Истории одной Химеры

Осенью у ребят бурлила достаточно сложная жизнь – они много ездили выступали, параллельно записывая новый альбом. Причем записывали очень тяжело. В группе был полный разлад, Кипелов хрипел, ныл и не хотел ни в чем идти на компромиссы. Теря всегда сочувственно поддерживал вокалиста, Маня помалкивал да барабанил, но Дуб всегда шипел про него: «В тихом омуте…» Холстинин был в очень замотанном состоянии – из-за вздорного Кипелова; из-за Дуба, который норовил поцапаться со всеми, а потом бурно пытался мириться; из-за всяких пререканий с Марго по поводу Жорика. Погрязнув в почти семейных отношениях, он уже не нашел себе в силы работать с ней как с поэтом. Поэтому он обратился к Саше Елину. И тогда они снова прикоснулись к чуду. Елин, знать не зная про Жорика, прослушал Холстининский боевик, которым полагали открывать альбом. Он нахмурился и тут же, при них выдал: «там-пара-пара-парам.. но цель твоя — химера». Дуб привычно свалился со стула, а Холст, раздувая ноздри, учуял знамение... фиг знает чье в этом деле. Для завершения круга через пару дней приполз Хао и принес портрет почему-то сильно облезлого сыночка на фоне средневекового замка. — А вот и обложка альбому вашему! С этим единственным вариантом согласились сразу все. Пока на студии с переменным успехом шли бои, Жорик осваивался в большой Маргаритиной квартире. Он читал, ел, слушал, смотрел и впитывал как губка настроения ее гостей и телефонных разговоров. Он с упоением слушал гору Маргаритиных дисков, но больше всему ему нравилась родная Ария — такая сильная, боевая музыка, под которую можно и огня пустить. Он недавно открыл в себе эту возможность, однажды разозлившись на непослушные шнурки, и в порыве злости вспыхнув оранжевым пламенем. Оно пробежало по нему, не причинив вреда, и тихо перекинулось на висящую рядом одежду. Хорошо, Марго появилась вдруг, сбросила горящие вещи, затоптала их. Расспросив сыночка, что произошло, попросила показать «огнепускание». Велела быть осторожным и учиться сдерживаться. Она уже ничему не удивлялась. Вечерами, укутав в капюшон и шарф нестандартную морду, они выходили гулять в парк, Жорик скидывал ботинки и зарывался босыми пальцами в осенние листья. Иногда подогревал лапы внутренним огоньком. Наконец, сдавшись на его уговоры и молчаливую мольбу замученный Маргариты, Холстинин решил вывезти Жорика в люди — на студию. Ему было уже плевать на возможные последствия, пусть Валерик со своими подхалимами совсем сбреднит от такого гостя! Дуб упаковал ребенка как следует, быстро и осторожно провел в машину, так же крадучись, провел на студию. Там был Маня — как обычно приехал раньше всех. — Здорово, Сань! Вот, познакомься, подопечный Маргаритин. — Саня при таких словах протянул руку, но в тот момент, когда Жорик скинул капюшон, замер. Буквально на секунду. Проморгавшись, он двинул руку дальше и отважно пожал когтистую лапу. Его доверчивое лицо выразило совершенное недоумение, однако он промолчал. Дуб тревожно сказал: — Зовут его Жорик. Маня кивнул, молча повернулся, полез в свои барабаны и больше оттуда не вылезал. Тут Виталик услышал резкий высокий голос любимого вокалиста и чуть напрягся. С этим будет посложнее. Ввалился Кипелов. — Привет, ребят. Ой, мамочки, кто это? Игрушка? Динозавр? Робот? А кто его так нарядил? — Нет, Валер, это друг наш. — Привет, Валер. Приятно познакомиться, я Жорик! – прошелестела химера. Кипелов почесал затылок и свалился в обморок. — Неудивительно, слабак! – с показной ненавистью пнул его Виталик и потащил вокалиста на диванчик. Тот открыл один глаз и прошептал: — Виталик! Почему оно разговаривает? — Да ты в сознании, бревно волосатое! А на кой я тебя тащу? — Не бросай, тащи! — взмолился побледневший Кипелов. — Так почему оно говорит? — Научили! С Марго попробуй не научись! — А оно вообще кто? — Это он, а не оно. И он - химера. Его Хао создал. Не без Ритиной помощи. — они решили обойтись без подробностей, как именно Жорик появился на свет. Жорик осторожно приблизился к диванчику, на котором отлеживался Кипелов. Нервный вокалист ему очень понравился. Жорик улыбнулся ему как можно более мило, Кипелов в ответ обреченно вздохнул. В этот момент вошел Терентьев. И тут Кипелов все-таки сорвался и зарыдал: — Сережа, смотри кого они привели – крокодила какого-то страшного! Он еще разговаааривает! И ик! улыбается! и на меня глазами смоооотрииит! Непробиваемый Теря оглядел внимательно Жорика. — Да ну, что ты! Ихтиоз просто у человека. В тяжелой форме. Жорик вежливо ответил: — Спасибо, Сергей. На этом и порешили. Как позже выяснилось, практичный Терентьев нашел самое простое объяснение странной внешности их друга. Что все думают на самом деле, Владимира уже не волновало. Надо было репетировать, кое-как он собрал всех в одну кучу. Маня начал, вступил бас, затем Холст коснулся гитары. Гитарный проигрыш, и Кипелов запел. При первых звуках его голоса Жорик замер. Он знал его, хорошо знал песни, но впервые так близко видел его, и слушал живьем. В один момент в помещении что-то произошло, и с каждой песней все сильнее и сильнее становилось нежное изумрудное свечение из угла, где пристроился Жорик.