Огонь и лед

      – А вы хороший врач, Уотсон?       Этот внезапный вопрос, заданный Холмсом за завтраком, буквально поставил меня в тупик.       Обычно мы завтракали порознь. Холмс, как и предупреждал, вставал чуть свет, затем исчезал и возвращался поздним вечером (когда я чаще всего уже спала). Я же откровенно ленилась вылезать из постели раньше одиннадцати часов, поскольку работы у меня не было, семьи – тоже, и некому было требовать, чтобы я показала себя ранней пташкой.       Однако в это утро я поднялась раньше обычного. Из-за перемены погоды дала о себе знать рана в плече, и боль буквально заставила меня вылезти из-под одеяла, чтобы принять таблетку. В итоге, когда я вышла из комнаты, то обнаружила своего компаньона за столом, который миссис Хадсон (регулярно напоминавшая нам, что она домовладелица, а не прислуга) уставила снедью. Чтобы успеть перекусить до того, как Холмс сметет со стола все съестное, поскольку он ел быстро, как человек, не имеющий понятия, когда и где в следующий раз ему выпадет принимать пищу, я мигом уселась напротив него и приступила к завтраку. И где-то на середине тоста с маслом на меня обрушился этот странный и не совсем корректный вопрос.       Я неторопливо дожевала тост, подняла взгляд на своего визави и уверенно ответила:       – Полагаю, неплохой, мистер Холмс.       – Гм... отлично, – он кивнул с таким видом, будто другого ответа и не ожидал, и тут же углубился в изучение новостей в сети, колотя пальцами левой руки по клавиатуре ноутбука, а в правой держа чашку.       – Мне понадобится ваша консультация, – добавил Холмс через минуту, так и не взглянув в мою сторону. – Вы ведь военврач?       – Я думала, мы это выяснили еще в нашу первую встречу, – не без яда в голосе отозвалась я.       – Значит, в ранениях вы разбираетесь, – оборвал меня Холмс без намека на церемонии. – Поможете мне уточнить кое-какие моменты. Доедайте вашу яичницу, нам пора в морг.       – В морг?       Не сказать, что я была потрясена, но некоторую долю удивления ощутила совершенно точно. Впрочем, особых дел у меня не намечалось, о чем мне не замедлил напомнить мой неуемный компаньон.       – Ваше собрание книголюбов в четверг, а сегодня вторник, – бросил он, одним глотком опустошив чашку и захлопнув ноутбук. – А занятия по йоге вы планировали прогулять, ведь у вас снова болит плечо, судя по тому, как вы морщились только что.       – Холмс! – я в сердцах швырнула на стол вилку. – Кто вам давал право проверять мою почту?       – Вы снова сердитесь на меня, дорогой доктор, и снова совершенно напрасно, – фыркнул Холмс, начиная накручивать на шею длинный шарф. – Не отрицаю, я использую любые способы получения информации, но с таким примитивным объектом, как вы, особых ухищрений и не требуется. Не хмурьтесь, Уотсон, вам это не идет. Я всего лишь пытаюсь сказать, что вы слишком открытый и честный человек для такого сурового мира, как наш... Так лучше? – в его взгляде светилась насмешка. – Позволите подать вам плащ?       – Какой плащ, Холмс? – спросила я, вздыхая. – Мне нужно надеть его прямо на пижаму? Подождите, пока я оденусь.       – А разве это пижама? – впрочем, произнося эти слова, Холмс не выглядел сконфуженным. – По-моему, вы, женщины, слишком много внимания уделяете тому, как выглядите...       – А вы – нет?       – Ладно, я жду вас внизу, – Холмс, проигнорировав мой вопрос, посмотрел на часы, – через пять минут. И помните – мы идем не в Гранд-Опера, а в отдел криминалистики Скотленд-Ярда!       Я сдержала слово, затратив на сборы лишь пять минут – сказалась армейская выучка. И все же Холмс уже в нетерпении мерил шагами прихожую. Стоило мне спуститься по лестнице, как он вытащил меня за дверь и так же бесцеремонно засунул в первое же притормозившее возле нас такси.       – Мне нужно, чтобы вы осмотрели пару трупов и высказали свое мнение по их поводу, – заявил Холмс, когда мы уже поднимались по лестнице в Скотленд-Ярде. – Скажите мне, если заметите что-то необычное.       – У вас свободный доступ в Скотленд-Ярд? – спросила я, осматриваясь.       Все, кто попадался нам навстречу, не выказывали удивления при виде моего спутника – скорее раздражение. Кое-кто здоровался, но в большинстве люди вели себя так, будто в упор не замечают Холмса.       – Только в том случае, если меня привлекают к делу, как консультанта, – пояснил мой компаньон, которого косые взгляды абсолютно не смущали (его, на мой взгляд, вообще сложно было смутить чем-либо). – Инспектор Лестрейд позвонил мне сегодня утром и попросил о помощи. Судя по всему, – добавил он с явным удовлетворением, – наша доблестная полиция снова зашла в тупик.       – И вас это забавляет? – стараясь не выказать неодобрения, спросила я. – Это возможность порисоваться? Показать себя?       – Это возможность докопаться до истины, – Холмс распахнул дверь и придержал, пропуская меня вперед. – Вот что для меня главное. Кроме того, без дела – интересного, по-настоящему требующего напряжения интеллекта – я впадаю в депрессию.       В морге нас встретила молодая особа в белом халате. Темноволосое большеглазое создание тут же обратило сияющий неземным обожанием взор к Холмсу, меня попросту не заметив. Я усмехнулась, но решила воздержаться от комментариев.       – Молли, здравствуй, – Холмс, не сбавляя хода, ворвался в сверкающее белоснежной чистотой помещение. – Рад тебя видеть. Мне нужны трупы, доставленные вчера и позавчера.       – Доброе утро, мистер Х-холмс, – с запинкой пролепетала девушка. – Но... инспектор Лестрейд... Разве он разрешил?...       – Еще как разрешил! – Холмс на ходу подмигнул криминалисту, чем поверг бедную девушку в состояние коллапса. – Я консультирую Скотленд-Ярд по данному делу.       – Вы о странных самоубийствах? – округлив глаза, похожие на спелую черешню, уточнила Молли.       – Насчет того, самоубийства ли это, предоставь делать выводы мне и доктору Уотсон, – неделикатно прервал ее Холмс. – Кстати, познакомься с моим ассистентом доктором Уотсон...       – Просто Джен, – я протянула руку Молли.       Та ответила мне рукопожатием и долгим взглядом, в котором смешались подозрение, обида и ревность.       «Бог ты мой, девочка влюблена в этого чурбана! Интересно, Холмс знает и потому беззастенчиво этим пользуется, или он просто уверен, что ему никто не в силах отказать?»       У меня мелькнула мысль – завести футболку с надписью «Я не сплю с Шерлоком Холмсом». Хотя бы для посещения отдела криминалистики Скотленд-Ярда... Свои соображения в тот момент я оставила при себе. И с милой улыбкой произнесла:       – Я могу попросить у вас перчатки, Молли?       На мой взгляд, тела, которые мне скрепя сердце продемонстрировали, не выглядели необычно.       – Асфиксия, – уверенно констатировала я, завершив детальный осмотр первого трупа – мужчины могучего телосложения. – Признаков борьбы нет. Вот только...       – Что? – Холмс не двинулся с места, но внутренне как-то подобрался, и его глаза вспыхнули.       – Сложно утверждать без вскрытия, но у него, кажется, сломана подъязычная кость. А позвоночник, напротив, цел... Обычно те, кто выбирает повешение как способ самоубийства, умирают именно от перелома позвоночника. А тут больше похоже, что шею медленно сдавливали... Но я не представляю, кто мог бы задушить такого Голиафа голыми руками, чтобы он при этом не стал сопротивляться, – я покачала головой. – Да и на шее след от веревки.       – А на руках – следы скотча, – заявил Холмс, тем временем приступивший к осмотру тела с помощью лупы. – У него довольно густая растительность на теле, но на руках с внешней стороны в некоторых местах волос нет. И я в жизни не поверю, что он делал восковую депиляцию.       Молли прерывисто вздохнула, глядя на Холмса с еще большим благоговением.       Мой компаньон выпрямился и принялся с победным видом расхаживать вокруг каталки с телом.       – Я думаю, дело было так: этого мужчину сначала одурманили... – вслух размышлял он. – Молли, в крови есть следы снотворного или наркотиков? Надо проверить... Затем его обмотали скотчем, чтобы он не мог оказать сопротивления, на шею набросили петлю и задушили, после чего удалили с тела скотч и аккуратно подвесили.       – Не исключено, – была вынуждена признать я. – Хотя я все равно сомневаюсь, что кому-то понадобилось прилагать столько усилий, чтобы замаскировать под самоубийство убийство обычного человека, – я взглянула на карту осмотра. – Рэндольф Уилсон работал охранником в баре, не банкир, не шоу-мен, не биржевой магнат... Так зачем все это?       – Это нам и предстоит выяснить, – посмеиваясь, ответил Холмс, чье прекрасное настроение уже ничего не могло поколебать. – А что вы скажете по поводу второго тела, доктор?       – Тут я вообще не вижу ничего подозрительного, – ответила я. – Биржевой маклер, Оливер Сноуберри, смерть наступила от огнестрельного ранения в голову. Следы пороха есть на виске и на ладони, поскольку выстрел произведен в упор из пистолета небольшого калибра. Ничего особенного!       – Вы снова упустили важную деталь! – Холмс, который будто наслаждался происходящим, указал на правую руку трупа. – Здесь на запястье след от браслета часов. На правой руке чаще часы носят левши. А рана на правом виске. По-моему, сделать такой выстрел нашему приятелю было бы весьма затруднительно!       Я стиснула зубы. Манеры Холмса раздражали неимоверно. И вместе с тем я неожиданно поняла, что наряду с раздражением этот человек вызывает во мне и другое чувство. Восхищение – его наблюдательностью и остротой ума. Вдохновение преображало Холмса и внешне. Сухое и бледное, почти бесцветное лицо его начинало светиться каким-то внутренним светом, щеки розовели, а обычно холодные, как у питона, глаза сияли радостью ребенка, глядящего на рождественскую елку. Он казался почти привлекательным – и подтверждение тому я нашла в лице Молли, так и пожирающей взглядом нашего самоуверенного гения.       – Может, это и убийства, но почему вы думаете, что эти случаи связаны между собой? – не сдавалась я.       – Не просто убийства, а выданные за самоубийства! Они не могут не быть связанными!       – Но обычно у серийных убийц есть свой почерк, – возразил от дверей негромкий мужской голос.       В морг вошел крепкий мужчина среднего роста с серьезным лицом. Его темные глаза смотрели устало и в какой-то степени обреченно, в коротко стриженых волосах серебрилась седина, и все же я не дала бы ему на вид больше сорока лет.       – Инспектор, – Холмс слегка поклонился, но в его поклоне я уловила насмешку.       – Холмс, я вынужден признать, что ваша помощь нам необходима, – инспектор Лестрейд провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть с него усталость и печаль. – Но это не значит, что вы вправе таскать в рабочие помещения Скотленд-Ярда, кого вам заблагорассудится!       – Это мой ассистент, доктор Дженнифер Уотсон, – отмахнулся Холмс, чьи глаза засветились еще ярче при виде инспектора. – У вас еще один труп, Лестрейд, я прав?       – Не один, а два, – от вздоха инспектора, кажется, могли бы зарыдать камни. – Супруги. Вскрыли себе вены в ванной. Зрелище не для слабонервных. И все же я хотел бы, чтобы вы посмотрели на тела, пока их не перевезли.       – С восторгом, мой дорогой! – Холмс чуть ли не бегом ринулся к двери, на ходу бросив: – Мне понадобятся фотографии с других мест преступления! Хотя я все равно туда загляну... Вернее, мы заглянем – я и доктор Уотсон.       Лестрейд беспомощно посмотрел на моего компаньона (а теперь, судя по всему, и напарника) и кивнул, соглашаясь.       – Я вас отвезу, – сказал он. – Сначала к двум последним жертвам, а потом на квартиры к Уилсону и Сноуберри. Идемте, мисс Уотсон, у нас мало времени на все это!       Выходя из морга, я почти физически ощущала спиной тоскливый взгляд остающейся на работе Молли...