Never Say Die

«И что ты об этом думаешь?» – спросила Серас, как только они оказались за воротами. «Похоже, этот Эд Айлендз не так уж тщательно охраняет секреты, как о нем думают. Если вообще не торгует ими». Мысль о том, что Эдвард Айлендз, потомок древнего и славного рода, еще один осколок прошлого и «Хеллсинга», мог быть предателем, разлилась противной тягучей горечью во рту. Он приходил на чай и занятия по фехтованию к Интегре, разговаривал с ней о будущем организации и ее, Серас, будущем… А потом отдал ценнейшие бумаги чокнутому вампиру?! «Надо поговорить с ним тоже». «Только в этот раз лучше без церемоний и согласований. Думаю, он догадливый сукин сын и вряд ли нам обрадуется». «Да уж», – вздохнула она. Как ни странно, такси все еще ждало их, и это несказанно удивило Серас. Нет, она попросила трясущегося водителя подождать и даже оставила более чем щедрые чаевые, чтобы как-то компенсировать «моральный ущерб», но все равно подозревала, что таксист смоется, едва она свернет за угол. «Неужели совесть проснулась?» «Не смеши. Скорее, автограф решил взять». «Хорошо, будет ему автограф! – засмеялась Серас. – Хотя и не заслужил, конечно». «А еще вернее – обычная человеческая жадность. У кого-то – сильнее страха смерти». «Еще бы! Иначе и наемников бы не было». «Ну и намек! У меня было много пороков при жизни, малышка, но вот жадность в их число никогда не входила». Мальчишка, однако, автографа так и не попросил и вообще промолчал, когда она забралась на заднее сидение, с силой захлопнув дверь. Машина тут же тронулась с места – немного неуверенно, а потом рванула вперед, стремительно набирая скорость. В ноздри Серас – слишком поздно, черт побери! – ударил резкий запах опасности. И крови. – Эй! – позвала она. Водитель ничего не ответил, лишь обернулся, булькнув огромной рваной раной на шее. А потом плотоядно клацнул длинными желтыми клыками. Серас отшатнулась и рыкнула сквозь зубы: – Теперь не страшно меня везти, да?! За последние пятьдесят лет она навидалась и крови, и клыков, и упырей, всем этим ее было не испугать. И плевать, что нет «приличного» оружия, можно оторвать ему голову руками. Но вот машина… Машина несется на бешеной скорости по шоссе, а значит, рано или поздно… Нет, не смерть, конечно, но будет очень неприятно! А главное – у нее нет времени на это «неприятно»: пока она будет выбираться из-под груды искореженного металла, собирать себя, Хозяин останется совсем один! Что этот упыренок задумал? Врезаться в столб? Или в фуру? «Мост впереди! Река!» Паддингтон Бранч. Значит, все-таки смерть. Серас дернула ручку двери. Заперто, конечно же. И вряд ли на простой автомобильный замок. Быстрее! Левая рука налилась тяжелой, глянцевой чернотой и сама сжалась в кулак. «Пип, милый, давай!» – то ли прокричала, то ли подумала и ударила что было силы. Зазвенело разбитое стекло, смялся и прорвался металл, но проклятая дверь не распахнулась. «Еще раз!» Серас ударила снова, как можно ближе к замку, чувствуя чужую волю, сплетшуюся с собственной в наикрепчайшем объятии. Дверь отскочила и повисла на одной петле. «Прыгай!» Твердь под колесами уносилась прочь и неумолимо иссякала, а от бешеного ветра слезились глаза. Через десять секунд они въедут на мост, и тогда все будет кончено. Серас глянула вперед, потом вниз – и прыгнула до того, как ее нагнал простой человеческий ужас. Ее потащило по асфальту, разрывая одежду, сдирая кожу, сминая тонкие хрупкие кости. Это было больно, чертовски больно, будь она человеком – умерла бы наверняка или осталась навсегда прикованной к больничной койке. «К счастью, мы не люди, – прохрипел Бернадотте. – Надо убираться отсюда, пока какие-нибудь добрые парни не пришли нам на помощь». Это было верно: первый же водитель вызовет «скорую» и полицию, а попадать в их руки было не просто бессмысленно, но и довольно опасно. «Подожди… Я не могу…» «Можешь, девочка. Давай сюда, на обочину». Полторы полосы показались Серас практически кругосветным путешествием, длившимся чертову вечность. Наконец она сползла с сухого, шершавого и почему-то казавшегося ей раскаленным асфальта в пыльную прохладную траву. Несколько минут она лежала неподвижно, закрыв глаза, слушая ветер, плеск воды и боль в покореженных ребрах, позволяя телу самому залечивать переломы и ушибы. «Хорошо, что уже осень», – вяло подумала Серас, проваливаясь в дремоту. Она об этом уже думала, кажется. Да, точно, когда ехала сюда. «Эй, не вздумай уснуть! Обгореть тебе хватит все равно. И скоро приедет полиция смотреть, кто сиганул с моста. А нам надо домой и подумать». «Подумать? А можно я лучше еще куда-нибудь прыгну?..» * * * Но думать все-таки пришлось. Рикардо следил за ней и – Хозяин знал, о чем говорил – собирался убить ее. «Трус! Боится драться лицом к лицу», – скрипела зубами Серас: она не привыкла к такому, к невидимым и хитрым врагам. Где его искать? Что он умеет? И откуда он это узнал? «Тут дело в людях, девочка. Не в вампирах». «В людях?» «Ты же не думаешь, что он сам себя так «усовершенствовал»? И сам наделал для себя серебряных пуль? Кто-то помог ему. И это вряд ли был другой вампир». Разве что очень сильный, тот, который не боится ни серебра, ни освященных ножей, ни чего-нибудь другого в том же роде. Но зачем могущественному вампиру Рикардо? Незачем. Бумаги хранились у человека. И ритуал проще было провести человеку. Но зачем Рикардо человеку? «Господин Алукард не был особенно добр к людям, как я понимаю». «Думаешь, это сэр Эдвард?» Это звучало логично: кто знает, какие мрачные стороны таила вековая дружба двух знатных семейств, но мысль все равно была противная и тоскливая, даже хуже прошлой, про торговлю секретами. «От этих шпионских контор всего можно ожидать… Надо его достать как можно скорее. Если это не он – могут и грохнуть». «А если он?» «Я бы уже смотался подальше». * * * Дома так ничего и не изменилось, но на сей раз, после собственных приключений, это постоянство, еще вчера лишь угнетавшее, даже обрадовало Серас. «Текущая вода, значит? – хмыкнул Хозяин. – Забавно». – Не очень-то это было забавно, знаете ли, – обиделась вампирша. «Ты уцелела, а значит, нет больше смысла бояться». – Если б не уцелела, смысла бы тем более не было! «И это верно». Веселость Хозяина, абсолютно не шедшая мертвенной неподвижности лица, напомнила Серас, что спасение собственной не-жизни – пока ее единственный (и весьма жалкий) повод для гордости. – Надеюсь, мистер Айлендз что-нибудь знает, потому что мистер Пенвуд говорит, что у госпожи Интегры не осталось родных… «Ерунда. Мой Хозяин слишком любил женщин. У какой-нибудь наверняка был ребенок». «Только бы его отпрыски были более благодарны за факт своего существования, чем твои». – Но… как нам искать? Вряд ли он составил список с адресами, – возразила Серас. – А потом, все они давно умерли. И даже их дети, наверное, умерли. А еще же фашисты были, погибло много людей… – она вздохнула и замолчала. Бесконечно тягостную тишину нарушил смех Алукарда: «Проклятье, я постоянно забываю, что люди умирают слишком быстро. Даже если не пить их кровь». * * * Пусть Серас Виктория и тосковала время от времени по утраченной полвека назад человечности, то точно не тогда, когда решилась нанести визит Эдварду Айлендзу. Будь у нее побольше времени, она сумела бы найти даже святая святых – его рабочий кабинет – и проникнуть туда. Что-то можно было бы подсмотреть, что-то – подслушать, а что-то – выпытать под гипнозом, как ни претила вся эта возня Серас, прожившей всю свою не-жизнь со звонким и прямодушным «Найти и уничтожить!» в голове. Но медлить было нельзя, к тому же, место, которое с натяжкой можно было бы назвать «домом Эдварда Айлендза» (именно туда он приезжал ночевать), по счастливому стечению обстоятельств, было ей известно: она несколько раз навещала этот скучноватый особняк вместе с Интегрой. Первый неприятный сюрприз их ждал, когда Серас взялась за прутья чугунной ограды – и тут же с шипением отдернула обожженную руку. Генерал Пенвуд говорил о своем друге чистую правду: тот действительно был настоящим параноиком, если велел добавить освященное серебро в чугун для ограды. «Интересно, во что это ему обошлось? И что бы сказали те бедолаги, которые платят здесь налоги?» Сквозь решетку она все же прошла, хотя это было очень, очень неприятно, и тут же выяснилось, что людей Айлендз опасался не меньше, чем вампиров: обострившийся слух Серас улавливала шумное собачье дыхание, шаги солдат, едва различимое жужжание камер видеонаблюдения; справиться со всем этим было несложно, думала вампирша, кутаясь во тьму теней, вот только к чему все это? Секретность секретностью, но ощущение, что страха во всем этом было больше, чем заботы о тайнах Короны, не оставляло ее. Но был ли это страх или же что-то иное, трусом Эдвард Айлендз точно не был. Во-первых, он все-таки не «смотался». И когда тьма в углу кабинета колыхнулась, выплевывая Серас, хозяин лишь слегка вздрогнул, но уже в следующую минуту взял себя в руки и процедил с преувеличенной холодностью: – Мисс Виктория! Разве у вас назначено? Кто вас впустил? – словно полночные визиты вампиров были для него вещью не просто обыденной, но и порядком надоевшей. Серас почувствовала, что израсходовала запас вежливости и добродушия еще во время разговора с Пенвудом. – Ну что вы, сэр, уверена, вы знаете, что вампиру вовсе не нужно приглашение, – она обогнула стол и уселась на край, лицом к побледневшему Айлендзу. – Лучше скажите мне, куда вы дели архив Интегры Хеллсинг? – Какое ваше… Это очень секретная информация! – его рука дернулась к краю стола, куда-то под ворох бумаг, но Серас оказалась быстрее. – Не дергайтесь, или я сверну вам шею. Охрана все равно придет слишком поздно. Белый как полотно Айлендз скрипнул зубами от боли и со свистом втянул воздух. – Вы… вы сломаете мне запястье. Если уже не сломали. – Сами виноваты, – буркнула Серас, но хватку немного ослабила. – Чего вам от меня нужно? – Где архив? – Это секретная… Серас почувствовала, как ее пальцы сами сжались, будто по собственной воле. Айлендз вскрикнул. «Любой секрет можно расколоть, идиот!» Происходящее нравилось ей все меньше, но отступать было уже поздно: – Где?! – Внизу, в хранилище, в сейфе, черти тебя дери! От изумления Серас разжала пальцы, а сэр Эдвард тут же выдернул покалеченное запястье и принялся осторожно ощупывать и разминать его. – Значит, они все это время были у вас?.. – пробормотала она, чувствуя, как неподъемной ношей наваливаются замешательство и стыд. – А куда, ты думала, я мог их деть?! – Продать, – брякнула Серас. – Простите. Айлендз оторвался от стремительно распухающего запястья, всецело поглощавшего его внимание, и уставился на нее. «Ну и дурочка же ты! Как будто нельзя снять и продать копии!» – …Вы продали копии? – Нет!! – он в отчаянии сжал виски руками, запустив пальцы в слегка подернутые сединой желтоватые волосы. Аккуратная – волосок к волоску – прическа тут же обратилась в хаос. – Я ничего никому не продавал! – …Вы отдали их? Айлендз молчал, закрыв лицо руками. – Отдали? Кому?! – продолжала допытываться Серас. – Вас заставили? Шантажировали? Когда сэр Эдвард снова открыл лицо, ей показалось, что он постарел на добрый десяток лет. – Тринадцатому отделу. Я отдал копии Тринадцатому отделу Инквизиции Ватикана. И совершенно добровольно. – А? – она даже не нашлась, что ответить. – Это… это невозможно! – То есть, идея продажи государственной тайны кажется тебе более естественной? – горько усмехнулся Айлендз. – Но это же католики! Враги! – Серас, твои представления о мире устарели по крайней мере на полвека, – он поморщился. – Сколько можно вести эти религиозные войны, по-твоему? Еще век? Или два? Восточная и Западная церкви того и гляди объединятся! Мы все христиане, и этого достаточно! – Епископ Максвелл был другого мнения! – И поэтому мы должны жить так, будто «Инцидент» был только вчера? Хватит, Серас! Интегра Хеллсинг была великим человеком, но времена, когда достаточно было одних только серебряных пуль, давно прошли! Даже основатель «Хеллсинга» считал, что вампиров стоит изучать, а не просто истреблять, а у нас все исследования были свернуты едва ли не сто лет назад! Сэр Эдвард поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, принялся мерить шагами кабинет. – Тебе никогда не приходило в голову, что мы поступаем… неправильно, уничтожая существ, которые так же разумны, как и люди, так же чувствуют и мыслят? Причем единственная вина многих из них лишь в том, что их обратили, заразили! Например, дети… «Гуманист херов!» – Они будут убивать, и пить кровь, и снова убивать, пока не превратятся в бешеных собак! Им уже не стать людьми! – Вам уже не стать, Серас, – строго поправил ее сэр Эдвард: от его недавней растерянности и отчаяния не осталось и следа. – Ты же не исключение? Или все-таки исключение? Ведь Интегра в свое время оставила тебе твою… жизнь. Серас было нечего ответить: она думала о случившемся не раз и не два, но так и не могла найти никакого внятного объяснения милосердию Хозяйки. «Это из-за Хозяина», – подумала она теперь, вспомнив оброненный им лоскут воспоминания. Конечно же, почему еще? – Она была очень доброй. Но я не пила кровь, поэтому… – Но Алукард, твой Хозяин, пил. О, можешь не трудиться и не говорить мне, что это особый случай, – Серас проглотила несказанные слова. – Он действительно особый, потому что доказывает, что человек способен приручить самого дьявола. Почему же мы не можем помочь другим несчастным, которые к тому же не запятнали себя веками кровопролития? Серас не верила своим ушам. Нет, что-то подобное время от времени говорили по телевизору – борьба за права вампиров лет десять назад попала в программу какой-то мелкой левой партии и привлекла к ней нездоровое внимание прессы, но, к счастью, не избирателей. «Демагогия», – говорил о таких разговорах мистер Бенсон, а капитан говорил грубее и проще: «Хуйня!» И вот, сэр Эдвард… что он несет?! – Вот уж не думала, что кто-то может пожалеть вампиров… Особенно вы, сэр. – Ты не совсем правильно меня поняла. Но, возможно, я не слишком хорошо объясняю. Видишь ли, когда постоянно приходится изобретать одни аргументы для «внешнего пользования», а другие держать для «внутреннего», бывает сложно перестроиться. – Значит, о «бедных вампирах» – это просто… демагогия?.. «Если бы ты переломала ему кости, нам не пришлось бы слушать весь этот треп. Чувствую себя, как будто в школе после уроков оставили». Айлендз рассмеялся: – Пожалуй, что так. Людям нравится защищать обиженных, пусть и чудовищ. Но я забочусь все-таки не о вампирах, а о людях. Я долго изучал «Инцидент»… Конечно же, думал, что можно было бы сделать… – Придумали? – Придумал, но не я. Я искал, как можно было договориться, убедить «Последний Батальон» не нападать… Пока не прочел эти бумаги. Оказалось, все придумал Абрахам ван Хельсинг еще за сто лет до «Инцидента». Сэр Эдвард замолчал, давая Серас возможность проявить заинтересованность. – И что? – нетерпеливо спросила вампирша. – Рецепт очень простой: изучай вампиров и подчиняй вампиров. Если бы в «Хеллсинге» служил всего лишь десяток немертвых, никаких проблем бы не было. Алукард был выдающимся оружием, но его одного оказалось слишком мало… Счастье, что была ты. – Так вам нужна была вампирская армия?! Как у тех фашистов? – Не передергивай. Ты сама – отличный пример того, что и с вампирами можно договориться. Главное – взять под контроль изначальную склонность вампира к насилию. У Тринадцатого отдела были очень интересные разработки… Они предложили нам сотрудничество. – А… а его Величество? Он одобрил? Айлендз отвел глаза и тяжело вздохнул. Деловитая уверенность в мгновение покинула его. – Я не… Я никому не сказал. Я хотел дождаться результатов. «Дурак», – чуть не вырвалось у Серас. Как можно быть таким хитрым и таким глупым одновременно? Таким предусмотрительным и таким легкомысленным?! – И что было потом? – спросила она вместо, уже понимая, что точно – ничего хорошего. – Сначала все шло по плану, но год назад они сообщили, что сестра Хайнкель оставляет службу в Тринадцатом отделе и… – Сестра Хайнкель? Хайнкель Вольф?! – Да, Хайнкель Вольф. Вы же с ней знакомы? Это был намного более сложный вопрос, чем казалось сэру Эдварду. Между Серас и Хайнкель лежала безупречная вражда длиной в полвека, десятки молчаливых угроз, сотни косых взглядов, многообещающих ухмылок и бесплодное ожидание битвы. И ни одного, даже самого короткого разговора. – Да. Мы встречались... пару раз. – Так вот, сестра Хайнкель отошла от дел, и я пытался узнать, кто занял ее место, но они сказали, что закрывают проект Misericordia… «Как?! Misericordia?! Он совсем идиот? Он хоть знает, что это значит?» Серас едва не подпрыгнула от неожиданности: Пип кричал редко и, как правило, по слишком весомым поводам. – Как это переводится? – прервала она Айлендза. – «Милосердие». Misericordia – это «милосердие» на латыни. «Кому как, – невесело рассмеялся капитан. – Кому-то, может, и милосердие. Мизерикордия – это кинжал, которым добивали раненых». * * * – …А потом появился этот чертов вампир и стал резать людей… – Рикардо. – Что, прости? – Рикардо. Я зову его так – Рикардо. – Ну хорошо, – кивнул Айлендз. – Рикардо. Он ведь тоже не такой, как остальные? Иначе бы Бенсон его давно выследил, а ты – упокоила. – Да, он не такой, – согласилась Серас. – Тогда я подумал, что это могло быть из-за тех бумаг. Кто знает, что там вычитали проклятые католики! «Быстро же ты забил на веротерпимость», – хмыкнул капитан. – Как ты понимаешь, ничего подобного я и представить не мог… Я… я надеялся, что это какая-то ошибка, случайность. Я снова попробовал связаться с Макубе, но они ответили, что никогда не допустили бы вмешательства в наши внутренние дела и не пошли на нарушение соглашений. Обычные отговорки дипломатов! Но мои информаторы тоже ничего не нашли. – Всего-то стоило помнить, что они – враги, – не удержалась Серас, но, бросив взгляд на растрепанного и бледного сэра Эдварда, тут же устыдилась. – Простите! Но к ее удивлению, Айлендз даже смог улыбнуться – бледной тенью улыбки: – Пожалуй, это самое мягкое порицание, которое я услышу, когда… если все раскроется. Теперь, – с тяжелым вздохом признал он, – я думаю, что мне самому стоило прийти к тебе и попросить о помощи. – Меня? О помощи? – это было, наверное, даже удивительнее плана создания «идеального вампира» совместно с «Искариотами». – Чем я-то могу помочь вам? – Если кто и может, то только ты. Нам нужно срочно найти Алукарда, – имя заставило Серас вздрогнуть от неожиданности. – Ему будет нетрудно разрешить нашу общую проблему. «А теперь нам предстоит рассказать ему, что Хозяина мы нашли, но он и своих проблем решить не может, не то что чужих». «Не смешно», – отрезала Серас. –Ты же знаешь, как его найти? Тогда, два года назад, ты могла нам не сказать, и мы не стали настаивать, оставили все как есть, но сейчас… Теперь наступил ее черед подбирать слова, мямлить и оправдываться. – Дело в том, что я уже нашла его. Совсем недавно. – Превосходно! – приободрился Айлендз. – Просто превосходно! Серас в отчаянии замотала головой. – Нет. Нет! Хозяин не сможет помочь. – Не сможет? Почему? Почему? Разве это объяснишь хоть кому-то: про переломанные кости, жуткие раны, ожоги и запертую печать? – Он… он сам в беде, – выдавила она наконец. – Я поэтому и пришла сюда. – В беде? Что ты несешь? Ты помнишь, о ком мы вообще говорим?! Вежливость вновь показалась Серас непосильной ношей: – Я тоже не думала, что вы умеете попадать в неприятности! Тем более такие идиотские! – Ты читала отчеты об «Инциденте»? Ты знаешь… – Не читала! – рявкнула Серас. – Я все видела своими глазами, не забывайте! Я бы и сама не поверила, – вздохнула она, – если бы мне кто-нибудь такое рассказал. – И что с ним? Несколько секунд она медлила с ответом, лихорадочно решая про себя, что именно можно сказать. – Господин Алукард ранен. Очень сильно. – Он же вампир! Для него раны… – Сейчас все иначе, – покачала головой Серас. – Это долго рассказывать… и я не хочу. Короче, я должна помочь ему. Для этого мне нужно разобраться с записями профессора Ван Хельсинга и найти Рикардо. А еще – кого-нибудь из родственников госпожи Интегры. Вот я и… Внимательный, изучающий, практически препарирующий взгляд Айлендза заставил ее почувствовать себя неловко. – Значит, целое расследование! – ее решимость, а после – смущение явно позабавили его. – Все потому, что он твой Хозяин? – Конечно, – Серас пожала плечами и улыбнулась. – И поэтому тоже. – «Тоже»? Значит, дело не только в крови? Я никогда не думал, что вампиры могут придавать такое значение… душевным, а не гастрономическим связям, скажем так. «Интересно, я к которой отношусь, а, девочка?» – Вы же сами только что говорили, что мы не так уж сильно отличаемся! – она не сумела сдержать возмущения. – Значит, и у вампиров может быть семья! – Ты права, нужно как-то увязать свои убеждения с риторикой, – усмехнулся сэр Эдвард, но тут же стряхнул с лица улыбку. – А семейные узы и любовь, безусловно, стоят того, чтобы защищать их любой ценой. Так ведь? «Любовь? Надеюсь, куколка, вы с ним под семейными узами подразумеваете все-таки разные вещи». – Так. – Я дам тебе копии, Серас. Кажется, больше нет смысла блюсти секретность… Но вряд ли они чем-то тебе помогут. Мертвые и живые языки, алхимия, шифры… Я обратился в Тринадцатый отдел еще и из-за этого – у нас просто никто не смог нормально прочесть эту абракадабру! – Я все равно хочу посмотреть, – не сдалась Серас. – А что насчет родных… – Я не знаю ни о ком, в ком бы текла хоть капля крови Хеллсингов. Если б знал, все было бы для нас куда проще с самого начала, – вздохнул сэр Эдвард. – Я слышала, что ее отец… – Кажется, его слава переживет века! – рассмеялся Айлендз. – Он действительно был… несколько несдержан. Но, как говорил мой дед, Интегра была для Артура неожиданным и уже почти нежданным счастьем. – Значит – никого? – Никого, о ком нам было бы известно, к сожалению. Ну, вот и все. Серас медлила, раздумывая, не будет ли слишком невежливо снова пройти сквозь стену или стоит на сей раз воспользоваться дверью. «Не хватало еще повстречаться с охраной. Готов поклясться, она тут нервная». – Я пришлю документы завтра, – мягко подтолкнул ее к выходу Айлендз. – Да. Спасибо большое. А… а вам не опасно оставаться вот так, здесь? Он следит за мной, я знаю, – выпалила Серас, ощутив вдруг острую жалость к этому измученному и запутавшемуся господину, которого помнила занудноватым надменным мальчишкой. – И может убить вас… из-за того, что вы знаете. – Иногда мне кажется, что это был бы хороший выход, – с горечью ответил сэр Эдвард. – Но я боюсь, что они желают моего позора, а не смерти. – Не говорите так, – ей захотелось как-то ободрить его. – Все будет хорошо. Мы что-нибудь обязательно придумаем. А вы будьте осторожнее, пожалуйста. И пообещайте не делать глупостей. Айлендз отвел глаза и, как показалось Серас, даже немного покраснел: – Я обещаю.