Огонь и лед

      В подсобке мы провели всю ночь. Большую часть этого времени я спала, положив голову на колени Холмса. Он просто сидел на полу – неподвижный, как статуя, с закрытыми глазами, – и выглядел так, будто ему уже ни до чего на свете нет дела. Но я знала, что под высоким бледным лбом Шерлока кипит мыслительный процесс.       Когда серые рассветные сумерки заглянули в окна, я уже чувствовала себя достаточно отдохнувшей, чтобы планировать наши дальнейшие действия по спасению репутации Холмса. Или уже нас обоих.       – Мне кажется, тебе стоит обратиться за помощью к Майкрофту, – сказала я.       Ресницы Холмса чуть дрогнули. Он поморщился, но глаз не открыл.       – Нет, Джен.       – Но почему? Он – твой брат...       – В статье мисс Райли были реальные факты из моей биографии, – глухо произнес Шерлок. – Знаешь, есть такой фокус: если хочешь, чтобы ложь выглядела истиной, ее нужно нанизать на основу из правды.... Так вот, эти кусочки правды в статье – ими мог поделиться только мой брат.       Я прижала ладонь к губам, чтобы удержать удивленное восклицание или ругательство – я до конца не решила, что именно хочу произнести. А потом просто взяла руку Шерлока в свои.       – Так что сама видишь: к брату обратиться за помощью я не могу, – Холмс, наконец, открыл глаза и посмотрел на меня с легкой ироничной усмешкой.       – Но ты не один. Я с тобой, – ответила я. – Я тебе верю! И не только я.       Шерлок рассеянно кивнул, но у меня создалось впечатление, будто он совершенно не слышит меня.       Что-то завибрировало у меня под боком.       – Сообщение, – пояснил Шерлок. – На моем телефоне.       Он осторожно высвободил руку из-под меня и достал из кармана свой коммуникатор. Взглянул на экран. И сразу же его лицо приняло непроницаемое и холодное выражение.       – Что-то важное?       – Не особенно, – он пожал плечами. – С миссис Хадсон произошла неприятность. Сердечный приступ.       – Что?! – меня будто пружиной подбросило. – И ты говоришь: «Не особенно»? Она же заботилась о тебе, всегда была готова прийти на помощь! А сейчас помощь нужна ей... Вот что ты за человек, Шерлок?!       Шерлок слушал мою тираду молча, лишь слегка расширив свои прозрачные светло-серые глаза.       – Нет, тебе, конечно, нельзя домой, – вслух думала я, озабоченно теребя подбородок. – Я съезжу одна. Посмотрю, что там и как. А ты жди меня здесь... Или лучше будь на связи!       – Хорошо, – как-то очень покладисто согласился Холмс.       Я уже взялась за ручку двери, когда он что-то пробормотал мне вслед.       – Извини, я не расслышала, – я обернулась и вопросительно подняла брови. – Что?       – Я говорю: будь осторожна.       Но когда я вышла на улицу меня не покидало стойкое ощущение, что он хотел сказать что-то совсем другое.       В нашем доме на Бейкер-стрит не было ни единой полицейской души. Я лишь подивилась самонадеянности блюстителей порядка, наивно полагавших, что мы не вернемся в поспешно покинутое жилище. В коридоре царила мертвая тишина, и я рискнула подняться наверх, в свою комнату.       Как и следовало ожидать, все было перевернуто вверх дном. Обыск проводили со всей тщательностью. Мой «глок» из тумбочки исчез, не нашла я и своих документов (кроме тех, что были при мне изначально).       Бесцельно побродив по комнатам, я наткнулась на расстегнутую сумку, валявшуюся на полу. Из нее торчал свитер Холмса, и это зрелище неожиданно заставило меня вздрогнуть.       «Что-то будет.... Что-то плохое! С Шерлоком! О, Господи!»       Я бросилась по лестнице вниз, и в дверях к своему изумлению столкнулась с миссис Хадсон. Домовладелица – свежая, как фиалка в росе, и довольная – входила в дом с пакетом булочек с корицей в руках.       – Джен! – радостно воскликнула она. – Вы уже вернулись из полиции? О, я была уверена, что Шерлок прояснит это нелепое недоразумение! Кстати, а где он?       – Миссис Хадсон, с вами... – я сглотнула комок в горле и повторила уже отчетливее, – с вами все в порядке?       – Разумеется, моя дорогая! – в глазах почтенной вдовы мелькнуло удивление. – А у вас все хорошо? Вы выглядите бледненькой, Джен! Может, сварить вам кофе?       – Спасибо, нет, – пробормотала я, пятясь к двери. – Мне пора бежать.       Уже на улице я услышала, как миссис Хадсон кричит мне вслед:       – Ждать ли вас к обеду, Джен?!       «О, если бы я знала!»       Я шагала по улице со всей скоростью, на какую была способна. Мысли путались и расплывались в моей голове, как обрывки водорослей в штормовом прибое.       «Шерлок сказал, что с миссис Хадсон несчастье... Он хотел услать меня! Но зачем? Что он опять задумал? Или... Это СМС было от Мориарти?»       Я остановилась посреди тротуара и торопливо достала свой телефон. Программу поиска аппарата моего напарника я давно грозилась удалить – еще со времен расследования дела Хоупа. Но так и не удалила. И теперь от души радовалась своей забывчивости.       Согласно показаниям моего телефона, Шерлок давно покинул наше убежище и теперь находился на площади перед Лондонским музеем.       «Что он там забыл?»       Но, поскольку ответ на этот вопрос не мог свалиться на меня с небес, я решила отправиться туда, где находился мой неуемный компаньон, чтобы задать его Шерлоку лично.       Я как раз входила на площадь, когда мой телефон ожил.       – Шерлок? – сдержанно произнесла я в трубку, поскольку звонили с аппарата моего напарника. – Где ты?       – Прямо за тобой.       Я обернулась и окинула взглядом площадь. В самом ее центре возвышалось какое-то строение, окруженное лесами (наверное, шла реставрация старинного здания), но на остальном пространстве, не заслоненном этой нелепой конструкцией, было немноголюдно. И среди редких прохожих Шерлока не было.       – Подними голову, – посоветовал мне Холмс. – Я на крыше.       Я последовала его совету и почти сразу увидела на самом краю здания из белого известняка его высокую сухопарую фигуру в распахнутом черном пальто.       – И за каким дьяволом тебя туда занесло? – сварливо осведомилась я.       – Здесь самое удобное место, чтобы завершить наше противостояние – мое и Мориарти.       Голос Холмса звучал слишком ровно и спокойно, без единого намека на сарказм или насмешку. И я вмиг запаниковала, чувствуя, что надвигается что-то действительно страшное.       – Я сейчас поднимусь к тебе, – сказала я.       Но он тут же, повысив голос, воскликнул:       – Нет, Джен! Оставайся там, где я могу тебя видеть! Сделай это для меня. Это очень важно.       – Почему? – я недоумевала и была практически испугана. – Разве мы не можем поговорить, когда ты спустишься?       – Когда я спущусь, то буду уже не в состоянии вести разговор...       И вот тут меня просто затрясло от нахлынувшего бескрайнего ужаса.       – Что ты говоришь такое? – пролепетала я, с трудом справляясь с дрожащими губами и руками.       – Все кончено, Джен. Все кончено... – Шерлок тихо вздохнул в трубку. – Я должен тебе признаться. Я лжец и всегда им был.       – Зачем ты на себя наговариваешь?! – яростно закричала я, и какой-то прохожий с недоумением обернулся в мою сторону. – Это неправда!       – Правда, - возразил он. – Прости меня, дорогая. Но мне так хотелось, чтобы ты смотрела на меня с восхищением. Твоего презрения я не смогу вынести. Позволь мне уйти с иллюзией, что ты не возненавидела меня после всего, что было.       Фигура Шерлока на крыше вдруг сделалась туманной и расплывчатой. Я торопливо прижала ладонь к глазам и обнаружила, что в них стоят слезы.       – Шерлок, остановись, прошу тебя! – я старалась говорит как можно спокойнее. – Все эти сплетни и слухи – такая ерунда! Я знаю, что ты ни в чем не виноват! И Лестрейд это знает, и многие другие... Мы справимся! Только, пожалуйста, отойди от края!       Там, наверху, Холмс покачал головой, а в трубке раздался его короткий вымученный смех.       – Все кончено, Джен, я побежден. Я раздавлен, уничтожен... Мне очень жаль, поверь, но я не могу иначе. Нужно поставить точку в этой истории.       – Шерлок!!! – я уже кричала так громко, что он, наверное, мог услышать меня и без телефона. – Пожалуйста, не делай этого! Не делай этого со мной! Если ты... я умру тоже!       Пауза. Такая мучительно долгая, что мне показалось, будто связь прервалась. Но потом Холмс снова заговорил.       – Джен, дорогая... У меня нет выбора.       – Нет... – я затрясла головой, не желая принять ужас происходящего. – Не покидай меня!       – Джен!       – Шерлок, я... – скрывать истину больше не было смысла. – Я люблю тебя... Ты – моя жизнь.       В трубке раздался странный звук – наполовину всхлип, наполовину стон.       – Ох, Джен, прости меня. И прощай.       Резким движением руки Шерлок швырнул телефон вниз. А потом, помедлив полсекунды, шагнул в пустоту сам. На какую-то долю мгновения я увидела фигуру в черном пальто, летящую вниз с раскинутыми руками, а затем падающий силуэт заслонила от меня нелепая постройка, обнесенная лесами.       – Шерлок!!!       Я выронила телефон и ринулась вперед. Сердце колотилось в таком бешеном ритме, что его стук где-то у меня в ушах перекрывал все другие звуки. Дурацкий трезвый ум врача твердил, что выжить при падении с такой высоты невозможно, но я все равно надеялась... Какой-то идиот врезался в меня на велосипеде, и я упала, ударившись затылком о бордюр. Сложно сказать, сколько я так пролежала – но не думаю, что больше минуты. Поднялась на ноги с трудом, держась за звенящую голову. Перед глазами все плыло, небо и земля раскачивались словно на качелях, поочередно сменяя друг друга.       «Что я тут делаю? Зачем я здесь?»       Но тут же вспомнила фигуру в черном на краю крыши и похолодела.       «Боже мой, Шерлок!»       Он лежал на мостовой, и лужа крови растекалась по мостовой вокруг его головы, словно окружая ее жутким алым нимбом. Рядом уже суетились люди.       – Вы видели? Он спрыгнул с крыши!       – Вызывайте «скорую»!       – Уже едет...       Я с трудом протолкалась сквозь толпу.       – Пустите меня, я врач! – и схватила за запястье руку Холмса, пытаясь уловить хоть малейшее трепетание пульса.       Тишина.       – Мисс, у вас кровь, вы ранены... – кто-то пытался поднять меня и увести, но я вцепилась в руку Холмса, как клещ. А когда попытки сделались более настойчивыми – зарычала и забилась в истерике.       – Не трогайте!!! – и, рванувшись, попыталась прижаться ухом к его груди, надеясь уловить биение сердца хотя бы там.       В следующий миг меня снова потянули вверх. В мое поле зрения попало лицо Холмса – бледное, еще не утратившее оттенка, присущего живым. Но оно было таким неподвижным! Густые спутанные кудри насквозь пропитаны кровью. И этот металлический тошнотворный запах, который ни с чем не перепутать...       «Ну же, любимый, не сдавайся! Борись! Живи! Черт побери, Шерлок, ты мне так нужен!»       А под моими пальцами – по-прежнему тишина. И рука Холмса холодеет, как и мое сердце...       – Шерлок, нет!!! Не уходи! Не оставляй меня!!!       – Мисс, успокойтесь!       В мое предплечье вонзилась игла, и почти сразу мир потемнел, и все, что окружало меня, провалилось в ватные серые сумерки.       Тишина.       Тишина...       Солнце коснулось уголка глаза, и я поморщилась, отодвигая голову от полосы света.       – Джен...       Осторожно, чтобы не тревожить гудящую голову, я повернулась на голос и открыла глаза.       Я лежала в комнате с выкрашенными в белый больничный цвет стенами. А у моей постели сидел Лестрейд.       – Уходи, Грег, – прохрипела я.       Громче говорить я не могла. Сорвала голос там, на площади, когда кричала Шерлоку: «Не оставляй меня!»       Инспектор виновато взглянул на меня и покачал головой. На его мужественном лице отпечаталась усталость, и выглядел он таким измученным, будто не спал неделю.       – Давно я здесь? – спросила я, не глядя на Грега.       – Третий день...       «Третий день! И все это время меня накачивали снотворным?»       – А... Холмс?       Лестрейд резким движением отвернулся и прикрыл ладонью глаза. Я услышала сдавленные рыдания и поняла, что надеяться не на что. И что произошедшее стало ударом и для него.       – Похороны сегодня... – с трудом произнес инспектор.       На секунду мир снова погрузился во мрак.       «Шерлок... Как же я теперь – без тебя?»       – Грег, я должна быть там.       Лестрейд покачал головой.       – Я не могу допустить этого, Джен, ты слишком слаба.       Я попыталась подняться, но тут же рухнула обратно на постель, сжимая кулаки и заливаясь слезами. Голова по-прежнему кружилась, и казалось, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Грег был прав: я слаба. Слишком слаба, чтобы проводить Шерлока в последний путь. Может, это и к лучшему... Так он для меня останется живым навсегда.       Грегори глядел на меня сочувственно и нежно. Но я отвернулась – одинокая и почти обезумевшая в своем горе. Я не хотела его поддержки, потому что он не попытался остановить тех, кто травил Холмса, кто поливал его грязью и в конечном итоге привел на крышу, с которой он сделал свой последний шаг...       – Джен...       – Оставь меня, Грегори!       Лестрейд молча поднялся, помедлил, словно хотел сказать что-то, но не решился и покинул мою больничную палату. Это было хорошо. Я должна была оплакать Шерлока – в одиночестве.       Впрочем, я не была одна. Передо мной, как в реальности, стоял Холмс: живой, самоуверенный, ироничный... Он чуть улыбался, склонив голову, и его растрепанные темные волосы в беспорядке падали на высокий лоб, а глаза смотрели пристально и насмешливо.       Боль поглотила меня целиком. Пронзительно острая, наполняющая каждую клеточку тела так, будто она была физической. Не дающая дышать и двигаться. Заставляющая сжиматься горло и замирать сердце.       Тишина...       У меня не было сил даже на то, чтобы заплакать в голос (почему-то казалось, что если мне удастся это сделать, то будет немного легче). Поэтому я просто лежала, позволяя слезам катиться по щекам и падать на подушку, быстро ставшую мокрой.       В какой-то бредовый момент мне показалось, что Шерлок, склонившийся надо мной – реален. Он усмехнулся своей обычной насмешливо-ласковой усмешкой и прошептал:       – Ты нелогична, как всегда, дорогая... Если ты умрешь, оплакивая меня, я от этого не воскресну!       – Шерлок! – я подняла руку, вытирая слезы, из-за которых мир казался расплывчатым и призрачным.       Никого. И снова тишина.       «Прости меня! Я не смогла тебе помочь! Не смогла поддержать... Ты, как всегда, прав: какой смысл в моей боли, если она не вернет тебя? И я никогда тебя больше не увижу... Но буду любить, пока жива». Восемнадцать месяцев спустя       Моросил мелкий противный дождь. Я забыла дома зонт, и мне пришлось набросить на голову капюшон пальто, чтобы не промокнуть окончательно. Белые орхидеи, обрызганные дождем, казались фарфоровыми, но они очень гармонировали с серым гранитом надгробия. Я расправила букет и выпрямилась, глядя на памятник. Могильная плита из полированного гранита была покрыта мелкими дождевыми каплями и от этого казалась шероховатой. Ничего лишнего – лишь имя «Шерлок Холмс» и даты жизни.       Я смотрела на серый камень, вспоминая лицо своего напарника, – глаза, которые были такого же светло-дымчатого оттенка, его голос, звучащий то саркастически, то дружелюбно, вечно растрепанные пряди непослушных волос...       – Я скучаю по тебе! – призналась я куда-то в пространство. – Ох, Шерлок, я так по тебе скучаю! И я до сих пор, вопреки здравому смыслу, не могу поверить в то, что тебя нет!       Слезы снова подступили к горлу. За минувший год я приходила на кладбище лишь трижды – и каждый раз, не выдерживая, начинала рыдать. В первое посещение могилы Холмса я упала в обморок. В последний раз почти удалось сдержаться, думала, что теперь я сумею совладать со своим горем, но...       – Я не верю, Шерлок! – повторила я. – В то, что ты ушел навсегда! Я знаю, это так глупо, но... вернись! Окажись живым назло всем и вся! Вернись ко мне!       Я снова коснулась ладонью полированного гранита и шепотом добавила:       – Я люблю тебя всем сердцем...       Дождь усиливался, и я подумала о том, что надо возвращаться домой. Не на Бейкер-Стрит – в той квартире я не могла находиться больше трех минут, поэтому после начала совместной работы со своей подругой по университету Аннабел Таунсенд перебралась в одну из комнат, расположенных на втором этаже ее клиники. Я полностью поменяла образ жизни. С блогом и писательством было покончено: я с головой погрузилась в работу, помогая людям так, как я привыкла это делать. Так, как я это делала ДО Холмса.       В машине у ворот кладбища меня ждал Грег, которого накануне вечером пришлось долго уговаривать отпустить меня к Холмсу в одиночестве.       «Ей снова станет плохо! – с горячностью возражал он миссис Хадсон, приехавшей меня навестить. – Я не хочу, чтобы Джен мучила себя!»       Я понимала беспокойство Грега. После того, что случилось с Холмсом, я четыре месяца провела в клинике, специализирующейся на лечении душевных потрясений и расстройств. Я постоянно уверяла всех, что вижу Шерлока, что он жив. Одни пытались переубедить меня, другие сочувственно качали головами. А однажды я слышала, как сержант Салли Донован говорила кому-то по телефону: «Бедняжка, у нее разум помутился. Еще бы! Пережить такое...» И я, поняв, что мне нужна помощь, согласилась на лечение.       Теперь все это осталось позади. Я снова собрала себя по осколкам, выжила и не сошла с ума, вопреки мрачному прогнозу Донован. Но оставалось еще одно дело.       «Мне это нужно, – заявила я в ответ на все доводы Грегори. – Я должна попрощаться с ним. По-настоящему».       И Лестрейд сдался...       Медленные шаги прошелестели по траве, сплетаясь с легким шорохом дождя.       – Он был особенным, верно? – произнес у меня за спиной глухой мужской голос.       – Да, – ответила я, вытирая слезы.       – По мне ты никогда так не тосковала...       Что-то в интонации, с которой были произнесены эти слова, заставило меня похолодеть. Я повернулась к говорящему одним быстрым движением и, глянув ему в лицо, застыла на месте, словно окаменела.       Он изменился. Похудел. Золотистый загар сменила бледность, короткую армейскую стрижку – растрепанные волосы до плеч, пиджак и пальто – джинсы и байкерская «косуха». Но это был совершенно точно он. У могилы Холмса с букетом белых лилий в руках стоял мой покойный муж. Доктор Рейфорд Теренс Уотсон.