было её удивление (до крайности неприятное), когда она, почти нагая, столкнулась с испуганным взглядом зелёных глаз, как оказалось, уже долго не спавшего викинга. — Цербер бы тебя разодрал… — амазонка перешагнула через сухие ветки и почти сразу оказалась на небольшом берегу, усеянном мелкими каменьями. В девичье лицо ударил чуть прохладный ветер, принесший собой слабый аромат соли. Запах свободы… Осмотревшись, дева неспешно направилась к пенящейся кромке воды, нежно облизывающей берег. Усевшись на чуть влажные камни, Астрид устремила взгляд на горизонт, будто бы пытаясь разглядеть за блеском волн родные темискирские берега, оставленные несколько седмиц назад. ― Как думаешь, всё обойдётся? ― Сицилия легла у ног своей хозяйки и тихонько заурчала. ― Вот и я не знаю… ― Астрид мельком посмотрела на Фурию, бросавшую тоскливые взоры на безоблачное небо, а затем снова перевела глаза на линию горизонта. Воительница тяжело вздохнула и откинулась на горячий бок рептилии, продолжая обдумывать вчерашний разговор с Астерией. Дева хорошо понимала, что всё происходящее ― её вина. Если бы она была осмотрительнее и умнее, если бы она, будучи главной в отряде, проявила жёсткость и дальновидность, смогла бы вовремя усмотреть опасность и повела бы сестёр в другую сторону, то ни охотникам, ни викингам не удалось бы схватить их. Не было бы ничего: ни плена, ни ран, ни унижений, ни долгого мучительного ожидания… не было бы этой проклятой привязанности, которую амазонка тщетно пыталась вытравить из себя. Однако прошлое не знает сослагательного наклонения. Сицилия, будто ощутившая тяжесть дум своей хозяйки, ткнула её носом в щёку. Фурия ласково заурчала и устремила взор в небо. ― Хочешь полетать? Драконица согласно рыкнула. Астрид бросила неуверенный взгляд на чащобу, за которой скрывался надоедливый скандинав, а затем снова на небо. Впрочем, сомнения терзали воительницу не шибко долго — почти сразу она махнула рукой на всё и забралась на драконью спину. Оказавшись в небе, эллинка, душа которой истосковалась по настоящим полётам, позволила себе расслабиться и отдаться давно забытым ощущениям невесомости и свободы. Прохладный, пропитанный ароматом соли ветер то ласково трепал спутанные пшеничные локоны воинственной девы, то забирался под одежду, холодя разгорячённую кожу… Радостный крик вырвался из девичьей груди, прорезав покой здешнего острова. Шум моря, крики птиц, вой сурового норда ― всё это невольно переносило девушку обратно на Темискиру, в те земли, где она родилась, к которым прикипела своей душой, в которые снова желала вернуться… Или всё же не желала? Сицилия, ощутившая настроения хозяйки, то уходила ввысь, под самые облака, то падала к морской глади, то летела ровной линией, то крутила петли… Фурия снова взмыла к облакам и едва нос к носу не столкнулась с будто из неоткуда взявшимся Беззубиком, на спине которого восседал до крайности злой Иккинг. Сицилия, грозно зарычав, крутанулась перед чёрной мордой дракона, заставив его испуганно дёрнуться, и полетела вверх, однако тут же устремилась вниз. Фурия, ведомая хозяйкой, вцепилась в сбитого с толку Беззубика и потащила того к воде. Едва ли много оргий оставалось до воды, как Сицилия разжала хватку, бросая Ночную Фурию, и устремилась к облакам.***
― Что это было, Хель тебя дери?! ― Иккинг, не без помощи Беззубика выбрался из моря и теперь сидел на берегу и отплёвывался от полной соли воды, которая неприятно жгла глаза и рот. ― Ты совсем из ума выжила? Астрид повела плечами и невинно улыбнулась. ― Это за сегодняшнее утро. Надеюсь, я остудила твой пыл. ― Может, хватит? Ты и меня, и Беззубика едва не угробила! — Иккинг тяжело поднялся с береговых камней; вода с него текла ручьём. — И теперь мы не сможем отправиться обратно, пока я не обсушу одежду. ― Что с вами станется? — Астрид выудила среди прочих самый маленький камушек и подбросила его. — И со мной не станется — обожду, когда обсохнешь. Не страшно. Зато месть была сладка, — не сильно замахнувшись, дева бросила гальку в Иккинга. — Прекрати! — юноша уверенно направился к амазонке, а когда оказался возле, схватил её за кисти. — Не забывайся, дева. Я уже многое спустил тебе с рук. Не думай, что так будет всегда: ты ещё в моих землях, так что остуди свой пыл или это сделаю я. Астрид с вызовом смотрела на разошедшегося в речах викинга: сын вождя всегда ей казался излишне мягким и слабым, ведь ей он никогда не мог сказать и слова поперёк. Игра в гляделки продолжалась долго и вскоре Астрид отступилась. — Отправляйся к пещере. И не вздумай выходить оттуда без моего ведома. — Не смей мне приказывать, скандинав! — Иной речи, окромя приказов, ты не признаёшь. Астрид мазнула по юноше злым взглядом, но более спорить не стала — покорно направилась к ночлегу, однако напоследок всё же бросила: — Вчера ты шептал иные речи. И не было в них яда, какой сочится сегодня. Хрупкая девичья фигурка скрылась за стеной невысоких деревьев.˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Олух.
Часом позже. Тучи, затянувшие небо Олуха ещё вчерашним днём, сделались плотнее и чернее. Доверху наполненные пресной холодной влагой, они с каждой минутой всё больше грозились обрушиться ливнем на остров. Ледяной ветер, бушевавший всю ночь, по-прежнему тихо трепал олуховские знамёна и чернёные флюгели, податливо отвечающие на каждое дуновение разгневанного норда. Обычно полные люду улочки пустовали… Мелисса, привыкшая с самого детства к ранним подъёмам, распахнула глаза и неприятно поморщилась ― после травмы, случившейся ещё по прибытии в Край, дева болезненно реагировала на любы капризы и радости погоды. ― Боги… ― амазонка тихо простонала и взялась за гудящие виски. Дева аккуратно, стараясь лишний раз не тревожить больную голову, повернулась на спину и тут же ощутила под боком что-то тёплое. Мелисса, напугавшись, посмотрела в сторону и замерла: рядом с ней, закутанный в шкуры, лежал мирно спящий Эрет. Впрочем, испуг быстро прошёл и на его место вернулось осознание: эту ночь она провела в охотничьем доме. Амазонка нехотя села и с любопытством посмотрела на спящего крепким сном Эрета: мужчина, силу которого она не раз ощущала на себе и видела на деле, казался теперь слабым и беззащитным. Сейчас трудно было поверить, что именно он со всей силой прижимал её к шкурам и любил с горячей страстью. Мелисса невольно поёжилась, сильнее закуталась в тёплую шкуру и принялась оглядывать главную комнату. Помещение было довольно большим: в центре был разложен очаг, поодаль стояли две массивные лавки и несколько стульев из тёмного дерева; у стены напротив дева заприметила не шибко великий, но знатно сбитый стол, на котором покоились мелкие бытовые вещи — кружка, тарелка, огарок свечи; окромя здесь лежали стопкой сложенные пергаменты и карты. Стены комнаты по большей части были пусты, лишь на одной амазонка заметила выделанную шкуру горного леопарда да висящий рядом с ней изукрашенный бумеранг; по левую сторону от входа располагалась лестница на второй этаж.¹ По темискирским меркам дом не был богатым, но по меркам здешним являлся роскошным. Мелиса это сознавала. Сознавала она и то, что такие почести были оказаны чужаку, охотнику. И хотя всей истории Эрета она не знала — не шибко он болтал о своём прошлом — было ясно: мужчина сделал для острова и вождя нечто важное, нечто такое, что позволило ему остаться здесь, добиться расположения конунга и отстроить собственное в два этажа жилище, носить меч и летать на собственном драконе. Мужчина имел уважение среди олуховцев. Мелисса, мазнув взглядом по спящему охотнику, неспешно встала, стараясь не тревожить чужой сон. Дева сбросила шкуру и принялась наскоро одеваться в нагревшуюся от пламени очага одежду. Собиралась амазонка быстро и бесшумно ― тревожить покой всадника и отвечать на его вопросы ей не желалось, потому дева решила для себя, что для всех будет лучше, если она тихо покинет этот дом и сделает вид, будто ничего не произошло. А чтобы придумать оправдание своему поступку, у неё времени хватит. Хотя она и не собиралась отчитываться перед мужчиной. Затянув потуже поясок на тунике, дева подошла к уже не спящему Оракулу. ― Пойдём, ― приветливо урча, дракон поднялся с нагретого места и посеменил вслед за направлявшейся к выходу хозяйкой. Девичья рука легла на дверную ручку; Мелисса замерла и, пересиливая себя, всё же посмотрела на охотника — Эрет по-прежнему спал. Всем сердцем амазонка желала остаться рядом с ним: сбросить с себя одежду и лечь возле, пробудить мужчину прикосновениями и лежать подле него, обняв, до тех пор, пока Боги не обрушат небо на Олух. Однако долг (пред собой, пред сёстрами, пред Темискирой) всё ж напоминал о себе; хотя Мелисса и желала всем сердцем, она не могла остаться рядом с викингом. Дева скользнула взглядом по мускулистой фигуре воина, задержалась на его лице и всё же отвернулась. После толкнула дверь и вышла на улицу. По-прежнему царила непогода. Сильный ветер, принесший с собой десяток ледяных капель, наотмашь ударил девушку по лицу, заставив её зажмуриться и отвернуться от встречных потоков холодного воздуха. Воительница, под скромную одежду которой начал забираться юркий ветер, сильнее закуталась в плащ и спустилась с подобия крыльца вниз, на превратившуюся в кашу от дождевой влаги землю. ― Нам нужно в лазарет, Оракул, ― девушка забралась в седло и моргнула на пасмурное небо. ― Надеюсь, остальные уже успели вернуться… ― воительница перевела тоскливый взгляд с серых туч на дом Эрета, а затем снова вперёд. ― Полетели. Вскорости эллинка и её дракон оказались возле жилища целительницы, к которому Мелисса прикипела душой за последнее дни. Воительница, окинув беглым взглядом селение, хорошо просматривающееся с деревянного возвышения, направилась ко входу в дом и, толкнув обшарпанную дверь, вошла в пропахшее травами помещение. В первой комнате, которую эллинки меж собой называли гостевой, было довольно темно, несмотря на то, что временная свеча показывала утренний час, и лишь несколько лучинок своим слабым огоньком пытались рассеять царившую в лазарете полутемень. Всадница внимательно осмотрела внутреннее убранство помещения, будто бы пытаясь запечатлеть в памяти каждую его деталь, а затем, устало озираясь по сторонам, направилась в соседнюю комнату, где провела большую часть времени с момента прилёта на неприветливый Олух. Мелисса, на которую внезапно накатила волна усталости, рухнула на жёсткую деревянную кровать, не удосужившись даже снять с себя походную одежду. Девушка наверняка сразу провалилась бы в глубокий сон, однако обиженное урчание рептилии не дало ей этого сделать: Фурия ворчала и тыкала носом свою сестру, усердно напоминая той, что настало время утренней еды. ― Оракул… потом… ― амазонка отвернулась от хранителя и свернулась калачом. ― Дай поспать… ― сладко зевнув, дева натянула на голову капюшон своего плаща, полностью пряча лицо от внешнего мира, и прикрыла уже отяжелевшие веки. Совсем скоро, разморённая сладкими ароматами горных и полевых трав, Мелисса заснула крепким сном, которого ей так не хватало сегодняшней ночью…˜”*°•. இ .•°*”˜
Темискира. Это же время. Лето, которое облюбовало Северные Земли ещё несколько седмиц назад, окончательно вступило в свои права. Голубое небо, запятнанное редкими белыми облаками, манило к себе драконьих всадников. Птицы, ощутив приход долгожданного лета, пуще прежнего заводили звонкие трели, а солнце, особенно яркое и жаркое в это время года, ласкало своими лучами плодородную темискирскую землю, за зиму и холодную весну истосковавшуюся по теплу. Впрочем, были и те, кого приход лета, а вместе с ним и ясных дней не радовал. ― Проклятое солнце! Да чтоб ты в Тартар укатилось! ― Эния со злостью разломила пополам порченную тёмно-зелёную стрелу и швырнула её в пыль, прямо к своим ногам. Рыжеволосая воительница уже битый час находилась на западной границе города, где располагался разрушенный языческий храм древних амазонок. Укрыться от солнечных лучей в открытом со всех сторон святилище было практически невозможно, а покидать свой пост, чтобы спрятаться в тени раскидистых деревьев, дозорная не могла. Единственное, что спасало наездницу от палящих лучей ― военная экипировка, практически полностью закрывавшая девичью кожу. Впрочем, от перегрева Энию это защитить никак не могло. Когда дышать стало совсем нечем, а голову припекло настолько, что перед глазами заплясали белые «мушки», амазонка скинула с себя белый походный плащ, надёжно прикрывавший спину, плечи и грудь от солнечных лучей, и откинула его в сторону. На голову всадница надела лёгкий капюшон нижней зелёной накидки. Рыжеволосая воительница бросила обречённый взгляд на почти безоблачное небо и тяжело вздохнула, выражая своё недовольство царящей на архипелаге жарой и тем, что в эту самую жару ей, главной дозорной, приходится торчать на западе Темискиры и охранять полуразрушенный древний языческий храм. Впрочем, от кого его надо было охранять, эллинка не совсем понимала ― амазонки никогда не грабили древние святилища, даже если это был богатый задел, а враги уже давно не зарились на границы островной империи. ― Да и кого понесёт так далеко на запад? ― Эния с досадой пнула мелкий камешек, который с глухим стуком приземлился где-то в глубине храма. Амазонка снова перевела тоскливый взгляд на голубое небо, по которому, гонимые слабым ветром, медленно плыли редкие пушистые облака. Обречённо простонав, женщина опустилась на одну из разрушенных временем колонн древнего храма. Впрочем, долго просидеть на раскалённом солнцем мраморе эллинке не удалось: колонна оказалась горячей, как воспламенённая шкура Ужасного Чудовища. Воительница, буквально подлетев с камней, снова хотела обрушиться гневной речью на бессмертных небожителей, но её злобный порыв быстро угас: чуткого слуха амазонки коснулся обеспокоенный окрик. ― Эния! ― эллинка обернулась на крик; перед ней приземлился золотистый Шипорез, на спине которого сидела одна из приближённых самой дозорной. ― Срочно во дворец! Королева хочет тебя видеть. ― Она меня всегда хочет… ― рыжеволосая северянка с недовольством зыркнула на свою шептунью, а после подняла с земли белоснежный плащ и направилась к своему Змеевику, дремавшему в тени раскидистого дерева. ― Что ей нужно? ― Её Величество не докладывает мне о своих делах. Сегодня тоже ничего не изменилось. Эния обернулась к амазонке. ― Не огрызайся, а то договоришься у меня. На седмицу в горы сошлю, ― Эния запрыгнула на спину дракона: ― Элен, вперёд! Драконица недовольно зарычала, но всё же взмыла ввысь. Путь до города не занял много времени, поэтому меньше чем через половину часа Эния и амазонка по имени Меланта приземлились на дворцовой площади, где было весьма многолюдно. Советница, заметив скопление непривычно огромного количества народа, нахмурилась и с недоверием посмотрела на свою подчинённую, которая в ответ лишь пожала плечами и поспешила спрыгнуть с седла дракона. ― Что здесь вообще происходит? ― дозорная спешилась со своего Змеевика. ― Элен, возвращайся в загон. ― Воительница указала в сторону невысоких красивых построек, и драконица, проследив за рукой своей хозяйки, поспешила выполнить её указание. Сама же амазонка направилась в сторону дворца. Не без труда преодолев заполненную людьми площадь, Эния оказалась подле резных массивных дверей, которые, по непонятным ей причинам, были закрыты ― обычно вход во дворец оставался открытым и любая страждущая гречанка могла попросить аудиенции с королевой. Нахмурившись ещё больше, дозорная прошла мимо стражниц и толкнула огромные двери, петли которых в ответ жалобно заскрипели. Эния с недовольством посмотрела на металлические пластины, про себя заметив, что не мешало бы как следует отчитать служащую, которая отвечает за сохранность внутреннего убранства дворца. В мыслях осквернословив на чём свет стоит плачущие навзрыд петли, амазонка зашагала вперёд по тихим пустым коридорам огромного дворца. Странно, но в коридорах не было даже стражниц, сходить со своего поста которым строго воспрещалось. Вскоре Эния оказалась возле тронного зала, вход в который тоже не охранялся. Подивившись таким неожиданным и странным переменам, она толкнула двери и перешагнула порог Зала Дракона. Здесь, к удивлению дозорной, скопилось большое количество амазонок: главные городские и дворцовые стражницы, командующие отрядами, дозорные из соседних темискирских полисов и прочая высшая и мелкая военная знать. Стоило Энии ступить на мраморные плиты зала, как все разговоры тут же стихли, а взоры десятков глаз устремились в её сторону. Впрочем, дозорная не смутилась столь излишним вниманием и уверенно продолжила путь к королевскому трону. Рядом с восседавшей на троне Милосой стояла молодая амазонка, в которой Эния без труда признала одну из своих шептуний — как раз ту самую, которую отправила ранее в скандинавские земли по приказу королевы. Увидев свою подчинённую целой и невредимой, дозорная облегчённо выдохнула и слабо улыбнулась уголками губ ― дева жива, а это главное. А раз жива, значит, принесла с собой новости с севера. Только вот сама Эния не была уверена в том, что прилетевшая весточка оказалась доброй. Подозрения амазонки подтвердились, когда она взглянула на непривычно хмурую и сосредоточенную Милосу. Пустой её взгляд был устремлён куда-то в пол, а коротко стриженые ноготки вцепились в расписное дерево подлокотников. ― Королева? Всадница Лунного Духа не сразу отреагировала на громкий оклик. Лишь когда Эния позволила себе подойти ближе, Милоса перевела пустой взгляд на дозорную и нахмурилась ещё больше. ― Ты знаешь, что варвары делают с гонцами, принесшими плохие вести? ― Им отрубают головы. ― Не терплю варварских традиций, но, считаю, именно эту амазонкам стоит перенять, — Милоса встала с трона и подошла к Энии. ― Твоя шептунья не нашептала мне ничего хорошего. Всадница Змеевика с недоверием посмотрела сначала на королеву, а затем на свою воительницу, лицо которой было белее траурной ткани. ― Иантина? — Эния подошла ближе к амазонке. — Посмотри на меня. ― Девушка не сразу, но всё же подняла голову и с испугом заглянула в зелёные глаза своего командира. ― Что произошло на севере? Рассказывай, как всё было. С самого начала и без утайки. Юная дева вздрогнула — говорить пришедшиеся не по нраву королеве речи в её же присутствии ей более не желалось. Однако и ослушаться была не в силах, потому дева спешно заговорила: ― По вашему приказу я направилась в скандинавские земли, на остров Олух. Перелёт занял весь день, поэтому на архипелаге я оказалась только к ночи. ― Границы охранялись? Из викингов кто-то заметил тебя? ― Границы охранялись. Тамошние всадники дежурят круглые сутки. Слава богам, была ночь и я без труда смогла миновать дозорных. Меня не заметили. ― Ты выполнила то, ради чего тебя туда отправили? ― Д-да. Я видела их… Астрид и Астерию. Они… их схватили. Они в плену… Последние слова воительницы утонули в гуле голосов возбуждённой толпы, собравшейся в тронном зале. Дева с испугом посмотрела на зашумевших амазонок и подошла ближе к Энии, будто бы та могла защитить её от мнимой опасности. ― Молчать! ― голос королевы, словно гром, пронёсся над огромным залом. Тронная комната погрузилась в тишину. ― Иантина, ты уверена? ― Эния шёпотом обратилась к юной всаднице. ― Конечно уверена… Боги дали мне глаза и уши… я всё видела и слышала… ― А Мелисса? — Милоса подошла к амазонке и схватила ту за руку. ― Её я не видела… Принцессы не было с сёстрами. ― Так почему ты не выяснила, где она? ― Я выполняла приказ: быть на острове до тех пор, пока меня не обнаружат. ― Неужто тебя заметил кто-то из викингов? ― Эния удивлённо вскинула брови. ― Не викинги… Астерия. Глаза Энии лукаво засверкали, а лицо озарила широкая улыбка. ― Неудивительно. У неё зоркий глаз, — дозорная обратилась к королеве: — Пусть идёт. Мы узнали, что желали. Милоса бросила на лучницу недовольный взгляд, но плечо молодой амазонки отпустила и кивнула той на выход. Иантина коротко поклонилась королеве и Энии и скорым шагом направилась прочь из Залы. — Меня поражает твоё спокойствие. — Спокойствие? — Эния заговорила шёпотом. — Я не так спокойна, как тебе думается. Моя дочь в плену… Но в данный миг мы не в силах хоть что-то сделать. Стоит всё обдумать и решить. Прикажи всем убраться отсюда. Милоса внимательно вгляделась в зелёные глаза Энии и, будто что-то в них увидев, едва заметно кивнула. ― Освободить зал. Немедленно. Собравшиеся амазонки недовольно загудели, но приказу всё же подчинились и поспешили к выходу. Вскоре в помещении не осталось никого, кроме Энии, Милосы и Сапфиры, сидевшей в тени колонн у самой дальней стены. Первой нарушить молчание решила именно королева. ― Говори. ― Нет, говори ты. Я же вижу — ты что-то удумала. Только постарайся хотя бы в этот раз обойтись без глупостей... ― Эния. Мои дочери находятся в плену у викингов. Я не буду сидеть здесь и ждать момента, когда их головы в мешках отправят сюда, на Темискиру, ― Милоса села на трон и устремила взор вперёд, на массивные двери. ― И что ты собираешься делать? Поведёшь драконье войско на крошечный архипелаг? ― Нет. Войско поведёшь ты. Эния в недоумении замерла. — Что? ― Драконье войско на Олух поведёшь ты, ― Милоса встала с трона и поравнялась с советницей. ― Корабли оставь мне. ― Корабли? Войско? Ты сама себя слышишь? ― Эния поражённо воззрилась на королеву. ― Олух ― это крошечный остров с горсткой обитающих на нём викингов. Зачем вести туда всю армию? В конце концов, Милоса, этот вопрос можно решить иным путём. ― Нет! Иным путём разрешить этот вопрос уже не получится. Обитатели Драконьего Края — один из последних скандинавских оплотов в северном пределе. И им пора напомнить, где их место. ― Твои дочери живы! Если Астрид, Мелиссу и Астерию желали бы убить, то давно бы это сделали, а их головы уже лежали бы у твоих ног. Но никаких вестей из Скандинавии нет, значит, опасности пока тоже нет, — Эния уверенно посмотрела Милосе в глаза. — Твои меры ни к чему хорошему не приведут. Я соберу отряд и отправлюсь на север, чтобы провести переговоры. ― Ты соберёшь не отряд, а войско. Мы не ведём переговоров с викингами, и ты это знаешь. Надеюсь, ты не допускаешь мысли ослушаться моего приказа? ― Да что с тобой, Милоса? ― амазонка с удивлением посмотрела на свою королеву, пытаясь обнаружить на её лице признаки сумасшествия. ― Мало наших сестёр погибло, охраняя темискирские границы и участвуя в бессмысленных бойнях? Откуда в тебе это непомерное желание изничтожить весь их род? ― Викинги забрали у меня всё: мужа, мать, сестёр… Я не позволю им отнять у меня и дочерей. Странно, что ты думаешь иначе. Уж не их ли сторону решила перебечь? Королева мазнула суровым взглядом по фигуре Энии и неспешно направилась к выходу из залы. ― Милоса… ― И ещё, ― женщина остановилась и повернулась к бывшей советнице, ― мне нужна твоя лучшая всадница ― на Олух пора отправить весточку. ― Пошли Жуткую Жуть. Я не хочу терять своих воинов из-за твоих прихотей. ― Это не просьба, а приказ. Выполняй.˜”*°•. இ .•°*”˜
Остров Олух. Вечер того же дня. Пасмурная погода, царившая на Олухе последние дни, окончательно испортилась: моросящий дождь перерос в холодный ливень, тихий ветер, мягко тревоживший кроны вековых деревьев, превратился в самый настоящий ураган, а небо заволокли чёрные тучи. В такую погоду из дома не выгоняли даже провинившихся драконов, а люди тем паче не желали покидать свои жилища. Тем удивительней и необычней смотрелась одинокая, закутанная в длинный широкий плащ фигурка, пробирающаяся по размытой дорожке к дому вождя. Тёмный силуэт остановился подле массивной двери, скинул с головы огромный капюшон, высвобождая каштановые локоны, и уверенно толкнул деревянную преграду. Зеленоглазая женщина переступила низкий порог, впуская в тёплое помещение холодный ветер и дождевые капли; занявшийся в очаге огонь тревожно затрепетал, гонимый нордом. — Нет, Иккинг! — грозный басистый голос раздался из соседней комнаты, заставив миниатюрную фигурку испуганно вздрогнуть. — Я не желаю их больше видеть на этом острове. — Отец… — первому вторил второй, более спокойный голос. — Завтра же они должны убраться отсюда. До полудня. И это не обсуждается, сын. Или я их головы вздёрну на пики! На краткий миг в доме воцарилась тишина, прерываемая лишь размеренным стуком дождевых капель о деревянную крышу, да воем сильного ветра, что бушевал за стенами. — Конечно, вождь. Как прикажете, — послышались скорые рваные шаги. Вскоре в дверном проёме показалась мужская фигура, облачённая в лётный доспех и дождевую накидку. — Иккинг… — юноша поднял голову и внимательно посмотрел на промокшую до нитки мать. На мгновение на его лице проскользнуло удивление, впрочем, тут же сменившееся безразличием. Конечно, в иной день викинг непременно отчитал бы Валку за то, что она, будучи болезненной, отправилась на улицу в такую непогоду, однако сейчас у него было совершенно иное настроение. — Не сейчас, — от юноши пахнуло таким холодом, что Валка отступилась. Иккинг обошёл хрупкую женскую фигурку и направился к выходу из дома — надо было навесить оставленного в загоне Беззубика. В загоне сильно пахло мокрым сеном и елью. Викинг сел подле Беззубика, расположившегося у самого выхода. — Давно не мок? — Иккинг, тяжело вздохнув, откинулся на бок Ночной Фурии и уставился в потолок. Дракон, учуяв настроение хозяина, обеспокоенно заурчал. — Всё в порядке, братец. Наверное… Беззубик обнял хвостом своего наездника и подбадривающе толкнул его мордой в плечо. — Боги определённо меня ненавидят… — всадник тяжело вздохнул и начал вспоминать события последних недель: от своего возвращения на Олух до сегодняшнего дня. — Знаешь, брат, если бы у меня хватило духу убить её тогда, ничего этого не произошло бы. Фурия вопросительно заурчала и склонила голову на бок, показывая, что готова слушать дальше, однако Иккинг не собирался продолжать свою речь. Юноша молча смотрел в потолок, думая, что же ему делать теперь. Конечно, он снова мог нарушить приказ отца и дать амазонкам столько времени, сколько им потребуется на сборы. А затем… А затем он что-нибудь придумал бы… Обязательно придумал бы. — Но зачем мне это? — мучавший юношу последние пару седмиц вопрос, наконец, сорвался с его губ. ― Что «зачем»? ― со стороны послышался твёрдый, но тихий девичий голос. Викинг резко поднялся с пола и посмотрел на вход в загон ― в дверном проёме стояла сокрытая накидкой небольшая фигурка, в которой всадник узнал наездницу Пернатой Фурии. Облегчённо выдохнув, юноша снова опустился на мягкое сено. ― Ты как здесь оказалась? ― Это не драконий загон, а проходной двор, ― в голосе амазонки послышалось пренебрежение, смешанное с лёгким раздражением. ― Ты обещал прийти в Зал и помочь доделать карты. Или ты уже не считаешь нужным соблюдать все пункты нашего договора? Властность, звучавшая в голосе воительницы, заставила Иккинга нахмуриться. Юноша бросил недовольный взгляд на легко просматривающийся в темноте девичий силуэт и обречённо выдохнул. ― У меня были причины не прийти. ― Какие же? Конечно, она и её сёстры уже давно закончили работу и над картами, и над справочниками, что, впрочем, неудивительно: записей было не так много, как ожидалось, поэтому эллинки управились буквально за пару часов. Даже без помощи олуховских всадников. Гречанку сильно обижал тот факт, что сын вождя обманул её и не пришёл в назначенное время в назначенное место. А Астрид, больше всего на свете ценившая людей, держащих своё слово, редко прощала подобные промахи. Вот и сейчас, стоя перед викингом, она ждала достойного объяснения его поступку. ― Хочу напомнить, что я не обязан перед тобой отчитываться, чужеземка, ― Иккинг, не терпевший командного тона, отмахнулся от девы. ― Если ты всего лишь хотела выразить своё недовольство, то я тебя выслушал. Можешь уходить отсюда. ― Как же твои теперешние речи не похожи на вчерашние. Все вы, мужчины, одинаковы: грубые, бесчувственные, похотливые дураки, однажды решившие, что вы лучше нас, женщин, ― Астрид повысила голос, от чего лежавший на сене Беззубик неприветливо заворчал. ― Придумали варварские традиции, чтобы держать нас в узде и проходу не давать. Боги… правы были наши предки. Во всём правы. Всадница бросила викингу пергамент с картой Края и направилась к выходу. ― То же я думаю об амазонках, ― тихий обиженный голос послышался из темноты загона. Иккинг поднялся с примято сена и подошёл к Астрид. ― Вы бездумно ведёте войны со всеми, кто не желает жить под вашим покровительством. Не терпите неподчинения. Выжигаете целые селения лишь потому, что люди, живущие там, отличны от вас. Поэтому… ― Поэтому мы сильны. И свободны. А вы как были рабами, так рабами и останетесь. Вы, скандинавы, даже меж собой договориться не можете… Отнимаете земли у братьев и сестёр по крови и вере… Вот и дать отпор никому не можете, потому что живёте порознь. А ночами спать не можете ― боитесь быть убитыми, если уж не драконами, то такими же как и вы, викингами. Начнись война, многие придут на помощь Краю, сын Стоика? Разговор начал сильно гневать северянку, поэтому она желала поскорее окончить его и отправиться обратно в Большой Зал, к сёстрам. ― Ты знаешь о нас только по рассказам своего обозлённого на весь эллинский род отца. Он и нам с сёстрами мечтает отрубить головы с того самого мига, как мы оказались на этом острове. Но как много он бился с нашим народом? В скольких войнах познал амазонский меч? А я много раз сражалась с такими, как вы, ― девушка ткнула Иккинга пальцем в грудь. ― Я видела жестокость викингов. Я видела, как живут викинги. Знаю, за что они бьются… Ты обещал показать мне свой мир… ты мне его показал. И мне он не нравится. Я бы не смогла здесь жить… ― А хотела бы? ― слова против воли сорвались с губ Иккинга. ― Я… ― от веявшего от юноши спокойствия амазонка замерла, а посему не сразу нашлась с ответом. Впрочем, отказываться от сказанных в порыве гнева слов она не собиралась, но сейчас, когда внутренний ураган резко стих, а мысли в голове стали более ясными, дева задумалась, своим молчанием давая Иккингу ответ на его вопрос. — Что ты? — юноша сделал шаг вперёд, окончательно покрыв расстояние, отделяющее его от амазонки, и скинул с её головы широкий капюшон, который она так и не сняла, зайдя в тёплое помещение. Астрид, ощутив мужскую близость, отступила: она помнила, чем закончился прошлый раз, когда она позволила себе отдаться мирским слабостям. — Ничего, — воительница отвернулась от Иккинга и направилась к выходу из загона. Впрочем, дойти до дверей ей не дали: амазонка вдруг ощутила слабое, но настойчивое прикосновение к руке. — Да стой же ты, — в голосе викинга послышались нотки раздражения, заставившие эллинку нахмуриться и замереть. — Говори быстрее, — Астрид одёрнула руку, прерывая мучительный контакт. — Меня ждут сёстры. На несколько мгновений в помещении воцарилось молчание, которое не решались нарушить ни викинг, ни амазонка. Гречанка, напрягшаяся всем телом, тяжело выдохнула и повернулась к юноше. Эллинка не могла видеть в темноте его глаза, но она прекрасно знала, как на неё сейчас смотрит всадник Ночной Фурии. Конечно, Астрид, как деве, было приятно это внимание, особенно теперь, когда она перестала считать сына вождя страшилищем, недостойным даже её презрительных взглядов. Но как амазонка она не могла себе позволить таких слабостей. Любовь ― это роскошь для простушек или девиц, не сумевших обуздать свои чувства и встать на истинный путь, ― путь воинов. Не произнося ни слова, всё ещё распалённый ссорой викинг вдруг крепко обнял эллинскую воительницу. Астрид, сбитая с толку, стояла совершенно неподвижно, с лёгким наслаждением обоняя знакомый мужской запах: как ни странно от юноши исходил аромат соли, морской воды и металла. Удивительно, но эта палитра тёплых запахов напоминала ей о родном доме, о Темискире. ― Нет… ― девушка, очнувшись от наваждения, мягко оттолкнула Иккинга от себя. ― Не надо… ― Почему? ― в тихом мужском голосе скользнула мальчишеская обида. ― Пойми, скандинав, ― дева замялась и отвела взор в сторону, ― ты викинг, я ― амазонка… Мы с тобой из разных миров… ― И что? ― если бы в помещении было светло, то Астрид смогла бы увидеть переполненные удивлением изумрудные глаза всадника. ― Это единственная причина?.. Эллинка виновато посмотрела на юношу. Конечно, причин, по которым она не хотела пускать викинга в свою душу, было много, однако рассказать о каждой ― значит, подписать себе смертный приговор. Себе и своим сёстрам. А если их убьют, то на север вскоре нагрянет темискирская армия, которая камня на камне не оставит от крошечного Олуха и близлежащих островов. ― Не единственная… Ты многого обо мне не знаешь. ― Так расскажи, ― Иккинг снова подошёл к воительнице и мягко обнял её за плечи. От нежного прикосновения по спине девушки пробежала стайка колючих мурашек, а бледные щёки мило заалели. ― Откуда в тебе это настойчивое желание трогать меня? ― Астрид нахмурилась, но вырываться не стала: прикосновения всадника не были ей неприятны, просто девушка не знала, стоит ли поощрять юношу в его чувствах и стоит ли ей самой отдаваться запретным наслаждениям. ― Просто… ― Иккинг замялся, стараясь подобрать правильные слова. ― Просто нравится… ― Нравится? ― в голосе амазонки проскользнуло искреннее удивление: она никогда бы не подумала, что кому-то может понравиться прикасаться к ней ― обычно мужчины так себя не вели, так как знали, что за подобный проступок можно получить суровое наказание. Однако Иккинг, которому Астрид уже успела сполна отплатить за все унижения, похоже, не боялся быть убитым или покалеченным. ― Ну… да… такое случается с людьми, ― викинг добродушно усмехнулся и чуть сильнее сжал укрытые мокрым плащом девичьи плечи. ― Иногда. Девушка заинтересованно склонила голову на бок ― она совершенно его не понимала… ― Ты странный… ты не похож на викинга… ― Да… мне часто это говорят, ― всадник позволил себе усмехнуться и одарить воительницу ласковым взглядом, которого, впрочем, она не смогла разглядеть в кромешной тьме помещения. ― Ас… ― юноша неуверенно, как-то по-детски ласково прижал северянку к себе. ― Я… ― Мне пора, ― блондинка резко перебила Иккинга, а после мягко коснулась своими холодными ладонями его горячих рук и убрала их со своих плеч. ― Мои сёстры ждут меня. К тому, же, ― амазонка быстро накинула на голову широкий капюшон и повернулась к Хэддоку спиной, ― нам нужно готовиться к отлёту. До полудня завтрашнего дня нас здесь не должно быть, ведь так? Викинг, желавший продолжить начатую ранее речь, подавился своими же словами и замер, не решаясь пошевелиться. Неужели она всё слышала? ― Астрид… ― Не надо, ― девушка отмахнулась и направилась к выходу из загона, в глубине души надеясь, что драконий наездник её остановит. ― Я привыкла. Через пару мгновений амазонка оказалась за пределами тёплого помещения, и стена дождя тут же со всей силой обрушилась на неё. Эллинка, боясь окончательно промокнуть, сильнее закуталась в плащ и скорым шагом направилась в сторону Большого Зала, осветительные огни которого просматривались даже через ливневую пелену. Несмотря на то, что дорога от дома местного вождя до Медового Холла была короткой, отняла она немало времени ― размытая дождевыми потоками небольшая тропинка превратилась в кашу из почвы, камней, глины и воды, поэтому каждый шаг давался с большим трудом. К тому моменту, когда Астрид оказалась у массивных дверей Большого Зала, она была насквозь промокшая: отяжелевшие меховые сапоги впитали холодную влагу и теперь неприятно хлюпали, к волочащемуся по земле подолу плаща прилипла грязь, а с загорелой кожи лица стекали дождевые капли. Стряхнув с себя ледяную воду, амазонка толкнула приоткрытые двери Холла, переступила через низкий порог и оказалась внутри огромного, прогретого очагом и многочисленными факелами помещения, в котором не было никого, кроме её сестёр и драконьего охотника, занимавшихся картами. ― Да убери ты эту загибулину! ― громкий голос Мелиссы потревожил царивший в зале покой. ― Это загибулина, между прочим, Злобный Змеевик, ― Астрид издалека увидела, как Астерия ткнула пальцем в карту, что-то показывая своей младшей сестре. Рыжеволосая северянка обречённо заломила руки и с недовольством взглянула на южанку, которая, похоже, была довольна нарисованными закорючками, совершенно не походившими на драконов. Успевшая подойти ближе Астрид взглянула на творение сводной сестры и невольно усмехнулась ― странные линии и полосы даже отдалённо не напоминали рептилий. ― Ты никогда не отличалась художественными талантами, Астерия, ― дева скинула с головы капюшон и толкнула амазонку в плечо. ― Пойдём, мне нужна твоя помощь. ― Я могу помочь, ― Мелисса опередила свою сводную сестру и с мольбой посмотрела на сестру. Рыжеволосая амазонка уже как несколько часов мечтала хоть под каким-нибудь предлогом покинуть помещение Медового Холла ― ей до одури не хотелось вести беседы с охотником, который, в этом не было сомнений, был решительно настроен на то, чтобы получить ответы на свои вопросы. ― Нет, ― Астрид махнула рукой на младшую сестру. ― Доделывай карты. Астерии я в этом деле не доверяю ― рисует она ужасно. ― Эй! Я так обидеться могу, ― черноволосая девушка неуклюже встала с массивной лавки и с торжеством посмотрела на Мелиссу и Эрета. ― Не будем вам мешать. Всадница Оракула схватила лежащий подле неё кинжал и замахнулась на сводную сестру, впрочем, та, весело смеясь, успела отбежать на хорошее для спасения расстояние. Астрид же с долей скептицизма посмотрела вслед Астерии, а затем перевела наигранно строгий взгляд на Мелиссу ― она хорошо сознавала, что произошло между охотником и её сестрой. И хотя это не вызывало у неё большого удовольствия, гневаться на Мелиссу она не могла — сама попала в те же сети. ― Моли богов, чтобы об этом не узнала наша мать. Она не вынесет вестей о том, что её дражайшая дочь делила ложе с викингом. ― Астрид! Дева накинула на голову капюшон, однако его широкие края не смогли скрыть лёгкой озорной улыбки. Впрочем, улыбка не смогла скрыть скользнувшей в голосе серьёзности: ― Завтра до полудня нас не должно быть на этом острове ― приказ местного вождя. Не задерживайся здесь допоздна. Путь до дома ведь не близкий, ― Астрид мазнула взглядом по хмурому Эрету, кивнула сестре и направилась к выходу. Когда массивные двери с гулким стуком захлопнулись, в помещении Медового Холла воцарилась тишина. И лишь потрескивание дров в очаге да шипение масляной лампы, одиноко стоявшей на столе, разрывали густой покой. ― Нам, пожалуй, тоже пора, ― Мелисса, не поднимая глаз на Эрета, встала с лавки и поманила Оракула, мирно лежавшего в углу, в тени колонн. Дева, не встречаясь взглядом с охотником, сгребла в суму карты и угольковые карандаши и скорым шагом направилась к выходу, однако почти сразу была схвачена сильными мужскими руками. ― Стоять! ― викинг развернул девушку к себе и строго взглянул на неё. ― Эй! А ну отпусти! ― дева попыталась вырваться из мужских рук, однако Эрет держал её слишком крепко. ― Отпущу, когда мы поговорим. ― Нам… не о чем… разговаривать! ― амазонка пыталась высвободиться из крепких полуобъятий. ― Оракул, помоги! Фурия с любопытством склонила голову на бок и засеменила к своей хозяйке. Бросив изучающий взгляд на вырывающуюся Мелиссу и непоколебимого Эрета, Оракул, озорства ради, подался вперёд, однако не рассчитал сил и сбил их обоих с ног, после чего тут же поспешил удалиться обратно в тёмный угол. ― Оракул! Глупое создание! А ты… — дева ударила по плечам навалившегося на неё викинга. — Слезь с меня! ― Вчера ты этого не просила. Мелисса, зардевшись, отвела смущённый взгляд в сторону, а её щёк тут же коснулся лёгкий румянец, что не укрылось от драконьего ловца. Мужчина перехватил девичьи руки, прижимая их к камням пола. — Ну что, продолжим наш разговор? Впрочем, ответа Эрет так и не услышал: грохот открывшейся двери заставил обратить на себя внимание и охотника, и гречанки. ― Мелисса, забыла сказать! ― тяжело дышавшая от бега Астерия, замерла и удивлённо воззрилась на лежащих на полу мужчину и деву. ― Впрочем… это не так важно. Не буду мешать. Южанка, наигранно виновато улыбнувшись, поспешила обратно к выходу. ― Слезь с меня! ― северянка пихнула викинга в плечо, заставляя того, наконец, подняться с неё. ― Из-за тебя мне теперь объясняться перед сестрой! ― Мелисса со злостью посмотрела на смеющегося охотника, которого данная ситуация нисколько не смущала, лишь только забавляла. ― Что смешного? ― Грозная амазонка боится своих сестёр? Думаешь, я приму на веру твои слова? ― Астерия из меня все подробности вытрясет! ― дева с раздражением толкнула викинга в грудь. — А после Астарте донесёт! ― Так удовлетвори их любопытство. ― Вот сам этим и занимайся. ― Хорошо, ― охотник ловко обошёл амазонку, взял с лавки вложенный в ножны меч и уверенным шагом направился к выходу. Впрочем, далеко мужчине уйти не удалось ― дева преградила ему путь. ― Чего? ― Ты издеваешься? ― Ты сама отправила меня к своей сестре. Если ты не желаешь пред ней объясняться, это сделаю я. Опосля вернусь и продолжим с того места, на коем окончили. Идёт? ― Ты что… ― Но у тебя есть выбор, ― Эрет задумчиво почесал подбородок и внимательно осмотрел стоящую напротив статую скандинавского божества, а затем перевёл взгляд на опешившую от мужской наглости гречанку. ― Мы сядем и поговорим. ― Я же сказала, нам не о чем разговаривать, ― Мелисса отвела взор в сторону и виновато поджала губы: безусловно, говорить было о чём, только вот сама северянка не желала вести беседы с бывшим охотником, с которым завтра ей придётся расстаться раз и навсегда. ― Раз не о чем, тогда я пошёл, ― мужчина развернулся и поспешил к выходу, но амазонка ловко ухватила его за руку, поспешив остановить. ― Хорошо! Что ты хочешь от меня услышать? Эрет мазнул взглядом по девичьей фигуре и вмиг сделался серьёзным. ― Поутру ты молча ушла… теперь вот сторонишься меня. Обидел чем? Мелисса виновато взглянула на воина, но слова так и не сорвались с её уст. Дева молча смотрела в карие глаза викинга, моля Богов, чтобы он нашёл ответ в её полном отчаяния взоре. Однако Эрет смотрел на неё и ничего не видел. Он ждал, когда северянка заговорит, объяснится… Впрочем, что она могла ему сказать? Правду? Что на самом деле она не девица из простой семьи, а дочь королевы? Что она не просто драконья всадница и воин, а одна из наследниц островной империи, что как кость в скандинавской глотке? Что всё произошедшее сегодня ― случайность, про которую лучше забыть для блага двух народов? Дева сознавала, что она погрязла в собственной лжи и выбраться из этой трясины своими силами будет теперь попросту невозможно, но и помощи ждать было неоткуда. ― Мелисса? ― тихий голос резанул чуткий девичий слух; амазонка смешно сморщила миниатюрный носик и покачала головой, как бы говоря, что не может дать ответа на поставленный вопрос. Эрет тяжело вздохнул и разочарованно посмотрел на юную воительницу, которая сейчас больше походила на нашкодившую девочку, нежели на грозную воительницу. ― Да что ты молчишь, как рыба? ― в мужском голосе послышались нотки раздражения, от которых Мелисса неприятно поёжилась. Дева с непокорством посмотрела на ставшего хмурым Эрета и, резко развернувшись, направилась к выходу из зала. ― Эй! Ты куда? ― охотник в несколько шагов нагнал миниатюрную амазонку и схватил её за плечо. ― Пусти, ― Мелисса грубо скинула со своего плеча мужскую руку и продолжила путь к выходу. Эрет более не преследовал её — настрой амазонии был ему яснее ясного. Остановившись подле дверей, дева бросила через плечо: ― Ответ, которого ты так ждёшь, тебе не понравится, викинг. Прости… Фигура гречанки исчезла за массивными дверьми Большого Зала. — Давай, Оракул, нам пора возвращаться, — дева моргнула на пасмурное небо, изливающееся дождём, бросила прощальный взгляд на вход в Медовый Холл и неохотно запрыгнула на спину дракона. Фурия спешно поднялась в воздух. Несмотря на бурю, разыгравшуюся с новой силой, путь до лазарета не занял много времени, и лапы Оракула вскорости коснулись измокших досок домовой пристройки. Дева вновь обернулась, желая в последний раз посмотреть на возвышающийся над селением Большой Зал: огромнее резные двери его совершенно не просматривались за пленой дождя, однако факелы хорошо определяли вход в Холл. В груди нестерпимо заболело, а глаза сильно защипало; с уст вдруг сорвался надрывный возглас, потонувший в раскате грома: и как бы северянка себя не уговаривала, как бы не стремилась доказать себе обратное, покидать здешнего острова она не желала… не желала до надрывного воя. Что застрял в груди. Оракул беспокойно заурчал и покосился на хозяйку, не спешившую, к слову, слезать с него: амазонка за время короткого перелёта и без того промокла насквозь, а теперь и вовсе походила на измокшуюся мышь. Фурия заворчала. — Да, Оракул… прости, — Мелисса в последний раз мазнула взглядом по факелам, стоящим подле Холла, спешилась с дракона и поспешила ко входу в дом. С силой толкнув обшарпанную дверь, амазонка спешно вошла в комнаты и чуть не сшибла с ног снующую туда-сюда миниатюрную фигурку Готти. Целительница с недовольством посмотрела на даже не извинившуюся эллинку, что-то промычала в ответ и продолжила свой путь дальше. ― Неужели! Наша дорогая сестрёнка верну… ― Астерия, поначалу обрадовавшаяся приходу младшей сестры, подскочила с насиженного места в желании броситься той на шею и завалить её вопросами, однако, увидев заплаканное лицо девушки, южанка захлопнула рот и с недоумением посмотрела вслед пробежавшей мимо неё амазонки. ― …лась. ― Мне пойти его убить? ― Астрид, проводив обеспокоенным взором свою сестру, перебросила в руке один из трезубцев и хотела, было, направиться к выходу, однако южанка её остановила: ― Погоди. Астерия направилась в спальную комнату, куда и зашла северянка. ― Мел? ― южанка с удивлением воззрилась на уткнувшуюся лицом в шкуры деву. Мелисса, хотя и была младше своих сестёр, всё же редко позволяла себе лить слёзы. ― Мел… ― Астерия бесшумно подошла к постели и села на её край. ― Что произошло? Амазонка лишь покачала головой. ― Ты же понимаешь, что мы всё равно узнаем, что случилось? ― Астрид села подле южанки. ― Это он тебя обидел, да? ― Мелисса снова покачала головой. ― Точно? ― на этот раз утвердительный кивок. Астерия хмуро покосилась на сидящую подле неё Астрид. ― Ладно. Пусть отдохнёт. Сама потом расскажет обо всём, — южанка неохотно поднялась с постели и поманила за собой старшую сестру. Всадница Фурии с недовольством посмотрела сначала на Астерию, а потом на Мелиссу, однако спорить не стала и поспешила удалиться из комнаты. Как только за двумя амазонками закрылась дверь, к постели неуверенно подошёл чёрный дракон. Оракул боднул свою всадницу в бок, а затем настойчиво зарычал, заставляя обратить на себя её внимание. ― Отстань, Оракул, ― впрочем, дракон не собирался отставать. Фурия с ещё большим энтузиазмом принялась дёргать Мелиссу и рычать на неё. Дева не выдержала и резко села на шкурах. — Да что тебе нужно? Ящер жалобно заурчал и попытался забраться на небольшую по размерам кровать, однако воительница тут же спихнула его обратно на пол. Заскулив, Фурия улеглась на слегка запылённые доски и виновато посмотрела на свою хозяйку. Недолгое время северянка безучастно смотрела заплаканными глазами на воющего дракона, а после, не выдержав этих «рыданий», уселась под его горячим боком. Оракул тут же обвил юную хозяйку хвостом и положил морду ей на колени, успокаивающе при этом урча. Амазонка нежно поглаживала Фурию, словно котёнка, и смотрела перед собой невидящим взглядом, ― мысли воительницы были далеки от стен лазарета; пред взором амазонки то и дело возникал образ кареглазого охотника. При одном воспоминании о смуглокожем «волке» сердце эллинской девы болезненно сжималось, душа наполнялась непроглядной тоской, а к горлу подступал душащий ком. Девушка откинулась на бок Фурии и в голос разрыдалась. Она и помыслить не могла, что неизбежное расставание с тем, кого всегда считала своим врагом, высушит в ней последние капли гордости и заставит страдать ещё больше не до конца окрепшую душу. Мелисса огромным усилием воли заставила себя смахнуть с лица солёные капли и с тоской посмотрела на укрытое чем-то плотным подобие окна, в которое всё же попадал дождь. — Лучше бы его в тот день убили, — ужасная мысль, посетившая воительницу, таки сорвалась с её пересохших губ. ― Так было бы легче… Оракул недовольно зарычал, словно ругая хозяйку за непотребные речи, однако та лишь отмахнулась от него. Амазонка молча воззрилась на тёмный потолок, под которым висели несколько пучков каких-то ароматных трав, а после прикрыла опухшие от слёз глаза, надеясь поскорее призвать к себе сон, который непременно спас бы её от тяжёлых мыслей…***
Мелисса распахнула глаза и резко села на пыльных досках старого пола. Девушка жадно хватала ртом тёплый воздух и судорожно оглядывалась по сторонам, тщетно пытаясь успокоить трепещущееся, словно пташка в клетке, сердце. Оракул, почувствовав движение под боком, нехотя приоткрыл янтарный глаз и с недовольством посмотрел на тяжело дышащую всадницу. ― Прости… опять кошмары, ― эллинка сочувственно взглянула на дракона и закрыла руками влажное от холодных капель пота лицо. Опять ей снился тот же страшный сон: небо над незнакомым островом, погоня и амазонская стрела, летящая прямо в девичью грудь. Уже две седмицы этот сон заставлял юную гречанку просыпаться среди ночи с раздирающими душу криками. Даже успокаивающие настои более ей не помогали. Когда дыхание восстановилось, а биение сердца успокоилось, Мелисса тяжело встала с пола и осмотрелась: она находилась в знакомой небольшой комнате лазарета. На столе медленно догорала временная свеча, показывавшая свой последний утренний час, а в закрытое «окно» нещадно бились ветер и холодный дождь. ― Боги… Оракул, поднимайся быстрее, ― амазонка принялась толкать разленившегося в «плену» дракона. ― Нам нужно собираться. Впрочем, Фурия никак не отреагировала на слова хозяйки ― ящер лишь с недовольством посмотрел на неё, а после перевернулся на другой бок: суетиться по поводу сборов Оракулу было не к чему, ведь Мелисса даже не потрудилась снять с него седло вчерашним вечером. ― Вставай, тебе говорю! ― Сестра, ― скрип открывающейся тяжёлой двери и голос Астрид заставили амазонку отвлечься. ― А… ты уже проснулась… тем лучше. Астарта, выполнив первое на это утро дело, хотела уже покинуть пределы душной комнаты, как внезапно остановилась. Амазонка внимательно посмотрела на Мелиссу: всегда улыбчивая и жизнерадостная дева сейчас выглядела расстроенной и какой-то потрёпанной ― волосы были собраны в неаккуратный хвост, в припухших от слёз глазах читались безграничная тоска и усталость, а всегда румяные щёки сделались болезненно бледными. ― Мел… ― Я не хочу возвращаться, Астрид, ― слова, которые юная амазонка не решалась произносить даже в мыслях, с небывалой лёгкостью сорвались с её губ. Девушка виновато взглянула на свою сестру. ― Что? ― гречанка с лёгким недоверием посмотрела на Мелиссу, то и дело уводящую взор в сторону. ― Ты всё слышала. Астрид безмолвно взирала на воительницу. По её безразличному взгляду трудно было понять, о чём на самом деле она думает; тяжёлый вздох прорезал царящую в комнате тишину. Дева обвела взором сидящие подле друг друга фигуры дракона и всадницы и развернулась на пятках, желая поскорее оказаться у выхода. ― Тянуть тебя обратно на Темискиру я не буду, ― воительница, уже стоя в дверном проёме, бросила на Мелиссу полный боли взгляд. ― Но ты сознаёшь, что будет значить для тебя такой выбор? ― Да. Я давно об этом мыслила, Астарта… ― Мелисса… если ты останешься здесь, ты потеряешь всё: родные земли, свой народ… всё, что тебе было когда-то дорого. Ты станешь предателем. За тобой будут охотиться. Этого ты хочешь? Ради чего? Мимолётного увлечения? ― Я… ― Я понимаю тебя… Но тебе нужно помнить, что ты не простушка, могущая выбирать свою судьбу. За нас с тобой уже всё давно решили наши предки, Мелисса. Я смирилась с этим. Сделай то же самое и ты. Астрид, говоря младшей сестре о понимании, не лукавила: последний месяц воительница пыталась вытравить из своей души семя под странным названием «симпатия», позже проросшее в сорняк под названием «влюблённость». Амазонка всеми силами старалась не обращать внимания на зеленоглазого всадника Ночной Фурии, слухи о котором когда-то добрались и до Темискиры. Но даже неприкрытая грубость, наигранная гордость, колкие речи, наглое непокорство и откровенное неуважение к местным традициям не заставили викинга ненавидеть амазонку ещё больше, напротив, юноша всеми силами пытался достучаться до изнеженной девичьей сущности, спрятавшейся где-то очень глубоко в её душе. Но Астрид хорошо сознавала, что рано или поздно наступит день, когда им, воинам двух совершенно разных народов, придётся вернуться в свои земли, где они продолжат жить, взращивая в своих душах ненависть и презрение друг к другу. Возможно, будь она родом из небогатой семьи, то непременно сбежала бы из дома, даже несмотря на все могущие возникнуть из-за столь опрометчивого поступка трудности. Однако она ― дочь, ни много ни мало, королевы Северных Земель, а потому позволить себе «любовные глупости» она не могла: подставить под удар саму себя ей бы труда не составило, но очернять имя собственной матери ― нет. — Милоса никогда тебя не простит, — Астрид подошла к сестре и обняла её за плечи. — Послушай, сейчас главное — вернуться домой. Наверняка темискирская лазутчица уже рассказала королеве обо всём, что видела здесь два дня назад. — Лазутчица? — в глазах юной всадницы вдруг появилось искреннее удивление. — Ты о чём? Астрид поражённо уставилась на младшую сестру и вопросительно изогнула брови — неужели Астерия ничего не рассказала ей? — По дороге узнаешь. Идём, — Астарта перехватила девичью руку и потянула сопротивляющуюся Мелиссу к выходу.***
Сборы скромных пожитков прошли в тишине ― за половину часа сёстры не обмолвились ни словом, и даже сидящие по разным углам Оракул и Сицилия, всегда ворковавшие друг с другом, теперь молчали и сверлили взглядами своих хозяек. ― Наконец-то, ― Астерия аккуратно свернула последний драгоценный пергамент с нарисованной обновлённой картой и с торжеством посмотрела на мрачных сестёр. ― Да что с вами обеими? Неужто помер кто? Мелисса и Астрид коротко переглянулись и продолжили складывать в сумы худые, обтянутые шкурами блокноты. На мгновение южанке подумалось, что две амазонки сошлись в очередной ссоре, однако эта мысль улетучилась так же быстро, как и появилась ― если бы они снова поругались, то об этом непременно знала бы вся скандинавская деревня и уже шумела бы об этом. Однако за окном было непривычно тихо. Даже ветер и дождь, бушевавшие последние дни, затихли, будто перед знатной бурей. ― Всё, ― Астрид затолкала в сумку последнюю тощую кипу листов и тут же направилась к лежащей в углу Сицилии. ― Холодом с юга повеяло… ― Астерия, ощущая искрящееся в воздухе напряжение, пыталась хоть как-то разрядить обстановку и обратить на себя внимание сестёр, однако те были заняты своими мрачными думами. ― Предлагаю тихо убраться с этого острова, ― Астрид косо взглянула на южанку, а затем перевела озадаченный взгляд на находящуюся где-то в своих мыслях Мелиссу. ― Не стоит попадаться лишний раз на глаза местному вождю. Астерия подивилась странным словам сестры, но утвердительно кивнула и, как быстрее всех собравшаяся, направилась к выходу ― нужно было найти Айол, которая в последнее время позволяла себе разгуливать по селению без сопровождения амазонки. Когда воительница оказалась за стенами тёплого помещения, она первым делом стала оглядываться в поисках сбежавшего Ужасного Чудовища. ― Вот же бестолковое создание, ― Астерия направилась в сторону ступеней, ведущих вниз, однако, бросив ещё один случайный взгляд в сторону, резко остановилась. Вдалеке, на пристани, собралось большое количество народа, жужжание которого можно было услышать даже стоя на пристроенном к лазарету возвышении. Южанка с долей интереса наблюдала за собравшейся толпой, но затем, присмотревшись к многочисленному люду, судорожно вздохнула. ― Великие Боги… нет… Астрид! ― амазонка стрелой помчалась обратно в лазарет. С силой толкнув чуть не слетевшую с петель дверь, всадница остановилась в проходе и с паникой в глазах посмотрела на сестёр. От грохота, наполнившего помещение «гостевой» комнаты, вздрогнули не только успевшие собраться эллинки, но и обычно не пугливые Оракул и Сицилия. Драконы недружелюбно зарычали и ощетинились. ― Да пусть твои языческие боги тебя, наконец, прибьют! Астерия! Если ты так будешь орать и громыхать дверьми, мы не сможем убраться отсюда незамеченными. ― Астрид… там… ― дева махнула рукой в сторону. ― Мы опоздали…***
Хмурая, словно набежавшие на Олух тучи, Астрид быстрым рваным шагом направлялась в сторону собравшейся у пристани толпы. Недовольное гудение многочисленного люда и отголоски гневных речей говорили о том, что амазонке, как и её сёстрам, не следует сюда соваться, а стоит поскорее убраться, пока живы. За девой пытались поспеть Астерия и Мелисса, взволнованные не меньше обычно хладнокровной сестры. Стоило амазонкам оказаться подле гудящего люда, как громкие разговоры стали медленно стихать, а десятки гневных и презрительных взглядов тут же устремились в их сторону. Астрид, нисколько не напуганная настроением толпы, окинула присутствующих хмурым взором, а затем посмотрела вперёд, туда, где стояли местные драконьи всадники и вождь архипелага. Но даже не их гневные и разочарованные взгляды заставили белокурую воительницу удивлённо распахнуть глаза. Рядом со сжимавшим рукоять меча конунгом стояла черноволосая амазонка. Молодая всадница смотрела на находящуюся в нескольких шагах от неё Астрид с недоумением и недоверием. ― Принцесса? Но… как? Астрид вопросительно уставилась на дозорную воительницу, а затем перевела взор на сбитых с толку сестёр, которые в ответ на немой вопрос Астрид лишь растерянно пожали плечами. Амазонка так бы и продолжила стоять и молча взирать на Астерию и Мелиссу, если бы не тихий звук шагов, заставивший её обернуться. ― Я знал, что тебе нельзя доверять… ― Иккинг подошёл к Астарте на почтительное расстояние, однако, даже несколько шагов, разделявших воинов, не спасли от холода, которым внезапно повеяло от обычно приветливого викинга. Юноша без тени брезгливости и злости протянул девушке теснённый серебром пергамент, который гречанка неуверенно, но всё же приняла. Астрид дрожащими от волнения руками развернула листок бумаги, вдоль и поперёк испещрённый греческими символами и скандинавскими рунами. Амазонка беглым взглядом прошлась по тексту, а после подняла полные ужаса глаза на стоявшего рядом викинга. ― Я… Иккинг, ― дева, внезапно потерявшая дар речи, пыталась вымолвить хотя бы слово, в попытке найти объяснение происходящему. ― Ты же обещала… Обещала… ― Да что с этой бумажкой не так? ― незаметно подошедшая Астерия выхватила из дрожащих рук сестры исписанный палочками и закорючками пергамент. ― Я, Милоса, королева Северных Земель… ответные… объявляю… войну? ― южанка подняла ошарашенный взгляд на Астрид, смотревшую на Иккинга с нескрываемым ужасом.― Твоя мать ведёт сюда… войско? — дева снова уткнулась в пергамент, желая убедиться, что поняла написанное неверно. Однако буквы были сложены в предельно ясный текст, смысл которого не хотел меняться, как бы сильно не желалось. Астрид мазнула по фигуре южанки пустым взглядом, а после выхватила один из её мечей, запрятанных в ножны. Находящиеся подле скандинавские всадники и воины тут же обнажили своё оружие. Впрочем, целью Астарты были не викинги, а стоящая рядом с конунгом воительница. Всадница Фурии в один широкий шаг оказалась подле девы и спешно приставила к её горлу острие меча. Эирин ― Кто принёс королеве ложные вести? Эирин, так звали прибывшего темискирского гонца, молча воззрилась на свою принцессу и покачала головой. ― Не испытывай моё терпение. Имя, — Астрид надавила на рукоять, и клинок сильнее впился в девичью кожу; тихое шипение сорвалось с обветренных губ, а по закалённому металлу побежала тонкая струйка алой крови. ― Повторяю в последний раз: имя. Эирин шумно сглотнула, бросила взгляд на стоящих позади Астрид принцесс и снова посмотрела на старшую амазонку. Тяжёлый вздох вырвался из девичьей груди. Гречанка всё же заговорила: ― Аделфи. ― Что? ― Астрид от удивления опустила меч. В глазах её появилась озадаченность. ― Я говорила, что мы ещё пожалеем о том, что оставили её в живых, ― Мелисса, всё это время мола взиравшая на происходящее, наконец, подала свой робкий голос, на звук которого первым отреагировал находящийся неподалёку Эрет: воин с неприкрытым разочарованием и осуждением смотрел на юную северянку. Дева словила его взгляд, однако поспешила отвести глаза в сторону. ― Да что вы бормочите? ― Сморкала, ни слова не понимавший по-гречески, с недовольством посмотрел на переговаривающихся воительниц и вышел вперёд, привлекая к себе всеобщее внимание. Впрочем, Астрид, как и прочие, с достоинством проигнорировала его возмущение. ― Сейчас ты садишься на своего дракона и отправляешься обратно на Материнский Архипелаг. Докладываешь королеве, что её дочери живы и уже в пути на Темискиру. Пусть даже не думает вести сюда флот и отряды драконьих наездников. Эирин испуганно взглянула на белокурую амазонку и отступила на несколько шагов назад. А после неуверенно произнесла разбившие все надежды на мир страшные слова: ― Госпожа… войска уже в пути…₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪