Свобода...

POV Драко Сердце заходилось в бешеном стуке. Оно отдавало мне в голову, поселившись в виске. В такие моменты я не знал куда именно оно направлялось. Может в пятки? Или в трахею? Но оно точно двигалось…перемещалось по мне. Я чувствовал херов стук и в глотке. И иногда пульсировало так сильно, что возникала мысль… Оно вырвется и убежит. Упадет передо мной и помчится быстрее, чем я…оставляя за собой окровавленную дорожку. Усмехаясь, обзывая меня медленной задницей. Ха-ха. Посмотрите, Малфой гоняется за собственным сердцем. Догони меня, неудачник. Заставь залезть обратно! Не можешь? То-то же. Я слышал этот стук в своей голове, рвано дыша. Бесконечные частые удары, безумно колотящие, как будто, этот чертов ошметок пытался сказать, что не пора ли мне прекратить его терзать? Иначе ему придется справляться самому. Удар за ударом и ребра не выдержат. Сломаются пополам, дико взвизгнув, да с такой силой, что мои барабанные перепонки тоже запищат … И я оглохну. Навсегда. Делая глубокий вдох, раздражающий легкие, расправляющий их, воздух вогнал в них тысячи иголок. И я подумал… А каково это не слышать грохота в груди? Прислушиваться, напрягая слух, и в ответ получать тишину. Даже, если будешь херачить кулаком по грудной клетке, заставляя этот четырехкамерный мешок сокращаться. Как это? Не испытывать жар? Бег по утрам. Вот что заставило так часто меня дышать и трепещать сердце. Каждое утро. Около пяти часов… мертвец Драко поднимается из подземелий, чтобы вдохнуть леденящий воздух. Я всегда бегал вдоль Черного Озера, до одного раскидистого дерева, ствол которого вместил бы в себя трех Хагридов и ветви которого давали огромную тень. Буквально врезался в него, а потом дышал…часто…хватая ртом воздух. Организм сам по себе очень странный. Он готов выдержать самые жесткие условия, самые серьезные ранения. Но стоит лишить его воздуха… Несколько минут. И он погибнет. Как можно погибать от того, чего не видишь? Разве воздух можно потрогать? Единственный факт, говорящий о его существовании — это его потоки. И если бы не они… Я бы думал, что воздух… Это лишь сказка. Чья-то глупая выдумка. Более менее отдышавшись после пробежки, я побрел в сторону Замка. Предстоял душ, а потом занятия. На них я буду отвлекаться от размышлений…от целого роя безумия у меня в голове, от диких голосов, что иногда посещают мозг. Как же я хочу отомстить… Это желание заставляет едва не дрожать меня… Обида. Злость. Ненависть. Океан гнева и жажды их страданий. Так что пусть не удивляются моей жестокости. Пусть не смотрят на меня непонимающе. Однажды, я всех поставлю на место. Нагну этого полукровку. Нагну Дамблдора. Нагну всех их. И буду издеваться…над каждым. Ломать их жизни, как они сломали мою. А потом невинно пожимать плечами. Это все во благо Нового Мира Повторю их слова, когда они начнут захлебываться в собственной боли, отчаянии, панике. Когда каждый из них будет рыдать, ненавидеть меня. Засыпать в агонии и с мучительным одиночеством открывать глаза. Медленно двигаться, ненавидя весь белый свет. А после него, начнут гнить и в темноте. Как я…сейчас. Отнять у меня семью…отнять у меня будущее. Отнять у меня все мне самое дорогое. Дом… Хранилище моего детства превратилось в болото боли. Отец. Моя опора и наставник… он канул в бездну из-за них. Мать. Ее теплота и любовь. Я никогда больше не узнаю этого. Я не буду теперь никем любим, как ей. Репутация. Превратилась в драную простыню. Которую нужно бесконечно долго лечить заплатками. И этим я пожертвовал во благо Нового Мира. Которого еще нет. Которого я не видел. Не хотел. Во благо чего-то того, что мне не нужно. Ради чего, спроси они меня, я бы ни за что не пожертвовал даже какой-нибудь ерундой. Разве меня спросили? Разве мне дали выбор? Они считались со мной? Нет. И я не буду. «Ладно. Успокойся» — прошептал другой голос в голове. Кто я такой? Херов подросток с кучей амбиций. И я то на что-то надеюсь… да стоит им щелкнуть пальцами… Темному Лорду, Дамблдору… и меня не станет. Я жив только ради эксперимента, только потому что им весело будет наблюдать за моими попытками. Не более. Взяв нужные мне вещи в своей спальне, я решил попытать счастье в ванной для старост. Блейз сказал мне пароль, и я бывал даже там с ним. Болтал, пока этот «барон» принимал ванну. Сам он не любитель этой комнаты, в основном здесь зависали префекты, но порой и Блейз отдыхал от совместного принятия душа с Моникой в своей Башне. Добравшись до необходимого мне портрета, я внимательно посмотрел на парня, что охранял его. Этот тип сидел в темной комнате, в просторном кресле у камина, и дремал. Ему комфортно жить в картине? Постоянно одна и та же обстановка. Я бы сдох от скуки. Хотя, кажется, в Хогвартсе они могут бродить и по другим полотнам. — «Слеза». — громко произнес я, и он подскочил с места. — Ты чего пугаешь? — недовольно нахмурившись, он удобней расположился в кресле, принимая гордую осанку. — Я не пугаю. Я назвал пароль. Пугаешься ты сам. — холодно. — Но … ты даже не префект — окинув меня подозрительным взглядом. Да что ты? — Зато пароль назвал правильно. Собственно, я хамил зная, что они в любом случае пускают в помещения, если ты назовешь правильно пароль. — Это и удивляет. — напряженно пробормотал хранитель комнаты. — Мне глубоко наплевать что именно удивляет. Я хочу попасть внутрь и искупаться. Разве что-то не ясно? Или ты хочешь дальше со мной поболтать? В моей чудесной компании побыть? — оскалившись. — Не горю желанием — буркнул он и открыл проход. Зайдя внутрь, краны моментально открылись, наполняя бассейн. Сколько же все-таки им привилегий дали. А все за то, что ты лижешь задницы профессорам и строишь из себя порядочную целку. Удобно. Но еще удобней, когда Староста Школы твой лучший друг. И лизать никому ничего не надо, и пользуешься всеми благами. Пока я стаскивал с себя одежду, воды уже набралось достаточно. Поздней осенью стоять босым на камнях замка было… зябко. Только пар, исходящий от воды, привлекал своей теплотой, а легкий полумрак, освещаемый разноцветной мозаикой, погружал в некий транс… Вдох. Я спустил ноги в воду. Жар окутал их, вынуждая тело напрячься. Выдох. Спрыгнул в бассейн, по-немногу привыкая к температуре. Проследил за русалкой, что ожила в стекле и с интересом смотрела на меня. Нравлюсь? Еще бы не нравился. У меня в роду вейлы. За это надо сказать кому-нибудь из предков спасибо. И поинтересоваться…как это. Трахать вейлу? Хохотнув, я запрокинул голову, ощущая теплоту и приятную слабость в теле. Времени много. Можно и понежиться. В конце концов, эта расслабленность то, что нужно. Все тело словно смягчается. Спокойствие… — Эй, парень. — донесся голос слева. Теперь настал мой черед дернуться и посмотреть в сторону, откуда послышался голос. На стене висела картина. Только там было солнечно и тепло. На фоне луга и цветов стояла лавочка…а на ней сидел впустивший меня парниха. Он был, кстати, примерно моего возраста и озадаченно смотрел перед собой. — Ты что? Любитель за голыми мужиками посмотреть? Что за черт? — Нет, я пришел в эту картину, чтобы сообщить о проблеме. — Какой проблеме? О том, что с тех пор, как часть твоей души оказалась в рамках, тебя теперь на два фронта хватает? И мальчикам и девочкам? Он проигнорировал мою колкость, либо не поняв меня, либо просто посчитав меня идиотом. Хотя вопрос довольно увлекательный. Трахаются ли обитатели картин друг с другом? Пока он молча хмурился, я зачерпнул ладонями воду и умыл лицо. — У входа девушка… Я шмыгнул, посмотрев в его сторону и зачесывая мокрые волосы назад. — И что? — подняв бровь, спросил я. — Она плачет и просит впустить ее… Хотя, не так. Она рыдает и говорит, что ей срочно нужна вода. — Да мне насрать. Пусть ждет. Я первый сюда пришел. — Она говорит, что ей что-то попало в глаза…какая-то пыль что ли от растения. Я не понял. — Мне все равно. — буркнул я, продолжая омывать себя водой и утопать в приятном чувстве легкой истомы, которое портил этот хмырь. — Может, просто дашь ей воды? Глаза промыть? Мне ее жалко, и она пароль назвала тоже. Знаю, что ты раньше пришел. Но вынести ей воды не будет сложно, думаю. — Ты глухой? Я же сказал, что нет. Пусть хоть загнется там. — А она и загнется скоро. Уже ничего не видит. Будут у нас слепые префекты теперь, благодаря тебе. Тяжело вздохнув, я снова посмотрел на него. Этот зануда пилил меня взглядом. Вот не даст теперь покоя. Хотя он сказал, что девушка-префект. Может Панси? — Слизеринка? — спросил я. — Гриффиндорка. Я замер, моментально забывая что такое дыхание и как это…делать вдохи с выдохом. Грейнджер… Значит там ревет она? Что с ее глазами? Какого черта? Нихрена себе утречко, блин. Я вылез из воды, посмотрев на закрытый проход. И стерпел мурашки, что пробежались по спине от легкой прохлады. — Впусти ее. — бросил я, не глядя на картину и обернувшись полотенцем. — Ты можешь просто набрать ей воды и… — Впусти ее! — повысил тон, после чего парень исчез с этой картины.

***

POV Гермиона Как же больно. Очень больно. Терпеть просто нет сил… Мои глаза…ничего не видят. Вокруг темнота, даже когда не жмурюсь. Кажется, боли было меньше при закрытии глаз. Но слезы все равно прорываются, усугубляя мое положение. Дернул же меня черт… Да и кто бы мог подумать, что в подсобке кабинета профессора МакГонагалл, в коробке, окажется Пыльценос оранжевый. То самое отвратительное растение, которое испугавшись, разбрасывается своими спорами. Они настолько мелкие у него, что походят больше на крупинки пыли. «Пыльник» может испускать их на расстояние в три метра. Это его споры раздражают слизистые, вызывая адскую боль. И этим утром я на себе убедилась, что это правда! Сущая правда! Я часто стала коротать свое время у декана. Мне нравилось помогать ей с завалами…до этого момента. В обмен же я получала довольно интересную литературу. Весомая для меня мотивация. Этой ночью мне не спалось. А когда я все-таки смогла уснуть, то потом все равно проснулась рано утром. Просто до неприличия рано. И как бы я не старалась…снова углубиться в сон не выходило, поэтому я решила пойти навести порядок в подсобке у профессора. Все равно она просила меня это сделать вечером и дала ключи запасные. Она доверяла мне свои вещи. Доверяла моему стремлению к порядку. Моей собранности. Это очень приятно. Придавало мне больше веры в свою необходимость и некую важность что ли. Но до вечера было так долго… Зачем ждать, если глаза не хотят закрываться? Не хотят… Теперь их разлепить веки не заставишь то. Ох…как же больно! Больно! Больно! Больно! В левом углу подсобки стоял старый ящик. Он был прикрыт тканью, а я не удосужилась посмотреть. Мне стоило только немного подвинуть его, как волны оранжевого залпа пыли накрыли меня. Хорошо, что я догадалась задержать дыхание. Иначе мой нос сейчас горел бы также. Только глаза не спасла. Я выбежала, как сумасшедшая оттуда, в поисках воды. Хотя бы стаканчик… Ну хоть немножечко! Глаза начинали гореть все с большей силой, слезились, будто вытекали… Возникало ощущение, что они плавятся, и зрение по-немногу уходило от меня. Вспомнив, что поблизости должна быть ванная для старост, я помчалась туда. По мере приближения к портрету оранжевая дымка застилала мои глаза, она тускнела с каждым шагом, раздирая глазное яблоко и утаскивая меня в темноту. От страха я буквально задыхалась. Парня, что должен был быть на картине, я уже не видела. Все было темно. И чертовски страшно, что я ничего больше не увижу. От одной этой мысли, я начинала рыдать сильнее. Просила пустить меня к воде… мне нужно смыть это с глаз! Нужно! Необходимо! Сейчас! Получив отказ портрета, я едва не рухнула на колени. Как мне добраться до палочки, что я забыла сегодня в спальне? Где еще вода поблизости? Как дойти, если я ничего не вижу? — Ну пожалуйста! — плача — Пустите меня! Пыльценос насыпал на меня спор. Мне больно! Я ничего не вижу! Куда я пойду?! Пожалуйста! — Постой, не плачь. Я попрошу его вынести воды. — слышала я растерянный голос молодого человека. Это ужасно. Жутко страшно осознавать, что ты стоишь с открытыми глазами… с распахнутыми глазами, наверное на все лицо, а перед тобой густая тьма. Ты пытаешься всматриваться. Разглядеть хоть капельку света… Ничего. Я вытянула руки вперед и нащупала что-то шершавое своими пальцами. Эта поверхность не слишком широкая, скорее, она продолжительна вверх. Тяжело дыша, я провела пальцами выше и немного правее. Правую руку охватила легкая прохлада, и движению ладони ничего не мешало… Гладко. Стена. Это стена. А шершавая поверхность — рамка картины. Да, точно. Я не могла ошибиться. Новый всхлип вырвался из меня, когда появилось ощущение, что мои глаза пропали. Будто исчезли… Невыносимо больно! Страшно до дрожи в теле! Едва не впиваясь в глаза, я теперь оглаживала собственные веки, трясущимися пальцами. Они вроде нащупывали два бугра, и это останавливало меня от дикого крика. — Пустите…! — хныкая. Звук чего-то, скребущего прямо перед носом, заставил меня сделать шаг назад и продолжать давиться своими слезами, прислушиваясь к нагрянувшей тишине. Захлебнувшись собственной соленой водой, сделала шаг вперед, вытягивая руки. Щупала воздух, хватая пустоту… — Есть кто? — охрипшим от слез голосом. Но среди этой мглы никто не отозвался мне. Я, словно, ощутила сквозняк, шагнув вслепую вперед, спотыкаясь, кажется, о выступ, задушевно вскрикивая и падая в кромешную тьму. Густую, звенящую чернь. Боль, от соприкосновения с чем-то, где-то в районе ребер, окутала меня, вызывая отголоски ада в глазах. Я не почувствовала удара о пол. Наоборот…я, будто, повисла в этой черноте. И только, когда глаза чуточку меньше стало жечь, поняла, что меня держат чьи-то руки…а мои пальцы впивались во влажные, сильные плечи… — Помогите! — вырвалось у меня, пока я становилась уверенней на ноги, приближаясь к мокрому телу — Мне Пыльценос спор в глаза насыпал, мне больно! Мгновение. Мой мозг нарисовал примерную картину комнаты. По моим расчетам нужно было взять немного левее, и тогда я могла упасть в воду. Целый бассейн моего спасения. Из груди вырвался писк и, оттолкнувшись от кого-то незнакомого мне, я побежала в никуда. Я готова разбить лоб, колени, локти…что угодно. Мне просто нужно попасть в воду, промыть глаза от этой отравы. От вечной темноты. Грубые руки сомкнулись у моей талии, хватая меня, прижимая к теплому влажному телу. — Стой. Не смей мне воду портить своими спорами! — услышала мужской голос. Я вырывалась, щипая его ладони, ощущая большее давление и обжигающее дыхание на затылке. Глаза продолжали гореть, слезы течь, а все мое нутро стремилось к воде. — Пусти меня! Мне нужно к воде! — Заткнись — прошипел холодный голос на ухо — Я сам промою тебе глаза. Я чувствовала злость этого парня. Но мне было все равно. Мне нужно спасти свои глаза, избавить себя от боли. Его руки сжимали меня сильнее, не давая и маленькой возможности, прикоснуться к спасительной влаге … в итоге, после бесчисленных неудачных попыток, мне оставалось лишь беспомощно повиснуть на его руках. Поскольку силы меня совсем покинули. В не пробивной лучами тьме, среди озера боли…меня подхватили чужие руки и оставили на холодном полу. — Скорее…мне больно — обессилив, пролепетала я, сидя на прохладных камнях. — Агуаменти. — донеслось до моих ушей. Не успев хоть как-то среагировать, струя прохладной воды накрыла меня с головы до ног. Заставила задохнуться от неожиданности и миллиона легких уколов, поднявших маленькие волоски на руках дыбом. Еще не совсем опомнившись, по моим щекам прошлись длинные пальцы, задирая голову вверх. — Терпи — произнес парень. Легкий глоток воздуха. Боль под веками оголила когти и принялась яро драть мои глазные яблоки. Импульсы ударили куда-то в затылок рвущей мигренью. Плакать не выходило из-за льющейся воды… я могла лишь кричать, вонзаясь в его плечи ногтями. Чтобы показать как больно. Как мне невыносимо больно. Пальцы его одной руки держали меня за волосы, фиксируя в одном положении, не давая пошевелиться. На очередную волну пытки, мои ладони соскочили с его плеч, царапая…и через собственное хныканье, услышала, как он втянул воздух сквозь зубы. Секунда. Вода уже не льется на меня, позволяя мне часто дышать, хватая ртом воздух. Будто я брошенная рыба на берегу… На месте глаз все онемело, веки еле двигались, но вместо темноты пришла молочная завеса. Все стало теперь настолько светлым, белым, напоминающим взбитое молоко… Я все равно ничего не вижу. Пальцы молодого человека разжались, даря моим кудрям свободу. Волосы скользнули мне на плечи, не теряя и секунды. — Видишь? — спросил он. — Нет — прошептала я. В области глаз все еще онемевшее, но стали просыпаться другие чувства… Оказывается, здесь прохладно. Так как эту дрожь и рябь приняло все мое тело. Одежда липла ко мне, охлаждая сильнее. А ладони…они начали чувствовать тепло его кожи. Боль уже ушла. Подарив мне легкое облегчение. Пытаясь рассмотреть человека напротив среди этой дымки, я придвинулась к нему чуть ближе. Тепло… Его дыхание оказалось у моей щеки, вызвав волну щекочущей линии, что помчалась к скуле и шее. Кто этот парень? — Спасибо — произнесла я, пока он подхватил меня и поставил на ноги, придерживая. — Спасибо тебе огромное — дрогнувшим голосом. — Мне не больно. Я не знаю кто это. Кто-нибудь из префектов …или сам Забини. Сейчас это было не важно. Я лишь доверилась своему порыву и крепко обняла высокого парня, уткнувшись носом ему в ключицу. Он помог мне… моргать стало проще, а молочная дымка перед глазами потихоньку рассеивалась. — Если бы не ты … — я замолкла, нервно улыбнувшись ему в кожу. Так захотелось крепко обнять его. Еще крепче, чем сейчас. Я придвинулась еще ближе, прижимаясь к нему, обвивая его шею руками. Встала на носочки, жмурясь от легкого стыда. Потому что сознание шепнуло, что он может быть и голым. — Я бы сошла без тебя с ума… Внутри что-то всколыхнулась, когда он обнял меня за талию…провел ладонями по моей спине. Почти незаметно… Только я обратила внимание. Вдохнув в себя его запах кожи, в легкие ударил аромат свежести. Он… Пахнет чаем… — Как трогательно. — ледяной голос. Сердце перестало стучать. Оно замерзло прямо внутри меня. Этот голос… Только сейчас я хорошо расслышала интонацию. Отскочив от незнакомца подальше, я пыталась рассмотреть силуэт, что прорисовывался сейчас передо мной. Потому что мысли кричали мне, дружно, всей толпой. Это Малфой. Но это не может быть он. Что ему делать в ванной для старост? Он не может тут оказаться. — Что-то не так, грязнокровка? Сглотнула ком. Как так то? Может это Нотт? Забини не стал бы… он не стал бы называть меня грязнокровкой. По крайней мере не сейчас. Это Нотт, да. Никак иначе. Сморгнув еще несколько слоев легкой завесы, я увидела высокого парня с полотенцем на бедрах. Потерла глаза, избавляясь от помутнения, закусив нижнюю губу. Пожалуйста, только не он… Комната стала четкой, являя мне светловолосого парня с серыми глазами. Он усмехался, рассматривая меня. Пока я леденела на его глазах. Живот скрутило в самом низу. Как будто кишки бантиком завязали. Рвано выдохнула. — Малфой — Грейнджер Не может быть… Просто… Как? — Что ты здесь делаешь?! — сорвалось с губ. Его правая бровь поползла вверх. А мои воспаленные глаза огладили его грудную клетку. Плавно опустились по спортивному телу к бедрам, на которых покоилось полотенце. Белое, махровое полотенце, что скрывало его… — Мылся — с раздражением в голосе. Закатываю глаза. Понятно, что не спал. Что за неуместное остроумие? Почему ему всегда трудно нормально ответить? Что с ним не так? — Тебе не положено здесь находиться. Его внешний вид откровенно смущал. Я не так то часто видела полуобнаженных парней… а здесь он. Высокий, светлый, сероглазый с прекрасным телом. У меня опять эта тяжесть в ногах и легкие покалывания по всем участкам кожи. — Да если бы не я, ты бы до сих пор ползала бы под портретом. — голос резал слух. Хам… — Да если бы не ты, я давно уже промыла себе бы глаза. — не менее агрессивно отозвалась я. — Лицемерка — брезгливо бросил он, скрестив руки на груди. — Что?! — возмущение застряло у меня в легких, терзая каждый кусочек органа. Меня… и лицемеркой называть то! Малфой нахмурился, злобно рассматривая и делая шаг ко мне, опуская руки. Он же не хочет ударить меня? Отступив назад, борясь внутри со страхом, что родился сейчас во мне, я в тысячный раз скользнула взглядом по его телу. Да что со мной такое то? Что это за мания разглядеть его получше? Почему глаза так и смотрят на полотенце, представляя его голым? Ужасно. Кошмарно! — Где же «Я бы сошла с ума без тебя»? А? — он злился на меня. Снова сделал шаг ко мне, и я уперлась ладонями в его грудь, желая остановить. Вынуждена ощущать его прелестную кожу под пальцами. Настолько нежную, бархатистую, прекрасно гладкую… Он давил на меня. Морально, физически. Всеми способами. Взгляд падает на его шею с неровным дыханием, с моих легких. — Поэтому, Грейнджер… Поэтому я и напоминаю тебе постоянно кто ты. Несносная лицемерная трусливая девка. Встречаю его серую брезгливость в глазах. И поджимаю губы, когда он хватает за запястья, отдирая мои ладони с его груди. Не надо так… Я ему благодарна. — Прости — произношу, а горло дерет от непривычных слов в его адрес — Ты прав, мне не стоило грубить. Мои глаза еще напряжены от того количества боли, что они пережили. Теперь еще и снова плохо видят, но уже из-за слез, которые постепенно наполняли их. — Спасибо, что помог. Выдох с моих губ… Как же тяжело говорить ему теплые слова. Все мое нутро сжимается, заставляя дрожать не только от холода. Так непривычно, дико, неестественно для нас с ним. — Должна будешь — гаденько улыбнувшись, отпустил мои запястья. — Нет! — Я спас твое зрение, дура. — Нет же! Помощь, она должна быть безвозмездной! Никаких долгов, Малфой! Не от меня к тебе! — истерика не заставила себя долго ждать. Да страшно подумать, что я буду ему должна. Неизвестно, что придет в его воспаленную голову. Он же изверг, мучитель… — Поздно — резко бросил он это слово. Глядя мне в глаза.пронзая мое сознание. — Ты садист. Улыбнулся. Широко, весело. В груди аж защемило… Снова эти ямочки на щеках, белые, ровные зубы. Черт… на него невозможно долго спокойно смотреть. Невыносимо больно, что аж немеет язык. Опускаю взгляд, бегая им по полу, обхватывая свои плечи, потому что стало еще холодней. Мне определенно хуже… Я так не могу. Находиться здесь, испытывать это гнетущее покалывание и дрожь, сотрясение задушевных струн. У меня чувство, что меня лихорадит. Или что у меня малярия. В любом случае, что мой организм сходит на нет. Я поспешила обойти его и как можно скорее сбежать отсюда. От него, от холода и этих эмоций. — Я сообщу, когда нужно будет вернуть мне должок — прилетело мне в спину, когда я была у выхода. Обернулась, чтобы в очередной раз впитать его наглость. — Не буду я ничего возвращать — раздраженно. — Я заставлю — прошептал в этой тишине, а мне показалось, что он проорал это на ухо. Заставляя сердце сделать кульбит и заморозить все клетки моего мозга. О Мерлин… что со мной?! Я ничего не ответила, просто выскочила в открывшийся проем и буквально бежала от этого проклятого места с чертовым ужасом и беспокойством… с растерзанной душой. Это… Так не должно быть. Нет… просто нет. Тяжелое дыхание моих загнанных легких… И… Почему у меня ощущение, что я только что продалась демону?