Never Say Die

Едва Серас выбралась за ограду, телефон, словно только этого и ждавший, заворочался и глухо заворчал в кармане. – Мистер Бенсон?.. – Собирайся, Виктория, есть работа. – Снова?.. – К счастью, нет. Обычная вампирша, правда, не одна, с компанией. Машина будет через полчаса. – Не надо, – замотала Серас головой. – Не надо машины, сэр. Я не дома. Вышла прогуляться. – Прогуляться? – недоверие в голосе инспектора было таким густым, что хотелось размешать ложкой. – Я никого не ем, сэр! Честное слово! – выпалила она и тут же пожалела: не стоило так шутить и лишний раз нервировать начальство. – Я сама доберусь. Бенсон только тяжело вздохнул. – Хорошо. Мы ждем. * * * Дело и правда оказалось более чем банальным. «К счастью», – сказала бы Серас, не будь оно к тому же и очень противным. Молоденькая девчонка – всего-то лет четырнадцать! – обратилась совсем недавно, но тут же заскучала и потянула за собой пару дружков и подружек, такую же шпану из бедного восточного района. Обычная подростковая банда, каких немало на улицах Лондона, вот только всякая ерунда, вроде мобильников, золотишка и наличных уже мало их интересовала. Сначала – наверное, около недели – они даже пытались быть осторожными, но потом пропавший учитель математики внезапно вернулся домой – без правой руки и половины черепа, – и делом занялись «паранормальщики». Никаких шансов у новообращенных вампиров, конечно же, не было. Жалость в таких случаях бессмысленна и вредна, это Серас знала точно, но все-таки, когда одна из девчонок, захлебываясь еще совершенно человеческими слезами и соплями, стала умолять пощадить ее («Я больше не буду!»), забрать в тюрьму («Да ради бога!»), только пощадить, ей захотелось, чтобы Эдвард Айлендз действительно верил в спасение для вампиров и его безумные мечты осуществились. Когда-нибудь. Сострадание уже давно не мешало Серас стрелять. «Лучше бы она дала кому-нибудь из них на заднем сидении, – скрипнул зубами Пип после того, как худенькое тельце распалось пеплом. – И удовольствие бы получили, и живы бы остались». «Да уж, – вздохнула она. Как будто мало им Рикардо! – Интересно, а где их хозяин?» «Хозяин? Черт их разберет, кто тут кого покусал и в каком порядке». «Да нет, я не о том. Кто-то же обратил первую девушку. Но его тут не было, я бы почувствовала…». «Смотался, как запахло жареным? Или бросил сразу после обращения? Мразь последняя, они же дети почти были!» «Угу». Хозяин бы сказал, что молодежь пала совсем низко: не чтит узы крови, создает вампиров для забавы и бросает их, как люди бросают надоевших щенков. А госпожа Интегра приказала бы найти того, кто стал причиной этой резни, и уничтожить. И они бы нашли, конечно, нашли. От мыслей о «Хеллсинге» под сердцем снова заворочалась застарелая, привычная тоска, как будто ледяной осенний ветер растревожил старую рану. Конечно, она расскажет Бенсону о своих подозрениях, и он сделает все возможное, но… Между ней и целью, ее горькой гнилой кровью – десятки полицейских, тонна бумаг и бесконечно долгие дни. Иногда ей казалось, что люди придумали слишком много лишнего – а достаточно всего лишь одной серебряной пули. * * * – А по нашему… маньяку что-нибудь нашли? – отважилась спросить Серас, после того как закончила отчитываться. – Ищи иголку в стоге сена! Но вот того умельца, который снабжает его серебряными пулями, наши ребята ищут. В конце концов, такое на коленке дома не сделаешь. – Значит, какой-то завод… – Своих проверили в первую очередь, но это не наше серебро, так что вряд ли. А ювелиры серебро больше не используют, ты же знаешь. Еще один, пусть и едва заметный рядом со страшными шрамами след войны: нельзя тратить на ложки и колечки то, что может спасти жизнь! Сразу после «Инцидента» дошло до того, что в переплавку пустили фамильные сервизы: Серас помнила, как королевская семья подала пример «разумного и ответственного подхода». Сейчас, конечно, времена были уже совсем другие, но запрет на «непрофильное использование» по-прежнему оставался в силе, вывоз серебра из страны был запрещен, а импортеров таможня проверяла едва ли не с лупой… Импорт! Ну, конечно же! Это серебро ввезли! Не успела Серас обрадоваться своему открытию, как тут же почувствовала себя виноватой: расскажи она Бенсону все как есть, возможно, Рикардо бы уже поймали или, по крайней мере, взяли след. Но к тревожному вопросу «Что будет с Хозяином?» теперь прибавился еще один: «Что будет с сэром Эдвардом?». Ничего хорошего с ними не будет, она знала, и это мягко сказано! Но люди, которые погибли и погибнут из-за чокнутого обиженного вампира… – Получается, что это серебро привезли из-за границы? – Серас все-таки решила, что должна помочь расследованию. – Хорошая мысль, Виктория, но прокисшая, – усмехнулся инспектор. – Полиция уже работает. Надеемся, что рано или поздно пули у него закончатся, тогда-то курьера и примем… «Черта с два. Пара ящиков в самолете какого-нибудь кардинала… с книгами – никто не станет искать, дипломатическая неприкосновенность, договоры с католиками и прочая фигня…» Значит, несмотря на оптимизм Бенсона, они ничего не найдут. «А вот мы можем попытаться». – Лучше скажи мне вот что, – прервал ее размышления инспектор, – зачем вампиру вообще могут понадобиться серебряные пули? Если он не охотник на вампиров. Они уже говорили об этом три дня назад, когда все только начиналось, но тогда Серас слишком много думала о том, что мог или не мог натворить Алукард, чтобы всерьез искать ответ. «Кто-то хочет, чтобы считали, что развлекается именно Хозяин», – так сказал Пип. В плане был один минус: тех, кто видел эти «развлечения» и остался в живых или хотя бы в не-мертвых, было ничтожно мало. Да и одни серебряные пули – слишком легковесная улика… Однако даже никогда не видавший Алукарда Бенсон тут же вспомнил о самом жутком вампире и самом прославленном охотнике на чудовищ. – Может быть, он хочет быть похожим на охотника? – Серас помедлила немного и решилась рассказать о своих соображениях: – Мне кажется, он хочет быть похожим на Хозяина Алукарда. – Но ты говорила, что не очень-то он и похож, – нахмурился инспектор. Серас вспомнила смесь торжества и неодолимого страха на красивом, точно высеченном из мрамора лице и чуть не крикнула: «Совершенно не похож!» – Да, не слишком, – согласилась она вслух. – Но никто не знает этого наверняка кроме тебя, так ведь? – Наверное, так. Камер слежения не было. Выживших не осталось. А она, Серас, не самый надежный свидетель в глазах людей. Зато есть пули. Мало для доказательства, более чем достаточно для сомнения. Да и кому нужны доказательства в наступающие темные времена?! – И от твоего хозяина по-прежнему нет вестей? – вдруг спросил Бенсон. «Кажется, «третьим глазом» могут похвастаться не только вампиры. Проницательный старый хрыч!» – Нет, ничего, – как можно непринужденнее обронила Серас. – Так чего же он может хотеть, Виктория? Кроме силы, – вновь переключился на их противника инспектор. – Какова цель всего этого? «Что за глупый вопрос, фройляйн, – всплыло в памяти. – У нас нет никакой цели». Нет же, нет. Цель есть: отомстить Алукарду, ввергнуть в хаос Лондон, посеять панику и ужас, убить ее, Серас Викторию… «Стоп, девочка. А ты уверена, что все это – цели нашего недоделка, а не тех, кто помогает ему? Не слишком ли…» «Амбициозно?» – неизвестно откуда взявшееся в ее голове словечко из лексикона сэра Эдварда Айлендза едва не скатилось с языка. Чертовы Искариоты! «Лучше и не скажешь!» – засмеялся Пип. Серас невольно улыбнулась сама, но тут же спохватилась, почувствовав на себе неодобрительный и тяжелый взгляд мистера Бенсона. Цель, он спрашивал про цель. На сей раз у нее не было сомнений, говорить или нет. – Те, кто помогают ему... Думаю, они хотят, чтобы вампир напугал людей и началась паника. Это террористы. Инспектор вздохнул, протер лоб своим огромным платком и мрачно воззрился на Серас. – По крайней мере, я еще не выжил из ума, – кивнул он. – Если даже тебе понятно, что происходит и к чему идет дело. – А что… – начала было она, но тут же смолкла, осознав, что сама толком не знает, о чем хочет спросить. – А то, – заорал вдруг мистер Бенсон и что было силы треснул кулаком по столу – бумаги посыпались с испуганным шелестом и разлетелись по полу, – что глава Совета, сэр Эдвард Айлендз, сказал, что теории заговора его не интересуют, и обозвал меня хреновым параноиком!! * * * – Серас, вы закончили? Тогда подпиши тут и тут, – миссис Парсон сунула ей в руки бумаги и тут же защелкала клавишами, внося информацию в базу данных. Серас быстро поставила несколько неловких закорючек и уставилась на экран, где, повинуясь сердитому стаккато Эммы, всплывали и сворачивались какие-то таблицы. А вот интересно… От жаркого, верткого любопытства у Серас даже забилось сердце. – Скажите, а ведь есть же какая-то база данных по нападениям вампиров? Ну, где их больше, а где – меньше? – Конечно, есть, а как же, – важно кивнула миссис Парсон. – Целый отдел считает. «Ну, вот так всегда: одна ты убиваешь, а целый отдел считает!» – А можно… можно мне посмотреть? Ну, если это не слишком секретно, конечно. – Зачем тебе? – нахмурилась Эмма, но тут же смилостивилась. – За прошлый год, пойдет? – Ага. Конечно. Просто интересно, – решила объясниться Серас. – А то я езжу, а посчитать не получается. Хотя, конечно, здесь их больше… Эмма вырвала у ворчащего принтера лист бумаги и вручила Серас жестом великодушной повелительницы статистики: – Держи. Она угадала: в Лондоне дела действительно шли хуже всего. Ливерпуль, Эдинбург, Манчестер… В Ноттингеме собрался клуб сатанистов, поклонявшихся вампиру. Ненадолго – после третьей «черной мессы» вся паства уже превратилась в упырей. В Дорчестере жила вампирская пара, сожравшая слишком шумных соседей. А вот Лейнтвардин – более пяти выездов за год, значит, или «гнездо» разворошили, или она моталась в эту глухомань на постоянной основе, но уже совсем не помнит, что там случилось. Белых, «чистых» пятен не так уж и много, вздохнула Серас, а ведь год был спокойный, мирный. Хотя… Вот здесь, на севере, похоже, все тихо. Ни одного нападения, хотя в соседних районах дела не очень, мягко говоря. Она вгляделась, выискивая название – и звонко рассмеялась. Мистер Бреннер, определенно, проводил время не только с удовольствием, но и с пользой. – С тобой все в порядке? – встревожилась миссис Парсон. – Уитби, – Серас, счастливо улыбаясь, помахала распечаткой. – Уитби! «Спорим, на благотворительные ярмарки он тоже ходил?» * * * Серас разгладила и без того идеально отглаженную ткань пододеяльника рукой и застыла, любуясь результатом. В этих хлопотах не было никакой необходимости: в глубине души она понимала, что Хозяину было все равно, где лежать: на каменном полу или в белоснежной постели, но такая незатейливая забота хоть как-то успокаивала ее до предела взвинченные нервы. – Вот что я узнала у сэра Эдварда и мистера Бенсона… «У Хьюго Айлендза вырос интересный наследник. Но хитрецы всегда этим кончают – запутывают сами себя, – отозвался Хозяин. – Значит, католики завели ручного вампира, а Англия по-прежнему не дает им покоя. Некоторых дураков время ничему не учит!» – А еще сэр Эдвард тоже сказал, что у госпожи Интегры никого не осталось… «Я не знаю никого, в ком была бы хоть капля крови Хеллсингов», – вот как он сказал. Где нам теперь искать? – печально подытожила Серас. «Выходит, я единственный, в ком эта кровь осталась. Абрахам ван Хельсинг оценил бы иронию…» – Что?.. – Серас нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем идет речь. – Как это? «Мои хозяева давали мне свою кровь. И Интегра тоже, – она могла бы поклясться, что Алукард довольно облизнулся. – Поэтому их кровь течет и во мне». – Но разве… разве такое считается? «Когда речь идет о магии, нужно хорошо выбирать слова! – засмеялся Алукард. – С кровью вампир принимает частицу души человека. Разве это меньше, чем кровное родство?» – Их кровь течет… – пробормотала потрясенная Серас. – Ну я и тупица! Все, все это время, всю чертову неделю решение было у нее перед носом! «Что с тобой, Полицейская?» – Госпожа Интегра! Она давала мне свою кровь! Получается, и во мне есть кровь Хеллсингов! «Давала тебе кровь? Для чего?» Серас растерялась: в голосе Хозяина звучали почему-то вовсе не радость и не облегчение. – Перед самой Битвой. Я… я не могла есть человеческую еду, и тогда госпожа Интегра порезала палец, чтобы я выпила ее крови, – прошло уже полвека, но она все еще помнила вкус, будто размазала по небу тягучую огненную сладость всего лишь мгновенье назад. – Она сказала, мне нужны силы. Конечно, там было мало крови... Этого, наверное, не хватит? – после пробудившейся надежды догадка ужаснула Серас. «Этого хватит, – успокоил ее Алукард, к которому вновь вернулось благодушие. – Более чем достаточно. Будь благословенна щедрость моей Хозяйки! Значит, – голос снова загорелся голодным предвкушением, – ты дашь мне своей крови?» – Конечно, я… О чем вы только спрашиваете! – возмутилась Серас. – Я потеряла столько времени! «Хочешь продолжить терять?» – Нет, нет! Тогда… Но вы же не сможете укусить меня? Пожалуй, пронеслось в голове у нее, это даже к лучшему. Укус Хозяина Серас помнила так же четко, как и первую выпитую кровь, однако это воспоминание большого удовольствия не доставляло. Возможно, все дело было в огромной разворотившей всю грудь пуле «Кассула», а быть может, в том, что боль от раны в груди оказалась лишь бледной тенью немыслимой боли трансформации. Впрочем, зла на Хозяина Серас все равно не держала, но и повторять опыт полувековой давности желанием тоже не горела. – Подождите, я сейчас! – она помчалась на кухню, будто каждая новая потерянная секунда жгла ее серебром, с грохотом вывернула ящик из стола. Выбрав кухонный нож поострее, вернулась к постели Хозяина. «Только бы помогло!» – взмолилась Серас и с усилием провела лезвием по ребру правой ладони. Дождалась, пока края разойдутся, намокнут алым – и прижала руку к неподвижным ледяным губам. На мгновение ей показалось, что все напрасно, не сработало, точно так же, как с донорской кровью, которой она пыталась напоить Хозяина, несмотря на угрозу Рикардо. Тогда, как ни надеялась Серас на чудо, кровь отказалась повиноваться королю нежити и вела себя в строгом соответствии с законами физики: не впитывалась в кожу, не стремилась заполнить немертвое тело, а просто текла вниз, пятная белье и пол. Тяжелые, медленные секунды падали, словно темные густые капли, ее собственное сердце готово было выскочить из груди, как живое, но ничего не происходило. Хозяин не шевелился. Серас в отчаяние сжала кулак, всей своей волей замедляя регенерацию, – еще несколько капель скатились в уголок губ и поползли дальше, вниз по подбородку. «Не помогает!» – не успела она толком подумать, как острый стремительный язык подхватил, спасая, драгоценную влагу, облизнул перепачканные губы, а потом прошелся по ранке – снова и снова – уже неспешно и успокаивающе. Алукард открыл глаза. * * * – Хозяин, Хозяин! – Серас всхлипывала и капала ему на лицо уже не кровью, а горячими и солеными слезами. – Получилось!! Она бы даже бросилась ему на шею – от счастья и облегчения и без всякого смущения, – но даже сейчас не решилась, боясь потревожить заживающие раны, и поэтому лишь гладила жесткие, за последние дни словно запылившиеся сединой черные волосы, и лоб, и виски – и не могла остановиться. – Не… кричи, – пробормотал Алукард и попытался поморщиться. – Полицейская. Мимика, которую она с легкостью читала в его голосе, пока он звучал у нее в голове, теперь давалась Хозяину с видимым трудом. – Сами помолчите, – вытерев слезы, буркнула Серас, наслаждаясь возможностью поворчать. – Можете же молча разговаривать. – Так я слышу слишком много лишнего, знаешь ли. Она рассмеялась и тут же подавилась новым комком слез. – Ну, так вы и терпеть умеете! * * * Чудо, хотя и произошло, не было окончательным, признали они через пару часов. Регенерация ускорилась, раны начали затягиваться, а сломанные кости – срастаться, но процесс по-прежнему шел медленно и очень, очень болезненно, вдруг поняла Серас, увидев, как сочится густая, почти черная кровь из прикушенной клыком губы. Чтобы пришпорить время, она давала свою кровь Хозяину еще трижды и была готова выцедить все до капли – только бы утишить эту невообразимую боль, только бы разошлись упрямые складки между бровей и в углах губ. «Ты устала, прекрати», – прозвучало в голове, и Серас вдруг ощутила, что и правда – ее клонит в сон, а тело сделалось тяжелым и неповоротливым, как будто в полдень под палящим солнцем. Она взглянула на часы – уже четыре, а это почти вечер. Ночью, возможно, будет новая охота, для которой потребуются новые силы. Бернадотте дипломатично молчал, что случалось с ним едва ли раз в десять лет, но она чувствовала беспокойную, сосущую тревогу, ворочающуюся под сердцем. «Он боится за меня», – с изумлением осознала Серас. «Спи», – приказал Алукард. Уснуть не получилось: не успела Серас смириться с тем, что это действительно необходимо, а время способно продолжить свой бег и без ее участия, как приехал посыльный от Айлендза, вежливый господин средних лет с незапоминающимся пустым лицом, и отдал тяжелый пакет, заклеенный многочисленными печатями. – Я только гляну и… – она широко зевнула. – И пойду. «Только глянуть» оказалось достаточно, чтобы вновь погрузиться в уныние: сэр Эдвард ничуть не преувеличивал, когда говорил, что разобраться в бумагах профессора ван Хельсинга невозможно. Пентаграммы, символы, странные буквы, похожие на расползающихся червей, нормальные английские буквы, заполняющие какие-то квадраты и не складывающиеся ни в одно знакомое слово. «Это английский», – утешала себя Серас, блуждая в какой-то астрономической ахинее. «А это – французский, – подсказывал капитан и тут же выплевывал: – Твою ж мать, как будто и в школу не ходил! А тут по-немецки, похоже…» «Что у вас там?» – прервал их лингвистические страдания Алукард. Серас поднесла лист к глазам Хозяина и виновато признала: – Ничего не понимаю! «Неудивительно. Это нидерландский. Бедный Абрахам! Его дневники через полтора века не может прочесть никто в старой доброй Англии, а кровь рода унаследовали два вампира! Воистину, время стирает грань между победой и поражением». – Так вы можете это прочесть? «Большую часть, полагаю, – Серас невольно улыбнулась, почувствовав звучащую в голосе Хозяина гордость. – Сомневаюсь, что это будет так уж полезно, но, надеюсь, хотя бы занимательно». – Занимательно? «В конце концов, большая часть этих записок посвящена мне, Полицейская». «Судя по всему – с каким хреном и в каком масле тебя готовить, – скривился Пип. – Нашел, чем гордиться!» Интересно, подумала Серас, отчаянно краснея за свою непочтительную «вторую половину», капитан Бернадотте и есть то «лишнее», что слышит Хозяин? «А пока я читаю и… отдыхаю, тебе стоит отправиться в Рим, Полицейская». – Что?! «Нужно поговорить с этой искариоткой, если она, конечно, еще жива». – С… с Хайнкель Вольф? Но зачем?! «Она может знать что-нибудь полезное о нашем вампире и его хозяевах. И потом – разве тебе не любопытно?» – Любопытно? – пробормотала потрясенная Серас. – Что любопытно? «Она – единственная, кто помнит ту ночь, кроме нас. Столько лет прошло: враги, друзья – какая теперь разница…» Действительно любопытно, осознала вдруг Серас. Постарела ли Вольф или ватиканские лаборатории законсервировали ее тридцатилетие так, чтобы хватило до второго Пришествия, вставила ли зубы в конце-то концов и залатала ли дыры в щеках? Бросила ли курить? И как ей живется в мире, из которого ушли не только друзья, но и враги? Она очень хотела увидеть Хайнкель Вольф, вот только… – Но… Но как же работа?! А вы? Меня никто не выпустит отсюда, все тут же откроется и тогда… – причины, росли, множились и уже не помещались у Серас в голове. «Придумай что-нибудь, – беспечно отмахнулся Алукард от звенящих паникой мыслей. – И побыстрее».