Огонь и лед

      Мне пришлось отменить прием – целиком и полностью. Проблема была в том, что я не могла и думать о работе или еще о чем-то, кроме возвращения Холмса. Умом я понимала, что злиться на моего эксцентричного компаньона особенно и не за что (в конце концов, Холмс – это Холмс, и трудно ждать, чтобы он вел себя, подобно «офицеру и джентльмену»). Но стоило мне вспомнить, в какое беспросветное отчаяние были окутаны минувшие два года моей жизни, как меня снова начинало трясти от гнева.       Я знала, что рано или поздно Шерлок вновь объявится, и гадала лишь – насколько быстро это произойдет, и кого он выберет в качестве своего парламентера. С увещеваниями явился единственный человек, который действовал на меня умиротворяюще, – Грегори Лестрейд.       – Грег, передай Шерлоку: пусть валит к черту! – выпалила я, едва на пороге моей квартирки появился достойнейший инспектор Скотленд-Ярда.       – Но, Джен! – взмолился Грег, не давая мне закрыть дверь. – Ты должна его выслушать! Я тебя прошу!       – Уже выслушала. Дважды! – безапелляционно произнесла я и налегла на дверь.       Но Лестрейд не сдавался.       – Прошу, ради меня! Это очень важно! – протянул Грег, одновременно стараясь удержать свой ботинок в приоткрытой двери и посылая мне взор, который мог разжалобить и камни.       – Я жду объяснений, – холодно сказала я.       Лестрейд, заметив, что я веду себя уже спокойнее, вздохнул с явным облегчением.       – Джен, под угрозой жизни людей, – сообщил он, войдя и благоразумно прикрыв дверь. – Готовится теракт – возможно, крупнейший за последние годы... Именно поэтому Шерлока сняли с того задания, которое он выполнял, и вернули в Лондон.       – А где он был? – вырвалось у меня.       Я тут же прикусила язык, ругая свою несдержанность, но Грег лишь пожал плечами.       – Клянусь Богом, Джен, я не знаю... Но я уверен, что это было крайне важно, раз даже самые близкие ему люди не знали, где он и чем занят.       – Как раз близкие и знали, – буркнула я. – Мы с тобой в их число не входим.       Лестрейд посмотрел на меня с теплотой и легким укором.       – Ты сама знаешь, что это не так, – мягко произнес он. – Если бы Холмс мог сообщить, что жив, он бы это сделал – я уверен. Не такой уж он бессердечный ублюдок! И не нужно заставлять его расплачиваться за преступление, которого он не совершал.       Я невольно улыбнулась, когда Грег использовал ту же характеристику Холмса, что и я раньше.       – Чего ты хочешь, Грегори? – спросила я, прямо взглянув в честные глаза Лестрейда.       – Чтобы ты поговорила с Шерлоком, – был ответ. – Ты нужна ему сейчас.       – Сейчас? – я иронично хмыкнула. – А потом он снова прикинется мертвым и исчезнет?       – А это ты у него сама спроси, – Грег усталым жестом потер лоб, и я, смягчившись, чмокнула его в щеку.       – Хорошо, я это сделаю, – согласилась я и улыбнулась в ответ на радостную улыбку Грега. – Но только ради тебя!       Я размышляла почти весь день Но ближе к вечеру решила, что слово нужно держать, собралась и отправилась на Бейкер-стрит (по словам Лестрейда, именно там после длительной отлучки обосновался мой засекреченный напарник). В последний момент, уже стоя у порога, я почему-то подумала, что нужно взять с собой оружие, но возвращаться не хотелось. Поэтому я лишь заперла дверь и быстро сбежала по лестнице в холл первого этажа.       – Джен, ты далеко собралась? – спросила Аннабел, которая как раз провожала своего пациента.       – Нужно поговорить со старым другом, – я скорчила небрежную рожицу, и Белл понимающе кивнула. – Думаю, беседа не затянется.       До Бейкер-стрит от клиники было недалеко, и я решила обойтись без такси (с этими пробками пешком я добралась бы гораздо быстрее). И уже через пятнадцать минут я свернула в проулок, ведущий к дому №221Б.       В сотне футов от своей конечной цели я почему-то остановилась, охваченная внезапным приступом страха. Наш старый дом – дом, где родилась легенда о Шерлоке Холмсе, – выглядел бесцветным и тихим, почти нежилым. В окнах не горел свет. Впрочем, было еще светло, и миссис Хадсон, возможно, экономила электроэнергию. Но потом мне показалось, что дрогнула штора в одном из окон, и я, собрав в кулак всю свою волю, решительно шагнула на мостовую.       «К чему эти сомнения? Все равно все случится так, как должно!»       Бейкер-стрит никогда не была особенно многолюдной. И в этот раз на ней почти не было прохожих – кроме меня и нервного молодого человека, несущегося мне навстречу, сломя голову. Он так спешил, что с размаху врезался плечом в мое плечо, и меня, развернув почти на 180 градусов, отшвырнуло к стене дома.       – Эй! Поосторожнее можно? – поинтересовалась я, глядя в удаляющуюся спину прохожего.       Он и не подумал обернуться. Зато мне стоило поинтересоваться тем, что творилось за моей собственной спиной! Мое плечо резко сжала чья-то рука, а в шею вонзилась игла.       «Боже мой, опять! Ну, Шерлок...»       Сознание возвращалось ко мне с трудом. Я ничего не видела и не слышала, и лишь по смутному пониманию того, что я лежу на весьма твердой поверхности в крайне неудобной позе, я догадывалась, что все еще жива.       «Что происходит? Где я? Что со мной?»       Сделав традиционный вывод, что «я мыслю – следовательно, существую», я открыла глаза. Сделать это мне удалось с таким трудом, словно каждое веко весило, как минимум, пару килограммов. Впрочем, ситуации это не прояснило, поскольку со всех сторон меня окружала беспросветная тьма. Я попыталась подвинуться и сменить позу на более удобную, но сразу поняла, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Конечности меня совершенно не слушались. Вдобавок к этому в голове у меня звенело так, словно мою черепушку использовали в качестве колокола.       «Что со мной?» – я снова задала себе это вопрос, но сделала это меланхолично и почти равнодушно. Взяв на себя труд поразмышлять на эту тему, я вспомнила вонзившуюся в мою шею иголку и догадалась, в чем причина моего полукоматозного состояния.       «Наркотики... Черт, возьми! В ближайшее время я буду беспомощна, как слепой котенок... Интересно, а на помощь я позвать могу?»       Попытавшись произнести хотя бы звук, я быстро убедилась, что моих сил едва-едва хватает на то, чтобы не задохнуться – диафрагма поднималась и опадала с таким трудом, будто на ней покоилась трехтонная плита.       «Нужно отдохнуть, – я оставила попытки привлечь к себе внимание и уронила голову. Глаза закрылись сами собой. – Спать, спать...»       Но в этот момент в моих ушах зазвучал знакомый голос, наполненный такой силой убеждения, что я встрепенулась.       «Джен, ты не должна спать!»       Шерлок наклонялся ко мне в ореоле странного серебристо-белого сияния. Я отчетливо видела расширенные зрачки его светло-серых глаз и каждую черточку бледного лица.       «Почему?» – удивилась я.       А потом удивилась еще раз, когда поняла, что вижу Холмса с закрытыми глазами, а он отвечает на мои реплики, произнесенные про себя.       «Ты – мой глюк!» – радостно сообщила я своему напарнику.       «Дженнифер, открой глаза и попытайся вздохнуть! Сейчас же!» – глаза Холмса яростно сверкали, голос звучал взволнованно и отрывисто.       «Шерлок, почему ты все время пытаешься на меня давить? – спросила я, отмахиваясь от наваждения, как от назойливой мухи. – Чем тебе помешало мое желание отдохнуть?»       «Джен, проснись немедленно! Пожалуйста!»       Последняя фраза была произнесена с таким непривычным для Холмса выражением отчаяния, что я невольно подчинилась и попыталась осмотреться.       – Шерлок? – произнесла я тихо и хрипло (громче не могла). – Что происходит?       Но образ моего напарника растаял, как полночный морок. Впрочем, я уже не находилась в полной темноте. Слабые вспышки света мельтешили то слева, то справа от меня, а из глубокого колодца непроницаемой тишины, наконец, начали доноситься звуки – обрывки голосов, смех, радостные восклицания. А потом я почувствовала тепло и запах бензина.       – Поджарим Гая Фокса! – пронзительно закричал кто-то в нескольких шагах от меня.       «Что? О чем это они?»       Я снова попыталась подняться и снова не смогла. Со всех сторон я была завалена чем-то очень похожим на связки хвороста.       «Но это и есть связки хвороста! – внезапно осенило меня. – А я – внутри костра, на котором горит чучело поджигателя парламента! Боже мой, нет! Этого не может быть!!!»       Я закричала. Вернее, я попыталась закричать – из груди по-прежнему вырывался лишь еле слышный сдавленный хрип. Тем временем жар становился все сильнее, а треск горящих веток – все явственнее и ближе.       – Помогите! – просипела я, изо всех сил напрягая голосовые связки. – Помогите, прошу вас!       Я знала, что совсем рядом, по другую сторону кучи вязанок хвороста, стоят люди. Я сама частенько присутствовала на церемонии сжигания чучела Гая Фокса, и знала, что на подобные мероприятия ходят семьями. И отцы семейства поднимают самых маленьких детей на плечи, чтобы им было лучше видно, как чернеет и скукоживается в огне чучело великого лондонского преступника. Но теперь в самом сердце костра была я. Не набитое соломой чучело Фокса, а Дженнифер Уотсон, живая и чувствующая, как с каждым мигом страшная и мучительная смерть подбирается все ближе...       Мне никогда в жизни не было так жутко, как в тот момент. Все мое существо охватил не холодный страх, с которым можно справиться, если собраться с силами, а какой-то неукротимый первобытный ужас, заставляющий цепенеть и прекращать борьбу за собственную жизнь. И как маленькие дети, ощущая боль или приближение опасности, зовут мамочку, я тоже позвала – единственного человека, рядом с которым я не боялась ничего на свете. Даже смерти.       – Шерлок! Где же ты?! – сорвалось с моих пересохших от страха и жара губ. – Где ты?!       Словно в ответ языки пламени, лизавшие костер, рванулись вверх, ослепляя меня и обжигая лицо и руки, которыми я пыталась закрыться. А потом раздался оглушительный треск, наваленные сверху вязанки из веток разлетелись в стороны. И кто-то высокий и темный наклонился надо мной, чтобы подхватить меня подмышки и одним резким рывком извлечь из глубины пылающего костра.       – Джен! Скажи хоть что-нибудь! Ты как?! – в хриплом голосе говорившего звучал испуг.       Я еле-еле заставила себя отвести ладони от лица, чтобы взглянуть в глаза своего спасителя. Не для того, чтобы рассмотреть его (я и так знала, кто это). А для того, чтобы попытаться улыбнуться в ответ на его взволнованный взгляд, еле заметно кивнуть и увидеть, как тревога на его лице уступает место облегчению.       – Шерлок...       Холмс ничего не ответил – просто сгреб меня в охапку и прижал к себе так сильно, что моим обожженным щекам стало больно от соприкосновения с шершавым твидом его пальто. Но я даже не попыталась отодвинуться, а лишь крепче прижалась к Шерлоку. Потому что я находилась именно там, где должна была быть. И именно с тем человеком, с которым хотела оставаться.       – Ты в порядке? – спросил Холмс, наклоняясь к моему уху.       Я молча закивала.       – Она в порядке! – тут же сообщил мой напарник кому-то за своей спиной.       – Это шок, – уверенно отозвался второй мужской голос, в котором я тут же узнала голос Марка. – Холмс, дайте мне ее осмотреть...       – Еще чего! – фыркнул мой напарник, к которому вмиг вернулось обычное высокомерие. – Не волнуйтесь, Майкл, я вполне способен поставить диагноз и без вашей помощи.       – Меня зовут Марк! – попытался возразить мой экс-погибший супруг.       – Да хоть королева Елизавета!       У меня вырвался надрывный лающий смех (в горле невыносимо саднило), затем я закашлялась, и Шерлок, слегка отстранив меня, окинул мое лицо внимательным и острым взглядом.       – Ожог первой степени, ничего страшного, – пробормотал он, – заторможенность реакции вследствие применения психотропных веществ и шок, разумеется... Я отвезу тебя в клинику к твоей подруге. Если, конечно... – Холмс неловко пожал плечами, – если ты не против.       – Нет, – прошептала я, сжимая его руку. – И не вздумай бросить меня тут и снова исчезнуть!       Он криво усмехнулся и снова прижал меня к себе.       – Ни за что на свете, доктор Уотсон! – торжественно пообещал мой неугомонный напарник.       Спустя какие-то полчаса я уже находилась в постели – с толстым слоем противоожоговой мази на физиономии, напичканная под завязку лекарствами и изо всех сил пытающаяся не уснуть. Рядом суетились Белл и невесть откуда взявшийся Грегори. Только после того, как я трижды повторила Белл, что со мной все хорошо, она соблаговолила удалиться, утащив упирающегося Лестрейда. Марка, который, как выяснилось, возил Холмса по Лондону на мотоцикле, выставили еще раньше.       Шерлок все это время стоял в стороне, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Он молча наблюдал за манипуляциями Аннабел, но ни разу не снизошел до комментария, и лишь когда мы остались вдвоем, подошел и опустился на край моей кровати.       – Как ты? – негромко спросил он.       – Бывало и хуже, – я натянуто рассмеялась, чувствуя неловкость.       Слишком давно мы не сидели так, словно в целом мире больше нет никого, способного понять наши странные мысли или оценить нелепую прелесть едких шуток. Или просто объединенные близостью людей, умеющих комфортно молчать вместе. Я почти привыкла к мысли, что с утратой Шерлока эта удивительная форма общения навсегда останется для меня недоступной, и теперь это было так сложно – снова позволить себе быть счастливой... Эйфория, охватившая меня сразу после моего чудесного спасения, отступила, и на меня навалилась глухая апатия.       – Ты все еще сердишься? – в усталом взгляде Холмса я прочла понимание и уверенность в положительном ответе.       Поэтому я промолчала.       – Прости меня, Джен. Я вел себя...       – Не надо, Шерлок, пожалуйста! – я перебила его, повысив голос и произнося слова почти умоляющим тоном.       – Пойми, я ни в коей мере не желал причинить тебе боль! – Холмс недовольно хмурился, словно слова не шли наружу, пытаясь отлежаться где-то внутри его тощего тела. – Но если бы я не устроил это шоу... Разумеется, я не собирался умирать по желанию этого сумасшедшего! Но Мориарти сказал, что своей смертью я куплю жизнь троих самых близких мне людей. Не прыгни я с крыши – его снайперы убили бы тех, кто мне дорог. И в первую очередь – тебя!       Передо мной тут же возникло перекошенное лицо Мориарти и его чуть надтреснутый, напоенный ядом и злобой голос, произносящий: «Я тебе сердце выжгу...»       «Выжгу сердце...»       – И меня едва не сожгли сегодня! – рассеянно произнесла я уже вслух.       По глазам Холмса я поняла, что мы думаем об одном и том же.       Мне было страшно и хотелось плакать. Холмс, судя по всему, почувствовал это и осторожно накрыл мою руку своей ладонью. Пальцы его были теплыми и сухими, и их прикосновение дарило смутную уверенность в том, что все будет хорошо. Поэтому я не отняла руки.       – Не бойся, Мориарти никому больше не причинит вреда, – пообещал Холмс. – Он покончил с собой там же, на крыше... Просто Майкрофт решил, что будет лучше скрыть этот факт от общественности, пока я не раскрою все ячейки его преступной сети.       – И ты раскрыл? – спросила я, не поднимая глаз.       – Да, – подтвердил Шерлок. – С организованными группами покончено. Но отдельные соратники Мориарти по-прежнему на свободе. И как уверяет мой братец, они планируют нанести удар по Лондону... А поскольку моя работа за границей завершилась, я получил возможность вернуться. И снова работать детективом-консультантом. Вместе с тобой.       Я молчала, не зная, что ответить. С одной стороны, мне безумно нравилась та феерическая, наполненная событиями и всплесками эмоций жизнь, что я вела рядом с Холмсом. Но с другой... Я стала осторожнее и трепетнее относиться к собственной жизни – и к своему сердцу, раз уж на то пошло! Снова постоянно находиться рядом с Шерлоком, делать вид, что ничего не изменилось, и постепенно превращаться в еще одну Молли Хупер – нет, этого я не хочу!       Он справится и без меня. Он всегда справлялся.       – Прости, Шерлок, но я так не могу, – прошептала я, чувствуя, что готова заплакать. – Поищи себе более подходящего напарника. Тем более, что я далеко не самый умный человек на свете и единственное, что я хорошо умею – оттенять твой блистательный интеллект.       – Это не так.       Его пальцы чуть шевельнулись, поглаживая мою руку. Или, может быть, мне это показалось?       – Дай мне время, – попросила я, отвернувшись, чтобы скрыть слезы (они все-таки хлынули из глаз в тот момент, когда мне начало казаться, что я их победила). – Может быть, потом. Когда-нибудь...       Холмс кивнул, словно за моими корявыми обрывочными фразами он сумел разглядеть суть. Мою боль, мое страдание, желание простить и неспособность сделать это.       – Как скажешь, Джен.       Прежде, чем подняться, он снова пожал мою руку – на сей раз более явственно. И усмехнулся.       – Мориарти узнал меня лучше, чем многие, – вдруг пробормотал Шерлок так задумчиво, будто говорил сам с собой. – Он хотел выжечь мое сердце. И ему это почти удалось.       Я проводила его недоумевающим взглядом.