Огонь и лед

      Чуть сладковатый запах крови ударил мне в ноздри, едва Лестрейд распахнул белую дверь, ведущую в дом, где проживала (а теперь и свела счеты с жизнью) чета Филдинг – Том и Сара. От знакомого, но до рези в желудке нелюбимого запаха меня замутило, и Холмс неожиданно поддержал меня под локоть.       – Дышите ровнее, Дженнифер, вы нужны мне с ясной головой.       Резкий и бесстрастный голос Холмса привел меня в чувство быстрее, чем это сделал бы нашатырный спирт. Я пронзила этого бесчувственного истукана гневным взглядом (который, впрочем, разбился вдребезги о доспехи его самоуверенности) и прошествовала внутрь следом за Лестрейдом.       Из-за двери, около которой суетились двое сотрудников Скотленд-Ярда, выглянул тощий прилизанный тип в перчатках из латекса и голубом комбинезоне криминалиста. Едва его взгляд коснулся Холмса, мужчину так и перекосило, и я подумала, что эта реакция (в отличие от слепого обожания Молли) мне кажется более понятной.       – Что здесь делает этот псих, инспектор?! – взвизгнул эксперт, тыча в Холмса затянутым в латекс пальцем.       – И тебе хорошего дня, Андерсон, тем более, что начал ты его не очень удачно – с похмелья... – мой компаньон преспокойно отодвинул криминалиста в сторону и заглянул за дверь. – О, да здесь будто свинью резали!       Лестрейд поморщился.       – Не будьте циничны, Холмс, здесь умерли люди, – произнес он, отмахиваясь от Андерсона, который бормотал что-то насчет своего неприятия алкоголя в принципе.       Холмс, которому, судя по всему, большинство человеческих чувств было неведомо, лишь с недоумением поднял брови.       – Отсутствие ненужных эмоций позволяет эффективнее использовать разум, – заявил он и слегка похлопал по плечу Андерсона. – Попробуй как-нибудь, Андерсон, тебе понравится... Идемте, доктор Уотсон, тут есть, на что поглядеть.       Зрелище и впрямь было не для слабонервных. Кровь заливала практически всю ванную комнату. Собственно в ванной находилась только Сара Филдинг, чья голова с неожиданным и даже жутким в данной ситуации изяществом была откинута на кафельную перегородку. Рядом с ванной на полу сидел ее муж в купальном халате, залитом уже потемневшей кровью. Руки мужчины были раскинуты в стороны, будто он медитировал. Мысли о медитации навевало и выражение лиц обоих супругов – спокойное и безмятежное.       Я осмотрела раны на запястьях Тома, затем – ту часть тела Сары, что не была скрыта покрасневшей от крови водой. Потом, натянув перчатки, нехотя предложенные Андерсоном, по очереди прощупала плечи обеих жертв.       – Раны нанесены острым тонким предметом, разрез уверенный и четкий, – сказала я, отступив назад и стараясь не коснуться ничего из находящегося внутри ванной комнаты.       – Лезвие? Скальпель? – предположил Холмс.       – Что-то вроде этого, – я указала на лежащую возле тела Тома раскрытую и наполовину спрятанную под полами халата бритву, какие обычно называют «опасными».       – Вы думаете, они вскрыли вены этим орудием? – мигом оживился Андерсон.       – Не исключено. И раны у них очень похожи... – я еще раз всмотрелась в руку Сары Филдинг. – Почти идентичны, вы согласны?       Но эксперт поймал предупреждающий взгляд Лестрейда и пробормотал, что еще нужно уточнить, поскольку не стоит делать скоропалительных выводов.       – Смерть наступила приблизительно пять часов назад, если судить по окоченению, – сказала я. – Муж умер первым – его тело остыло сильнее.       – Я бы так не сказал! – вмешался Холмс, который до этого стоял, прислонившись к косяку и слушал меня со снисходительной полуулыбкой. – Жена сидела в теплой ванне, и это не дало ее телу остыть так же быстро, как остыло тело мужа! Конечно, не стоит отбрасывать предположение, что Сара Филдинг увлекалась закаливанием, но я так не думаю. Кроме того, если бы первым убили мужа, тут все было бы заляпано кровью.       – Тут и так все заляпано... – буркнул Андерсон.       – Здесь, – Холмс пальцем указал на пол, – лишь лужа крови – и ничего больше! Убийца не запачкался.       – Может, потому что убийцы не было, а эта парочка просто покончила с собой? – с вызовом произнес эксперт.       – Счеты с жизнью сводят люди в состоянии депрессии, – отрезал Шерлок Холмс, оглядываясь по сторонам. – Люди, имеющие проблемы материального или душевного характера. А что могло сподвигнуть на этот акт Филдингов? Они вполне довольны жизнью, их сын закончил Кембридж (его фотография и диплом на полке в гостиной), даже собирались в круиз (туристические буклеты на столике у дивана)... О, Грег, вы настоящий друг! – неожиданно вскричал мой компаньон, подскочил к инспектору и принялся энергично трясти его руку. – Какой подарок! Скуки – как не бывало!       Лестрейд ответил ему взглядом, каким обычно смотрят на сумасшедших. Но Холмс на это не обратил внимания – он на цыпочках, как балерина, кружил по ванной, что-то высматривая.       – Сару Филдинг внесли сюда на руках и опустили в ванну. Затем вскрыли вены и пустили теплую воду. Когда ванна наполнилась, воду перекрыли и занялись ее мужем.       – Почему вы решили, что Сара не сама легла в ванну? – спросила я, поскольку Андерсон и Лестрейд молчали и таращились на Холмса – один враждебно, второй с неприкрытым ужасом.       – Потому что ее пересаживали. Сначала Сару усадили головой к крану – так было удобнее нести... Но разве люди сидят в ванной, упираясь затылком в кран? – Холмс покачал головой и широко улыбнулся. – Поэтому ее перевернули, но сделали это не очень аккуратно, и она ударилась головой о край ванны. На виске ссадина...       – Она могла удариться раньше! – возразил Андерсон.       – Вряд ли. Ранка свежая, – Холмс нагнулся над телом и принюхался, – и не обработанная антисептиком.       Я приблизилась и снова посмотрела на мертвую женщину в ванной. Холмс был прав: на виске у Сары красовался небольшой кровоподтек и царапина. А такая хорошая хозяйка и аккуратистка, как Сара Филдинг (холл сиял чистотой), вряд ли оставила бы ранку без внимания. Андерсон последовал моему примеру и, испепелив взглядом Холмса, согласился с его предположением.       Холмс принял горделивую позу, которая в залитой кровью ванной смотрелась поистине зловеще, и снисходительно заметил:       – Есть, разумеется, и совершенно очевидные признаки, которые позволительно упустить из виду дилетантам, вроде доктора Уотсон, но не специалистам Скотленд-Ярда.       – О чем вы, Холмс? – с некоторым напряжением спросил Лестрейд.       – Края ванной! Они чистые, – мой компаньон расплылся в улыбке Чеширского кота. – Если анализ подтвердит, что раны супругов сделаны одним и тем же лезвием (а я в этом уверен), то возникнет вопрос: как они передавали орудие друг другу, не запачкав края ванной? И неважно, кто из них пожелал пустить себе кровь первым – Том или Сара...       Лестрейд обхватил голову руками и со стоном отчаяния вывалился в прихожую. Я, решив, что сделала все, что могла, вышла за ним.       – Все-таки убийство! – с тоской вымолвил несчастный инспектор.       – Несколько убийств, инспектор, – уточнила я.       – Серийный убийца! Господи Иисусе...       Я пожала плечами.       – Это мнение мистера Холмса, сэр. Лично я согласна с вами в том, что маньяки выбирают одну линию поведения и способ убийства, действуя по определенной схеме. Одно оружие, обстоятельства гибели жертв и жертвы схожи...       – Вы начитались детективов, доктор Уотсон! – перебил меня Шерлок Холмс, не замедливший появиться на сцене. – В этих делах явно прослеживается один почерк. Действует человек решительный, даже наглый, физически сильный и уверенный в собственной безнаказанности! Он считает себя слишком умным, чтобы попасться... Но это не так! – и он выразительно поднял вверх палец. – Потому что в игру вступаю я!       Домой на Бейкер-стрит мы направились уже поздним вечером. После дома Филдингов инспектор Лестрейд потащил нас туда, где жили и погибли другие жертвы. Затем мы снова вернулись в Скотленд-Ярд... И лишь часов в десять вечера Холмс, спохватившись, решил, что нам следует хотя бы поужинать, пусть и с опозданием, поскольку ланч и обед мы уже пропустили. Кофе, который ему дважды варила преданная Молли, он, разумеется, в расчет не брал.       В кафе, до которого меня и Холмса подбросил Лестрейд, нас встретил сам хозяин заведения, высоченный бородач с добродушным румяным лицом, представившийся мне как Анджело.       – Все, что угодно, за счет заведения для моего друга Шерлока и его очаровательной дамы сердца! – радушно возвестил итальянец.       – Я не его дама сердца, – возразила я, от души забавляясь восторгом, с которым на Холмса таращился этот гигант. – Мы просто коллеги.       – Ты забываешь, друг мой, что я принципиально отвергаю страсть, ибо она затмевает разум, – с оттенком высокомерия произнес Холмс. – И даже если допустить невозможное предположение, что я мог заинтересоваться женщиной, она вряд ли была бы похожа на мисс Уотсон.       Анджело слегка покраснел и отвел глаза.       – Но мисс очень мила, – пробормотал он, не зная, куда деваться от смущения.       Я же совершенно не чувствовала обиды – их диалог меня развлекал неимоверно.       – Да, у доктора Уотсон приятное лицо и хорошая фигура, если отталкиваться от привычных стандартов, она порядочный человек с изрядной долей наивности, конечно, – Холмс взмахнул рукой, будто пытался поймать определение в воздухе, как бабочку. – Но я, увы, вижу ее насквозь! А отношения, если в них нет загадочности и доли интриг и игры, изначально обречены на крах.       Я улыбнулась Анджело и с комическим ужасом произнесла:       – Боже, что за незавидную участь вы напророчили мне, Холмс! Впрочем, я постараюсь не заводить романов с обладателями настолько отточенного интеллекта, как ваш...       – Второго такого ума не существует! – хмурясь, произнес Холмс.       – Тогда я в безопасности! – радостно заключила я. – Анджело, не могли бы вы распорядиться насчет лазаньи? Я умираю с голоду!       Отдавая Анджело меню, я заметила свое отражение в оконном стекле и машинально поправила растрепавшиеся длинные волосы. Выглядела я и впрямь не очень. Ни тени косметики – зато тени под запавшими, когда-то сияющими глазами! Осунувшаяся так, что и без того высокие скулы выпирают еще сильнее. В окружении темных волос лицо кажется смертельно бледным. Действительно, я приятна с учетом стандартов – но не более того! Хотя... для Рейфа я была самой красивой женщиной во Вселенной.       «Рейф любил тебя! И любил бы, даже когда тебе стукнуло восемьдесят, ты бы стала толстой, как гиппопотам, и страдала одышкой...»       Я на миг закрыла глаза, радуясь про себя, что Холмс не видит моего лица.       Время лечит, это правда. Но оно делает это так медленно...       Когда хозяин удалился, я обернулась и обнаружила, что Холмс наблюдает за мной с несколько странным выражением во взоре. Его серые глаза блестели почти так же ярко, как в тот момент, когда он тыкал Андерсона в его ошибки или благодарил Лестрейда за избавление от сплина.       – Я приношу свои извинения, – он оперся подбородком на ладонь и теперь смотрел на меня в упор, не отводя взгляда. – Кажется, я был груб по отношению к вам? И вас это расстроило...       «О, нет, не ваша беспардонность меня задела! А всего лишь напоминание о моей потере...»       – Не утруждайтесь, – отмахнулась я. – Да, вы не образец джентльмена, но и я не романтичная студентка Художественной Академии, а военнослужащий.       Я помолчала с минуту, но потом все же продолжила:       – Это был самый яркий и насыщенный день за последний год моей жизни. И не совсем лестные эпитеты в мой адрес – невеликая плата за то, что вы подарили мне его.       Губы Холмса чуть дрогнули, будто он спрятал усмешку.       – Знаете что, Дженнифер? – сказал он, слегка подавшись вперед. – Я думаю, вы могли бы называть меня просто Шерлок!       – Почту за честь, – искренне ответила я.