Искусство быть.

— Каково это, менять семью? — Тики знал, что уже давно ступил в опасные воды и вот-вот получит по ушам, но остановиться больше не мог. Тем забавней наблюдать недоумение на перемазанной мордашке юноши, только что случайно клюнувшего пирожное с кремом. — Менять семью? — переспросил Аллен недоверчиво, оглядываясь, убеждаясь, что обедают они одни, и начиная прямо пальцами собирать с носа и подбородка крем, лишь для того чтобы пальцы затем облизать. Тики хотел видеть подобные пирожные в своём доме чаще. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — покраснел юноша, вытаскивая палец изо рта и протягивая руку к графину с водой, чтобы попытаться отмыться от липкости. — Смена семьи во многих аспектах проявляется. — Каково это… Новая семья, она может стать заменой старой? Полноценной. Или продолжением стоящим. Новой ступенью. — Ни одна семья не сможет заменить предыдущую, — уверено отозвался Аллен, оттирая ладони полотенцем и хмурясь на Тики. — Если, конечно, это было семьей для начала. Хотя я слышал, были те, кто привязывался и к тому, что сложно назвать семьей. Знаешь, когда дети привязываются к родителям, что ими пренебрегают всячески? И всё равно они до последнего пытаются доказать родным, что они лучше. Что они заслуживают любви. И если таких просто переселить даже в благополучную обстановку любви и достатка, они могут сбежать обратно, называя новых похитителями, разрушителями, лезущими, куда не просили. Но это уже что-то ломается вот тут, — Аллен постучал по голове, извиняющиеся улыбаясь. — Да. Я слышал даже о жертвах разного рода преступников, что привязывались к ним. — И не только слышал, конечно. Но такого рода подробности Тики сейчас обсуждать не брался, сражённый неожиданным энтузиазмом юноши. Микк опасался, что Аллен не сможет обсуждать этот вопрос из-за своей трагедии, возможной смерти близких или отречения. Семья с Алленом обсуждалась меньше всего. Тики опасался касаться этой темы, полагая, что юноша, не доверяя, решит, будто Тики пытается протиснуться за рамки тайны рождения, старательно возведённой вокруг юноши и призванной его защищать. Хотя сегодня всё казалось проще и банальней. А вдруг предыдущая семья не умирала и ничего с ней не происходило? Что если на самом деле вся тайна была возведена лишь для защиты его родственников, через которых можно манипулировать юным экзорцистом? Но тогда Аллен на самом деле работает на Орден? Просто вот так, в поле. Под прикрытием. Втираясь в доверие Ноев? Странно, но идея не пугала и не возмущала. Скорее забавляла, вызывала улыбку и чувство довольства с гордостью за Уолкера. Тики был не прочь, если его Семье причинит вред этот седой юноша. И Тики поможет юноше, если тот окажется в беде. Он уже это понял и принял. — Я тоже слышал о таком, — с энтузиазмом кивнул Аллен, но вовремя вспомнил, о чём они говорили изначально. — Так что если семья была, её никто никогда не заменит. Если не рассматривать другие аспекты, конечно, — торопливо продолжил он, начиная жестикулировать правой рукой. Левая всегда в такие моменты оставалась зависшей в воздухе на одном уровне, лишь сжимаясь в кулак порой или участвуя в жестах, требующих две руки. Возможно, очередное подтверждение того, что Аллен какое-то время не мог управлять ею? — ..вроде того, что, вырастая, мы ведь прощаемся со своей семьей, строим свою собственную. Девушек и вовсе замуж выдают. И что им до старой, у них и в новой забот хватать будет. Да и парни в свободный полёт просятся. Почему, собственно, говорят о детских травмах и важности семьи в этом возрасте, хотя бы потому, что если прикинуть здраво, люди понимают, это знание заложено в нас самих, что те же родители умрут раньше нас. По логике должны. Что мы вырастаем, и нам приходится обзаводиться уже своими семьями. Что…. В общем… это ещё и индивидуально. Бывают случаи, когда привязанность к родителю настолько нелепа и велика, что мешает даже жизни выросшего ребёнка. Кто-то вырастает безвольным, кто-то просто апатичным до всего, кроме определенных занятий. О боже, мне хочется пнуть всякого, кто говорит, будто отношения между людьми это просто! Левый кулак оказался воинственно вскинут, а взгляд, только обещавший разорвать на кусочки всякого, кто выскажется против, потерял ярость, становясь растерянным. — Ой! Тики казалось, будто последние слова относились к кому-то конкретному. С кем юноша долго спорил до хрипоты или кому долгое время не решался высказать накипевшее. Мало ли какие причины? Если в обществе считается, что один человек специалист в определённой области, и он получает всеобщую поддержку, довольно сложно противостоять ему, даже если твои суждения подкреплены фактами и изобилуют обоснованными, грамотно сформулированными и всем понятными выводами. Чаще всего такое происходило оттого, что лживая позиция оказывалась удобной для сильных мира сего в этот конкретный момент. Общаясь с Шерилом, этот момент Тики понял особенно хорошо. И сам им пользовался. Но видя пыхтящего от возмущения юношу… — Я бы голову свернул тому, кто пытается тебе противоречить! Иногда страсть делает страшные вещи с рассудком. Хорошо хоть говорить подобное в компании Аллена было нормально. Он не относился к таким фразам так же серьёзно, как подразумевал сам Микк. — Да я бы и сам сейчас! Вот только незадача, и сам юноша выглядел предельно серьёзным, произнося эти слова, перед тем как вернуться за стол, пододвинуть тарелочку с пироженкой и, подумав, сразу захапать ещё одну. Никогда ещё сообщения о чьём-то убийственном намерении не казалось таким милым! Кажется, ещё немного, и Тики начнёт понимать Шерила. — Только пирожное доешь, — улыбаясь, согласился он со стремлениями Аллена. Юноша кивнул молча. Жевал как раз. В отличии от некоторых родственников, он обладал манерами. Хотя и опускал большинство из них во время встреч с Тики один на один. — Но, продолжая разговор о семьях, да, одна не сможет заменить полностью другую. Но это сугубо моё мнение и моя ситуация, если быть честным и хорошенько подумать, — продолжил юноша, лишь умяв первое, покорёженное лакомство. У Тики от наблюдения за ним даже у самого аппетит проснулся, и он решил одно попробовать, хотя никогда особой тяги к сладкому не испытывал. До пробуждения оно было ему не очень по карману, всякие лакомства. А после он наблюдал Роад с её конфетами, леденцами и извращённым внутренним миром, где всё это может превратиться в кошмарную машину пыток. Аппетит чаще всего отбивало. Хотя и нравилось. Часть. Что-то особо извращённое всё же было в пытках Роад. — Но другая семья может помочь ребёнку справиться с потерей. Особенно если он молод. — И главной проблемой неожиданно встаёт порицание привязанностей в современном мире, — не удержался Тики, напоминая о главной беде мира – Графе. И том, какие последствия война с этой бедой принесла. — Да, это тоже важно. Я не особо привязан к Уолкерам. Никогда не был и с самого начала был научен, что нельзя. — Не всем помогает знание. — Да, — с болью отозвался юноша, и Тики захотелось себя пнуть. С Алленом рядом он вдруг начал познавать прелести самобичевания. Вот в постели хотелось отшлепать хорошенько юношу, а в быту – себя пнуть, потому что ведёт себя как идиот, не думающий о возможных последствиях своих поступков и слов. — А я смог. Иногда я чувствую себя виноватым, — улыбка получилось кривой, а ложечка с ненужной силой впилась в бок лакомства. — Это, возможно, спасло твою жизнь и души родных, — весомо возразил Тики. — Да, — тихо ответил Аллен. — Но когда я задаюсь вопросом о том, чем я отплатил Уолкерам за то, что они приняли меня, за их бесконечное доверие сделать меня наследником и сыном, за их умение быть сильным и относиться ко мне как к родному, лишь долгое время отсутствующему или потерявшему память, мне становится очень и очень стыдно. — Никто не может быть… Но Аллен махнул рукой, пытаясь заставить Тики замолчать. И вместо того чтобы продолжить, сначала затолкал в рот очередной кусок пирожного, будто пытаясь подсластить горечь, рвущуюся наружу. — Большинство моих поступков в последнее время, после их смерти могут вызвать лишь справедливое отвращение. И я не только о вчерашнем, хотя оно должно бы возглавлять список. Вот теперь Тики готов был отдать Уолкеров на растерзанию Графу, если они даже с того света умудряются доставать юношу! Только Ной успокоился, что Аллен внешне неплохо принял новый виток их отношений, познакомившись с самой сутью и не испугавшись, как начали всплывать авторитетные призраки из прошлого! — Посмотри сам на мой побег. Эта глупая угроза быть обвинённым в скорби и мое недостойное поведение, растерянность. Я даже не мог понять, что мне делать с сестрой, как помочь ей, а Камелот сделал для неё гораздо больше! Что именно? — мог бы спросить Тики, понимая, что о судьбе девчонки не знает. Но в последнее время её не наблюдал. Может, отправили куда учиться или ещё что? Стоило бы уточнить, но не у Аллена, ни к чему так сразу выдавать своё равнодушие и некомпетентность. — Они были хорошей семьёй, почему изначально вместо достойного им мальчика любого возраста, что вырос бы послушным сыном и отличным наследником всего того, чем они жили… ведь таких достаточно, умных, жаждущих получить заботу и внимание! Тех, что стоит лишь направить в нужное русло… Аллен, конечно, сейчас вряд ли понимал, что говорил. Тики не считал, что благородный род может легко найти мальчика, что заменил бы им так и не родившегося насследника. Впрочем, если говорить о ребёнке любого возраста и начинать сразу растить под себя? Это нормально. Тут да, выбор был. И вообще слегка странным выглядел тот факт, что Уолкеры выбрали мальчика постарше, а не мальца, которого можно лепить, как глину. Объяснение одно – они его знали изначально. И больше заботились не о наличии сына и наследника, а о том, чтобы пристроить бедняжку. Тики всё ещё не знал, как относится к Уолкерам. С благодарностью или ревностью. Нет, он не любил их. Ни капли! — Зачем нужно было брать под свою крышу какого-то жалкого, нелегально живущего полуэкзорциста, — продолжал Аллен, — что в любой момент мог навлечь беду и никогда бы не смог жить полноценной жизнью? К большому сожалению Тики, Аллен умел формулировать предложения так, что и успокаивать его нужно было чем-то весомым. Чётко сформулированным. А вот что ему сейчас сказать, если всё сказанное им чистая правда? Нигде не зарегистрированного, скрывающегося от Церкви экзорциста приглашать в гости опасно, не то чтобы усыновлять и помогать скрываться! Может, под маской нейтралитета Уолкеры всегда скрывали злость к определённой стороне? Может, их семье было за что пытаться подгадить Ордену? Может быть, таким образом они больше заботились не об Аллене, а об удовлетворении собственных давно затаённых желаний? Стоит ли копаться в истории их рода и проверять, не было ли чего таинственного? — У них могли быть свои причины и мотивы, — мягко предложил Тики, хотя какая-то часть его кричала, требовала выдать в лицо именно то, что спряталось в мыслях. Чтобы Аллен не тянулся к покойникам! Чтобы они не тянули свои загребущие планы в будущее юноши! — Я понимаю, Тики, — с благодарностью кивнул юноша. — Я не такой дурак. Я знаю, что у них были свои чувства и идеи, но если бы они даже не знали о существовании меня, а я боюсь, что к этому знанию их могли подтолкнуть, то всё могло сложиться проще. Может быть, я даже вновь бы исчез. — Дело твоих родителей получило резонанс. Это вряд ли получилось бы так просто. — Да. Я читал, официальная теперь уже версия гласит, что за нападением стояли акума. И никто понятия не имеет, чем семья, нейтрально относящаяся к церкви, могла привлечь внимание Тысячелетнего Графа! Не против же него выступала, а как было похоже именно на истребление нашей семьи! Не на обычный налёт. Акума и действовали с одной стороны скрытно – никто не понял что это именно они, пока не провели полную экспертизу и не обнаружили характерные следы и остаток яда. А акума обычно видно издалека! С другой стороны, их было видно издалека! Они устроили это пожарище! Вопрос почему и зачем остаётся актуальным! То ли оттого, что это акума, а они любят размах и масштаб во время своих выгулов. То ли огонь должен был скрыть что-то. — Может быть, даже тот факт, что это были именно акума? — предположил Тики, чувствуя себя не очень уютно, молча слушая о том, как Аллен ворочает камни похоронного валуна, в создании которого сам поучаствовал. И пусть даже его слова могли вести к истине, нитей слишком много, они запутались, и вряд ли когда-то кто-то сумеет разобраться с каждым узелком. Всё лучше, чем молчать и ждать в такой ситуации. Ещё лучше было бы оказаться рядом с Алленом, поддержать, но рамки приличия, чтоб их… Почему Аллен не мог знать, что здешних слуг опасаться не надо и Тики может заставить их держаться подальше? Ах да, Аллен экзорцист, а слуги – акума. — Возможно и так, — Аллен откинулся на спинку, вздыхая и оценивая оставшееся на блюде последнее пирожное. Но вместо него потянулся и цапнул пару хрустящего печенья. — Вся эта история полна противоречий. Зачем заметать, если в итоге всё стало ясно? И что заметать на самом деле тогда? Может, было что-то ещё в ту ночь? Происходило что-то, чего я не мог увидеть? — И хорошо, что не мог, — вырвалось у Тики, но Аллен смерил его сердитым взглядом. — Я умею этим пользоваться, — левая рука сжалась в кулак. — И неплохо. Если это было нападением акума – я имел бы возможность спасти их. Наверняка раскрыв себя, но вот об этом я бы подумал в последнюю очередь. «Вряд ли, раз так быстро вспомнил сейчас» — но такие замечания делать Тики отказывался. Слишком приятный разговор. Зачем превращать его в спор или портить впечатление? Может быть, Аллен искренне верит, что ни на миг не задумался бы о себе. Тики считал иначе. Тики считал, что в итоге он кинулся бы спасать родню. И погиб. А потому Ной оставался при своём мнении: просто отлично, что Аллена не оказалось той ночью с остальными Уолкерами. Лучшее событие года! Пусть сейчас сидит здесь целый и ест. Тики обожал наблюдать, как юноша пытается заполнить свой бездонный желудок. Хоть что-то забавное от его чистой силы! — К тому же сама суть оставшейся тайны, моего полного незнания, кому и зачем пришло в голову творить подобное, немного пугают, — юноша поёжился. — Может, и впрямь всего лишь акума совершенно случайно обнаружили, не понравилось им что-то и напали. Кто их поймёт? Лави понимал неплохо. И Тики знал, что просто так нападать ни с того ни с сего им было запрещено. Разве что на экзорцистов. И то не всем и не всегда. Был приказ держаться в тени. Но откуда о том знать Аллену? В чужих глазах акума были весьма бестолковыми животными с едва сдерживаемыми смертоносными порывами. — Всё равно странно. Не так далеко ведь живут люди и увидели только пожар. А если акума устроили пожар, я не верю, что никто не пытался выбраться. Не проснулся, не попытался поднять тревогу. Да и чувство, будто что-то происходило до того, как всё вокруг вспыхнуло, не возникает. И всё равно глупо. Развлечение у них такое: поджигать дом с жителями внутри и не давать им сбежать, убивая всех, кто выбрался? Но нет, судя по найденным останкам… кто-то был в своих постелях. Тики, припоминающий, кто и где оказался убит, нахмурился невольно. — Значит, всего лишь тихий поджог. Зачем? Хорошо что пламя уничтожило следы насильственной смерти. То есть... подождите, переломанные кости Тики оставлял там? Справлялся в основном без них. А прочие следы обнаружить в сгоревших телах невероятно. Отрадно, что никому в голову не приходила идея посещения Уолкеров Ноями. Что пришли, сделали что надо и скрылись в неизвестном направлении, оставив акума прибираться. Ведь, по сути, так оно и было. И Граф ругался потом. — А может, что-то скрывала моя новая семья? — юноша постучал ложкой по столу, не находя объяснений. Да и устав уже от поиска. — А может, вся эта история с акума и вовсе подстава. — Подстава? — поперхнулся от неожиданности Тики. — Ну да. Мне даже поступило предложение поддерживать идею, будто всё это лишь имитация самой Церкви, изначально недовольной положением Уолкеров и ожидающей, что мы и вовсе отвернёмся и потянем за собой ещё пару интересных семей. Они ведь ответственны за экспертизы – им ничего не стоит солгать об акума. Потому как простой логике такое нападение не поддаётся. А если они будут мутить воду и дальше, то… — юноша тяжело вздохнул. — Сторонники Ордена и военной программы Церкви, кажется, начинают поднимать шепот, будто Уолкеры связались с Графом. А когда уже своё отжили – их убрали за ненадобностью. Эта версия звучит очень красиво для Чёрного Ордена и позволяет собирать сторонников и ополчаться против лиц, остающихся нейтральными. Вдруг на самом деле они за Графа? — Это нелепо. Любому понятно, что, выступая за Графа, следует хотя бы попытаться придать себе благопристойный вид. То есть – со всей возможной громкостью выступать против него. Уже были прецеденты! — Угу, — юноша начал беспокойно тереть висок. — Примерно так оно и есть. Но ты ведь понимаешь: правда и наиболее вероятная причина важны не для всех. Не всегда. И мне стоит ждать больших неприятностей. — Не обязательно, — Тики стоило обратить внимание на сгущающиеся вокруг Аллена тучи. Следовало сделать это ещё в прошлом месяце. Но как всегда пустил всё на самотёк, растяпа! Не заинтересовался, решил, что для Аллена оно совсем неважно, тем более раз открылось, что юноша с чистой силой в руке прячется. — Вся эта борьба жутко утомляет, и, разумеется, мне следует вернуться и принять непосредственное участие в прениях… — Чтобы быть обвинённым в том, что вернулся уже не ты, а акума? Потому и пропадал столько времени, потому и сбежал, как только поднялся первый шепоток сомнения в том, сможешь ли ты выдержать груз потери? Если и впрямь вода мутнеет от манипуляций Церкви, с их людей станется подтвердить такую возможность. И ты исчезнешь. Тебе нельзя возвращаться на родину в такое неспокойное время. — Если я не вернусь сейчас, возвращаться будет уже не к чему! — юноша поднял на Тики серые, полные горя и растерянности глаза. Как можно было не заметить, что его терзает? Как мог юноша так хорошо скрывать и пытаться справиться сам? Почему не обратился к Тики за помощью раньше? Они наконец доверяют друг другу? — И плевать. Ты ведь сам заявил, что не можешь заниматься делами семьи! У тебя других забот полно, поважнее! Так оставайся здесь! — Тики никогда не думал, что может быть так увлекательно разговаривать с кем-то на такие темы. Впрочем, они ведь не просто обсуждали пошатнувшееся чьё-то положение в обществе и начинающиеся плестись интриги, но Уолкер делился своими переживаниями и сомнениями! — Да и много ли потеряет наследник маркиза, лишённый титула виконта? — А об ответственности вы ничего не слышали, милорд? — фыркнул Аллен. — На меня работают люди. На моих землях живут люди. Всё состояние и имущество было накоплено поколениями! Всё это каким-то образом сейчас ещё работает и содержится в недурном состоянии. Я понятия не имею, что будет, если всё, что имею я, растащат по кускам. Если всё, что имели Уолкеры, будет так бездарно… — В таком случае надо всего лишь… Ох, а что в наших новых законах наследования? Если я верно помню, и ты так переживаешь за наследие семьи, что позаботилась о тебе, то всего-то и нужно – выдать твою сестру замуж за достойного, ответственного человека. А потом ей родить наследника. Если расшатают твоё положение – вполне можно перегнуть так, что титул уйдёт туда. — Но если будет запятнана репутация всех Уолкеров, ничего не поможет! И, конечно, никто не позволит вопросу решиться так просто! — Это лишь тебе так кажется, — продолжал напирать Тики, пересаживаясь поближе к юноше и накрывая его ладонь своей. — Всегда можно найти такого человека, которого они сами примут. Просто… Аллен, у Уолкеров было достаточно друзей, несмотря на их пугающе уединённый образ жизни. Наблюдая их связи, мне невольно становится жутко: секту подпольную они организовали, что ли! Как так получилось? — Их положение многим нравилось. И… отец, он умел быть убедительным. Особенно если работал в тандеме с матерью. Они оба были очень харизматичными личностями, — с тихой улыбкой прокомментировал юноша. — Основой их успеха финансового и политического — ведь не всем удавалось так балансировать на грани — были их дипломатические качества. В доме Уолкеров дипломатия жила как член семьи. Как особый вид искусства, знаешь. Порой за их разговорами как мужа и жены было забавно наблюдать. Я никогда бы так не смог. — Вряд ли это было их обязательным требованием. — В сравнении с ними я чувствую себя ущербным. — Ты великолепен в другом. И раз тебе так дорога фамилия Уолкеров, стоит больше внимания уделить происходящему и действительно рассмотреть все варианты. Но, как я сказал, если ты сам не горишь желанием и не чувствуешь сил поддерживать наследие с их стороны, а ведь и с моей проблем хватает, то мы можем попытаться передать её новой семье твоей сестры. — В первую очередь, с этим должна согласиться Эмми. — Конечно, но она показалась мне здравомыслящей молодой леди, не из тех что гонятся, веря в браки по любви с первого взгляда. — Несомненно. У её матери и отца любовь образовывалась уже в годы брака. Она выросла на этих историях и, я могу знать не всё, но может согласиться. Конечно, я с трудом могу представить, как найти подходящего мужа. — Не беспокойся. Это проще, чем кажется, — Тики пытался звучать не слишком легкомысленно, но способности и связи члена семьи Ноя упрощали некоторые моменты. И здесь, с таким вопросом деликатным, скорее всего, не обойдётся без курирования Лави, что и так был занят. — Да, конечно, единственной минус – её муж будет лет на десять-пятнадцать старше её. Это, определённо, должен быть молодой человек, что уже представляет из себя что-то. Но что-то я не замечал, чтобы это было проблемой, — Тики пристально посмотрел на Аллена. Юноша хмыкнул. — Пятнадцать лет разницы это ещё не так уж много, — кивнул он, соглашаясь. Потому что и впрямь заключались браки и с разницей в тридцать лет, никто не видел в этом ничего плохого. — Но обсудить вопрос нужно с ней. И…. — И мы найдём выход, — уверенно ответил Тики, невольно акцентируясь на «мы». И только сейчас замечая одну странную вещь. — А где твой кулон? — Я решил немного не носить его. Снял, — запнувшись, объяснил Аллен. — Странно, я знаю. — Ты его хозяин, ты им и распоряжаешься, — хотя выглядело действительно странно, после того как юноша испугался возможной потери. Или теперь он увидел, как сильно привык к украшению, посчитав, что стоит хоть попытаться отвыкнуть и хватит траура по сестре? Или наоборот, решил, что в какой-нибудь шкатулке оно будет в большей сохранности? Но сам Аллен не желал продолжать развивать тему кулона, вернувшись к прежней линии: — Ты понимаешь, что моя репутация пострадает от всего этого скандала? Неважно, что скандал будет там! Такое не может остаться в тайне, а я понятия не имею, чем меня в итоге заклеймят. И даже здесь… — Ничем страшным тебя не заклеймят. Ты не Теру, — ответил Тики. — Ты можешь хоть часть своей работы и обязанностей переложить на своего опекуна? — Ты не выполняешь свою функцию. — Потому что не знаю, как это делать. Не стесняйся подсказывать и подталкивать в нужном направлении, — улыбнулся Ной, сжимая пальцы юноши. — Хорошо. Я буду. Уже делаю. Смотри, сколько работы. Куда ты её денешь? — Переброшу Шерилу. У него есть компетентные лица. — Ты ужасен! — Не отрицаю. Юноша устало улыбнулся, снова потирая лоб. — Голова болит? — озабоченно поинтересовался Тики. — Немного. Но это ничего. Просто переживаю по пустому много. Нервное напряжение. И моя чистая сила — ты же видел, как она недавно среагировала на эти самые нервы? Живёшь с паразитом, мне может быть худо оттого, что я стал неустойчивым, и моя чистая сила тоже начала болтаться в креплениях. — Делать… что? Аллен рассмеялся, опуская голову, складывая тёплый лоб прямо на руку Тики. — Просто выражение, — пробубнил он в стол. — У тебя лоб слишком тёплый. Похоже, температура повышена. — Бунтующие нервы и чистая сила. — Они так умеют? — Я слышал о таком. — И тебе явно нехорошо, раз открыто такое рассказываешь, не опасаясь быть подслушанным. Проклятия Аллена, несмотря на шёпот, Микк услышал. — Я думаю, мне нужно развеяться. — Я думаю, я мог бы составить тебе компанию.