Свобода...

POV Гермиона Думай, Гермиона. Думай, думай, думай, глупая ты девчонка! Передо мной лежала огромная книга, раскрытая на странице, где начиналось описание магических существ на букву «П». Величайший труд самого Ньюта Саламандера. Лучшего магозоолога по моему мнению, несравненного человека…самого чуткого и знающего тонкости магического мира. Я бы хотела жить во времена его обучения в Школе. Мне, кажется, это был невероятный человек с самого детства. И это не может не вызывать восторга, какого-то благоговейного ощущения только от произнесенного его имени. Я бы в такого влюбилась сразу же, пожалуй. Собственные мысли рассмешили меня, и я улыбнулась, перелистнув страницу. Наверное, он был очень милым. Посмотрев в одно из окон библиотеки, я обошла стол и уперлась поясницей о его край. Слегка прищурилась, наблюдая за сумраком через стекло, отмечая про себя, что солнечных дней уже практически не бывало. Так. Паркинсон сказала, что это существо было с нее ростом… Лысым… С большими глазами. Мне вот интересно. Почему оно не напало на нее? Ведь это произошло в темное время суток. Жертва, то есть потенциальная пища для него, была в идеальной доступности. Почему оно даже не тронуло ее? Ведь на днях я забегала в Больничное Крыло и, как сказала мне мадам Помфри, что когда к ней поступила Паркинсон, на ней не было ни синяка, ни единой царапины. Слизеринка просто отходила от шока все это время. Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, я старалась собраться с мыслями. Конечно, это получалось не совсем хорошо. Я уже как два дня подряд избегала мальчиков. Ни с Роном, ни с Гарри мне не хотелось выяснять отношения. Хотя Рон пытался это сделать как-то раз. Схватил меня за руку после Трансфигурации. Начал засыпать вопросами: «почему?», «зачем?», «как?», «долго ли ты будешь избегать нас?». Выдох. Долго, Рон. Долго. Уж очень мне обидно. Гарри сказал, что я разочаровываю его, что я завидую ей. Как так можно?! Я хотела махнуть рукой на все это. Дождаться, когда он придет ко мне и попросит прощения. Потому что он не прав, и ее реакция мне это доказала. Он волновался за тебя. И ее чуть расширенные глаза в ответ на мое заявление. Заметила, как она резко втянула воздух в легкие и часто заморгала, выдыхая… Между Гарри и Паркинсон что-то есть. Слишком она разволновалась для такой холодной «Принцессы Слизерина» при этих словах. Между ними точно что-то происходит. Вспомнить хотя бы Хогсмид, когда Гарри откровенно заигрывал с ней при мне, Роне и Дафне Гринграсс. И если это так, на самом деле, то может быть… Только может быть, я не так виновата перед ним за Малфоя? За то, что я натворила вместе с Малфоем… Конечно, для слизеринского хорька это все пустяк. В его глазах я лишь еще больше упала после нашего поцелуя. Потому что я теперь такая же, как все они. Как все эти девочки, что провожают его взглядом в коридоре, томно вздыхая. Я не отличаюсь от тех магглорожденных с которыми он спал. Как он там сказал? Шлюха. А. Да. Точно. Шлюха. Он считает, что я точно так же готова раздвинуть ноги перед ним и… я ведь раздвигала. Стыд. Такой яркий, всепоглощающий стыд. Я так сильно жалею об этом. Просто мне было интересно. Что можно испытать, когда парень так… Касается тебя так, как это делал Малфой. Нагло залезая руками под юбку, будто ему это позволено и только ему. Страстно и грубо целуя меня. И стоит только вспомнить его губы на моих; как его язык играючи скользнул по моей губе; пальцы, что поглаживали внутреннюю сторону бедра… Стоит подумать и снова бросает в жар. Жмурюсь, закрыв лицо ладонями. Ты — дура, Грейнджер. Поэтому он наговорил мне столько мерзких слов, называл меня убогой, доступной, потаскухой, тварью… Мерлин, да все не вспомнить и не перечислить. И он прав. Малфой… Слышишь меня? Малфой, ты прав. Ты так чертовски прав. Всегда был… когда назвал меня лицемеркой в Ванной Старост, когда обозвал трусихой там, в школьном коридоре, где я потянулась к тебе и поцеловала. Схватившись за края стола ладонями, я шмыгнула носом, посмотрев на книги, что стояли на полке. Провела языком по губам, вспоминая его шумное дыхание в сантиметре от моего лица. Он заставил меня чувствовать себя желанной в тот день… И только за это уже можно сказать ему «спасибо». Хотя, можно еще и добавить, что он был прав во всех своих оскорблениях в отношении меня. Я не должна быть такой. Ни с кем, а с ним и подавно. Это он хотел мне сказать. Что я не должна быть такой. Но он так красив, так приятно пахнет и я… Мерлин… Я хотела его… Убейте меня. Я не хочу это испытывать! Не к нему! Пусть мое влечение будет зашкаливать к кому-то другому. К какому-нибудь пуффендуйцу или гриффиндорцу. Но не к слизеринцу, не к Малфою! Меня это пугает! Опустив голову, я взглянула на носки своих черных, классических осенних туфель. Таких строгих и сдержанных… Не то, что я. Распутная грязнокровка. Оттолкнувшись от стола и повернувшись лицом к книге, я потянулась к ней и закрыла, медленно придвинув к себе. Но в последние дни он…он больше не поливает меня бесконечным потоком грязи. И перестал меня звать шлюхой или живописными синонимами этого слова. И это с тех пор, как я… С тех пор… как призналась ему в порыве злости, что ни с кем еще не спала. Наверное, это совпадение просто, потому что сомневаюсь, что он будто осознал. Или уж тем более немножко зауважал меня. Он никогда не будет меня уважать. Я просто придумываю себе сейчас много ненужных вещей. Позволяю, в какой-то степени помечтать. Ведь я тупо не хочу видеть в нем злодея или паршивого мальчишку. Блин. Запуталась. Я так запуталась, что, на самом деле, испытываю и чувствую к кому-либо. Я запуталась в своем отношении к нему. Потому что я все также ненавижу этого слизеринца и все также держу обиду на то, что он наговорил мне. Ненавижу за то, что раньше я никогда ни в чем не могла себя упрекнуть, а сейчас могу. Потому что я не совершала ошибок, я не вела себя глупо, я не была, в какой-то степени, предательницей, и я меньше ссорилась с друзьями, больше помогала людям, лучше их понимала. Я знала, что я абсолютно близка к эталону, но он заставил меня почувствовать себя другой…завистливой, той, кого я всегда осуждала за никчемное безрассудство. Я ненавижу его за это всей душой. И готова плюнуть в лицо, противостоять каждому его выпаду, ведь он вряд ли теперь удивит меня какими-то оскорблениями. Самое жестокое, что он мог сказать мне, он сказал…хотя нет…проорал мне в лицо. Но в то же время в нем есть что-то, что заставляет меня смотреть на него каждый божий день. Смотреть и чувствовать, что где-то слева в груди…будто давит. А когда он замечает меня и смотрит в ответ, я… я понимаю, что не хочу отводить взгляда, если только он не начинает расплываться в усмешке и говорить гадости. Малфой обладает чем-то таким, что заставляет оборачиваться, когда он проходит мимо или сидит где-то поблизости. Когда он смеется с друзьями, мне почему-то хочется улыбаться от мысли, что он в какой-то степени сейчас доволен. И когда он говорит со мной, мне так страшно…страшно до одури, что он развернется и уйдет, что он не заметит меня и пусть, сейчас в какой-то степени уже все равно, будет ли он говорить при этом гадости мне или же нет. Ведь в эти моменты он видит меня. Почему-то мне так стало важно это… С каких пор я начала желать того, чтобы он стал замечать меня? — Гермиона?! — голос Джинни вырвал меня из прострации, в которой я сейчас находилась. — Эй, ты чего тут делаешь?! Пошли скорее! Миниатюрная Уизли подбежала ко мне, резко схватив за руку, и смотрела горящими, будто безумными глазами. — Что случилось? — испуганно выдала я, еле успев захватить свою сумку, быстро следуя за подругой, когда она потянула меня в сторону выхода. — Ты, словно, из воздуха возникла! — Сейчас же у Гарри с Роном дуэль! Надо обязательно посмотреть! — задорно объяснила мне рыжая, в очередной раз сильно потянув за руку, вынуждая едва не бежать. Я смотрела на ее волосы, еле поспевая за ней, и пыталась вытащить свой мозг в реальность. В ту реальность, в которой я сейчас была. Джинни. Мне плохо. Во мне так много его, что это меня пугает до дрожи в коленях, и я не знаю… с кем я могу поговорить об этом. Не ударишь ли ты меня по лицу своим хлестким взглядом, когда услышишь подобное от меня? Отвернешься ли ты? А если да…то с кем мне поговорить об этом? Потому что я не знаю, Джинни. Милая моя Джинни, кто может мне помочь? Она отпустила мою руку только, когда мы подлетели к выходу из замка. У массивных дверей толпились гриффиндорцы, желая как можно быстрее выйти и побежать к квиддичному полю, недалеко от которого была арена Гриффиндора. Подруга вставала на носочки, пытаясь высмотреть долго ли мы будем так продвигаться, при этом что-то недовольно бурча на всех. А я… Не ощутила интереса. Наверное, поэтому я сейчас посмотрела в ту сторону, в сторону Большого Зала, где порой в перерывах сидели студенты, просто беседуя друг с другом. И у входа был он. Тот, кто терзал меня изнутри своими колкими словами. Тот, кто терзал меня в последнее время бесконечным молчанием и безразличием. Он лишь изредка встречал мои взгляды. Молча. Не провоцируя меня на ссору, не ухмыляясь, как раньше. А сейчас он смотрел на младшую Гринграсс, которая что-то говорила ему, смотрел на нее своим стеклянным взглядом. Слишком помятый и уставший, будто он пережил очень тяжелый день, упираясь плечом в стену Замка, что поддерживала его, сдерживая зевоту, поднеся и прикрывая рот кулаком. Его рот. Такой горячий в моих воспоминаниях… Такой грязный, когда оскорбляет. Твой рот, Малфой, твои губы… ты чертов псих. Я не могла отвести от него взгляда, серьезно подумывая, что единственный умалишенный человек тут это я. Он ведь снился мне прошлой ночью. Смотрел на меня исподлобья, как тогда на Травологии. В первую нашу с ним стычку в этом году. Пронзал меня холодом своих серых глаз, а потом звал к себе. И я шла к нему. Несмотря на то, что меня отговаривали друзья, отговаривали все, кого я знаю. Но меня будто тянуло в его сторону… а потом он сказал такое, что заставило меня побежать к нему в объятия. Нужна. Ты нужна. Он крепко обнял меня, а после я проснулась. И первое, что я спросила себя… Каково это? Оказаться в его объятиях? И тот случай в ванной старост не в счет. Потому что изначально я не знала, что это он. Малфой что-то лениво ответил младшей Гринграсс, и нацепив скуку на лицо, медленно обвел взглядом холл. Пожалуйста. Посмотри сюда. Пожалуйста. И он услышал, врезаясь взглядом в меня, начиная с этой секундой плавить мой мозг, язык неметь, горло печь, затрудняя процесс глотания. Будто его взгляд застрял в моей глотке. А затем удар в самое сердце, когда едва-едва опуская веки, он продолжает прожигать во мне дыру, когда уголок его губ чуть дрогнул то ли в полуулыбке, то ли в полу ухмылке. Больше воздуха. Мне нужно больше воздуха. И я втягиваю его в себя, приоткрываю рот, потому что так хочется сказать ему… может быть, если я скажу тебе, как я ненавижу тебя, как ты…мучаешь меня, я уничтожу себя в конец и мне станет легче? Отпустит ли меня, Малфой? А потом захлопываю рот, сильно укусив губу. Молчи. Молчи, Гермиона. И не выдерживаю, отворачиваюсь от него, когда он немного приподнимает голову, демонстрируя мне свои скулы, четкий подбородок. Меня бы это убило, если бы я продолжила смотреть. Да и взгляд у него стал еще более опасным, чем обычно. Пронзающим каждую клетку организма… Стыд. Опять он вернулся ко мне. «Зачем ты на него смотрела, Гермиона?» Слова Рона резко прозвучали в моей голове, как в тот день, с тем самым упреком в его голосе, когда я в-первые, наблюдала за Малфоем больше минуты. Прекрати. Это не смешно. — Пойдем-пойдем — задорно помахала мне рукой Джинни, возвращая мое внимание к ней. Теперь я могу дышать. Смотри как сразу стало проще… Когда смотрю на нее, когда вижу факультет Льва, факультет Гриффиндора. Вот это правильно. Здесь ты дышишь. Молодец. Сделав быстрый очередной вдох и выдох, я вышла в осеннюю слякоть. Я неправильно себя веду. Я должна вернуться к своим друзьям. Наверное, мне стоит первой подойти помириться с ними. Гордой надо быть не с близкими, а с чужими. Я должна быть мудрой, я обязана ей быть, ведь всегда была. И если я прекращу это делать, то просто потеряю себя, а потом и всех остальных. Когда мы подошли к арене, мальчики уже соревновались друг с другом. На поле, выделенное для дуэли, всегда накладывали защитный купол, чтобы, пролетевшие мимо конкурсантов заклятия не травмировали зрителей. Некой фишкой такого состязания было то, что на выделенной территории ты сражался не только с оппонентом, но и с погодой, а расставленные в разброс камни, служили интересным прикрытием. Быстро перемещаясь от одного к другому, можно было сбить противника с толку, и неожиданно напасть на него. Это немного делало бой более реалистичным, что, конечно же, втягивало всех нас, придавая свой драйв. Вот Рон меняет позицию, быстро перебегая к другому укрытию, попутно запуская в Гарри «Ступефай» — О! Рон решил его оглушить! Вперед, братик! — кричала Джинни, весело подпрыгивая. Я тихо рассмеялась, заодно наблюдая, как Гарри вовремя пригнулся, уворачиваясь от заклинания. Как раз начинался небольшой дождь, и их мантии с брюками были все в грязи, усложняя мальчикам задачу не только в видимости, но и в перемещении. Сейчас, наблюдая за ними, я понимаю, что была, действительно, неправа. В какой-то момент меня захлестнули эмоции, и я перестала чувствовать ребят, вникать в их потребности… — Ну что? Бон-Бон выигрывает? — услышав, голос позади себя, мы с Джинни обернулись и увидели только что пришедшую Лаванду. — Ты где была? — спросила Джинни — Я обыскалась тебя, Гермиону то не трудно найти! — Ха-ха. Как смешно. — улыбнулась я, покосившись на рыжую. — Да я так, — махнула рукой Браун — Задержалась у кабинета Зельеварения. Хотела попробовать взять факультатив у Снегга. — И что он ответил тебе? — поинтересовалась я. — Что? — глупо похлопав глазами, переспросила Лаванда — Давай посмотрим на парней. Браун проигнорировала меня, вперив свой взгляд в друзей, поправляя мантию. Как-то странно она улыбалась, странно хихикала. Она нервничала… это было заметно. Но я лишь пожала плечами и увидела, как, выскочив из-за одного из укрытий, Рон запустил в Гарри заклинание «Инкарцеро». Тут же из его волшебной палочки вырвалась прочная веревка, крепко опутавшая ноги Гарри, в связи с чем, тот на бегу упал в грязь, еле успев отбиться от следующих заклинаний Рона. «Протего» закрывало его легким голубым щитом, проглатывая нападение Рона. И лишь, исполненный Гарри «Экспеллиармус», вырвавшийся алым лучом дал время освободить свои ноги от веревок. — Смотри, Гарри в этой грязи прямо вылитый Упырь — рассмеялась Джинни. Упырь… Точно. Почему бы и нет? Я уставилась перед собой, вспоминая описание данного существа из учебника. «Упырь — это волшебное существо, формами и размерами напоминающее человека…» Он был ростом чуть выше меня… — прозвучали эхом в голове слова Паркинсон. «Это существо имеет слизистую кожу, в основном все упыри лысые…» Волос я не видела, ни на голове, ни на теле. Он был лысым… Вот и ответ, почему он не напал на нее. Потому что… «Упырь не представляет серьезной опасности для человека. Он питается пауками и молью. Как правило, поселяется в жилых домах на чердаке или в амбарах.» — Мерлин! Это же Упырь! — почти визжа от радости, я схватила Джинни за руку. — Гермиона, ты чего? — смеялась подруга. — Ты просто гений! — я крепко обняла ее, прижимая к себе. Почему-то мысль, что я могла быть правой. А я чувствовала, что я права, согревала меня сейчас. Ведь я не разочарую больше Гарри и дам ему ответ на все его вопросы! Это точно упырь, потому что после инцидента с Паркинсон, его никто из студентов не видел. Вполне возможно, что он просто спустился с чердака одной из Хогвартских башен. — О нет, Рон! — громким голосом отчаяния вернула к всему происходящему меня Браун. Я оторвалась от самой младшей Уизли и, буквально, за секунду увидела… Он не успел среагировать и поставить блок, поэтому в следующую секунду, был поднят в воздух и подвешен вниз головой. «Левикорпус.» Не самое приятное заклинание, если ты испытываешь его на себе. И, конечно же, в таком положении попасть в противника очень сложно. Гарри ничего не стоило обезоружить Рона. Что он и сделал, заслужив таким образом победу. Все, кто болел за Гарри взорвались бурными криками и аплодисментами. Защитный купол в момент слез с арены, дав возможность фанатам Гарри рвануть к нему, пока Рональда освобождали от заклинания. Я была рада, что Гарри победил, но знала также, что для Рона это будет тяжело. Он часто старался его опередить. В квиддиче, в Турнире этом. Единственное в чем он пока преуспевал, это шахматы. Я с улыбкой на лице подошла к своему расстроенному рыжему другу, который хмурясь, очищал себя от грязи. — Привет. — мягко, чтобы обратить его внимание на себя. Да. Я права. Его задело. Это сказал мне колкий взгляд, что мазнул по мне. Конечно, он смягчился затем, особенно, когда я коснулась его плеча. — Это было впечатляюще, Рональд. — О да. Впечатляюще висеть вниз головой. — раздраженно бросил он мне — Не смей меня жалеть. — Ни в коем случае, я просто говорю по факту. — совершенно спокойно. Ему нужен рассудительный голос сейчас. Ему нужна моя поддержка. — Бон-Бон! Не расстраивайся! Ты все равно великолепен! — тут же налетела Браун, а за ней подошли еще несколько ребят с нашего факультета, похлопывая того по плечу, приговаривая, что он сражался достойно. Он улыбался им, но хотел победы. Это было написано у него на лице. Гарри облепили со всех сторон, поэтому он не сразу смог подойти к другу. А когда все же оказался рядом с нами, со всей толпой, то, крепко обнял Рона, похлопывая по плечу. — Вот это ты меня искупал в грязи, дружище. — смеясь заявил Гарри. И пока обнимал расслабляющегося благодаря его поддержке, Уизли, посмотрел на меня. Стало не по себе. Я чувствовала напряжение между нами. И было оно в основном из-за нее. Из-за слизеринки, которую он защищал, которая так странно реагировала на слова о моем друге. Ты не сказал мне про нее, потому что это несерьезно? Или потому что тебе также страшно признаться, как и мне? Так я хуже тебя, Гарри. У нее же фамилия не Малфой. Но Гарри подмигнул мне. То ли потому что хотел показать, что не зол на меня, то ли потому что у него было сейчас хорошее настроение. Он, одурманенный победой, хвалил друга, говоря, как тот заставил его попотеть. Я наблюдала за ними и видела, что сейчас происходило, действительно, что-то личное между ними, что-то такое мужское, которое мне, девушке, неподвластно. Народ наконец-то рассосался, оставив нас почти одних. Не ушли только Невилл с Симусом, Лаванда, Джинни и я. — Ребят, вы были шикарны! — с огромной улыбкой заявил Симус. — О да! Я все время был в напряжении. — подхватил его Невилл. Мы стояли все вместе, смеялись, и я чувствовала, как мы все связаны. Как, на самом деле, были чем-то большим, чем просто приятелями по Школе. И казалось, что ничего не может нас разделить… но… Невилл взглянул на Лаванду, которая крепко обнимала Рона. Он незадачливо почесал затылок, а потом сказал такое, отчего у меня челюсть отвисла… — А вы разве не должны были расстаться? — С чего бы это нам расставаться? — рассмеялся Рон. Я сразу обратила внимание, как Гарри побледнел, как открыл рот в надежде что-то произнести, но опоздал, потому что Невилл сказал: — Так Гарри же говорил, что видел Браун вместе с Монтегю. Что?! Я сначала вперила свой взгляд в Лаванду, ставшей похожей на белое полотно. Она медленно убрала руки от Рона. А он…молчал пару секунд, хмуро высматривая что-то в Невилле, медленно перевел взгляд на Гарри, с паникующими глазами, прошептавшего: — Я еще не сказал ему… Монтегю? Серьезно?! Слизеринец?! Пару секунд висела неловкая тишина, видимо, каждый просто обсасывал эту ситуацию по-своему. Невилл, видимо, понял, что сболтнул лишнего и виновато рассматривал землю под ногами. У Симуса брови поползли вверх, а затем он медленно прикрыл глаза ладонью. Джинни с ошалевшими глазами выискивала ответ во мне, но я лишь ответила ей тем же, встречая не менее безумно, чем она, ее взгляд. Гарри будто превратился в камень, он не дышал, уставившись на Рона. Когда сам Уизли пилил взглядом Лаванду. — Бон-Бон, я… — начала она было говорить. Но он шуганулся от нее. — Уйди. Не прикасайся ко мне. Мерлин…сколько ненависти сейчас было в этих глазах. Презрения, будто она стояла перед ним прокаженная. А что, если бы я сейчас была на ее месте? Зачем-то представляю, как призналась бы мальчикам по поводу Малфоя. Они бы смотрели бы также… — Рон, я могу объяснить! — Пошла ты нахер! С Монтегю?! С мать его Монтегю?! Ты просто шалава! Конченная слизеринская дырка! — он выплюнул эти слова ей в лицо, но вздрогнула я. Кожей почувствовала весь ужас, что сейчас копился в Браун, тот холодный, мертвый паралич всего тела. — Друг… — вдруг влез Гарри. — Друг?! — Рон накинулся теперь на него — И после этого ты друг?! Ты знал, что она мне рога ставит с этим ублюдком и молчал! — Я хотел тебе сказать! — Да! Но ты не сказал! Ты подвесил меня здесь на турнире, унизив, а сейчас еще выясняется, что уведомил всех об этой блядской натуре, — его рука жестом указала на Лаванду, тихо хныкающую тут — Но мне ты не сказал! Славно поржали над идиотом Роном?! — Рон, мы не ржали вовсе. — попытался сгладить ситуацию Симус. — Да пошли вы все! Поняли?! Пошли вы! Только сейчас я поняла, что закрыла ладонями рот, в ужасе, наблюдая за всем этим. Не в состоянии проронить и слова. Лаванда убежала, громко рыдая, в противоположную сторону от Рона. И только на этом моменте у меня начали работать мозги, потому что до этого я, словно, попала в кошмарный сон. — За ней надо проследить, ребята. Это плохо кончится. — на выдохе, опуская ладони, произношу я и делаю пару шагов уже в ее направлении, но Джинни касается моего плеча, обращая на себя внимание. — Я займусь ей, Гермиона. — я лишь уловила ее серьезно настроенный взгляд, а потом она уже бежала за ней. — Блин, Гарри, прости. Я не знаю как у меня вырвалось. — пролепетал Невилл. Я взглянула на парней. Симус с укором смотрел на Долгопупса, покачивая головой. А Гарри сел на корточки, схватившись за волосы. И все мы уже изрядно промокли под дождем… — Как же так… — тихо произнес Гарри. Надо брать все в свои руки. Пока еще не поздно. — Гарри. Он посмотрел на меня потерянным, паникующим взглядом, и мне показалось, что даже не видел меня. — Я поговорю с ним. А ты иди в Башню. Он все равно сейчас туда не пойдет, ты знаешь это. Единственное место, где он очень любит пострадать это… — Квиддичное поле. — закончил за меня Гарри. Я молча кивнула ему, приблизившись и опустившись на корточки перед ним. Внимательно заглядывая в стекла его очков. — Ты знаешь, он меня послушает. — Гермиона, я такой идиот… — Все хорошо, Гарри. Все нормально. — подняла руку, чтобы погладить его по голове, зачесать темную челку, едва открывая на обозрение шрам на лбу. Мягко улыбнулась ему. Ему нужно это сейчас. Мне нужно. Рону. Это нужно нам. Я не знаю почему, но я уверена, что Рон услышит меня. Поэтому получив от Гарри короткий кивок, я поднялась и пошла в сторону поля. Скорее всего он начнет орать. Не будет подпускать к себе, как дикий зверь. Но потом он устанет. И сможет меня услышать. И да. Я нашла его на поле. Он сидел на трибуне под одним из навесов. Это была слизеринская сторона трибун. Только сейчас, когда я зашла под навес, почувствовала, как тело промерзло… Обхватив себя за плечи, я присела у начала лавочки, в то время, когда он расположился посередине, упираясь локтями в колени, сцепив руки в замок. Уставился перед собой, грозно хмурясь. — Рон. — Уйди. Не беси меня. Вздох. Надо вывести его на разговор как-нибудь… — Ты на пустом месте истеришь. — Да неужели?! — он грозно посмотрел на меня, выпрямляясь и опуская руки. Отлично. Теперь надо двигаться дальше. Не думала, что у меня получится так скоро. — Да. — Гермиона! Если ты не слышала, то я тебе скажу, что сейчас только что произошло! Меня унизил мой лучший друг! Он мог придумать как по-другому меня обезвредить, но он взял и подвесил меня на глазах у всего факультета! А потом я выясняю, что он рассказал всем, что моя девушка трахается со слизеринцем за моей спиной! Или ты тоже знала?! И как?! Было тебе смешно?! А?! Было?! Он тяжело дышал, крепко сжимая кулаки, излучая обиду, смотрел с…болью. Да. Это точно боль в его глазах. Не надо, Рон. Не терзай себя. Я старалась смотреть на него холодно, ведь, если я сейчас проявлю к нему хоть каплю жалости, он закроется. Он не станет меня слушать. Жалость — это последнее, что ему сейчас нужно. Ведь Гарри задел его гордость. Лаванда подкосила его репутацию. Мне нельзя сейчас его жалеть. Хотя я могла его понять… — Ты все сказал? — склоняю голову, внимательно рассматривая его. — А этого мало? — уже спокойнее. — Во-первых, с чего ты взял, что Лаванда трахалась с Монтегю? М? — я пристально слежу за ним. Готова поклясться, что вижу, как его кровь снова закипает. — Ты глухая?! Он же сказал…! — Нет, Рон! — специально повысив голос. Потому что иначе он просто не услышит меня. — Он не говорил, что она трахалась с ним. Ее просто видели с Монтегю! А чем они занимались, озвучено не было! — Да там и так понятно! — Непонятно! Не делай поспешных выводов, потому что, может быть, ты очень зря назвал ее «Слизеринской дыркой»! Рон резко отвернулся от меня, глубоко дыша. Наверное, ему нужно время прийти в себя. Но я должна закончить и сказать ему все. Иначе потом не будет случая идеальнее, чем этот. Я уже было хотела продолжить, как услышала его глухой голос… — Я не люблю ее, но она мне нравилась. Понимаешь? — он снова взглянул на меня. Только сейчас я спокойно выдыхаю, потому что начинаю видеть проскальзывающий разум в его глазах, видеть что-то большее, чем просто ненависть. — Я думал, что пройдет время, и я смогу полюбить ее. Смогу выкинуть тебя из головы. Глаза сами зажмурились на секунду, тяжело выдыхая. Что-то внутри меня задело его признание, но это чувство так быстро угасло. Не так, как с ним. Поэтому я сейчас открыла глаза и смотрела на Рона рассудительно. Чувствовала себя не той, что отвергает, а той, которая должна стать его психологом на время этого разговора. — Но я всегда был недостаточно для тебя хорош. Я из кожи вон лез, Гермиона. Пытался стать лучшим вратарем нашей сборной. Пытался стать внимательнее и более чутким, чтобы ты никогда более меня не звала мужланом. Старался обойти того же Гарри во всем. Я хотел победить и…доказать тебе, что я сильный. Но… я полный неудачник. Он покачал головой и посмотрел вдаль поля. — Вот, признался тебе нормально, а ты молчишь… Память вернула меня в библиотеку. Когда я видела ту когтевранку и Малфоя. Он принимал признание в любви, молча. Смотрел на нее с безразличием. С присущей ему холодностью. Перед глазами был его образ, а в животе что-то скрутило…немного покалывая. И это чувство почему-то не угасало… Прямо сейчас я поняла, что хотела бы быть не здесь. А ближе к нему. К поганому слизеринцу. Рон, тебе надо было мне сказать те слова. Это я — слизеринская дырка. — Рональд Уизли, — я быстро облизала губы, и дождавшись прямого взгляда парня, смогла продолжить — Ты… самый замечательный парень, которого я видела. Рон хмыкнул, продолжая смотреть на меня с грустью. — Ты очень красивый. Высокий, крепко сложенный, рядом с тобой чувствуешь уже себя женственнее, потому что можно ощутить, что рядом стоит настоящий мужчина. Он улыбнулся, опуская взгляд. Я смутила его. И эта мысль меня заставила улыбнуться ему. — Тебе не надо никому ничего доказывать. Я знаю, Рон. Поверь, я знаю, что ты очень сильный. И ты вовсе не мужлан, это я просто иногда придираюсь не по делу. Ты порой понимаешь и чувствуешь больше Гарри. Раз в сто! Ты привлекательный, внимательный. Рон, ты тот, кем старался быть для меня. Дело не в тебе. Он ловил каждое мое слово, бегая по мне глазами, мял себе пальцы, слушая… — Просто мне нравятся…- дыхание почему-то сперло на слове «нравятся», — Мне нравится, когда меня не холят и лелеют, а когда бросают мне вызов. Когда давят на меня, прижимают, я бы даже сказала обижают… Перед глазами стояло лицо Малфоя, и я никак не могла избавится от этого глупого наваждения. Меня преследовали его глаза, запах… — Нравится, что заставляет посмотреть на себя с другой стороны и…что со мной, ведет себя сдержанно. Я бы даже сказала холодно и надменно. Тяжело. Мне тяжело это говорить. Шум в голове. Сердце начинает заходиться от того, что, произнося все это я думаю о нем. — Короче, тебе нравятся придурки. Я услышала в его фразе веселье и, концентрируясь на улыбке Рона, была рада, что он остановил это. Иначе бы я продолжила и все бы испортила. Была бы сейчас ничем не лучше Невилла. — Если кратко, то да — я улыбалась ему. Чувствовала, что ему еще немного грустно, но он уже не разбит. Не агрессивен, как до этого. И я давно хотела ему сказать, что произнесла дальше. Действительно, хотела… — Ты не можешь быть моим парнем, Рон, хотя бы только по той причине, что ты выше этого. Ты ближе. Ты родной мне человек. Он впился взглядом в меня, взволнованно переваривал мои слова, не произнося ни слова. А мне было неловко. Это первый раз, когда я так оголила сердце перед ним. Надеясь, что он услышит меня. Поймет, что его роль куда важнее простого парня. — Подумай об этом. — заключила я, поднимаясь со скамейки и оставляя его одного. Я ощущала его взгляд спиной, когда уходила от него. Но думала я почему-то о другом. Не отвергла ли я его также холодно, как это сделал Малфой с той девушкой… И заслужила ли я все его чувства и все его старания?