Свобода...

POV Панси — Твою ж мать! — Блейз бросил на стол кипу пергаментов и упал в кресло напротив. Огонь в камине нашей гостиной Слизерина тихо потрескивал. — Сначала Осенний Бал, потом Зимний! — я рассматривала ногти, закинув ногу на ногу, удобно устроившись у плеча Драко, сидя с ним на диване. — Мне что? Заняться больше нечем? — Поздравляю, — устало произнес Драко, рассматривая потолок и стуча пальцами по спинке дивана, на которой была его рука. — С чем? — я посмотрела на недовольного Забини, вновь подавшего голос. — Ты можешь устроить пир и использовать при этом рабов. — Эй! — возмущаюсь и толкаю его локтем в ребра. — Я не хочу быть рабыней. У меня тоже свои дела есть. Драко едва скорчился и лениво посмотрел на меня. Я помню, как он три дня назад вышел из кабинета Снегга весь хмурый и злой. Да и подумать, что он так поступит, я не могла. Просто не выдержала, просто расплакалась, а он заметил. Помню его встревоженное лицо и шепот: «Кто тебя обидел?». И я сказала. Нет, не специально. Просто, когда он произнес «своих клиентов», внутри маленькая ниточка жизни оборвалась. Было так больно, что я не знала, куда деть это чувство отчаяния. До сих пор, даже когда он проходит мимо, не замечая меня. Не замечая снова. А Драко… Он никогда не был таким агрессивным. Он никогда бы себе не позволил такого раньше. Помню, как он упал. Помню, как напали на Драко. Ненавидела себя в тот момент за слабость. Сейчас тоже ненавижу. — Я Панси сделал б наложницей, — лукаво улыбаясь, замурлыкал Блейз. — Просто. Обломись, — качаю головой. — А я не умею. Как много в Хогвартсе напыщенных болванов. Я вздохнула и поднялась с места, заметив удивление Драко. Он был так расслаблен сейчас. Но не менее наблюдателен. — Ты куда? — его непроницаемый голос. — К Нотту. Мы должны помочь в библиотеке. — Он будет учить тебя любви? — Забини все никак не унимался. — В кого ты такой извращенец? Вот скажи? — положив руки на талию, хмурюсь. — В ма-а-ату-ушку. — Ой, хватит. Драко вместе с Блейзем рассмеялись, одновременно произнеся «Ой, всё». Несносные мужичины. Да ну их. Я сдержала улыбку и поспешила к выходу. Довольно смеяться, тем более надо мной. Пока я шла к библиотеке, студенты, идущие мне навстречу, слились в одну черную массу. Почему мы, люди, такие невзрачные? Когда идем толпой куда-то, весь мир сливается в одно унылое пятно. Взять стаю птиц. Они все вместе, словно одно целое, так красиво парят в небе. Те же чайки — они превращаются в одно белое облачко на небе, вызывают улыбку, заставляют смотреть на них с восторгом. Но почему тогда… Когда ты точно также смотришь на людей, то только еще больше впадаешь в уныние? Почему люди настолько не умеют вызывать улыбку? Отчего вызвать полет в душе может один единственный человек, а не все? Как чайки, например. — Гарри, это тупость, — голос слева привлек меня, чуть позже. Совсем чуть-чуть. Я заметила его немножечко раньше. Гриффиндорцы стояли у одного из портретов — наверное, хотят сократить путь. — Тупость, Рон, это когда не попробуешь того, чего тебе так хотелось бы. — Потише, змея ползет, — тварь, я же все слышу. Думает, если я иду мимо и не смотрю, то это нормально? Я остановилась. Так хочется врезать. Может, не стоит? Не связывайся, Пэнс. И посмотрела на них. Нищеброд облокачивался одним плечом о стену, а Поттер был напротив него и также косился на меня. — Лучше быть змеей, Уизли, чем облезлой кошкой, — строю милую рожицу, чтобы позлился немного. Все таки не смогла промолчать. — Паркинсон, — начал нищеброд, но был прерван им. — Не стоит, а то она опять Малфою жаловаться побежит, а мне потом выслушивай от Гермионы о потерянных баллах. Вот как значит? Вот значит, что ты думаешь об этом. Я посмотрела ему в глаза, а он поправил очки. Так мило поправил чертовы очки. — Поттер, ты цепляешься ко мне сейчас, потому что хочешь меня? Восполняешь свою уверенность в себе на мне, потому что страшно быть девственником? Или потому что просто тупенький? Он хохотнул. — Я не цепляю тебя, Паркинсон, — смотрит, как на маленькую девочку. Словно я не понимаю. Как будто он что-то понимает. Не выдерживаю. Он раздражает. Ухожу. Только почему-то жду, что он что-нибудь крикнет мне в спину. Неужели промолчит? Промолчал. Улыбаюсь. Кто бы мог подумать, Поттер. Кто бы знал, что ты будешь замечать меня? Жаль, что не так, как я хотела бы. Но это все же лучше того безразличия. Я скучаю. По нежности, по его дурному лепету. Скучаю. Нет-нет. Главное — не плакать. Глаза, вы слышите? Прекратите наполняться и застилать мне обзор слезами. Меня, наверное, Нотт заждался. Надо собраться.

***

POV Гермиона Пуффендуйцы очень медленные. Они, как обычно, задерживались на Истории Магии, а нам нужно было стоять у дверей кабинета и ждать их. Потому что недописанная лекция приравнивается к проделкам Пивза или вообще отсутствию на ней. Так сказал профессор. А еще предстоял Осенний Бал. Не то, чтобы я не любила такие праздники. Просто смущал один вопрос. А пригласит ли кто меня? Конечно же, Зимний бал, это не Осенний. На тот приходят только парами. Осенью же можно повеселиться и таким одиночкам, как я. В такие моменты чувствую себя жалкой. Мне всегда страшно… Пригласит ли кто? А есть ли такие парни, которые хотят побыть со мной? Ко мне не сразу подходят, как к некоторым девушкам. Я, конечно, всегда говорю, что это не для меня и что мне не столь важны эти балы. Но всегда приятно, когда тебя приглашают. В конце концов, я — обычная девчонка, и мне нравятся парни. Я также, как и все, восторгаюсь красотой нашего нового профессора по З.О.Т.И. И также попадаю в плен его стали, в плен отвратительного слизеринца. Моя привлекательность, если она существует, очень хромает. Я понимаю, что с парнями я веду себя слишком правильно, слишком много разговариваю об учебе. И так всегда. Со всеми. В голове всплыл коридор учебного крыла и Малфой. Его рука у меня под юбкой. Это было очень строго с моей стороны. Наверное, вспоминая этот инцидент, с этим уродским парнем, я смутилась. Кажется, я даже почувствовала, как румянец залил щеки. Стыдно за себя. Но судьбинушка на моей стороне. Мы редко пересекались с того дня и на парах как-то сидим очень далеко друг от друга. Не надо мне счастья такого. Ни за что не забуду, как он напал на Гарри. На мгновение я представила, как Малфой произносит другое заклинание. То, которым пригрозил Гарри. Я бы не успела ничего сделать, и он умер бы на моих глазах. Это совсем невесело. У меня до сих пор поджилки трясутся, когда произвожу этот момент в памяти. Страшно от такой жестокости. Страшно, что я поцеловала этого парня, который так легко произнес заклинание. Направил на моего друга волшебную палочку. Разве это тот Малфой? Тот, который всегда прикрывался отцом. Что стало с тем парнем? Где он? Я прикрыла глаза, устало вздохнув. Может, именно поэтому я позволила себе то, что сделала с ним? Может, поэтому? Потому что к тому парню я бы не прикоснулась и он бы не прикоснулся ко мне. Его сломали, его подмяли, изменили. Я все также ненавижу его. Он все также унижает. Ничего не изменилось. Изменилось. — Гермиона, — я распахнула глаза и почувствовала руки Лаванды на моих плечах. — Привет! — Привет. Я аж опешила от ее энергичности и такого внезапного появления. С тех пор, как она стала встречаться с Роном, улыбка не сходила с ее лица. Она такая счастливая с ним. Выглядит иначе, словно сверкает. Улыбнулась ей. Почему у меня нет такого человека? Такого, который был бы мне не другом и менял меня. Такого, о котором были бы бесконечные мысли? Может, профессор Трелони была права? И у меня действительно сухая душа? — С кем идешь на бал? Каждый год один вопрос. И один ответ. — Я не хочу идти, если честно, мне там всегда скучно. Лучше в библиотеке посижу. Мягко улыбнуться и слегка пожать плечами. — Перестань! — она убрала руки с моих плеч. — Пригласят еще тебя. Это обидно. Ну неужели я такая страшная? — Дело не в этом… — А мы вот думаем с Роном, как бы нарядиться? Ах, ну да… Это же Лаванда. Ей нужна я для ушей. Подошла, потому что надо сказать всем, как у них все хорошо с моим другом. А я ведь нравилась ему. Он намекал мне. Пытался перевести наши отношения на новый уровень, только я сама оттолкнула его. Рон милый, но я не вижу себя с ним, не могу представить, как я бы его целовала, не могу представить, как мы бы с ним… Нет. Лаванда ему подходит, а те уколы… Уколы ревности, как к другу. Браун щебетала о нем, пока я стояла, уперевшись спиной о стену, скрестив руки и делая вид, что мне интересно. Почему я добра к людям, даже если знаю, что они меня используют? Ей ведь не важна я. Но я все равно не остановлю ее, не скажу, что меня это не интересует. В итоге, я все равно вернула свое внимание к ней. — … я так счастлива с ним, ты бы знала! Она сделала милое личико, и я улыбнулась снова. Наверное, это здорово, так любить. Я даже завидую, я тоже так хочу. — А где они, мальчишки? Рон и Гарри? Почему одна стоишь? — Лаванда внимательно смотрела на меня. А правда, где? — Возможно, задержались где-то. У меня же Руны были, а они на них не ходят. — Может, поищем их? — Она схватила меня за предплечье и потащила за поворот, в другой коридор. — Но мы можем опозд… Когда мы свернули, едва не врезались в двух слизеринцев. Они тоже не ожидали нас увидеть, они и не сразу увидели. — Я же говорю тебе, Блейз, ты меня не трахнешь, я не готов подставлять свою жопу для твоего черного члена! Ого. Гм. Да-а-а-а… Малфой размахивал руками, когда говорил это. Его ладонь пролетела недалеко от моего лица, а потом резко остановился, едва не налетев на меня. Вот это у них разговоры… Наступила неловкая тишина. На моем лице был шок, я уверена, потому что прервал тишину Забини. Прервал ее громким смехом. А Малфой засунул руки в карманы брюк, отвел взгляд от меня и улыбнулся. Что-то ударило о грудную клетку. Чувство, что вонзили копье. Лаванда хихикнула. — Бля, — единственное, что произнес Малфой, но сказал не с презрением, нет. Скорее с веселостью. И я не могла не улыбнуться в ответ. Он заметил, потому что посмотрел мне в глаза. Посмотрел на меня с улыбкой в них, в его глазах. Посмотрел с улыбкой на губах. Забини едва держался на ногах, заливаясь смехом. А я не могла оторвать взгляда от улыбки Малфоя и прекратить думать о странной эйфории от того, что он повел себя иначе. Я была уверена, что после всего того, что я натворила, что натворил он, наш разговор и встреча будут еще более тяжелыми, чем когда-либо. Лаванда тоже смеялась. Гриффиндорцы и слизеринцы смеются. Вот это да… Но, видимо, Малфою хватило этого мгновения, он спрятал улыбку и обошел нас, пихнув старосту в плечо. Потащив его за собой. — Глупо, но весело, — прошептала Лаванда, тихо смеясь, пока я с улыбкой смотрела на спину Малфоя, которая скрылась в итоге за поворотом. Это было почти дружелюбно, будто мы почти друзья или хорошие знакомые. И когда я продолжила свой путь по коридору, я подумала: а что, если бы мы были друзьями? Что, если бы мы были на одной стороне? Он был бы вежлив со мной? Он бы улыбался мне так всегда? Мы бы влюбились друг в друга? Подожди, Гермиона… Он — слизеринец, он — Малфой. Какие если? О чем ты? Но сейчас, я понимаю, что у него есть другая сторона. Та, которую, я никогда не познаю. И слава Мерлину. В такого влюбиться — все равно, что сгореть заживо.