Искусство быть.

Тепло. Испуг, горчащий на языке, лёгкое головокружение, болезненный укол восторга, дрожь ужаса и счастья. Эмоциональный фейерверк, уничтожающий любую возможность думать и действовать, оглушающий постоянным «ба-ра-ба-бах», ослепляющий тысячей одновременных ярчайших вспышек. Кажется, будто даже сердце остановилось. И всего одни объятия. Ещё два дня назад он обнимал своего дядю, прощаясь. Обещал быть осторожным и тоже чувствовал тепло, ком в горле мешал словам искренней признательности находить дорогу на волю. Но ничего подобного Аллен тогда не испытывал. Разве что... половину того, что оглушило юношу. Ноги дрогнули, колени подогнулись, но в него вцепились так крепко, будто жизнь другого зависела от этих объятий. Даже дышать не решался. Всё ждал, когда оцепенение спадёт, истина проявит свой настоящий облик. Может, он уже мёртв, но не заметил? Нож в спину, конечно, очень банален от того, кто обнимал его, но Аллен был готов в любой момент ощутить именно его. Ощутить реальную боль. Верил в существование и ножа, и боли, и… Верил, что ничего не будет. Но каменное своё тело, не способное ни на какие действия, не сумел сдвинуть даже на миллиметр. — Аллен? Юноше захотелось заскулить в голос! Тики звучал так хрипло, знакомо и странно, уткнувшись ему носом прямо за ухо, едва щекоча тёплым дыханием. — Малыш? Аллен никогда не слышал, чтобы Ной звучал настолько неуверенно и столько эмоций наполняло его голос. Чёрт возьми, что происходит? Он сейчас признает, что должен убить Аллена, но действительно о том сожалеет? Или это часть спектакля? И какого чёрта Аллен припёрся сюда, словно храбрый экзорцист, если не способен даже руку активировать? Тики отстранился, продолжая обнимать и поддерживать, но теперь с нескрываемой тревогой, близкой к панике. Интересно, его ужас в полной мере отражался на лице или же и оно онемело, превратившись в неподвижную маску? Мужчина нахмурился. Аллен тихо выдохнул, едва не падая, цепляясь рукой за чужую талию. Отпустило чуть-чуть. Самую малость, но его всё же отпустило. Он снова мог жить, если такое вообще возможно. А сейчас Аллен смотрел в ответ, так же как Тики рассматривал его, пытаясь понять что-то для себя. Каждую чёрточку лица, глубину зрачков, карие линии радужки, приметную родинку. А перед глазами так и вставало другое лицо. Взгляд сам собой поднялся ко лбу с зачёсанной чёлкой, и на какой-то миг Аллен даже здесь и сейчас увидел крестообразные шрамы. И поспешно опустил взгляд, куда-то в район верхней застёгнутой пуговицы бархатной рубашки. Вот нелепица. Аллен не видел в Тики ничего нового и страшного, кроме того, о чём шептало его подсознание, взявшись за руки с памятью и решив довести его до психушки. Весь путь домой, весь путь до укрытия, каждый миг Аллен тревожно оглядывался, ожидал преследования. — Ты так странно пахнешь, — поморщился Тики. — А-ась? Вот чего Аллен не ожидал, так это подобного замечания! Это как понимать вообще? Разве Тики так себя раньше вёл? И как он должен вести себя теперь? Также, как раньше, или по-другому? — За… о шампуне ещё спроси! Тики не ответил, нахмурился, поднимая одну из рук и пропуская между пальцев седую прядь. Тревога вновь сжала сердце Аллена. Краска для волос! Он не нуждался в смывании её остатков пахучей дрянью, но пытался почаще мыть голову, чтобы быстрее и гарантированнее избавиться. А если хоть одна прядь осталась рыжей? Нет, невозможно. Тим обнаружил бы! Вот уж этот момент голем с некоторых пор замечал сразу. Тогда что почуял Тики? Неужели запах самой краски, чёрт бы её побрал? Или он в дороге ещё каких запахов нахватался, в разных местах был! Или Тики пытается на что-то намекнуть? На то, что знает тайну Аллена? Или… Что вообще происходит? — Это звучит смешно! — совершенно запутавшись, выпалил Аллен, отстраняясь и окончательно разрывая объятия. Тики опустил немного растерянный взгляд на собственные руки, теперь свободные от тепла юноши, и по взгляду его Уолкер осознал, что сказал это слишком резко. И если всё идёт как обычно – его поведение не имеет объяснения. А Тики, может.. Нет! Тики никогда раньше не встречал его такими объятиями! Не кидался навстречу, не вглядывался так пристально и испуганно! Он тоже вёл себя странно! — Почему ты... что вообще ты творишь, — наконец-то умудрился взять себя в руки Аллен, оттягивая жилет и отводя взгляд. — Ты боишься? Аллену словно пощёчину влепили со всего размаху — так много недоумения, изумления, непонимания было в голосе Тики. — Или нет. Ты просто… Не реагировал. Как будто ничего… — голос Тики дрожал от едва сдерживаемых эмоций. В том числе и от гнева, заставляя волосы на затылке шевелиться и воспоминаниям проступать всё яснее. Но потом мужчина вдруг отпустил большую часть гнева и спросил куда тише и спокойней, — Ты не понимаешь? — Нет. Ты ведёшь себя как... — в иные времена Аллен сразу бы сказал «псих», правда есть правда, в конце концов. Но не когда ты разговариваешь с Ноем. Ноем ведь? Да. Он заставил себя признать этот факт и не пытаться ему противиться, он шёл сюда с твёрдой уверенностью, а теперь пытался найти Тики оправдание. То, как вёл себя мужчина, уже было странным. Что-то случилось. — Что-то случилось? — А по-твоему… Тики скривился в досаде, сжимая ладони в кулаки. Но больше не казался таким опасным и жутким. Нет. В нём было что-то другое. — Ничего не случилось? Действительно. Прости, Малыш, видно, я единственный идиот, который переживал, ждал, беспокоился, дни считал, едва не освоил метод телефонного убийства, общаясь с твоим адвокатом, устроившим твоё турне! Я просто идиот, который тебя хочет, и почему-то считал, что это у нас взаимно! — А… а… ааа? — Аллена не хватало уже ни на какое слово. Что, что, что здесь происходило? Как? Почему? — Тики… Но Тики не дал ему сказать больше ни слова, властно захватывая губы. А Аллен, как дурак или самое умное существо подался вперёд, чувствуя жесткую хватку в волосах, потянулся выше, приподнимая голову и, кажется… Умирая. Он считал, что ничего не может быть хуже объятий, в которых очутился, прибыв в свой очередной новый дом? Наивный дурак, понятия не имел, как можно чувствовать себя, совершенно при том теряясь! Что там имя, Аллену вышибло из памяти все данные о родном мире, окружении, людях, нелюдях и всей долбанной вселенной, потому что в этот раз он, кажется, ощутил зарождение собственного мира где-то глубоко внутри себя, и ничего не могло быть мощнее и прекрасней решительного чуда. Его губы болели, глаза блестели, он понятия не имел, сколько времени они целовались и когда он оказался у стены, а рука уползла за спину последнего, и что вообще происходило. И, глядя на довольного Тики, он ощущал лишь подкатывающую к горлу тошноту. Потому, наверное, удар в грудь Тики и был столь сильным, отчаянным и почему-то правой рукой. — Не приближайся ко мне, идиот! — Идиот? Ты сейчас меня ещё обвини… — Ты придурок, — Аллен оглядывался по сторонам, наконец, вспоминая, что они посреди коридора. — Милорд, вы спятили? Вы хоть помните, где мы, и что вы творите? Ух, он наконец-то вспомнил, как стоит общаться с опекуном. — Только не надо делать вид, будто ты был против! — Вы отлично целуетесь, а я всего лишь подросток с длительным воздержанием. «Пожизненным» - так и хотелось добавить Аллену, но юноша всё же удержался. — Я… уже одни ваши объятия были неуместны! — Нормы… — прошептал Тики так, словно слово было страшным ругательством. — Нормы приличного поведения. Ну да. — Слушайте, я… не знаю, что думаю о вас и вашей страсти, — попытался объяснить Аллен. Как странно, ещё минуты назад отогнать наваждение Тики со стигматами и серой кожей было невозможно, после поцелуя оно всплыло лишь на миг, вызывая тошноту, и хоть чувство ещё не исчезло, но память снова притихла. И никаких галлюцинаций больше не подкидывало. — Я не сталкивался с таким. Тики хмурился. Вроде всё в порядке, но Аллену опять становилось жутко. Страшно не за себя. И не от Тики. За него. Как будто… Аллен не понимал своих чувств. — Я не знаю, что думать о вас, и тем более вы раньше не делали ничего подобного. Я даже успел надумать, будто это шутка. — Шутка? — зло выплюнул Тики. — Да. Такие отношения вовсе не нормальны, зачем вам, милорд, это, если это не шутка и не попытка унизить, я не знаю. Тики прикрыл глаза, пробормотав под нос проклятия. — Нагулялся, надумался, — пробормотал он в итоге. — Я устал. У меня была тяжёлая дорога, и могу я просто прилечь до ужина? — Аллен просто не видел никакого выхода из положения. Никакого завершения разговора. И в то же время боялся оставлять Тики в таком состоянии. Чего он успел себе надумать? И действительно ли он… Аллену так и хотелось впритык поинтересоваться, не Ной ли Тики. Интересно ведь поглазеть на реакцию. — Да, тебе стоит отдохнуть. — И осмотреться, — очередной переезд, очередное мучительное запоминание расположения комнат, коридоров, людей, всё это вкупе со знанием: новый дом— всего лишь извращённая ловушка. До своего отправления юноша пытался прощупать у Менстера, какие Нои сейчас ходят по свету, но ничего не добился. Менстер немного знал о Ноях прошлого поколения, а что представляют они из себя сейчас – понятия не имел. Были лишь предположения о так называемой Мечте Ноя, что могла остаться с прошлого поколения и выглядела словно девчонка. Но… Она же не могла… Нет, она не… — Аллен, ты сейчас в какой стране? — Офигевших, — не задумываясь, ответил юноша и отвернулся, направляясь чёрт знает куда. Потом замер. Призадумался. — А где я могу спать? Тики за спиной фыркнул и позвал следовать за собой, словно радушный хозяин, демонстрируя путь по небольшому двухэтажному и очень уютному дому. То есть небольшому лишь в сравнении с остальными – всего пять спален, крошечный обеденный зал, пара гостиных и кабинетов. Может, даже Аллен мог бы осилить этот дом. Тики проводил его к светлой и прибранной комнате, пожелал хорошо отдохнуть, и юноша запер за собой дверь, некстати вспоминая, что Ной умел ходить сквозь стены. Аллен вытянул ладонь, рассматривая пальцы и обдумывая, поставить ли что-нибудь на стены, пол и потолок, на весь периметр комнаты. От Ноя его умения в магии не спасут, конечно же, но оповестят Аллена, по крайней мере. И могут быть обнаружены – с унынием подумал юноша. Нет, он не будет показывать всё, что умеет. И пока у него якобы нет причин для беспокойства. Он рухнул в кровать, быстро переодевшись, и закрыл глаза, действительно надеясь хоть немного подремать. Провёл рукой по гравировке голема, пробуждая и побуждая действовать в скрытом режиме, наблюдая за происходящим. Тим стерёг его сон, словно профессионал. И он же был весомым подтверждением того факта, что Тики по какой-то причине, узнав про руку Аллена, так к ней даже и не прикоснулся. По крайней мере, именно это попытался сообщить Тим, когда Аллен вспомнил про него, как про источник информации. Не прикасался к руке. В прошлый раз Аллен, услышав это, лишь вздохнул с облегчением, а теперь задумался – почему? Не показатель ли это? Тот самый тревожный звоночек? Может, Ной опасался, что рука распознает в нём Ноя? Да что за бред, Нои уничтожали чистую силу! И снова холодная дрожь пробежала по спине, хоть укутывайся вторым одеялом! Аллен снова закрыл глаза, приказывая себе поспать, затем помыться, затем отправиться на ужин к Камелотам и там уже не думать ни о чём, кроме обычного ужина. Эмми вот заждалась его. Стоит хотя бы попытаться вести себя, словно ничего не случилось, и все странности у него от долгого отсутствия и сложных размышлений о жизни и собственном месте в этой самой жизни. Да, совсем не такое возвращение представлял себе Аллен Уолкер, признав в неизвестном Ное собственного опекуна. *** Тики действительно ждал Аллена. Ждал до того, что самому становилось тошно и то и дело хотелось бы начать всё крушить, но разве его тьма не должна была насытиться, наконец? Вопреки всем законам логики и известной Ною жизни, Аллен прописался в его голове, подмяв под себя большую часть мыслей, и каждый новый день без него становился всё более и более невыносимым. Даже Шерил заметил, что с ним что-то совершенно не так. Наконец-то братцу удалось разглядеть вопиющее уродство Тики, откармливающего лишь тёмную свою сторону. На вопрос он так грубо и ответил, Шерил, кажется, не понял или понял, но не знал, что делать. Хоть задумается над существованием проблемы! Когда стала, наконец, известна точная дата приезда, Тики покинул гостеприимный дом родственников, осознанно отрезая тёмной стороне возможность продолжать веселье. Кажется, сестра Аллена тоже желала отправиться ждать его именно там, но её мягко отговорил Довен. Умница, при наличии чужих людей Тики мог бы свернуть им шею и затем искренне пожалеть. Но когда Аллен, наконец, появился…. Тики не знал, как и какая сторона руководила его действиями. И что именно побудило его обнять юношу, прижимая к себе, наконец-то чувствуя его рядом с собой. Так близко и таким своим! Если бы только Аллен среагировал хоть как-то кроме того, что окаменел. Может, от неожиданности? Не сразу понял, что произошло? Растерялся? Но они стояли так достаточно времени, чтобы дошло даже до самого тупого, и Тики едва сдерживал скрежет зубов, отстраняясь и заглядывая в лицо юноше, ожидая от него чего угодно. Какой же он красивый! И странный. Что-то было не так с Алленом. Все эмоции затмила тревога, пролезшая вперёд, но Тики не понимал, что могло случиться за короткий срок, что они не виделись. Конечно, для Тики срок казался бесконечным, но ожидать, будто юноша испытывал нечто подобное, теперь было бы уж слишком глупо. Он пару раз позвал Аллена, но юноша не откликался, пока, наконец, не отмер, цепляясь за Тики и едва не падая. Бледный. Неужели опять болел? Болезни порой вцеплялись в тело человека и не отпускали до самой смерти. Незаметные снаружи, методично выгрызали внутренности. Словно его тизы. Отчего-то вдруг, в который раз за последние два дня одиночества, стало как-то неуютно и тошно. Аллен рассматривал Тики, Тики рассматривал Аллена. Они обменялись парой незначительных фраз о запахе. Юноша и впрямь пах немного странно. Не так, как раньше, чем-то, что следовало бы смыть. И в волосах запах осел особенно цепко. Юноша отстранился, отступая, а Тики опустил взгляд, едва сдерживая желание притянуть мальчишку обратно. Аллен спросил, что происходит. Тики чувствовал себя обманутым. Самим собой обманутым. Своей изголодавшейся, переполненной надеждами светлой стороной, решившей, будто всё будет так, как она желает! А Аллен тупо ничего не понимал, о чём Ной ему сердито и объявил, возможно, ещё сильнее сбивая с толку. Тики мог бы размышлять разумно, о том, что Аллен только-только вернулся домой и совсем не ожидал подобного приветствия, даже если и где-то в глубине желал подобного. Всё равно не понял бы. А Тики сразу требует от него. И не может объяснить, даже после того как выпалил всё напрямую так, как думал. И быстрее, чем изумлённый Аллен успел возразить что-то, задать очередной глупый вопрос или попытаться продолжить диалог, поцеловал его. Как будто именно этого он ждал все свои жизни. Как будто не могло быть ничего слаще мягких, приоткрывшихся робко губ, но само действие вскоре перестало быть робким. Аллен потянулся к Тики, словно подсолнух к солнцу, раскрываясь, обнимая, вжимая тонкое, юное тело и едва слышно постанывая от удовольствия так, что, наверное, даже сам не осознавал, а осознал бы – сгорел от стыда. Юноша не был особо опытным в поцелуях. Неуверенный, удивлённый, не вполне понимающий, что происходит, но страстный и буквально за пару мгновений расплавившийся в объятиях мужчины. Давно Тики не получал столько удовольствия от всего-то поцелуя. Одного, потом второго и ещё. Он не считал, сбился бы со счёту сразу после второго, вжимая Аллена в стену, жадно проталкивая язык, умирая от осознания, как пылко ему отвечают и сколь искренен затуманенный взгляд. Забавно, у него даже мысли не возникло попытаться перевести поцелуи в нечто ещё более серьёзное. Ни у одной из его сторон. У него вообще не было никаких мыслей. А желания? Он получил непередаваемый кайф от того, что делал, и, может быть, где-то в глубине опасался рисковать. Так непохоже на него. Его тёмная сторона оказалась насыщена до упора и даже не пыталась вякнуть о чём-то продвинутом и садистском, разве что правое запястье прижатой к стене руки Тики сжимал чуть сильнее, чем нужно. Но всё лучшее имеет свойство заканчиваться. Аллен очнулся, встрепенулся, вспомнил, что стоят они посреди коридора, зашипел, запричитал, но хотя бы вернул себе прежний, активный вид. Правда, растрепанный, с румянцем он всё ещё напоминал больного, да ещё тени под глазами, словно юношу мучили, не позволяя спать. Но все мысли о заботе исчезли, стоило только Аллену произнести главное. Он думал, всё, что делал раньше Тики, – это шутка! Шутка? Едва успевая за смыслом оправдания Уолкера, не на шутку разозлённый Тики пытался сказать себе, что юноша, в общем, прав. Тики так откровенно и нагло себя раньше не вёл. Перед расставанием обещал там что-то, но мало ли, они знакомы не так уж давно, однако… Его не воспринимали всерьёз! Тики бы радоваться, что его, мужчину, ухаживающего (ухаживающего?) за юношей, воспринимают хоть как-то, но Ною-то было мало! Под конец диалога, когда они уже отправились к комнате Аллена, настроение наладилось, но, оставляя юношу в его новой комнате, Ной мог думать лишь о том, чтобы забить её вот прямо сейчас. Заколотить, чтобы юноша никогда больше в жизни не посмел отлучаться от него, пробуждая столько безумных чувств и причиняя столько сердитой боли. Интересно, это его тёмная сторона диктовала или светлая? Или опять редкий случай полной синхронизации? Тики усмехнулся своим мыслям и, пообещав больше не сидеть под чужими дверями, как уже делал в случае с Алленом, пошёл ждать, когда пройдёт время. Дом молчал, пара слуг, скорее всего, проходили или уже всё же прошли «великий экзамен» у Лави, пытающегося заставить их вести себя как люди. Довену вообще не повезло на этот счёт. Казалось бы, прибыл позаниматься с парочкой, а им вдруг проникся Вайзли. Несчастный братик, кажется, изнывал от желания залезть в голову секретаря и изучить как следует прошлое, настоящее и все принципы мышления рыжего секретаря, но также понимал, что объект редкий и ломать его не стоит. Просто наблюдал со стороны и, может быть, поверхностно изучал. А Лави пришлось работать с десятком акума. А недавно ему ещё несколько заданий привалило. Интересно, он вообще спал? Спать! Точно, Аллен собирается спать, и Тики тоже. Только сначала… может, всё же проверить юношу? Ну хоть одним глазком! Только страх, что юноша этот самый глаз заметит, заставил Тики отправиться прочь. *** Аллен спал спокойно и всего полчаса, но всё равно ощутил себя отдохнувшим. И потом поднялся, помылся, пытаясь прогнать назойливые мысли о словах Тики о каком-то неприятном запахе. И ещё просто мысли о Тики, Тики и ещё много раз Тики. И отправился осматривать дом. Потирая новые перчатки, непривычные и неудобные, Аллен заглядывал во все закутки, надеясь прояснить хоть немного ситуацию. Пока он тут даже из слуг почти никого не видел, и знал, что Эмми сегодня у Камелотов. С ним ведь не случится ничего плохого, когда он отправится на ужин, ведь так? Ужин не может превратиться в одно из кровавых представлений? Да запросто! Но Аллен надеялся на удачу и, в крайнем случае, на чистую силу. Юноша приостановился, вытягивая руку, сжимая ладонь в кулак и разжимая. Едва заметные складки проступили на коже, а прямо под ней плоть неестественного происхождения, скрывающая в себе чистую силу, таинственную, способную причинять вред Ноям. Ударить одного такого со спины казалось логичным решением. Даже если один удар никогда не решит исхода боя. Тем более его удар. Он слишком слаб. Имел бы, по крайней мере, силу Генерала – что-то могло бы и получиться. Его уровень синхронизации хоть и был весьма высок, но не дотягивал до сотни; Кросс утверждал, будто его ученику мозгов не хватает. Ал и Мана переводили, что Аллену не хватает чего-то иного, понимания или события, что подтолкнули бы к пониманию. Аллен ещё что-то сам не сделал, не увидел, не познал, чтобы суметь синхронизироваться на все сто. И он хотел. Наверное. Может быть, проблема заключалась как раз в том, что отчасти Аллен чаще всего оставлял в глубине место для мыслей о побеге? Экзорцист, скрывающийся от Ордена, это уже дезертирство. Так почему бы не покинуть войну? Разве это не то, чего бы желал для него дядя, корящий себя до сих пор за то, что ввязал семью сестры в вовсе не их войну? Аллен всегда был слабым дураком. — Ох ты ж блин!!! На сей раз влетели в него. В его спину точнее. Но уже знакомая персона. — Приношу свои извинения, задумался, — нагнулся, быстро подбирая с пола документы, Лави. — Лави? — Да? — А... Камелот, он здесь? — Нет. Но они с братом теперь почти соседи, так что моей головной боли прибавилось, — дружелюбно отозвался парень, выравнивая листки и продолжая крутить карандаш в руке. Среди прочего на некоторых листах прослеживались следы светлого, рукописного текста, над которым, видно, и размышлял Лави во время перемещения. — А чем ты занят? — Никогда не поверишь, — сделав страшный вид, ответил Довен. Ну да. Всё, что делал Лави, всегда связано с работой. Всегда его работа. Аллен ни разу не видел парня, занимающимся чем-то для себя. Или он из тех редких счастливчиков, что любят свою работу? Главное, чтобы маньяком-садистом не оказался в итоге под покровом Ноев, занимающимся всякими ужасами! Как много сторон жизни открывается, когда начинаешь подозревать во всех вокруг Ноев! — Я не знал, что вы уже прибыли, Аллен. Добро пожаловать. В этом доме, по крайней мере, тихо и спокойно. Я немного завидую. — Мне казалось, тебе нравится суета и общение. — Вроде того, но иногда необходим тихий угол, — Лави постучал пальцами по бумагам. — И, получается, уже… Сколько вы уже здесь? — Несколько часов. Я как приехал, сразу ушёл в комнату. — Да? То есть вечер. — Не совсем, но скоро ужин… — Но утро уже минуло. Аллен с куда большим подозрением взглянул на листы Лави. Парень, что работал ночью, проморгал утро и удивлён приближением вечера? Что ж, либо мазохист, либо и впрямь увлекающийся работой мазохист. Либо, когда ты работаешь на Ноев, уволиться не так-то просто – сверкнула молнией новая мысль. — Простите, Аллен. Я такую хрень сейчас творю. Ну, некоторые аспекты любой работы полная хрень, но когда они приходят столь не вовремя, — Лави опять вздохнул, на этот раз пытаясь прикрыть зевок. — Тебе бы выспаться. — Ага. В гробу. Друзей-то нет — будить не станут, — Лави захохотал, и Аллен поёжился. Теперь, когда вокруг могли быть Нои, подобные высказывания воспринимались совсем иначе. Довен же, углядев, как изменилось лицо Аллена, извинился. — Простите. Дурная голова — такой же юморок. — Нет. Юмор хорош, сейчас многие так шутят. — И всё же весьма неуместно. Да и в свете последних событий вашей жизни и родины. Если вам от меня ничего не требуется, я пойду и займусь делами, как полагается. Так? — Лучше бы поспал. Но хорошо. — У Аллена хватало вопросов о Тики и семье, совершенно новых вопросов, но он пожалел Лави. Да и вопросы пока не были вполне сформировавшимися и представляли из себя лишь сырые макеты, от которых два шага до настоящих мыслей и опасений Уолкера. — Вот и славно! Только… — Лави обернулся к Аллену с совершенно диким видом, — лучевая и какая ещё там в руке должна быть кость-то??