Огонь и лед

      С кладбища я вылетела пулей. Даже чуть было не проскочила мимо машины, где скучал Лестрейд. К счастью, Грег успел среагировать вовремя – выскочил из машины и перехватил меня, прежде чем ноги вынесли мою персону на улицу.       – Стой, Джен! Ты куда?       – Грег! – я вцепилась обеими руками в его пиджак. – Забери меня! Увези отсюда! Скорее, умоляю тебя!       – Боже мой... – в темных глазах бравого инспектора Скотленд-Ярда мелькнул испуг. – Конечно, конечно!       Грегори усадил меня в машину и газанул с таким энтузиазмом, словно за ним гнались все демоны преисподней. Собственно, реальное положение вещей примерно таким и было. Восставшие из мертвых мужья (если это не было признаком начинающегося безумия) меня никогда не вдохновляли...       Лестрейда вполне могли остановить коллеги из дорожной полиции – за превышение скорости. Но Грег явно об этом не думал, и я была ему чрезвычайно благодарна за это. А еще за то, что он не задавал лишних вопросов, хотя его явно интересовало, почему я бледна, как смерть, и почему всю дорогу до клиники я то и дело бросала взгляды то за спину, то в зеркало заднего вида.       – Спасибо, Грег, ты меня очень выручил, – я положила руку на запястье Лестрейда и подарила ему искусственную улыбку.       Он удержал меня за руку.       – Подожди, я помогу тебе подняться, – сказал Грег, окинув меня внимательным взглядом. – Ты даже стоять не сможешь!       Я почти сразу поняла, что он прав, и согласно кивнула.       Когда Грег помогал мне подняться по лестнице на второй этаж, в холле появилась Аннабел – в белом халате, наброшенном поверх такой же белоснежной рубашки, и потертых джинсах.       – Джен, что с тобой?! – ахнула она. – Да на тебе лица нет!       – Она ездила на кладбище, – сдержанно пояснил Грег.       На лице моей подруги появилось понимающее и сочувственное выражение.       – Спасибо, что помогли Джен добраться, инспектор, – Аннабел решительно подошла к нам и взяла меня за руку. – Теперь я позабочусь о ней.       – Но... – Грег бросил на меня неуверенный взгляд, но тут же сдался, когда я кивнула и улыбнулась. – Хорошо. Я позвоню, Джен.       Лестрейд быстро поцеловал меня в щеку и сбежал по лестнице. Аннабел проводила его заинтересованным взглядом.       – Горячий парень, – мечтательно протянула она. – Так бы и съела!       – Приятного аппетита, – я повисла у нее на локте, намекая, что пора приступить к святым обязанностям врача – помогать пострадавшим.       Аннабел рассмеялась и подхватила меня под руку. Моя подруга внешне совсем не похожа на меня: высокая, статная, белокурая и голубоглазая – настоящая валькирия. Но при этом наши характеры схожи невероятно. Даже мужчины нам нравятся одного типа. Как Грегори или Рейф...       «Святые небеса! Рейф! Неужели мне не привиделось?!»       – Я бы с удовольствием, – продолжила Аннабел тем временем, почти на себе волоча меня в мою квартирку, расположенную над клиникой. – Но Грегори Лестрейд, к сожалению, по уши влюблен в одну печальную брюнетку, которая так и не может решить: стоит ей с ним переспать или лучше ограничиться дружбой?       – Белл! Мы просто друзья! – возмутилась я.       – У меня полно друзей-мужчин, но ни один не носил меня на руках и не сидел у моей постели, когда я болела, – рассудительно заметила моя подруга.       Я отперла входную дверь, с помощью Аннабел доковыляла до дивана и просто рухнула на него, даже не разувшись. Подруга устроилась у меня в ногах, не сводя с меня такого же внимательного взора, как у Лестрейда.       – Визит к Холмсу не прошел бесследно? – тихо спросила она.       Я кивнула.       – Я чувствую себя так, будто схожу с ума... – призналась я. – Помнишь, раньше мне мерещился Шерлок? Теперь стало еще хуже. Скоро я начну по утрам завтракать с мамой и папой и обсуждать с ними последние новости.       Белл успокаивающе потрепала меня по руке и пообещала принести лекарства.       – Это не наркотики и не снотворное, не обольщайся, – усмехнулась она в ответ на мой возмущенный возглас. – Общеукрепляющее. Тебе нужны силы. Так что выпей и поспи. Сегодня твоих пациентов я возьму на себя.       Проснулась я словно от толчка. Уже стемнело, и судя по тишине на улице, время давно перевалило за полночь. Все казалось привычным и спокойным, но мое сердце колотилось так стремительно, что я затаила дыхание и прислушалась. Почти сразу за окном раздался шорох. Я бесшумно вытянула из-под подушки свой верный «глок», взвела курок. Потом откинула одеяло, спустила ноги на пол и, на цыпочках приблизившись к окну, замерла в простенке.       Кто-то осторожно пытался открыть окно снаружи... Рама поддалась, поехала вверх. Но за секунду то того, как я попыталась обрушить на появившуюся в окне голову сильный удар рукоятки пистолета, знакомый голос произнес:       – Джен, не бей меня! И убери пистолет, пожалуйста...       Я, ахнув, отшатнулась от стены к прикроватному столику и нажала кнопку настольной лампы. Когда я повернулась к ночному посетителю, он уже соскочил с подоконника и стоял, разведя руки в стороны и глядя на меня виновато и вместе с тем радостно.       – Ты представить себе не можешь, как я по тебе скучал! – прошептал Рейф и шагнул ко мне.       Вместо того, чтобы кинуться на шею вновь обретенному мужу, я подняла пистолет и направила ему в лоб.       – Стоять! – тихо, но угрожающе приказала я. – Кто вы?       Он резким движением откинул со лба отросшую челку. Жест был новым, несвойственным Рейфу. Но на его брови я увидела старый шрам – я сама зашивала рану после того, как Рейф влетел в столб, не справившись с управлением мотоцикла. И глаза – глубокие, синие – смотрели на меня с тем же выражением, что и тогда, до отправки в Ирак.       – Рейф? – неуверенно проговорила я. – Значит, я в своем уме? Ты жив?       Моя рука с пистолетом задрожала и опустилась. Ноги подкосились, и я торопливо шагнула к креслу, чтобы не упасть. Рейф попытался приблизиться, но я снова подняла «глок».       – Джен, это же я! – произнес он ласково и немного удивленно.       А я покачала головой.       «Жив! Он был жив все это время, пока я умирала от горя... Его не было рядом, пока я заново строила свою жизнь... И потом, когда я второй раз проходила через потерю того, кого любила...»       – Четыре года, Рейф! – отчеканила я. – Четыре долбанных года я считала тебя мертвым!       – А я и был мертвым, – он вздохнул и отвел глаза. – Доктор Рейфорд Теренс Уотсон погиб в Ираке. Сейчас мое имя Марк Морстен.       – Какой еще Марк Морстен?! – прорычала я, снова тыча в него пистолетом.       – Милая, опусти оружие, пожалуйста, – сказал Рейф так непринужденно, будто мы расстались утром после завтрака, а не несколько лет назад в тридцати километрах от Багдада. – Дай мне объясниться...       – У тебя две минуты, – отрезала я, так и не отводя от него дула.       Рейф взглянул на меня с удивлением, но подчинился и начал говорить торопливо и лаконично, словно и впрямь боялся не уложиться в отведенное ему время.       – Джен, все эти годы я работал под прикрытием в антитеррористическом подразделении МИ-6. Собственно, я работаю на них давно, с университета. А предварительную подготовку прошел еще в колледже... Поверь, я не мог сообщить тебе, что жив! Иначе вся работа, проделанная мной и моими коллегами, полетела бы в тартарары. Но если бы я знал, что это дело так затянется, я бы отказался. Клянусь тебе всем, что для меня дорого!       – А что для тебя дорого? – я зло прищурилась и стиснула зубы. – Явно не я, раз тебе в голову не пришло, что я могу и не пережить твоей смерти!       – Но ведь пережила...       Вот эту фразу Рейф произнес совершенно напрасно. Я и до нее была зла, как голодный бабуин, а тут совсем озверела.       – Сейчас ты повернешься и вылезешь в это чертово окно, – произнесла я сквозь зубы. – И никогда больше не появишься в моей жизни! Прежняя Дженнифер умерла вместе с тем, кого считала своим мужем. А с тобой я не знакома.       – Джен, это несправедливо! – возмутился мой оживший супруг.       – Убирайся к черту!       – Ты – моя жена! И я имею право...       – Нет! – моя рука с «глоком» напряглась, и Рейф замер, не решаясь подойти к ближе («Хрен ее знает, чокнутую бабу, еще пальнет...»). – Я была женой доктора Рейфорда Уотсона. Марк Морстен не имеет на меня никаких прав.       И этот гад имел наглость уточнить:       – Фактически мы до сих пор женаты.       – Нет, Рейф! То есть Марк... – я изо всех сил старалась окончательно не выйти из себя. – Если ты помнишь, мы лишь зарегистрировали наш брак в мэрии. Церковное благословение ты так и не удосужился получить. Так что доктор Уотсон умер и похоронен, а Марк Морстен может жить так, как ему заблагорассудится. Кстати, каково твое настоящее имя? Рейф? Марк? Или еще какое-то?       Рейф (или как его там) лишь пожал плечами.       – Я был Рейфордом Теренсом Уотсоном много лет. В колледже уже учился под этим именем и настолько привык к нему, что начал считать его своим. Мое настоящее имя... Я сирота, как ты помнишь, и имя, данное в приюте, для меня ничего не значило. Я отказался от него легко, как и от той жизни, что вел до колледжа...       – А был кто-то, кто знал тебя до того, как ты стал Уотсоном? – неожиданно спросила я.       – Да, – в глазах экс-покойника засветилась печаль. – Но он погиб в автокатастрофе.       Он смотрел на меня как-то странно, и я обмерла, чувствуя, что на меня обрушивается понимание всего, что происходило со мной и Рейфом все годы нашего знакомства.       «Дочка, по-моему этот парень, Уотсон, вполне ничего...»...       «Джен, может, ты пригласишь Рейфа встретить с нами Рождество?»...       «Я так счастлив, милая! Твой муж будет всегда оберегать и любить тебя!»...       – Боже... – пролепетала я, прижимая к груди руку с пистолетом. – Мой отец!       Рейф отвел взгляд, но я успела прочитать в нем подтверждение своих предположений.       – Он все знал... – тихо сказала я, и мой муж, помедлив, кивнул.       – Да, Джен, твой отец все обо мне знал. И он был уверен, что я по-настоящему тебя люблю, иначе он никогда не позволил бы мне близко подойти к тебе и уж тем более не дал бы согласия на наш брак...       Я больше не могла сидеть на месте – вскочила и заметалась по комнате. Мысли роились в голове, как то ли перепуганные, то ли разозленные осы. Рейф, воспользовавшись моментом, осторожно уселся на край дивана и сложил руки на коленях, как пай-мальчик.       – Хорошо, мой отец был в курсе происходившего, – наконец, смогла выдавить я. – И даже позволил тебе войти в нашу семью – значит доверял. Но почему ты не доверился мне, своей жене?! Почему не дал мне знать, что жив?! Хотя бы намек, хоть крохотный кусочек надежды...       Лицо Рейфа помрачнело, брови сдвинулись. Он нервно запустил пальцы в непривычную для меня растрепанную гриву и вздохнул.       – Поверь, Джен, мне было невыносимо думать, что ты страдаешь, но я не мог иначе. Того требовал мой долг. Эту операцию по внедрению в группировку террористов продумывали лучшие умы МИ-6 больше полугода. И то, что она завершилась успешно...       – Успешно?! – саркастически уточнила я.       Рейф посмотрел на меня своим обычным взглядом, в котором теплилась нежность, и я немного остыла.       – Успешно, Джен. Ведь никто не пострадал.       Я криво усмехнулась и положила ладонь на внезапно занывшее плечо, напомнившее о старой ране. Воскресший муж перехватил мой взгляд и прикусил губу.       – Это случайность... – тихо поправился он. – Я сел впереди, чтобы было проще сымитировать мою смерть. За рулем грузовика был сотрудник разведки. Мы и труп заранее подобрали...       – Боже, что ты за человек?! – оборвала его я, понимая, что с новой информацией у меня на сегодня явный перебор. Услышать – могу, понять – вряд ли.       И Рейф это почувствовал. Он поднялся и неуверенно оглянулся, словно решая, как ему лучше покинуть мою квартиру – через окно или через дверь, как все нормальные люди. Я молча указала ему на окно. Не хватало еще столкнуться в коридоре с Аннабел! Рейф понимающе кивнул и взялся за край подоконника. Но потом снова повернулся ко мне и спросил тихим голосом, в котором звучала печаль:       – Ты больше меня не любишь? Совсем?       Я пожала плечами.       – Прости, Рейф. Слишком многое изменилось.       – Меня зовут Марк, – поправил он, хмурясь.       – А Марк вообще может провалиться в преисподнюю! Нет, ничего не говори... – я резким жестом остановила бывшего покойника, который явно готов был разразиться очередной оправдательной речью. – Я не могу простить того, что ты позволил мне считать себя мертвым. Позволил мне самой день за днем медленно умирать от отчаяния. Скажи мне, если бы мой отец был жив, он бы знал об готовящейся операции?       – Разумеется, – спокойно подтвердил Рейф (нет, все же Марк). – Он был моим куратором в военной разведке...       – А мне вы сказали бы?       Он замялся, и я рассмеялась – коротко, понимающе и зло.       – Вот и ответ... Ты не доверял мне. Значит, не так уж и любил. А теперь послушай меня: я выжила в аду, в который превратилась моя жизнь после ранения и твоей мнимой смерти, не благодаря тебе. Другой человек дал мне силы жить дальше, и я не предам память о нем даже ради тебя, живого...       Марк вздрогнул, как от удара, но я явно видела, что среди эмоций, охвативших его, превалировала не любовь, а ревность.       – Ты – моя жена! – воскликнул он.       Я посмотрела на него с жалостью.       – Ты так ничего и не понял... Я – вдова Рейфорда Теренса Уотсона!       И я вышла из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.