Искусство быть.

— Граф Кенроу, — задумчиво протянул Тики, рассматривая устроившегося у занавешенного окна экипажа Аллена. После первого сообщения маркиз ничего не сказал. Только нахмурился, помолчал и кивнул. А теперь, когда они встретились два часа назад, видно, Тики освежил свою память. Аллен автоматически попытался вжаться в дверь ещё сильнее, несмотря на невинность направленного на него взгляда. Губы всё ещё горели при воспоминании о том, чем именно закончилось их первое с Тики обсуждение. Впрочем, на воспоминания реагировали и другие части тела, напоминая о недвусмысленном намёке, оставленном Тики в самом конце, и согласии Аллена присоединиться к нему сегодня же вечером. Или ночью. В зависимости от того, когда они вернутся. С трудом сглотнув, Аллен заставил себя отвернуться и попытаться подсчитать количество запятых в узоре шторы. — Довольно скользкая личность. Тики совершенно неаристократично, но безумно соблазнительно водил пальцами по губам. Может быть, тоже предавался воспоминаниям? А затем поднял взгляд, впиваясь в мгновенно расширившиеся зрачки юноши. Губы под пальцами изогнулись в победную ухмылку, и Аллен уже не мог позволить себе спрятаться, отвести взгляд, отвернуться, предпочитая соревноваться до победного. Тики едва слышно хмыкнул, приподнимая подбородок и отводя взгляд первым. Почти мгновенно. Изящно и просто, словно они и не начинали никакого соревнования, тем самым в очередной раз выходя победителем без усилий. Аллен в очередной раз подавил желание побиться головой об стену или переползти к Тики, прижаться головой к груди, закрыть глаза, словно маленький ребёнок, и доверить ему все свои беды, боль, страхи и сам выбор дальнейшего пути. — Ненавижу ответственность, — тихо пробормотал Аллен, надеясь, что Тики не услышит. И Тики, возможно, лишь не подал виду. Или и впрямь чего-то не расслышал. Аллен вернулся к рассматриванию «запятых», отмечая, что за плотной тканью посветлело, вероятно, напоминая о катящемуся к закату солнцу. По шуму же, раздающемуся извне, они оказались на одной из центральных улиц где-то в районе парка и старинного здания центрально почтамта, что бросалось издалека благодаря своей яркой крыше и смешанной форме окон в основных и надстроенных позже этажах. Нелепое строение стало сразу же главным ориентиром в мысленной карте Уолкера. — Что ты мог потерять у этого типа? — раздражённо прошипел Тики, снова удивляя Аллена, понятия не имеющего о предмете и сути разговора. — Кого? — Кенроу! — Тики впился требовательным взглядом в Аллена. Аллена, который изначально всё объяснил и по полочкам расставил, да его слушатель занимался кое-чем более важным. Так что напоминать о том или объяснять по новой он не собирался. — Чего тебе в нём не нравится? — Предоставить полный список? Аллен с вызовом приподнял брови. — Начиная хотя бы с того, что тебе, как моему наследнику, нежелательно проводить время в таком обществе. — Я с тобой буду. Пусть думают, будто… Лорд Микк учит плохому, — сорвался на хихиканье Аллен. Хотя Тики был прав. И Уолкер всегда это знал. Граф Кенроу был личностью скользкой, склочной, успел засветиться на границах нескольких весьма неприятных скандалов, и в разгар борьбы с Графом, шума вокруг стран Теру он умудрялся участвовать в каких-то собраниях, клубах, сорить подозрительными вещами тут и там. И всё сходило ему с рук. Аллен не безосновательно подозревал, будто Тики отлично понимает по крайней мере часть уловок Кенроу и со стороны может выглядеть местами таким же скользким и тёмным типом со своими секретами. Так что да, Аллена поразил тот факт, что Тики пришлось уточнять, кто такой Кенроу. Казалось, они могли знать друг друга в лицо и повадки. — Если бы я учил тебя плохому, боюсь, мне прилетело бы от Шерила. И Адама. И ещё кого-нибудь на подхвате. За то что неприлично обнажаю ужасную сущность, — протянул Тики, направив задумчивый взгляд в вечность и мечтательно улыбаясь. — Во мне много того, что не по нраву прочим обитателям. Последние слова оказались направлены на Аллена со всей скрытой, неприглядной подноготной. — Я не прочь посмотреть. — Когда-нибудь. — Неопределённое прозвучало горячим и прекрасным обещанием, скрепившим их невидимыми цепями нового договора, скрывающего за собой тонны чувств и возможностей. Резкий толчок откинул Аллена в сторону, вдребезги разрушая магическую атмосферу. И вернул старого, раздражённого и не особо церемонящегося, недовольного Тики. Отворачиваясь, юноша с облегчением выдохнул, глупо улыбаясь собственным действиям, ситуации, происходящему безумию. Ни единой мысли о том, как всё неправильно, в голову не поступило. Граф был действительно предупреждён о появлении Аллена, возможно, в сопровождении, так что их встречали ещё на подъезде к двухэтажному, широко раскинувшему плечи поместью. Местечко вгоняло в тоску. Участок, зажатый разваливающимся «ничейным» четырёхэтажным жилищем, что всё же кому-то принадлежало, но сейчас так же входило во владения Графа, большую часть светлого времени суток оказалось от солнечных лучей скрыт, отчего вездесущая зелень вызывала лишь отвращение и ощущение преследующей по пятам сырости. Да и сама зелень включала не только ухоженные кусты, траву и цветы, но и по какой-то причине огромные, разросшиеся рощи, обступившие дом со всех сторон, уничтожая последние шансы света добраться до здания и хотя бы немого подсушить камень. При первом взгляде казалось, что стены дома дышали влагой, медленно выделяя капли сквозь невидимые поры. Аллен привык к определённому комфорту с детства, но его бдительные воспитатели позаботились о разного рода приключениях, во время которых приходилось находиться, ночевать, питаться в куда худших условиях. Аллен подозревал, что и Тики видел места похуже, но именно это здание вызывало отвращение. Так что практически все силы изначально ушли на попытку держать лицо при встрече с дворецким, провожающим их к Графу. Прямо к нему. Хорошо, им не придётся петлять внутри. Гора с плеч. — Что мы здесь делаем? — вспомнил свою основную проблему Тики. — Ищем Дэгейра. Аллен знал, что имя Тики ничего не скажет. Но ничего, пусть поупражняется, подумает. А то болтают, будто если извилины не напрягать хоть время от времени, они распрямляются. О чём сегодня было бы сказано Тики прямо в лицо, если бы не лишние уши. Внутри оказался очень спёртый воздух. Обвитые тонкими зелёными лозами окна вряд ли открывались, а их поверхность покрывалась пылью, грязью и ещё неведомо чем без должного ухода. Так что и всё освещение вокруг представляло из себя коптящие под потолок лампы или свечи в вытянутых, дорогих подсвечниках. Обстановка кричала о достатке. И нежелании убираться. — Интересно, существует ли боязнь чистоты? — небрежно наклонившись к Аллену прошептал Тики. Дом, несмотря на первый взгляд, оказался не промокшим и продрогшим до самого подвала, как ожидал того Аллен. Внутренняя отделка удивляла богатством и массивностью. Помещениям приходилось быть очень просторными, чтобы избежать ощущения загромождённости и острой нехватки пустого пространства. В некоторой мере внутреннее оформление напоминало Аллену его самый первый дом. С широкими коридорами, гулким эхом, просторными комнатами, вездесущими сквозняками, сотней прекрасных мест для игры в прятки и пусть и уставшей няни, пытающейся заставить воспитанника учиться. Воспоминания о детстве смутными оттисками хранились в памяти, несмотря на годы и новые впечатления, всплывая в самые неудобные моменты и пробуждая никому уже не нужное тепло, боль и ярость. Аллен даже не заметил, как оказался перед распахнувшейся дверью. Слуга, почтительно поклонившись, доложил, что хозяин ожидает их, и Аллен, последний раз вдохнув более или менее чистый воздух, шагнул в дымку рабочего кабинета Графа Кенроу. Если хоть одно помещение, окутанное опиумным туманом, имело право называться рабочим. — Милорд, маркиз! — навстречу им поднялся, мягко улыбаясь, широкоплечий Граф Кенроу. Если что первым и бросалось в глаза при встрече с этим мужчиной, так это его размеры. Высокий, широкий, хотя и не особо полный, он в расстегнутом, тёмно-бордовом сюртуке с аккуратной бородкой и темно-рыжими волосами заслуживал сравнения с собственной мебелью. Со шкафами. Сервантами. Или даже дверями – Аллен был уверен, что ведущая в кабинет полностью соответствовала цветовой гамме. Да и квадратный подбородок, и специфическая причёска никак не помогали делу, придавая Графу вид слегка глуповатый, дикий и смешной в некотором роде. Если Кенроу пытался достичь именно такого эффекта, снизив вероятность принятия его всерьёз, – он хорошо постарался. Но не для Аллена. Впервые взглянув на того же Тысячелетнего Графа, он не засмеялся лишь оттого, что знал, кто именно скрывается под нелепым пальто, шляпой с фруктами, да и вообще… Веяло от Графа чем-то особенным. Чем-то, заставившим в своё время онемевшего мальчика вскочить на ноги и крикнуть на всё кладбище, привлекая внимание самого опасного существа на планете. Может быть, он хотел увидеть убийцу его семьи? Он до сих пор жаждал встретиться с Графом лицом к лицу. Пообщаться с ним. Убить его, наверное. Если получится. — Неожиданный, но весьма приятный визит, — в это время провозгласил Кенроу, напоминая Аллену, что он не поздоровался. Но, судя по ситуации, за него это успел сделать Тики. — Чем обязан появлению благородных сэров? Аллена едва не передёрнуло от упавшего на него масляного взгляда , и юноше пришлось повторять одну мантру из многих, что существовали с детства и успокаивали юношу в моменты, подобные этому. Убийство ничего не решит. Оно принесёт лишь ещё больше проблем. В чужих глазах Аллен тоже часто идиот, которому стоит свернуть шею. Убийство ничего не решает. Ничего вообще. Тики кашлянул, отворачиваясь, очевидно, заметив что-то в выражении лица окаменевшего юноши. — На самом деле мы ищем одного моего друга, что должен был давно связаться со мной, и вполне вероятно, что он гостит у вас, — ответил Аллен. Тики Микк едва заметно нахмурился, всё ещё не зная, зачем, и как, и почему. В следующий раз, может, будет слушать, что ему говорят. — Ну, если такова его воля, то что я могу поделать? Разве законы гостеприимства могут позволить мне прогонять тех, кто считает мой дом прекрасным приютом для себя в непростые времена? — О, не беспокойтесь, мы всего лишь напомним ему, сколько прошло времени и как давно его ждут, — ответил Тики, собственническим жестом обняв Аллена за плечи и притянув к себе. — Ну, если вы так считаете… — Более чем уверен, что он согласится немедленно отправиться с нами. В конце концов, мы с Алленом не единственные заметили его пропажу, но уже забеспокоились. И хорошо, мы знаем, что он в надёжных руках… — продолжал стелить Тики, совсем не выглядя так, как должен, понятия не имея даже о том, за кем именно они пришли. И уже успев забыть, как зовут парня. Довольно профессионально. И ему, несмотря на явное желание, Кенроу открыто противостоять не пытался, сдержано улыбаясь и кивая на каждое слово. Продолжая наискось посматривать на Аллена. Юноша невольно задумался о том, насколько велико желание графа захватить юношу в свои сети. И, может быть, оказать влияние на Тики и Шерила. Чёрт! Между тем мужчины продолжали свою словесную дуэль, кажется, постепенно забывая, что речь о вызволении Дэгейра, а не Аллена, который пока стоит рядом, прекрасно всё слышит, понимает и задерживаться не собирается. Но Аллен не зря привёл сюда Тики, это точно. Иначе спустя пятнадцать минут горячих расшаркиваний и туманных угроз они не оказались бы выдворены из кабинета с указаниями где отыскать младшего Жеваля. — И этот подонок имеет степень в психиатрии, нет? — поражённо переспросил Тики через некоторое время напряжённого молчания. Мужчина продолжал идти вперёд, придерживая Аллена за плечи, будто опасаясь, что юношу похитят в любой момент прямо из-под носа. — Да. И некоторые из его действий и клубов как раз и скрываются под лечебными. Особенно подобные ему наседают на недавно переживших смерть родственников. Признаться, я тоже получал уведомление от него сразу же по въезду в страну. Видно, мой опальный статус скорбящего виден за мили и континенты, — сквозь зубы прокомментировал Аллен, стараясь звучать не слишком громко. Мимо бодро прошагала строго вида старушка в белоснежном чепце с трехлетним мальчишкой на руках. Граф не был женат, но имел трёх приёмных детей – по слухам, все от разных любовниц, которые продолжали посещать этот… притон. — Ещё он опекает какую-то клинику, да? — Для бедняков и всех, кто попроще, — кивнул Аллен. — Если я ничего не путаю, то именно там могут производить и испытывать часть его… лекарств для обеспеченных. — Мне казалось, обычный опиум… — Разные дозировки, рецепты. Эксперименты ещё с какими-то травами. — Откуда ты всё это знаешь? — нахмурился Тики. И Аллен лишь прикусил губу и пожал плечами. — Мой учитель много болтал о жизни. Не совсем правда. Вернее, лишь её часть. Но Аллен невозмутимо ответил бы и ложь, будь оно необходимо. На самом деле, о Кенроу он слышал через третьих лиц, поставщиков, и вообще мир тесен. И некоторые моменты взаимодействия их безымянной компании с внешним миром поражали неподготовленный мир. Кое-что из наркотических средств так или иначе было им необходимо. Для опытов. Для жизни. Для Джуно, два года как мёртвого парня, от которого Аллен предпочитал держаться подальше не из неуважения или страха, а просто оттого, что порой болезнь оказывалась ужасной вещью с собственной разрушительной и подавляющей атмосферой. Это как чувствовать холод, несмотря на хорошую одежду, встретив раздетого. Примерить чужую боль как свою при виде ранения. Чувствовать себя больным рядом с кроватью умирающего. — Учитель, это который?.. — Да, — кивнул Аллен. — И вокруг него собирались незамолкающие женщины. Много сплетничающих женщин. Трудно, конечно, отделить выдумку от правды, но что-то становится очевидным, стоит лишь открыть глаза и уши пошире. — И ты не боишься говорить об этом здесь и сейчас? — замирая перед дверями бильярдной, усмехнулся Тики. — Он знает, что я знаю. И, несмотря на отношение, ничего предпринимать не стану. Оно того не стоит, Кенроу не единственный, кто втянут. Неужели ты сам до сих пор не догадался? И ничего не слышал? — Я ненавижу грязь аристократии, — ответил Тики, усмехаясь. — Хотя в грязных переулках всё кажется грубым и пошлым, здесь всё точно так же, но масштабней, циничней и прикрыто маской добродетели. Узаконенной маской добродетели. Аллен кивнул, понимая, и Тики принял этот жест за полную готовность юноши приступить к новой фазе их операции – высвобождению пустившегося во все тяжкие бедняги. И лишь пробормотал едва слышно, незаметно даже для самого себя на входе: — Может, этот мир и впрямь заслуживает конца. И, к его удивлению, Тики отлично услышал, улыбнувшись и доверительно шепнув на ухо: — Он обязан существовать уже только ради твоего существования. Да, в бильярдной Аллену стало очень душно и жарко. И немного дурно. И никаких других причин для его ошалевшего взгляда и порозовевшего лица не существовало. *** На спасение Дэгейра ушла добрая половина ночи. Мужчина решительно ничего не соображал, а начав пробуждаться, пинал, кусался, жаловался, хныкал или, напротив, расплывался в улыбке и пытался свернуться калачиком на любой поверхности. Безумно напоминал пьяного. И был свален на руки слуг, которым эти самые конечности Тики пообещал отрубить, если с молодым парнишкой что-то случится. Молодой. Возраста Аллена, по сути, а выглядел жалким, куда более старым, больным, беспомощным. Да ещё и не желал возвращаться к реальному миру. Тащить его домой, наблюдать всё это время, пытаться держать хотя бы примерно в вертикальном положении становилось сложнее с каждой новой минутой. Но больше всего жалкое состояние парня убивало Аллена морально. — Интересно, что, чёрт возьми, должно было случится! — прошипел Аллен, свободно повисая на одном из плече Тики и отвечая на ошеломлённый взгляд: — Веди! Я устал. — Звучит не очень перспективно. Но Аллен был действительно слишком уставшим и сосредоточенным на других, ускользающих мыслях, чтобы понять и ответить. Вместо того он сосредоточился на воспоминаниях, позволив Тики вести его куда заблагорассудится. Младший Жеваль никогда не выглядел склонным к подобным выпадам! Конечно, Аллен его с полгода не видел, он в последнее время вообще выпал из времени и пространства, но парень, которого Аллен знал раньше, никак не сходился с образом того, что предстало перед его глазами сегодня. — Как он мог вообще докатиться до такого? — замирая на входе в спальню Тики, пробормотал юноша, получив в ответ лишь толчок в спину. Пришлось шагнуть внутрь, щурясь в бесплодных попытках разглядеть хоть что-то в полной тьме. Шевеление за спиной и тихий шаг подсказали, что у хозяина проблем с ориентированием в темноте нет. Зажёгся торшер на столе, и Тики обернулся. — Ложись уже, лунатик, — со вдохом посоветовал мужчина, сам направляясь к гардеробу. — Ась? — Ложись и спи! Я пока умоюсь. В ледяной-то воде, — продолжал ворчать мужчина, занимаясь поиском вещей. — А… А в чём? — задумчиво начиная расстегивать пуговицы, спросил Аллен, наконец понимая, что вот одежды для сна у него в комнате Тики никакой не имеется. И не должно в принципе, иначе как оно должно выглядеть? Пальцы добрались до последней пуговицы, захватывая угол и оборачивая торчащую нитку вокруг пальца. Кровать выглядела чертовски привлекательно. Не забивая лишними мыслями голову, Аллен решительно стянул рубашку, затем потянул пояс брюк вниз, наконец замечая подозрительную тишину. — Тики? До Аллена донеслось лишь невразумительное мычание. — А как хорошо ты видишь в темноте? — припоминая пару эпизодов, подозрительно поинтересовался Аллен, не решающийся оглянуться и едва сдерживающий желание немедленно натянуть штаны обратно. Затем рубашку и броситься под одеяло. Завернуться в три слоя с головой, зажмуриться и уснуть, наконец забыв о том, что… наверное… — Достаточно, — хрипло отозвался Тики прямо за спиной. С позорным визгом Аллен подскочил, заскакивая на кровать, бросаясь под одеяло и дико глядя на Тики, чьи глаза в пляшущем неровном свете лампы, казалось, светились, придавая ему вид поистине демонический. Аллен нервно сглотнул, прижимая одеяло к подбородку и жалобно наблюдая за тем, как Тики молча развернулся и вышел. — Ты жуткий!! — завопил он вдогонку, забыв о всяком приличии. В ответ из-за двери донёсся лишь смех, заставивших заворочаться волосы на затылке. Зато сон исчез почти полностью. Готовый уснуть в любое мгновение юноша теперь лежал, широко распахнув глаза, отползая подальше к стене, как раз на тот край постели, где в прошлый раз спал Тики. Аллен не спускал взгляда с двери и напряжённо прислушивался к доносящемуся шуму воды, громыханию какой-то тары и ещё чему-то. Через несколько минут он почувствовал смущение от того, что подслушивает, накрыл голову одеялом и приказал себе заснуть. Буквально сразу Тики решил выйти. Заскрипела дверь ванной, послышался тихий шаг. Хлопнула дверь гардероба, Тики тихо вздохнул, опускаясь на кровать и прожигая Аллена взглядом даже сквозь по-зимнему толстое одеяло. — Под чем должен спать я? Аллен осторожно извлёк во тьму лохматую голову и, приглядевшись, понял, что в спешке и впрямь загрёб себе всё широкое одеяло, при том свесив часть его за собой. — Возьми другое. — Я тоже устал. — Ага. Оно видно, — проворчал Аллен, всё же разматываясь и стараясь не глядеть на очевидно голую грудь Тики и тем более не опускать взгляда ниже. Фантазия и так уже рисовала разное о том, что он может там разглядеть даже в подобной тьме. Юноша нервно сглотнул, перетягивая одеяло поближе и отдавая справедливую половину Тики. Но вместо того, чтобы начать устраиваться спать в стороне от юноши, Тики обхватил его за талию, притягивая к себе, сталкивая бёдрами и посылая юноше небольшое облегчение – по крайней мере на одном из них были какие-то штаны. Но это не изменяет того, что сам Аллен оставался беззащитным! — Ты не очень любишь прикосновения, да? — удивительно мозолистая ладонь нежно гладила щёку, спустившись к подбородку юноши. Аллен опустился на спину, не обращая внимание на готовое взорваться сердце. — У меня их было не слишком много… И моя рука… Ладонь в перчатке оказалась поймана чужими пальцами, мягко массирующими нечувствительную плоть сквозь кашемир. В обычной ситуации Аллен, может быть, и сменил бы перчатку на ночь, но… Тики наклонился, касаясь губами согнутых пальцев и не сводя взгляда с оставшегося беззащитным плеча. — Может быть, снимешь? — Тики аккуратно подцепил одну из складок, глядя прямо Аллену в глаза. — Тебе не… не… Взгляд юноши беспомощно метнулся влево к плечу, что он увидеть не мог, но оно оставалось всё таким же уродливым. — Я могу?.. — тихо прошептал мужчина, опуская ладонь, и Аллен нервно кивнул, боясь струсить и отказаться. Он мог пересчитать по пальцам людей, что когда-либо прикасались к его руке. Но ощущение шершавых подушечек пальцев на том, что когда-то было или должно было быть кожей, оказалась не таким уж и страшным. — Оно… — Тики задумчиво провёл пальцами ниже, изгибая губы в улыбке, — что это за цвет вообще? — Тёмно-красный? — Ты сам не уверен? Пальцы захватили край перчатки, оглаживая грубую кожу вокруг. Деликатно, ласково, разглядывая так, словно Тики наслаждался увиденным. — Оно тебя вообще не напрягает? — Меня весь ты напрягаешь. Безумно, — отозвался Тики, оседлав бёдра Аллена, позволяя в полной мере оценить, какую именно часть он напрягает больше всего. Юноша издал тихий писк, вдавливая ладони в кровать, пытаясь вытащить себя. Но Тики опустился ниже, пресекая жалкие попытки, прижимаясь горячим, восхитительным телом к груди Аллена, вжимая доказательство желания юноше в пах. Аллен даже не сообразил, что стонал в голос, закатив глаза, кусая губы. Что правая его рука ухватилась за плечо, а левая оказалась крепко перехвачена у запястья и прижата к кровати. Он не возражал, в общем. Ему было слишком хорошо под ласкающей ладонью, изучающими губами, во сласти шепота, настойчиво призывающего раскрыться, стонать громче, просить чаще, не стесняться и кричать во всё горло, когда невыносимо хорошо, удивительно прекрасно. Совсем не так, как когда ласкаешь себя сам, стыдливо, торопливо, вынужденно. Как будто просто тот факт, что это не его ладонь, меняет положение совершенно. Что чужие губы умеют вытворять такие вещи. И собственное тело может реагировать так остро, став чувствительным и невыносимо отзывчивым. А уж стоило губам сомкнуться вокруг головки, упираясь языком в щель, Аллену показалось, он взорвётся, сойдёт с ума или… Преобразование руки и появление плаща за спиной в планы как-то совсем не входило. Мужчина над ним приподнялся, с удивлением разглядывая сжатую, когтистую ладонь, и изгибая губы (те самые, что только что сжимали его член!) в издевательской ухмылке. Он приподнялся, снова прижимая свою уже свободную от белья плоть к эрекции Аллена, и наклонился к самой голове, действуя медленно, невозмутимо, как будто всё проходит как раз по его извращённому плану. — Твоя чистая сила всегда так реагирует на посягательства на твою невинность? — промурлыкал прямо в ухо Тики, вызывая новую волну дрожи и слабое хныканье. Намёки на очевидную неопытность больно жалили, причиняя между тем особое, экзотическое удовольствие. Аллен выгнулся, рыча сквозь зубы, вскрикивая, когда зубы Тики до крови прикусили губу, жадно слизывая кровь и выдыхая: — Расслабься, чистая сила. Я собираюсь трахнуть твоего хозяина, но не сегодня. Рука на члене сжалась, Аллен хрипло застонал, подставляя кровоточащие губы под новый поцелуй и отчаянно толкаясь бёдрами в ладонь, ослеплённый взрывом сверхновой, вспыхнувшей в голове и разлившей волны жара и истомы по всему телу. С тихим стоном юноша последний раз прикусил губы, откидываясь на кровати и растягиваясь под жёстким, горячим и тяжёлым телом. В полубредовой дымке неверия, что такое вообще бывает, он выдыхал что-то тихое, бессмысленное, безумное, но то единственное, что Тики был согласен сегодня пить с его губ.