Искусство быть.

Аллен нервничал и пребывал в действительно скверном настроении. Тики даже не спрашивал, почему и как он так быстро это понял. И зачем он так пристально наблюдает и настойчиво следит за юношей. Он предпочитал даже перед самим собой отмалчиваться по большей части, не желая осознавать, как далеко зашёл. Удивительно, что никто ещё ничего не заметил. Но акума были заточены игнорировать причуды хозяев, а Лави как всегда усердно работал. Что-то там у Шерила как раз буксовало во всю, разбрасывая комья грязи и камни в осмелившихся приблизиться. Ну и… личности Ноев проверялись. А Камелот был не в духе последние дни, продолжая утверждать, будто всё в порядке, поправимо и будет просто отлично. На том свете. Тики не пытался лезть в его дела, позволяя Роад речами и замыслами успокаивать буйного папашу. — Что-то случилось, так? — всё же не выдержал и задал вопрос Тики. Никогда раньше ему не удавалось перехватить Аллена в таком состоянии — ничем не занимающегося, наблюдающего одну страницу книги уже полчаса. Тики наблюдал столько же. Но у него дыхание перехватывало от того, как уместно и правильно выглядит юноша в его комнате в ярких лучах заходящего солнца! Даже его волосы воспламенились, придавая обличью юноши ещё больше мистики и тайны. С такого писать картины. Или хотя бы делать фотографии, что пусть и не сумеют передать восхитительной цветовой гаммы, но лучше, чем… Впрочем, пусть лучше этот миг останется лишь в памяти Тики и никого больше. И ни одно живое создание не сумеет хотя бы и одним глазком разглядеть то, что создавалось для него. Ведь ради Тики Аллен должен был прийти к нему в комнату в этот вечер! Ради него пришёл и даже не заметил, уткнувшись в страницы безжизненно повисшей книги. Тики выкинул бы её сегодня же, если бы не потерянный взгляд очнувшегося юноши и явное пренебрежение к будущей растопке. — Привет. — Привет, — кивнул мужчина, захлопывая дверь за собой и незаметно проворачивая ключ в скважине, впрочем, оставляя его там же. Не желая, чтобы Аллен, обнаружив произошедшее, решил, будто заперт. — Если бы знал, какие у меня гости — поторопился бы. Почему ты… — Я решил подождать, — пожал плечами юноша, оборачиваясь сильнее и позволяя взгляду Ноя скользнуть по обнажённой, багровой коже шеи и груди. Верхние пуговицы оказались легкомысленно расстегнуты, а комната отлично протоплена. Тики собирался повысить ответственного. Или продлить срок его существования. Акума сложно благодарить. Выдать лицензию на пару незапланированных убийств? Так разбалуется, а Довену потом править! — Мне было о чём подумать, — продолжил Аллен, не сводя взгляда с Тики и мягко улыбаясь. Тики его таким никогда не видел. — И некуда торопиться. Мне так и сказали, будто даже то, что нужно, я сделать не сумел, потому как торопился, видишь? Отрицательный поворот головой оказался единственным способом передать информацию. — Нет? — юноша прищурился. — Тики, что-то не… я не должен был, наверное, сюда… Юноша стал торопливо подниматься, но, видно, просидев на подогнутых ногах, добился того, что конечности затекли, и неуклюже рухнул, смеясь над собой. — Ты такой красивый! — вышло хрипло, изумлённо и немного жалко, но во рту пересохло и дышалось тоже как-то совсем не правильно. А смех оборвался. И юноша замер с опущенной головой, напряжёнными руками, упёршимися в кровать, растерянной полуулыбкой. — Я хотел бы каждый вечер, возвращаясь к себе, обнаруживать подобное! То, как сильно покраснел Аллен, отлично различалось даже с расстояния двух метров. Тики медленно пошёл к юноше, всё ещё опасаясь спугнуть своего чудесного гостя. Аллен же прочистил горло, сел, потёр смущённо щёку, отворачиваясь от Ноя. — Я не всегда буду таким «прекрасным». — Мы что-нибудь придумаем, — не сводя глаз, продолжал Тики. — Болезни, дурное настроение, старость, в конце концов, раны и возможные увечья — кто знает, каким я буду уже на следующей неделе? — юноша неуверенно повернулся к Тики и тут же дёрнулся обратно, не позволяя разглядеть лица. — Что ты придумаешь? — Что-то безумное, — он опустился к кровати. На самый край, но теперь их лица были на одном уровне. Жаль лишь, Аллен смотрел в окно. Или делал вид, что смотрел. — Безумное? — голос его дрогнул, и дыхание его участилось. — Да. Я немного разбираюсь в безумии. А ты? — Ты же их собрался творить, так? — И как тебе эта перспектива? Аллен приоткрыл губы, но смущённо прикусил край нижней. Оглянулся, теперь уже встревоженно. — Меня должно пугать. Как будто ты маньяк, что собрался запереть меня здесь… — Зачем запирать, если ты здесь добровольно? — А если нет? Не захочу! — А ты не хочешь? — А ты дослушал? — со смешком осведомился Аллен. И Тики был вынужден признать очевидный промах. Благо хоть после небольшой перепалки тревога полностью исчезла из взгляда юноши. Только капелька напряжения и любопытство. И, может быть… что-то тёмное. Что-то, к чему Тики хотелось прикоснуться губами, осторожно выпивая до дна. Сосуд был ещё слишком хрупким для очевидной и дикой страсти. И ему следовало держать себя в узде. Эта птица умеет летать. И даже носит в руке ключ, отпирающий любые замки, без которого, однако, вряд ли сумеет продолжить жить, так что отобрать не вариант… — Малыш… — он поперхнулся воздухом, подавился, кашляя и хватаясь за грудь от боли. Настоящей, но не имеющей с физической оболочкой ничего общего. — Тики? — явно напуганный Аллен сам наклонился к мужчине, хватая левой… левой рукой! Ладонь жгла спину даже через слои одежды. Ладонь была чужой, мерзкой, отвратительной. Хотя и сам Ной отвратителен. — Тики, что случилось? Или это новый акт твоего неудачно… Ауч!! Юноша вскрикнул, когда пальцы вцепились в его плечо, разворачивая и притягивая сильнее. Аллен пытался сопротивляться, но оторопел, встретившись с безумным взглядом. — Малыш… — его пальцы сжались ещё сильнее, — твоя чистая сила… Горло горело, не давая сорваться нужным, но страшным словам. — Тики, ты… в это… того… — запинался юноша. — Что? Того… то… Эй!! Теперь Ной не сдержал нервную улыбку. И хоть она тронула губы лишь на пару мгновений, Аллен успел заметить, возвращаясь к сопротивлению. Жаль, Тики держал слишком крепко, а беспокоить его сильнее не хотелось. — Где находится твоя чистая сила? — В руке! — возмущённо возопил юноша, не ожидавший подвоха. И с лёгкостью и огромной силой оттолкнул мужчину, опрокидывая на спину. Не простая рука всё же. Даже сейчас выдаёт свою природу и призвание человека, что стал носителем. Тики не пытался подняться. Только с трудом забил в глубину желание рычать на эту маленькую, отвратительную мерзость! Но не был ли сам Тики мерзостью? И разве не считал подобным людей? Что на самом деле делало Аллена таким особенным? — Чистая сила в тебе! Она… И как сказать дальше? Как спросить, что будет с Алленом, если чистая сила будет уничтожена? Если погибнет Сердце? Если всё закончится? Как спросить даже самое безобидное, не вызывая при том страшных подозрений? Юноша привык оглядываться через шаг. И хотя и принял Тики, продолжал наблюдать и шарахаться. Вопросы про уничтоженную чистую силу не помогут. Вопросы… Как выразить глубину открывшегося вдруг отчаяния? Без чистой силы Аллен тоже может умереть! Наверное. Возможно. Да и смерть Сердца разве не несла что-то ещё более ужасное вслед за собой? Мысли столь неестественные для любого Ноя, с которыми он лишь недавно встретился! И осознание тяжести собственного состояния. Тики не понимал. Не думал о своей семье. Только о мальчишке, которого, кажется, желал видеть рядом вечность. Одержимость. Если кто узнает – растопчут мальчика в тот же миг. — Я боюсь, что тебя не станет рядом. Аллен выглядел так, слово только что к нему пришёл Тысячелетний Граф, расплакался, попросил прощения, отпустил все души и полностью раскаялся. По крайней мере более удивлённым Аллена Тики представить не мог. И повода для удивления тоже. — Твоя чистая сила в тебе, — попытался объяснить хотя бы часть Тики. — О, и ты слышал, что паразиты жрут хозяев, да? — теперь юноше стало неуютно. Но он хотя бы сумел закрыть рот и пожать плечами. Снова начал двигаться. — Не только. — Я веду себя осторожно, так и будет дальше, — что-то лживое и виноватое в улыбке юноши. — Обещаешь? — Обещаю. — В следующий раз, когда… Да какая разница во всех опасных ситуациях, если по сути сама миссия Ноев уничтожить чистую силу? И людей? Как он может с этим теперь жить? Как смириться??? Вопросы без ответов. Убивающие вопросы, переворачивающие внутренности жадными, когтистыми лапами. И отчаяние Ноя было столь очевидным, что Уолкер со вздохом и скованностью подполз ближе и опустился, обнимая. Тики дёрнул его на себя, заставляя лечь, распластаться поверх, питая теплом и горящим пламенем жизни. Жизни, которую Тики был намерен сохранить, чего бы ему это не стоило. — Зачем ты пришёл? Что-то случилось, так? — попытался вернуться к началу и порядку Ной. — Да. — Тебе удобно? Аллен рассмеялся. Если бы не одежда, Тики ощутил бы тепло дыхания, а может, и усмешку. — Я должен был встретить одного человека, сына месье Жеваля, но, кажется, он пропал. Придётся искать. Я был расстроен, он должен был выйти на меня сам! Изначально я даже растерялся. И пришёл к тебе. — Помощь нужна? — Может быть. — Ты не останешься здесь? Я бы очень просил. — Может быть. Просто лежать здесь? — Аллен отводил взгляд. — Может, не просто. Но ничего слишком… ничего, чего ты не захочешь, Малыш. И Аллен вздохнул, сжимая объятия крепче. — Ты жёсткий, но жутко удобный! *** Аллен проснулся один. Он понял это в тот же миг, как открыл глаза. Он и проснулся оттого, что где-то во сне осознал, что остался один. И, видно, так перепугался, что активировал чистую силу. По крайней мере с минуту тупо разглядывал когти, прорвавшие перчатку. Затем, огладив плечи, осознал, что и меховой воротник на месте. Объяснение было одно: ночью он так настроился на присутствие Тики, что его исчезновение принял как сигнал о приближающейся опасности. «Или Тики – Ной!» - пронеслась дежурная мысль, надолго в голове не задержавшись. Всю ночь он даже сквозь сон контролировал присутствие другого в его кровати. Или не совсем его кровати. Очередной неудобный момент. Юноша чертыхнулся, оглядываясь и надеясь обнаружить хоть какое-то доказательство, что Тики рядом. Убрал чистую силу и отправился к себе за новой перчаткой. Затем осознал, что, кажется, потерял где-то рубашку. Спустя двадцать минут он вернулся, не обнаружил Тики и отправился вниз, окончательно расстроенный. Пнул дверь кухни, шагая внутрь, но мгновенно замирая уже от того факта, что свет в это время ночи оказался зажжён, и внутри кто-то был. Точнее на него глядел Лави с намокшими, взлохмаченными волосами, мокрым же лицом и двумя яркими, зелёными глазами, направленными на Аллена. Хотя один глаз казался странным. Веко, кажется, со шрамом. И глаз. Не понять, что именно, ведь вроде такой же, но... Желание спать уничтожало сообразительность. — Извиняюсь. — За что? — фыркнул Лави, оборачиваясь обратно к небольшому тазику с водой. — Я тут это… А за что, собственно? Действительно, он, практически хозяин, зашёл в кухню посреди ночи и столкнулся с секретарём Шерила. — Ты выглядел так, словно я застал тебя за чем-то неприличным, — наконец нашёл нужные слова Аллен, наконец находя чистую, ещё тёплую воду и наливая в кружку. — Я не ожидал никого сейчас, — отозвался Лави невнятно, — к тому же не люблю, когда меня видят так… — Так? — Аллен нахмурился. И как бы он ни пытался сопротивляться, любопытство отчаянно тянуло нос к чужим тайнам, секретам, неловкостям. — Это может прозвучать невежливо и не моё дело вовсе. — Решил предупредить он. Зачем, впрочем? И о чём? О том, что он достаточно ясно мыслит, чтобы осознавать, как неправильно в лоб задавать такие вопросы? — Но я слишком сонный, чтобы подобрать деликатное объяснение, но твой глаз выглядит неплохо! Почему он… — Травма. Старая травма. — торопливо выдал Лави. — На вид сейчас он и впрямь выглядит неплохо, — и хрипло рассмеялся. Уолкер почти пожалел о вопросе. Довен ночью выглядел сюрреалистично человечным и уязвимым. С темными мешками под глазами, ссутулившийся, худой. Или истощенный. Может быть, лишь игра света, но Аллен не мог отвести глаз и остановить размышления. — То есть он не видит? — Не вполне. Он… — Лави качнул головой, выливая воду. Затем обернулся к Аллену, закрыл здоровый глаз, некоторое время простоял так. — Это вроде как тени. Тьма и свет. С цветами очень туго. При таком положении я могу предположить, что в комнате стоит человек. Вот вроде твой силуэт, — Лави махнул рукой. — Но я даже не могу сказать о размерах кухни, не то что о расстоянии между нами. Примерно так я им и вижу. — Оу… Должно быть не очень. — На самом деле Аллену даже было сложно представить, о чём говорит Лави и как это должно выглядеть. — Я привык. И зрению другого глаза многие позавидуют. И Аллен думал, хоть и мало в том понимал, что, наверное, парню было удобнее ходить с полностью скрытым, почти не видящим глазом. — Хмм… — выдал Аллен, оглядываясь по сторонам и не чувствуя больше чёткого желания вернуться в кровать. Тем более теперь, когда обнаружил, что она пуста. А ведь всего три ночи, куда можно было подорваться в такое время? Юноша неуверенно почесал затылок и снова выдавил нечто неопределённое, думая о том, как будет выглядеть для Лави его внезапный ночной перекус. — Бессонница? — предположил Довен. Аллен кивнул и отправил встречный вопрос: — Работа? Довен тяжело рассмеялся, тоже кивая. — Она, любимая. — У тебя весьма извращённые предпочтения, — снова не подумав, ляпнул Уолкер, тут же ужасаясь и смущаясь. Смех, однако, стал чуточку веселее и заразительней. Лави красиво смеялся. Даже когда выглядел так жалко. Или, может, красота измученного смеха и казалась куда привлекательней? — На самом деле, может, ты сможешь мне кое-что подсказать, — отметил Аллен, припоминая кое-что из последних событий и собственную попытку найти смысл там, где его не было. Или он был, но не таким, каким Уолкер был готов его принять. — Если, конечно, не очень устал! Спохватился он поздновато. Видно, хорошее настроение Лави затмило глаза, на миг позволяя забыть, что, в отличии от него, парень только собирался идти спать. — Что там такое? Я могу ляпнуть глупость, но иногда я и ночью способен на гениальные прозрения! Тем и живу. — Тем? — Сверхурочными заданиями! — торжественно кивнул Довен. Как этот парень умудрялся везде находить что-то весёлое или по крайней мере делать вид, будто с лёгкостью находит и даже веселится? — У меня на слуху последнее время была фраза, и я не вполне понимаю её истоки. О знаниях, что убивают. Или сводят с ума. — О! — только и выдал парень, промокая лицо полотенцем. — Думаю… религия? — Запретные плоды с древа знаний? — Вроде того. И во все времена знания там и здесь считали растлевающими. Разрушающими. Тем, кто занимался наукой и изучением мира, мешали, по крайней мере. Осуждали. Возможно, дело лишь в том, что человек не приспособлен к изменениям в его окружении, и как важно для его комфорта постоянство. — Лави качнул головой, проходя с закрытым глазом мимо Аллена, чтобы забрать со стола повязку, запустить шнурок вокруг головы и замереть, так и не начав завязывать узел. — Хотя мне вспоминается кое-что из нашего фольклора. — Действительно? — Аллену хотелось услышать. Он и так уже почувствовал себя чрезвычайно глупым, осознав, какое простое решение для его задачи в одно мгновение нашёл молодой секретарь. А Уолкер ломал голову над загадкой несколько дней подряд. Довен опустил повязку, рассматривая с разных сторон. — Да, есть одна сказка… я слышал её… ну… — Лави явно колебался, развлекая себя идеей возможной полной откровенности с Уолкером. И так и не стало ясно, что он избрал, смущённо улыбнувшись, — я в своей жизни многими странными вещами интересовался. — Да-да! И что со сказкой? — Лави было неловко вспоминать о чём-то, связанном с ней, и юноша подтолкнул его к сути. — Сказка. Простая сказка, подобная многим другим. Про девочку, что… чьи родители заразились страшной болезнью, погубившей немало жизней в городе. Вспыхнула эпидемия, она распространялась от дома к дому, от двора к двору, с улицы на улицу. И никто не знал, как помочь; знахари ломали головы, и сам правитель, отчаявшись найти решение, объявил произошедшее гневом божьим. Город закрыли на карантин, но в стене была щель, через которую худенькая, маленькая девчонка сумела протиснуться и сбежать прочь на поиски великого колдуна и целителя, о котором много говорили, будто он может изгнать любую хворь из человека. И как бы безнадёжен тот ни был, получив помощь от него, вскоре пойдёт на поправку да станет здоровее, чем был когда-либо. Лави прервался, оценивая изменения в слушателе, неуверенный, нужно ли это Аллену. — Начинается и впрямь банально. — Заканчивает тоже, — фыркнул парень. — Девочка отправилась в долгий путь, преодолела заколдованный лес с дикими волками-оборотнями, о чём тоже говорится в сказке и даже с подробностями, но сейчас же важнее тот факт, что, дойдя до укрытия целителя, она нашла его, старого, дряхлого, умирающего. И он ничем не мог ей помочь. И родителям её, родным и городу, сказал, ничего не поможет. Пусть начинает жить вне, раз посчастливилось сбежать здоровой. Но девочка продолжала молить. Девочка требовала исцеления, и она кричала о готовности принести любые жертвы. И старик ответил ей, что убить болезни не так уж и сложно. Привести человека к процветанию и здоровью – просто. Для того нужно лишь одно единственное знание. На все возможные хвори и недуги. Девочка попросила о знании. Старик сказал, что знание то слишком тяжело, и он не тот, кто имеет право его передавать. Из уст его знание превратится лишь в ядовитую отраву. И получить его можно безопасно лишь от того, кто действительно знает. — Но девочка добилась своего? — Да. Он сказал ей. Прошептал, и она умчалась счастливая домой. Но, вернувшись, обнаружила, что город её объят пламенем. И никого уже в живых не осталось. И напрасны были её попытки. А потом… Прошли годы. Годы и годы. Сгоревший город так и остался в руинах, ибо был наречён проклятым. Так же, как и лес. И люди, обходившие его стороной, всегда рассказывали историю о странной чуме, поразившей его жителей, и девочке, что сумела сбежать. Маленькой, тяжело больной и умирающей. Заразившей лесных оборотней, передравших друг друга после этого и нападавших на все местные селения и путников до тех пор, пока не были истреблены. О той, что, вернувшись домой через три недели, когда уже утихла болезнь и догорали последние погребальные костры, устроила страшный пожар, после которого не выжил никто. И сама она сбежала, неся свою заразу, боль и безумие, до тех пор пока не встретился ей один оглохший вояка и не убил, приняв за воровку. Аллен стоял, раскрыв рот. Лави до того погружённый в рассказ истории загадочно улыбнулся и кивнул. — А что было… на самом-то деле? То, что она… — Объяснения нет. Но я всегда был склонен считать, что суть в том, что данные ей знания погубили её рассудок. И не горел город сам – она сожгла его в своем безумии, крича всем о знаниях, что может передавать лишь их владелец. Сводя с ума и всех остальных. И оборотней она так же свела с ума на обратном пути, ведь подробно рассказывалось, как осторожно она пробиралась мимо них, когда шла к целителю. — И не даром её убил глухой, — прошептал Аллен. — А что же тот целитель? Довен пожал плечами. — Это сказка. Я передал то, что было в ней, и рассказал, как понимаю её сам. Возможно, оттого что я не пересказал её слово в слово, я акцентировался на вещах, что не противоречат моей теории, и что-то упустил. — Меня всё равно интересовал именно аспект запретных знаний, — поспешно согласился с подачей Лави Аллен. — И ты наверняка жаждешь наконец встретиться с кроватью. — Я не против любой горизонтальной поверхности, — отозвался Лави, направляясь к двери. — Приятной ночи и... надеюсь, бессонница не окажется слишком уж надоедливой. — Я тоже, спасибо и… Ещё момент! — в голову как всегда не вовремя проник идиотский вопрос, — А каков исконный смысл сказки? — Рассказать историю. Она обязательно должна иметь смысл? Или, может, о том, что маленьким девочкам лучше не сбегать из города, особенно когда он закрыт, поражённый неизвестной болезнью? Или что не стоит донимать умирающих стариков? Я без понятия, какой… Довен не договорил, махнув рукой, и отправился прочь. Некоторое время Аллен ещё вслушивался в стук его шагов, пока, наконец, не решил вернуться в спальню и опытном путём проверить: есть у него реальная бессонница или нет. Как бы странно это не выглядело, но проснулся Аллен уже в тёплых и страшно неудобных объятиях. И сразу же стал пинаться и высвобождаться, шипя и ругаясь. — Что не так? — Иди нафиг! — Не буду, — сонно ответил Тики, пытаясь вернуть своего плюшевого мишку обратно. — Тогда должен уйти я! Задействование левой руки сделало вещи гораздо проще: Аллен оттолкнулся и, продолжая шипеть гадости себе под нос, стал выпутывать ноги из наволочки. Потом оглянулся, прозревая: — Куда ты пропадал ночью? — Не мог уснуть и ушёл. Чтобы не мешать, — нахмурившись, ответил Тики, явно не ожидавший, что Аллен в курсе. — Поздравляю. Своими действиями ты породил бессонницу у меня, — сердито отозвался Аллен и швырнул подушку в лицо. — Поднимайся! И убирайся к себе собираться и всё такое. Сейчас завтрак будет! Он торжественно прошлёпал до двери в ванную и услышал лишь сдавленный комментарий от Тики: — Значит, по утрам ты демон. Как ни странно, но умывшись, одевшись и направившись вниз, Аллен не только уловил странные шепотки слуг, но и встретил на полпути Тики, что как будто и не поджидал его. Или весьма талантливо притворялся. Не видя никаких явных причин избегать его, Аллен пожелал доброго утра, спустился по лестнице уже с мужчиной, что выглядел ещё весьма помятым и сонным. Вот только всю сонливость и леность как рукой сняло, стоило ему завернуться за угол и вылупить глаза на кое-что… — Эм… ха… Адам? — просипел Тики, вдруг потеряв голос при виде новой фигуры в зале. — Какой… какой сюрприз!