Искусство быть.

События развивались гораздо лучше, чем Тики мог предположить. По крайней мере, Уолкеры его не донимали. Он познакомился с братом и сестрой более или менее на их первом и пока последнем общем ужине, уже в гостинице, в укромном уголке, там, где никто им не мешал, не раздражал смехом и весельем. «Пусть упиваются своим горем» — подумал Тики, отдавая распоряжения об этом тщательно распланированном ужине. Разумеется, все планы полетели к чертям. Точнее, планы вылетели из головы, стоило только ужину начаться. Тогда-то Аллен его удивил. Во-первых, тем, в каких количествах он ел. А ел он гораздо больше среднестатистического юноши. В разы больше, если не в десяток раз. Услышав, сколько всего собирается съесть Уолкер и скупые пояснения на этот счёт, что да, он всё съест, Микк на некоторое время потерял дар речи. А заметив удивлённый взгляд Ноя, Аллен лишь позволил себе усмехнуться краешком губ и поинтересоваться: — А что, никто не предупреждал вас о моём природном аппетите? — Нет, — только и смог выдать тогда Тики. Эмми, чахнувшая над собственной тарелкой, даже заинтересованно подняла взгляд. Всё ещё одетая в те же траурные одежды, разве что без какого-либо головного убора, с туго заплетенными в причудливую причёску, блестящими от обилия лака волосами. В вечернем полумраке она выглядела не очень привлекательно, утончённая, ещё не до конца сформировавшаяся юная женщина. Белоснежная кожа, тёмные глаза и чёрная одежда. Было бы выигрышным вариантом, будь она взрослее и имей выразительные формы, а так она казалась слишком тонкой. Обтянутый кожей скелет. И неестественная белизна в данном случае для Тики лишь увеличивала её сходство с покойницей. А некрофилом Тики Микк никогда не значился. Хотя и мог найти некоторые тела красивыми. Да что там, композиция смерти могла быть искусством! И оттого ещё лучше, что эта девушка подавала столь явные признаки жизни. Она заинтересовалась интересом Тики, вызванным объявлением о размере аппетита Аллена. Подобные ситуации раньше наверняка становились хорошим, давно изученным развлечением. Но не сегодня. — В таком случае, лорд Микк, привыкайте, — фальшивая ухмылка не могла продержаться на бледном лице юноши и пары мгновений. Сползла сама по себе, оставив пустоту и растерянность серых глаз. А ещё вид Уолкеров наталкивал на мысли о жизни в подвале. И Микку хотелось бессовестно заржать, нарушив всю эту идеалистическую, похоронную и очень грустную картинку. Шерил ему потом устроит раннее вскрытие. Интересно, а хоть кто-нибудь всплакнёт о нём хотя бы? Не так, как Нои плачут, почувствовав гибель члена семьи, а искренне, на самом деле? Дорог ли он им или всего лишь полезное дополнение с дефектом, от которого он никогда не будет принят… Ах, да. Существует Шерил, любящий своего брата так, что Тики жутко становится, стоит лишь вспомнить. В Камелоте было немало опасного, в том числе и его любовь. Этот мог бы и разрыдаться от известия о смерти Тики. Наверное, то было бы жутким зрелищем. Но не более жутким, чем зрелище Шерила, узнавшего о смерти его любимой дочурки. Нет, с Шерилом определённо было что-то не так. Тики не сдержал едва заметную дрожь и вернул внимание своим настоящим гостям и, вроде как, собеседникам. Даже если говорить изволил лишь один из Уолкеров. И медленно кивнул в ответ Аллену, поощряя развитие темы. — Я ем устрашающе много, — завершил Аллен, при том удачно напоминая о теме. И слова были подобраны как никогда метко. — Сплошные расходы, — с мрачной иронией протянул Тики, быстро беря себя в руки и ощущая острую потребность опрокинуть в себя бокал коньяка одним махом. И плевать ему, как и что должно распиваться. Он так и не мог поверить, что этот невысокий, худой паренёк ест столько на… на каждый приём пищи? — А я считал, что слухи о финансовом крахе Авегории преувеличены. Очевидно, мальчишка точно успел узнать о Тики что-то. По крайней мере, основы. Пусть даже сам Тики знал, что Авегория это производственный не гигант, но крепко стоящий на ногах большой малыш, обеспечивающий Тикки как владельцу немало прибыли. Там всё было адски сложно на самом деле, но Тики хотя бы узнал название. В его положении уже неплохо. И так же он знал, что то и дело о них пытались пустить глупые слухи, в которые, однако, никто не верил. Серьёзно, всем этим занимались проверенные люди и акума и Шерил отчасти, то есть Семья, и беспокоиться было не о чем. — Меня не заботят мои деньги. — Потому что вы их не зарабатываете? — И поэтому тоже! — честно ответил Тики, и Аллен лишь вонзил вилку в хрустящий бекон – жест едва сдерживаемой агрессии. При этом юноша глядел в глаза собеседнику, словно пытаясь там что-то разглядеть. С самого начала, как только Микк оказался перед мальчишкой, тот принялся разглядывать его. Внимательно, профессионально, пугающе. Если, конечно, это не игра воображения Тики Микка. А может быть, этот седой малыш и впрямь умел видеть в людях больше, чем те стремятся показать? — По какой причине ты ешь столько? — склонил голову на бок Тики. Они сидели напротив друг друга, такая удобная и милая позиция. В их тени совершенно беззвучно и незаметно может не есть девушка, к примеру. И никому нет дела. — Физиология такая. — Позволю себе усомниться… — Да сколько угодно! Таким родился, вот и всё. К тому же.. Конкретно сейчас я ем больше, чем обычно, — это было небольшой победой Тики Микка, Аллен пошёл на попятную, стал оправдываться, хоть и с такими интонациями, словно делал одолжение. Юноша поджал губы, отвёл взгляд, присматриваясь к сестре. Та этого заметить не успела и сымитировать медленное поглощение пищи не додумалась. Уолкер наклонился к ней, накрывая её руку ладонью и тихо что-то спрашивая у вздрогнувшей сестры. Та широко распахнула глаза, впервые позволяя Тики увидеть их – яркие, карие, блестящие от невыплаканной влаги. Её губы едва дрогнули, и она подалась вперёд, к Уолкеру. Этот жест выглядел очень интимным. Интересно, старшим Уолкерам хоть раз в голову приходило, что эти двое не родные брат и сестра, но живут в одном доме, успели сблизиться, и это может принести большие неприятности? Те самые грязные неприятности, о которых шепчутся за спинами, как только покажется верхушка мыльного пузыря тайны. И найдётся тот, кто пузырь лопнет. И даже если внутри ничего не окажется, всё равно найдутся выдумщики. Тики вдвойне понимал желание Уолкеров жить подальше от столичных забот, больших интриг. Как будто он сам высовывал бы нос на все эти мероприятия без волшебных пинков Шерила! Они продолжили разговор и ужин. Эмми удалилась рано. Так в тот вечер ничего толком и не съев, но замечаний ей никто делать не посмел. Тики считал это не своим делом, а Уолкер уже что-то нашептал сестре. При этом сама девчонка, кажется, и рта ни разу за вечер не открыла, раздражая всё сильнее и увеличивая сходство с покойником. Тики будет напрягать даже знание, что по его дому бродит эта бледная тень, напоминающая призрака, а не живого человека. Надо было серьёзно озаботиться её судьбой. К примеру, устроить помолвку. И раннюю свадьбу. Жаль, что нельзя так прогнать Уолкера. Из-за травмы руки вариант вроде некоторых училищ и дальнейшей карьеры даже не рассматривался. А было бы удобно выслать его подальше. Будь он помладше, Тики всё равно нашёл бы, куда его сбагрить. И не сбагрил бы. Ибо Шерил бдит даже без наставления Тысячелетнего Зануды. Но один только вид девчонки раздражал, заставляя всерьёз думать о будущем. И когда она ушла, Тики вздохнул с облегчением, подтягивая пузатую тару коньяка. Зато Аллен тут же подобрался весь и перешёл к другой теме: — И когда последний раз вы видели наших родителей, Лорд Микк? — напрямую спросил он. — Давно, Аллен, — ответил Тики, задумываясь о том, как выстраивать общение с подростком. Колючим, непростым, и в то же время Аллен не должен был стать невыносимым. Им всё же в одном доме теперь жить, как бы ужасно это не звучало. — Насколько давно? — Лично? Никогда, пожалуй. — Никогда? Как будто это не было очевидно! Тики плеснул в бокал, надеясь, что хотя бы сегодня алкоголь поможет ему расслабиться, как он делает это с людьми. Обычно подобные напитки странно действовали на Тики, либо вырубая рассудок, либо утягивая в философскую депрессию. Но хотя бы не так, как на Роад… Вот уж... Мечта. Ребёнок, которому действительно нельзя пить, она медленно пьянеет, но если уж дойдёт до кондиции, то начинается нечто ужасное. — Я не из тех людей, которые, — Тики вытянул ноги, откидываясь на спинку и делая неторопливый глоток, — не из тех, кто изучает собственные родословные до двадцать пятого колена и готов рассказать, кто основал их род в одиннадцатом веке и где сейчас проживает его двухлетний пятиюродный племянник! — Считаете неважными деяния и достижения предков? — Полагаю, им плевать, там, где они сейчас. И там, где я сейчас, тоже имею право плевать. Я никогда не знал о вас. Новостью меня огорошил мой брат, Шерил Камелот. Вот он таким увлечён. Ему задавай вопросы и хоть пытай, если осмелишься. Аллен, нахмурившись, переваривал информацию и теребил пуговицу тёплого жилета. До этого пальцы, затянутые в тонкую материю перчаток, пытали концы ленты. Но та истрепалась до такой степени, что Эмми, уходя к себе в номер, забрала ленту у Аллена. Так же, как она делала всё, – без слов. Но поставив брату щелбан. Аллен в ответ, как дурак, улыбнулся. Извращённая сторона Тики в те минуты выла, словно безумная. Насколько невинны эти два юных создания на самом деле? Тики никогда не имел дела с такими вот расцветающими подростками. И тем более никогда не встречал столь дивные цветы на протяжении всей своей жизни, тянущиеся лишь к домашнему солнцу. Ну, может быть, у Аллена раньше было другое домашнее солнце, в его первой семье. Он на ужине так ни разу и не снял перчатки. Расслабленного алкоголем мужчину так и тянуло поинтересоваться, что же случилось с рукой и увидит ли Тики её хоть когда-нибудь. Или мальчишка даже спит в ней. А как Тики сможет увидеть его спящего? Ной сегодня думал определённо не о том. — И то, что вы забираете нас к себе и оформляете опекунство и всё остальное, тоже инициатива брата? «Может быть, он хотел меня дисциплинировать. Или развлечь. В зависимости от того, как я возьмусь за дело, — подумал Тики, не собираясь произносить вслух ничего подобного. — А может, он сам желал развлечься, наблюдая за моими попытками осесть, да ещё и с двумя незнакомыми подростками на плечах.» — С Шерилом связался ваш адвокат. Аллен отвёл взгляд, сердито пробормотав себе под нос. — Что? — не расслышал Тики. — Шустро он. — Это его работа, — пожал плечами Микк. Аллен, сидящий перед ним, сложил руки в замок. Вся их позиция могла быть озаглавлена одним простым словосочетанием: «разговор не удался». Может быть, отчасти оттого, что Тики был ни в каком настроении, понятия не имея, чего хочет? Может быть, и оттого, что мальчишка не желал мириться с любой фигурой, становящейся на позицию его родителей. Пусть даже позиция была не родительской, но лишь отдалённо похожей. — Ты и с родителями так же собачился первое время? — Ась? — серые глаза удивленно распахнулись. — Говорю, что вижу. И над чем размышляю. Кто-то чужой пришёл, стал твоим опекуном… — Есть навалом причин, по которым человек, занявший эту позицию, попытается использовать её себе на благо и нам во вред! — И это был самый тонкий намёк из всех в твоём арсенале? — кто учил этого мальчишку тонкостям ведения возможно важных для жизни переговоров? — Это была прямая претензия, о которой вы знаете и ничего не делаете, чтобы подтвердить или рассеять. Вся эта история о том, как нам ни с того ни сего приходится срываться с места с подозрительным новым опекуном и ехать чёрт знает куда… — О да, и самое умное, что ты смог придумать, это покричать на меня здесь сегодня? — Я не кричу. И нет, это не умно, но, по крайней мере, я могу надеяться на ответную, пусть и наглую искренность! — процедил мальчишка. И он действительно не кричал. Но Тики не собирался заострять на этом внимание. Он хотел закончить разговор и знал как. — Единственное, что я вижу сейчас перед собой, - это растерянный ребёнок, отчаянно пытающийся доказать, будто он больше, чем кажется, но понятия не имеющий, как это сделать, — отчеканил Тики. — И он не кричит, ты прав. Но, определённо, едва сдерживается. Слабый румянец оживил щеки мальчишки, тогда как плотно сжатые губы побелели. — Вы… — Мерзавец, в чьём доме ты теперь будешь жить. Этот вопрос решён? Я правда пытался быть хорошим, мне не нужны мстители, точащие ножи в соседних комнатах от моей спальни, Аллен. Мальчишка тяжело поднялся, всё ещё не глядя на Тики. И кто знает, что происходило в этой седой головушке в этот момент, но, прежде чем развернуться и пойти прочь, Уолкер всё же взял себя в руки и сладко, многообещающе пропел: — А что, наши спальни и впрямь будут рядом? И было в его голосе столько мёда и злобного предупреждения, что стало ясно: никто точить ножи не собирается. Мальчик придёт рубить его тупыми - растянуть мучение Тики и собственное удовольствие. Да Тики Микк - Удовольствие Ноя - знал толк в таких вещах. И понимал – если человек не занимался этим на практике, он всё равно может ясно осознавать такие очевидные вещи. А может, он и сам нечто подобное практикует. Микк был удивлён и занят своими мыслями до того, что не нашёл, что ответить мальчишке даже после того, как тот ушёл. Только задумался, не стоит ли и впрямь сделать их спальни рядом, а по ночам прокрадываться к нему через стену, пугать, доводя до безумия… Или ещё поинтереснее занятие найти. Да, изголодавшаяся светлая сторона косила от отчаяния совсем не в ту сторону. И подозрительно пела о различных гадостях в один голос с тёмной. Редкое единодушие, заключающееся в планах о принуждении и сексуальном насилии. Он ещё мальчишку не разглядел! Ну, личико милое, глаза интересные и волосы необычные, белоснежные. Тела под одеждой почти не видать, но мальчишка не задохлик. А его тонкие запястья несколько раз на протяжении ужина приковывали к себе взгляд мужчины. Такие только и украшать крепкими, яркими лентами или кожаными ремнями, заламывать за голову подвешивать за них, сжимать, ломая кости… Ммм, сколько мыслей. Его светлая сторона оказалась согласна с половиной предложений. Жаль, он не мог просто завалить мальчишку. И даже играть с ним нельзя было серьёзно. Ему не нужна война! А мальчик сейчас всего лишь слишком зол. Интересно, отчего? Ну не мог же он в самом деле знать об истинном убийце своих родителей? Не мог. Он не из тех, кто сумел бы такое скрыть, даже если бы пожелал подать своё блюдо ледяным и выдержанным. И, в общем-то, мальчишка был неплох. Тики даже полагал, что они могли бы ужиться вместе. Не обязательно это будет приятно мальчику, но он же первым показал когти! Правда, последняя фраза намекала на наличие клыков, а уж их то перед Микком ещё не обнажали. Было бы интересно посмотреть. И провоцировать тоже было бы интересно. Да, Уолкеры не так плохи, как можно было предположить, — решил Тики, опрокидывая в бокал остатки коньяка и взбалтывая золотистую жидкость. Сегодня напиток не цеплял — дурной знак. Может развести, а он и не заметит, до того момента пока не проснётся по утру у ближайшего водоёма, где прошла очередная попытка ловли карпов. Тики фыркнул, давясь смехом и проливая на стол часть напитка, поднялся, улыбаясь поспешившей к нему официантке, но прошёл мимо. Убедился, что за перемещениями Уолкеров присмотрят, расставшись с парой крупных купюр (он был доволен местным обслуживанием и поощрял подобное усердие), и отправился в ночь искать приключений или свежих впечатлений. Он никого не убивал. Никому не причинял вред. Только продрог и вернулся серым утром, шагая из-под лениво накрапывающего дождя под навес широкого крыльца. Он собирался поспать утром и был немного пьян. Первые два дня прошли неплохо. Аллен никаких проблем не вызывал. Правда, молчаливость девчонки немного напрягала, а ну как у неё серьёзная психологическая травма, и придётся заботиться ещё и об этом, но пока она всего лишь была молчалива и очень мало ела. По крайней мере, об этом говорил Аллен. Уж с парнишкой-то Тики пару раз за сутки пересёкся, несмотря на явное нежелание Уолкера. Они остановились в одной из лучших столичных гостиниц. Отсюда недалеко обращаться к юристам, нотариусу и удобно принимать очень дальних знакомых, родню и их письма-посылки. Оказалось, что смерть это даже торжественней именин, столько народу собирается, хороших слов и обещаний поддержки, что невольно уверуешь в хорошее в людях. И следующие три дня, что они собирались торчать в городе, прежде чем уехать к Тики, обещали быть насыщенными, по крайней мере, для Ноя. Уолкеры удачно хандрили и прятались. Да к ним никто особо и не приставал, вот испытать новоиспечённого опекуна… Правда, во время таких испытаний даже замужние дамы недвусмысленно так намекали на что-то. Бедняжки понятия не имели о вкусах Лорда Микка. Особенно о новых вкусах Лорда Микка, мечтавшего увидеть кое-чьи запястья, не запрятанными в ткань вездесущих перчаток. Но, с другой стороны, люди действительно выглядели искренними и готовыми на всё ради поддержки сирот. Удивляешься даже, как с такими хорошими людьми можно чувствовать себя словно в змеином гнезде? А в Тики тоже было хорошее, между прочим. Но это хорошее некоторые называли омерзительным. А что поделать, если Граф запретил вести прежнюю жизнь бродяги и раздолбая? Впрочем, и та жизнь была бы многим отвратительна. А сейчас жизнь была не мила самому Тики. Хорошо хоть персонал был хорош, сразу нашлась помощница для молодой леди, которая следила и за тем, чтобы девушка спала и чтобы хоть немного ела и собиралась, одевалась, не забрасывала себя. Скорее всего, за такую услужливость с Тики сдерут дополнительно, но он и сам не прочь оставить здесь куда большую сумму, чем предусмотрено. В пару сотен раз. И всё равно его карман не опустеет. Юная мисс Уолкер практически не покидала отведённого ей номера, и Тики ей не мешал. Аллен тоже почти не перемещался. Но сегодняшним утром, вернее, ближе к полудню, когда беспощадные солнечные лучи подняли Тики с полюбившейся кровати, не обращая внимания на всю его усталость, одна из горничных, встретившаяся сразу в коридоре, передала, что господин Уолкер желал увидеться с Тики. И уточнял местоположение мужчины. Девушка рассказала Аллену, что Тики вчера работал допоздна (работы оставалось не так уж и много, но Тики был ленив и под бумажную волокиту совсем не заточен) и потому наверняка встанет поздно. До обеда оставалось два часа. Тики не считал, что это действительно поздно. Как говаривали одни его родственники: поздно это после обеда, всё, что до этого, всего лишь утро. Позднее или раннее - не имеет значения, главное, что утро. Стоит ли упоминать, что у них же обед мог проходить вечером? — Он в своём номере? — Да, господин Микк, — с лёгким поклоном отозвалась ожидающая его горничная. — В последнее время господин Аллен почти не покидал свой номер. Даже обедал там же. С его сестрой положение не лучше, но Мелинда за ней присматривает. Тики кивнул. В его собственном доме не хватало женских рук. Всего три горничные и одна кухарка. А остальной персонал мужчины. И кто из них будет отряжен наблюдать юную мисс Уолкер, он уже примерно предполагал. Как ни странно, для этой роли больше всего подходила кухарка. На помощь повару он может нанять ещё кого-нибудь, если что. А эта женщина весьма практична, разговорчива и хоть и пытается распускать жуткие слухи о Тики Микке и боится его и считает одержимым, определённо встанет на защиту девчонки. Почему в его доме нет никого из акума? Ах да, их жажда убийства и раздражительность Тики несочитаемы. Тики кивнул, сухо поблагодарил горничную и первым делом направился к Аллену. Его номер был за одним поворотом, на расстоянии десятка метров, и Тики действовал на чистом импульсе, полагая, что сейчас куда лучше пойти и разобраться, в чём дело. Даже не постучав (манеры бродяги всё же говорили о себе), он вошёл в просторную комнату, оглядываясь в поиске Аллена. Но залитая светом комната с широко распахнутыми шторами пустовала, не оставляя ни единого угла для игры в прятки. Кровать, пара тумб, стол с парой же стульев, шкаф. Всё необжитое, и наличие постояльца выдавал лишь приткнувшийся в углу чемодан да невысокая стопка бумаг и книг на аккуратно застеленной кровати. Шум льющейся за дверью воды подсказывал местонахождение Аллена, и Тики, аккуратно прикрыв дверь, двинулся по номеру, так похожему на его собственный, осматриваясь и надеясь найти что-нибудь действительно личное. А так как копаться в чемодане было верхом неприличия, он опустился на кровать и для начала взглянул на бумаги и книги со стороны. Ничего интересного, вроде бы. Одна была географическим атласом, другая казалась художественным произведением. Бумаги могли бы представить куда больший интерес, если бы Тики не был так плох в письменном французском. Говорить — сколько угодно. А вот читать и тем более писать не получалось совсем. Обычно он об этом не распространялся и надеялся прожить жизнь и без этого умения. Если Граф собрался устроить конец света, зачем ему эти языки? А вот хотя бы чтобы читать, что пишет седой мальчишка, как оказалось! Тики вздохнул, откидываясь на кровать и нагло вытягиваясь во весь рост. Именно в такой позе он и встретил вышедшего Аллена Уолкера. Подросток, как и до этого одетый наглухо, так что и миллиметра кожи рук не проглядывалось, откинул сырые пряди чёлки с глаз и кивнул Тики Микку, шагая в обход кровати. Он почти не был удивлён этому вторжению. А может, и впрямь не был. Может, чего-то такого и ждал. — Ты хотел меня видеть, Аллен? — поторопил его Тики, запрокидывая голову, чтобы не терять мальчишку из вида. В ясном, дневном свете он выглядел ещё более больным и измученным. Чего только стоили эти глубокие тени под глазами. — Наш поезд отходит завтра в пять вечера, я правильно понял? — Да. — Мы с Эмми и этой девушкой, что возле неё крутится, собираемся сегодня после обеда пройтись по городу и обновить гардероб. В конце концов, у нас действительно почти нет сменной одежды. Я навёл кое-какие справки о том, что здесь поблизости… — Отлично. — Тики был рад, что эти двое какие-то свои проблемы и потребности собираются решать сами. — Эти дополнительные траты… — Не имеют значения, я был серьёзен. К тому же если ты говорил с месье Жевалем, то знаешь о своих счетах и положении дел. Аллен кивнул. — Это всё, зачем ты меня звал? — Лорд Тики Микк, — медленно начал Аллен, скрестив руки на груди. — Всё это означает, что я могу обращаться к вам не так официально? Тики припомнил, на чьей кровати он лежит и как он на ней оказался. Заставил себя сесть, расправляя задравшуюся одежду. — Зачем ты меня позвал? — Чтобы извиниться. Оба угрюмо помолчали. Оба чувствовали себя не в своей тарелке. Оба были проще и сложнее, чем им быть положено. — Я всё ещё не услышал извинений. — Я всё ещё не понял, за что именно я должен извиняться, — признал мальчишка. Тики хмыкнул. — Но у меня всё ещё сильное ощущение, что я должен. — И что ты предлагаешь по этому поводу? — Вы в покер играете? В те минуты Тики даже не подозревал, что спустя полтора часа именно он останется с ощущением, что кругом должен в пух и прах разбившему его, повеселевшему Аллену Уолкеру.