***
РOV Панси Отношения. Это не так-то просто. И не важно, длятся они годы или только начались. Не имеет значения то, сколько вы пережили вместе — всегда будет трудно и тяжело в отношениях. Всегда. Друг или парень. Мать или отец. Ты или факультет. Везде почему-то все так сложно. Надоедает. Как бы жизнь преобразилась, будь она чуточку менее вредной. Будь в ней люди добрее и мягче, менее эгоистичны, самолюбивы, и как бы все изменилось, будь они способны слышать остальных. Но нет. Хотела вот помириться с Поттером, но так и не сделала этого. Я прекрасно понимаю, что сама виновата в ссоре, но факт того, что он не идет первым на примирение так раздражает, что у меня срабатывает непонятный мне принцип, и я не мирюсь. Такое ощущение, будто ему плевать на меня. Ведь мог бы пересилить себя и подойти первым. Он же парень, в конце концов! Но нет, не подходит, видите ли, я его задела. Какие чувствительные парни пошли. Слова поперёк не скажи им. Глупо, наверное… Но и поделать ничего с собой не могу. Вроде и хочу все уладить, и не могу. Словно, меня на две части поделили. И они противоречат друг другу. Очень жестко противоречат. Как же мне не хватает моих друзей. Драко… Когда я зашла в гостиную своего факультета, на диване сидел Малфой. Читает какую-то книгу. Хмурый, серьезный, полностью погружен в текст. Как он может так? Кто его научил этому? Вот так выбрасывать людей из жизни. Но, наверное, тут больше раздражает именно то, что я переживаю, а этот паразит — нет. Я подошла к нему, стою напротив, смотрю на этого вредину, а он не обращает внимание. Только лишь хмурится порой, перелистывая страницы… Прекращай. Посмотри на меня. — Что ты хочешь? — вдруг спросил он, не отрываясь от книги. — Ты жестокий. Мне так обидно. Неужели я заслужила это? Что не так-то? Почему всех остальных друзья поддерживают, а мои ведут себя именно так? Драко закрыл книгу и посмотрел на меня. Снова этот холодный взгляд и неловкое молчание. Он недоволен, но что поделать. Мне плохо, почему ты не можешь быть нормальным другом? — Твоя настойчивость выбешивает, ты знала? — хлесткий взгляд. — Вали к Поттеру. — Ты можешь прекратить? Ну, прости, прости меня, что я влюблена в него. Но ты мог бы быть чуточку лояльней и попробовать понять меня, рискнуть прекратить хоть кого-то ненавидеть! Сколько уже можно, Драко? Ты утонул в темноте, так привык всех презирать, что пропускаешь все прелести жизни! Так жесток ко мне, самому верному человеку в твоей жизни! Разве это нормально? Так должно быть? Ты хочешь всю жизнь провести в этой лютой ненависти к каждому? Я понимаю, что у тебя сложный характер, но это уже просто тупость. Ты как стоял на месте, так и стоишь. Попробуй сделать шаг вперед, начни уже мыслить иначе, начни уже жить, Драко! — я редко кричала на него, но сейчас даже те редкие свои моменты превзошла в тысячу раз. Тяжело дышу от этой «лекции», смотрю на него. Ой. Кажется, он разозлился. Хмурый. Грозно поднялся с места, сделал шаг ко мне, просверливая дыру между глаз. — Не умничай, Панси, особенно про то, в чем не соображаешь. Это тебе пора повзрослеть и начать отвечать за свои поступки. Не будут всю жизнь потакать тебе в твоих капризах. Так что отстань от меня, — обошел и направился к выходу. Ну уж нет. — Ты надоел своей ограниченностью! — Прекрасно. Предлагаю в честь этого оставить меня в покое, — произнёс он, выходя из гостиной. Даже не обернулся, сволочь. Иду за ним сейчас уже по коридору замка. Пытаюсь поспевать за его широким шагом, стараюсь хоть чуточку присмирить свой пылкий настрой, но пока не получается. — Ты же всегда был на моей стороне во всем, ты мне нужен сейчас! Поттера его друзья поддерживают! Уизли и Грейнджер, будь проклята эта мымра! Даже уже до Тео добралась! Драко замедлил шаг, косо посмотрев на меня. — В каком смысле добралась? — Ты же видел, что Тео исполнял в отношении неё. При всех приставал, будто она приятельница его. И Блейз вечно на собраниях её выделяет. Поттер все время спрашивает у Уизли, где она, если не видит ее поблизости. Бесит эта грязнокровка! — как же я ненавижу эту девицу! — Так вот оно что. — Что? — резко. — Ты ревнуешь, — ухмылка. — И не просто Поттера своего к ней, а еще своих одногруппников, факультет. Ты здесь сейчас не из-за того, что тебе нужна моя поддержка. Ты тут со мной, потому что уверена во мне. Убеждена, что я также ненавижу ее. Тебе просто нужен кто-то, кто будет ее презирать также, как и ты, — спокойный, раздражающий голос и колкий взгляд. — Неправда, — но внутри почему-то гадко, да так, как будто меня уличили в воровстве или еще в чем похуже. — Пэнс, советую присматривать за Грейнджер, а то она у тебя заберет абсолютно все, даже твой статус красотки. Вот ты лопнешь тогда от зависти и негодования, да? — Ты издеваешься сейчас надо мной? — я нахмурилась. — Кто знает, — пожал он плечами мне в ответ. — Я хочу побыть один, не ходи за мной. Малфой свернул в другой коридор, пока я смотрела ему вслед и желала поперхнуться ему собственным ядом. Невыносимый. Наговорил всякой чуши. Вечно строит из себя крутого и мудрого, хотя тупица тупицей. Самолюбивый ни на что не годный Драко! Может, и к лучшему, что наша дружба оборвалась. Мне не надо будет заморачиваться по поводу его мрачности, эгоистичности и вообще… Надоел он мне своими этими припадками. Я хмуро шла в сторону библиотеки, в надежде, что там, за чтением книг, смогу успокоиться. Но в душе будто целая дыра образовалась. Меня распирало от несправедливости, от того, что я к людям со всей душой, а они берут и выкидывают меня, как ненужную вещь. И после этого как открываться другим? Как верить людям, которые вечно врут? Как?! Мне потребовалось не так уж много времени, чтобы оказаться в библиотеке и среди стеллажей найти книгу по Травологии. Всего лишь секунды под этим тяжелым грузом, что на душе. Мне надо успокоиться. Выдох. Слева за столом сидела Браун. Листала книгу, смотря в нее печально, стирая слезы ладонями. Я почему-то остановилась, сжимая книгу в руке. Слезы капают на страницы. Она не видит ничего вокруг, слишком подавлена, слишком печальна. Салазар. Ну почему мне её так жалко? Ладно… Я тихо подошла и неуверенно присела напротив, не до конца отдавая отчет своему действию. Положила книгу и уставилась на гриффиндорку. Ужасно неловко… Браун быстро стерла слезы и испуганно взглянула на меня. Мы даже какое-то время молча сидели, наблюдая друг за другом. И зачем я подошла к ней? Мне что, заняться нечем? — Привет, — наконец выдавила я из себя. Браун нахмурилась, шмыгая носом. — Привет, — неуверенно ответила она мне. Шикарно. А теперь-то что? — Что читаешь? — я посмотрела на книгу, пока Браун закрывала её, чтобы освежить в памяти название. Такая потерянная. — Оказывается, Историю Магии… — Уизли — урод. Не стоит из-за него плакать, — выпалила я. Браун в шоке уставилась на меня, окаменев на месте, и смотрела так, как будто я тут разделась перед ней. — И факультет тоже не прав. Все они не правы. И тут мне стало легче. Легче, когда она, смеясь, расплакалась сильнее. Так странно. Ей очень нужна поддержка. И в душе у меня ровно тоже самое, что и у нее. Поэтому, наверное, я начала смеяться вместе с ней. Все еще глупо чувствуя себя во время этого разговора, но теперь понимая, что есть кто-то еще, кому также тяжело, как и мне. — Спасибо, — сквозь слезы и смех проговорила она. — Я не ожидала от тебя такое услышать. — Можешь обращаться ко мне. Я не оттолкну, — внимательный взгляд в ее сторону. Улыбка гриффиндорки. Если мы с ней теперь изгои, так почему и нет, собственно? И её легкий кивок заставил меня улыбнуться в ответ.***
POV Драко В глубине нашего сознания всегда кто-то живет. Какой-то один человек, который будет там находиться до самой смерти. За все свое существование тысячи лиц мелькают перед вашими глазами, сменяя друг друга, причиняя дискомфорт, принося неприятности или же, наоборот, хорошие вести. Кто-то остается в памяти чуть больше, кто-то немного меньше. Это просто вы и ваше сознание. Вы и ваш мозг. Разум. А в голове один лишь единственный образ. Образ того или той, кем бы ты сам хотел быть — портрет человека, которого в тебе нет, потому что на подсознании ты знаешь, что таким никогда не станешь. По факту же, ты совсем другой. С вечными изъянами, потрепанный и избитый жизнью. Встаешь утром, смотришь в зеркало и спрашиваешь себя: «Почему ты еще жив?» А ответа нет. Вот и существуют в тебе два человека, а когда подключается окружение, то ты становишься еще кем-то, превращаешься в третье лицо — в того, кого они хотят видеть рядом с собой. Обществу не нужны вы настоящие. Они хотят только одно: чтобы все вокруг слушали их проблемы, решали их трудности, думали только о них любимых. И с каждым днем, с каждым новым знакомством, ты становишься кем-то еще и еще. На тебе столько масок, что порой ты теряешь себя. Уже и не помнишь каким был изначально. Растворяешься, будто в бездне. Бесишься. И превращаешься в монстра. Люди играются, и ты тоже. Сидим все в огромной песочнице и посыпаем глаза отравой, ложью, грязью. Зачем? Так надо, так устроено общество. Любители грязных игр. — Я бы сказал, что погода радует, но она — то еще дерьмо, — Забини вырвал меня из собственных размышлений, пока мы поднимались на восьмой этаж. — Поэтому я даже не пытаюсь туда высовываться, — ответил я. Странный день. Непонятных мне вещей становится все больше и больше в моей жизни. Панси вынесла мозг, Забини какой-то другой. — Ты же не надолго к Монике? — уточнил я. — Не особо, и знаешь, хочется зайти все-таки в зал, где будет вечеринка после Бала. Мне любопытно прямо-таки, что там Грейнджер придумала. Что? — Грейнджер? — быстро брошенный взгляд в сторону друга. — Я не говорил тебе? Она согласилась помочь мне в организации вечеринки. Я так обрадовался, словно мне рассказали об отмене всех экзаменов, — рассмеялся он. Пока мы стояли на одной из лестниц, что двигалась к нужному нам этажу, я хмуро смотрел себе под ноги. Она взяла и согласилась на то, что терпеть не могла раньше? Спрятав руки в карманы брюк и выдохнув, поднимаю взгляд на Блейза. Его голова чуть опущена, на лице улыбка до ушей, взгляд с хитрецой. Смотрит. Что-то, гад, высматривает во мне. Чего ты пялишься? Блейз улыбнулся шире, демонстрируя теперь свои белоснежные зубы. Мои губы слегка дрогнули. Староста приоткрыл рот, скалясь и двигая бровями. — Что? — рассмеялся я. — Хочешь пойти со мной и помочь ей? — Забини снова состроил какую-то непонятную рожу, когда я закатывал глаза, отворачиваясь и ступая на нужный этаж, покидая лестницу, что достигла своего места назначения. — Я ничего не хочу, — буркнул я. — Уверен? — задорный голос друга слева, и мой раздраженный выдох. — Нотт говорит, что если бы не он, то наша с Моникой ванна увидела бы явно жесткий, качественный секс. — Это по пьяни, ясно? Нехер болтать об этом. Я Нотту уже сказал, чтобы он язык прикусил. — Но я довольно часто наблюдаю ваши эти вспышки. Не кажется тебе, что это уже регулярно происходит? — он едва не подпрыгивал, пока шел рядом. Как же ему нравится троллить меня, блин. — Ты достал, Блейз. Еще скажи, что сам по пьяни с Лавгуд не трахался, — бросил я. — Нет, вообще-то, — с возмущением отозвался он. — Мы просто с ней разговаривали. Я посмотрел на друга, вскидывая брови, медленно моргая. — Правильно ли я тебя понимаю? Ты лежал в удобной, теплой постели вместе с, как оказалось, довольно сексапильной девочкой и пальцем ее не тронул? — Да, — серьезно ответил Блейз. Неужели? — Тогда я — клабберт, — съязвил, улыбнувшись. — Нет, просто, ну зачем? Она же не из доступных, хоть и искушала своим видом и поведением, но просто… я даже не знаю, я бы ее обидел по итогу. Ну знаешь, я… я был удивлен. Как так-то? Милая и раскрепощенная одновременно, а не сумасшедшая, как думает вся школа. Такая невесомая, и секс после пьянки? Как-то это грязно. Она очень прикольный человечек, знаешь ли, — на лице я видел некое волнение, потерянность… даже одобрение. Лавгуд точно выбила его из привычной колеи. — Как прям Сьюзен? — спросил я. Блейз любил уже однажды. Да так сильно, что я его не понимал. Он жил этой девочкой, отдавался полностью ей. Все разговоры только о Сьюзен. Все встречи только со Сьюзен. Все свое будущее спланировано только под нее. Сьюзен. Сьюзен. Сьюзен. Помешательство. Это было похоже на самую настоящую потерю рассудка. Лицо друга помрачнело, когда он услышал её имя. Они расстались год назад. Просто она променяла его на свое будущее в Америке. Школа Чародейства и Волшебства Ильверморни или Блейз? Она решила, что первое важнее, и оставила его, так толком нормально и не поговорив. Я помню, как у него поехала крыша. То его разбитое состояние летом. Приехал ко мне тогда в поместье, пока я торчал в комнате и рассматривал вещи покойного отца. Рассуждал о матери, что еще была жива и лечилась в клинике. Пустой взгляд. Сожаление, что доверил ей каждый сантиметр своей души. Я вытащил его из этого состояния. Сделал тем, кем он является сейчас. Просто сказал самую банальную и простую вещь. Что еще все впереди, и никто не должен видеть его слабости. Наверное, это сработало только потому, что это сказал ему я. Тот я, в не менее разбитом состоянии, чем он. Блейз посмотрел мне в глаза своими красными от бессонных ночей и кивнул. Я молчал тогда в основном. В конце пятого курса просто замкнулся в себе, не разговаривал толком. И тем летом, перед шестым годом обучения в школе, мы с ним сделали небольшие шаги вперед. Мне понадобился еще год, чтобы придти в себя, ему меньше времени, чтобы прекратить чувствовать себя тряпкой. Наверное, именно этот момент по-настоящему нас сблизил. И я решил, что он, действительно, мой друг. А он пытался вытащить из бездны меня, что и удалось, относительно, в этом году. Мне лучше, я по крайней мере уже не так хочу сдохнуть, как раньше. — Не как Сьюзен. Не стоит быть такой, как она, — мрачно ответил он. — Я заметил, как тебе утром принесла сова письмо, и на нем не было герба семьи Забини, — подметил я. — Это она написала тебе? — Все-то ты видишь! — с улыбкой заметил друг под моим пристальным взглядом. — Да. Она. Просила прощения, хочет приехать в гости, увидеться на Рождество. Он медленно шел вперед, всматриваясь вдаль коридора. — Встретишься? — осторожно. — Нет. Пошла она, — он посмотрел на меня с улыбкой. — Знаешь, я просто ей благодарен. Она, действительно, была человеком для души. Я испытал с ней такой кайф, который мне не подарит ни одна из девочек. И да, я еще люблю, и буду любить только её, но пусть это останется так, как сейчас. Я хочу быть на расстоянии и не иметь с ней, как таковой, связи. Мне так безопасней и комфортней. Просто я боюсь… Боюсь, что увижу ее, и все снова перевернется. Опять буду раздавлен. Не хочу. С ней было незабываемо и хорошо, я до сих пор храню это все в сердце, но пусть так все и останется в прошлом. — Твое решение, — я едва улыбнулся, когда друг посмотрел на меня. — Попробуй, — серьезным тоном. О чем это ты? — Что попробовать? — я смотрел в ответ на сосредоточенного друга, который остановился и теперь поедал меня взглядом. — Попробуй с ней, — я чувствовал, понимал о ком он говорит. — Просто для души, для себя, рискни довериться, тебе понравится, — что-то застряло в горле. — Что за странная сентиментальность? — осторожно всматриваюсь в него, стоя в этом глухом коридоре, так как на восьмом этаже почти никто никогда не бывал. — Нет. Без шуток. Ты просто попробуй. Зайдет тебе, так прекрасно. Ты станешь другим человеком, — продолжал он. Прекрати. — Да? — с раздражением в моем голосе. — Да, — с его твердостью. — А потом по тем или иным обстоятельствам придти к тебе таким же разбитым? — я не понимаю. Зачем ты говоришь это? Предлагаешь эти сомнительные идеи. — С тобой это не случится, — он покачал головой. — С чего такая уверенность? — Потому что ты относительно свободен, друг. Нет давления со стороны родителей. Знаешь, я даже завидую тебе. Я понимаю, ты думаешь, что я за хрень сейчас тебе несу, чему завидовать-то? Смерти отца и потерянной матери? Но их нет, и ты сам, Драко, — в голове всплыл образ той могилы мамы, которую я организовал ей под большим раскидистым деревом. — Только ты решаешь сейчас как распоряжаться имуществом, какую репутацию складывать о фамилии Малфой. Ты сам определяешь судьбу рода, и ты, только ты решаешь, кого не держать рядом, а с кем строить будущее. На тебя не будет ровным счетом никакого давления от близких, если ты с ней будешь общаться в другом формате. Останется лишь общество, лишь эти рамки и предрассудки. Но если она вдруг окажется твоим человеком? Так почему нет? Я думал, честно говоря, что Лоуренс станет для тебя такой, но нет. Так почему не рискнуть с ней? Может, все сложится, как с Эвой, а может, ты найдешь свой маленький оазис. И вовсе не обязательно его раскрывать перед всеми. Достал. — Эта Сью тебя тряпкой сделала. — Подумай об этом, — вот упрямый. — Закрыли тему, — я двинулся вперед. Раздражение и новое, необычное для меня волнение било в голову. Что за растерянность? Из-за чего? Из-за какой-то бредовой идеи друга? Сначала мы зашли в башню старост. Блейз быстро переключился с серьезного разговора на легкие темы и уже вовсю ржал с Моникой. А у меня так и застряло в голове его предложение. Почему же не попробовать? Что такого произойдет? Как он сказал? «Ты относительно свободен». Нет давления со стороны родителей, да. Потому что их нет в живых. Я так разволновался, потому что он прав. Я теперь решаю судьбу рода Малфоев. Я теперь веду себя так, как я того хочу. Это я. Только, бля, я. Его слова как будто пробудили что-то во мне. Это чувство, что я все могу, и мне все позволено. Ощущение уязвимости куда-то испарилось. Страх отошел… и это плохо. Ведь залог успеха — осторожность. А она рождается из страха. Черт. Пока мы шли к нужному залу, где была сейчас Грейнджер, Забини уже что-то втирал мне совсем несерьезное и глупое, я даже не слушал его. Шел и смотрел на свою обувь. Но с другой стороны, зачем мне это? Я и так прекрасно живу и справляюсь со всем. Ну да. Ноешь ночами в Астрономической Башне. По-любому справляешься… А что если и, правда, рискнуть? Я же знаю, что будет. Попробую, она испугается и оттолкнет меня. Не захочет сближаться. Как она тогда сказала? «Я не хочу тебя узнавать», — ее шепот в голове. «Мне нечего тебе сказать», — глупый Патронус. Тогда и это волнение подохнет, вся идея Забини превратится в прах, и я снова вернусь к замороженному твердому состоянию. Я же попробовал? Не вышло. Все. Даже не заметил, как мы уже вошли в большой свободный зал, местами темный и пыльный. Блейз не хотел проводить вечеринки в одних и тех же помещениях. Считает, что это дело легко отследить, если придерживаться одного места, поэтому постоянно находил новые свободные комнаты. В замке их было много. В замке, вообще, много чего еще спрятано от нас. — Привет, Грейнджер, — бодро поздоровался Блейз. Она отвлеклась от множества коробок, что стояли вокруг нее, заправила прядь волос за ухо, улыбнулась ему, приветствуя. А потом взгляд. Я посмотрел ей в глаза, медленно проходя к окнам. Смотрю на нее и понимаю. Она хороша. В школьной форме — простая, мантия лежит на одном из протертых ею от пыли столов. Галстук красный с золотым болтается, волосы, как всегда, в хвостике. Для души, значит? Блейз начал ее «грузить», Грейнджер отвлеклась от меня, показывала что-то пальцем, говорила о своих планах. Я не вникал. Просто одним тоном шел ее голос. Посмотрел в окно, отодвинув занавеску, всматриваясь в вид, что открывался теперь на озеро, то самое, через которое так любят переправлять первокурсников на лодке. Я лишь прикрыл глаза. Что стоит мне попробовать? Не погибну же. Голос ее проникает в уши, в мозги… заполняет сознание собой. Просто немного довериться ей. Вдруг это поможет? И, однажды, я смогу сказать, что мне намного легче. Вдохну полной грудью. Впущу её, немного покажу себя. Получу небольшой опыт. Я же знаю, чем закончится эта попытка. «Ты мне не безразлична», — мое послание ей с Патронусом. Так глупо отправленное, на эмоциях от разговора с Блейзом. Но мне, действительно, не наплевать на нее. Я же ее повсюду замечаю. — Вот там надо установить шатры. Я думаю будет классно, когда мы набьем их подушками и на них можно будет лежать, — предложение Блейза отвлекло меня от окна, и я снова посмотрел на них. Грейнджер хмурилась. — Зачем шатры? — с непониманием смотрела на него. — Ну как зачем? Чтобы уединиться. Это нужно некоторым парам. Она покачала головой, махнув рукой на старосту. — Драко поможет тебе с установкой, а мне пока еще надо забежать к декану, — Грейнджер посмотрела на меня, пока я щурился в сторону Забини. Я знаю, что ты делаешь, болван. — Я тебе припомню еще это, — бросил я ему, когда он уже стоял у выхода. — Ну прости, я, правда, тороплюсь, — скрылся за дверью, паршивец. Типа, он беспалевный. Ага. И все пошло как по накатанной… Тишина. Её поцелуи, выдохи в башне старост со мной снова воспоминаниями пришли в голову. Стоило только перевести взгляд на нее, как она тут же отвлеклась на коробку, присела на колени перед ней, вытаскивая различные украшения для зала. Делает вид, что меня здесь нет. Ну как же. Хорошая попытка. Пиздец. Что я собираюсь сейчас делать? Почему, вообще, поддерживаю эту идею? «Для души»? Серьезно? Шаг к ней. Какой еще души? Чьей души? Что за бред? Еще один шаг и снова… Под ее коленями плед, вытаскивает вещи, раскладывая рядом. Какая-то ерунда. Что за глупые мысли и поступки? Зачем я сейчас опустился рядом с ней, сел на этот плед, облокачиваясь на ладонь, вытягивая ноги и заглядывая в коробку? Ее руки замерли. — Ты мог бы пока разобрать другую коробку, — тихий и сухой голос. — Мог бы, но если ты так собираешься разбирать их, то не скоро закончишь, — она, наконец-то, посмотрела на меня. Щеки раскраснелись, прямой, открытый взгляд, в руках держит какую-то тряпку. Пожалуй, стоит мне передумать. Как начать? Что ей сказать? «Давай, Грейнджер, для души… После моих унижений, после странной страсти». — Спасибо тебе, — вырвалось. Она нахмурилась. Заморгала часто, вытаскивая руки из коробки, сжимая желтую ткань, присаживаясь на плед, ближе ко мне. Совсем непроизвольно, потому что у нее большие глаза, испуганные, смотрит на меня, не верит своим ушам. Смешно даже как-то выходит. Я облизал губы, нервно улыбнувшись. Не нравится мне это чувство волнения, которое меня сегодня сопровождает, а переживать, находясь рядом с подругой Поттера, вообще, нонсенс. — За что? — прошептала она, приходя в себя понемногу. — За твое терпение. Я его оценил. Я даже похвалю тебя, потому что далеко не каждый человек может выслушать все дерьмо другого и при этом остаться нормальным… хотя, ты все же немного изменилась, — заметил я. Она отложила ткань, уставилась на меня. Зачем так ведешь себя? Мне стыдно. Я никого не благодарю. Это что-то вроде табу. — Ты что-то хочешь? Или это твой новый способ издевки надо мной? — наконец-то, она хоть как-то отреагировала, прерывая тишину. Разбавляя это мое волнение перед ней. — Как предсказуемо, Грейнджер, — хмыкнул. — Другие варианты голову пока не посетили? — Ты с самой первой встречи меня невзлюбил. А начиная с этого года, вообще в грязи купал. Так с чего эта благодарность? Выглядит как дешевый способ смягчить меня, сломать. Посмотреть ей в глаза пару секунд. А потом сказать лишь… — Знаешь, я тут подумал. У нас с тобой стало так много общего в последнее время, — бросить ей её же слова. Увидеть, как она прикрывает глаза на мгновение, сглатывая, отворачивается от меня. — Это ошибка. Мне стыдно, — думаю, мне тоже, Грейнджер. — Можешь не напоминать мне, — нервно вытаскивает какие-то вещи, не смотрит на меня. Не по себе. И ей, и мне. — Тебе, правда, нечего мне сказать? — я спросил не ради интереса. Знаю, ей есть, что сообщить мне. Кожей ощущаю это. Просто мне надо вывести её из закрытого состояния. Реакция не заставила долго себя ждать, она нервно откинула какую-то вещь и сурово посмотрела на меня, поджимая губы. — Знаешь что… — сдула прядь волос, что лезла ей в лицо. — Не принимай меня за идиотку, пожалуйста. Я теперь ученая. Интересный ты способ для издевательства придумал. Но хватит. Надоело. — С чего ты решила, что я издеваюсь? — Ты серьезно? Серьезно спрашиваешь меня? — приоткрытый рот от возмущения. Такой аккуратный, притягивающий. Я лишь пожал плечами, а она продолжила: — Потаскуха, шалава, грязнокровка, «хули пришла». Весь этот мат ты свалил на меня одним потоком. По-твоему, это нормально? Выкидывать столько на людей? Знаешь, я раньше никогда не ругалась и не пила. И считала это правильным, но сейчас… сама могу употребить эти слова, а если кто-то обзовет меня в ответ, поверь. Я лишь рассмеюсь и скажу, что и не такое слышала в свой адрес! Спасибо Малфою, — её глаза блестят гневом. Самым настоящим огнём, который я разжег собственноручно в ней. Она запомнила все эти колкие слова. Хранит эту обиду для меня. Не заняла позицию: «Мне все равно на твое мнение». И это вызывает улыбку. — Я ведь очень люблю людей, Малфой. И каждого могу оправдать, вникнуть, понять. Но ты… это что-то. Я не понимаю, что с тобой. Кто ты, какой ты на самом деле? Тот милый, сильный, обворожительный парень, который был в Башне Старост? Или тот поганец, который унижал меня беспричинно? И теперь, ты здесь, сидишь, почему-то улыбаешься, говоришь мне «спасибо». Такой вдруг белый и пушистый? Я теперь должна в ноги тебе кинуться? Поверить в это?! Ну, а что я ожидал, правда же? Вполне нормальная реакция. У нее, не у меня. Потому что я не злился сейчас. Наверное, впервые в своей жизни я сейчас слушал её и не раздражался. Пусть она выскажется. Почему-то я думаю, что именно это ей надо сейчас. Выплеснуть все, что она копила это время. — Что ты хочешь от меня услышать? — спокойно произнес я, пока она сверлила меня выжидающим взглядом. — Извинения? Хорошо. Прости меня. Так легко. Произнести это было так легко ей. — Прекрати ломать комедию. Скажи уже чего хочешь, — внезапно спокойно произнесла она, но смотрела раздраженно, снова отвлекаясь на коробку. Устало вздохнула, касаясь края картона. — Тебя, — резко повернулась ко мне, услышав мой ответ. — Я хочу получить тебя, Грейнджер, — твердо и уверенно. Прямо. Я буду разговаривать с ней так, как никто. Честность — это редкость. Я завалю её прямыми ответами. — Мне нужно твое внимание. И не буду врать. Секс тоже, — у нее снова испуганные глаза, в руке уже какая-то игрушка, которую она бросила в меня со словами: «Ты чего?!» Отмахнувшись от плюшевого веселого тролля, я снова посмотрел на нее, сел ближе. Прислушался к себе, к этому волнению, к приятному чувству в груди, которое появилось в таком ярко выраженном варианте только после моего дня рождения. А шоколадные глаза напротив лишь подпитывают остроту ощущений. Слегка склониться к ней. Уловить её тяжелое, прерывистое дыхание. И смотреть ей в глаза. Смотреть до тех пор пока не реализуется надежда на то, что я внушу ей необходимость моего решения. Чтобы вбить ей мысль о том, что ей это нужнее, чем мне. Внутри что-то лопается, когда её пальцы скользнули по моей скуле. Она внимательно следит за собственным прикосновением ко мне, которое щекочет, будоражит. Это не агрессия. Не ненависть. Нежность в этих пальцах. Приятная ломота в теле от её тонких пальцев на моем лице, от её взгляда, вернувшегося к моим глазам. — Я не могу, — прошептала она, облизав губы. — Просто это разрушит меня и мой мир. А я не хочу жить в руинах собственных идей, принципов… в осколках нормальной жизни. Знал. Я знал, что получу отказ. Но не подумал об уколе где-то в своей груди. Разочарование, что не получил ответ: «Да». Сейчас не хочется что-либо говорить ей. Как-то переубеждать её и врать для достижения своих глупых амбиций. Просто её «нет» зацепило. Даже обидело. В ответ я лишь пожал плечами. Ладно, Грейнджер. Как хочешь. — Как хочешь, — она опустила руку, посмотрела на меня с виноватой улыбкой. Считает, что победила. Думает, что делает все правильно. Верит собственному вранью. — Только вот ты сказала, что «не можешь», а не «не хочешь», — подметил я. Она улыбнулась на выдохе, быстро взяла себя в руки, рассматривая мою ухмылку. Ведь теперь я чувствовал свое превосходство. Пара слов, и все переворачивается. Ситуация принимает другой окрас, я снова давлю на неё. Её томное, сексуальное молчание… Без этих резких отрицаний и попыток оправдаться. Её глаза с расширенными зрачками. Смотрящие на меня. Получающие удовольствие от моих слов. Все это её так сейчас, черт подери, прекрасно. Что давит внутри, стало беспокоить меня с совсем недавних пор. Об этом мне говорил Блейз? — Ты псих, Малфой, — легкий тембр гриффиндорки. Даже, блядь, голос вдруг стал симпатичным. «ты либо понял, что она не идеальна, либо осознал, что она в чем-то тебя понимает», — снова Блейз в голове. — Я просто в твоем вкусе, — слегка улыбнуться ей. Мягко. И получил широкую улыбку от нее, что покачивает головой, опуская её. — В тебе столько самонадеянности, что я удивляюсь тому, как ты, разговаривая с людьми, не смотришь на себя в зеркало, любуясь собой. — Откуда ты знаешь, что это не так? Просто здесь зеркала нет. Она рассмеялась, поднимая голову, встречая мой взгляд. Смеется. Из-за меня, для меня. Зануда, Грейнджер, смеется в моей компании. Согнув левую ногу в колене и упершись на нее локтем, я смотрю на нее сейчас, прикрывая ладонью рот и задаю себе простой вопрос: «Что с нами не так?» Зачем нужно было выстраивать эту преграду между нами, которую теперь так трудно преодолеть? Подпитывать её негативом и мерзостями… Чтобы получать от неё свое определенное извращенное удовольствие? Все сложилось так, что она стала губкой для меня. Той губкой, которая впитывала всё, что я выплескивал, во что окунал её. А она рассматривает меня. Мои руки, волосы и, наверное, спрашивает себя сейчас о том же. — Можем ведь нормально общаться с тобой, — произнесла она, остановившись взглядом на моем лице. Смущенна. Мила сейчас. — Не факт. Возможно, это просто день такой, настроение так совпало. И это первый и последний раз, когда мы так говорим с тобой. Ведь ты дала мне сейчас понять, что не можешь мне позволить получить всё то, что я хочу, — улыбнулся ей с издевкой в ответ на слегка сдвинутые гриффиндоркой брови. — У тебя требования большие, — недовольно сообщила мне, хмурясь. — Завтра суббота, — я убрал свою руку от лица. — Можно встретиться и поговорить в Хогсмиде. Если получится так, как сейчас, я и требовать не буду ничего. Просто ты докажешь мне, что я не прав. Я знал, что искушаю её сейчас. Чувствовал, что она не откажет мне. Понял это по её загоревшемуся взгляду. Легкой улыбке, мелькнувшей на лице… — Хорошо, — прелестно. — У «Дэрвиш и Бэнгз». В двенадцать, — я ощутил её волнение, ведь оно и меня задело. Ударило куда-то с застрявшим её взглядом у меня в глотке. — Шатры в воскресенье установлю. Она не обронила ни слова больше, лишь потерянно смотрела на меня, тяжело дышала, провожая взглядом. Я задержался у самой двери, еще раз посмотрев на нее. Грейнджер смотрит. Грейнджер придет. Я уверен в этом.