Истории одной Химеры

Что-то стукнуло в окно. Леха поднял голову от планшета, подошел и присвистнул от удивления. На наружном подоконнике тринадцатого этажа сидел Жорик, отчаянно цепляясь когтями. Самое странное – у него за спиной были крылья, огромные, больше его самого, нервно полыхающие огнем. Леха распахнул окно, и Жорик свалился внутрь комнаты. — Жорь, что с тобой? Откуда эти крылья? — Расскажу… Дай попить… и поесть, сил нет! Жорик не смог дотащиться даже до кухни, лапы подкашивались, и здоровенные крылья волочились по полу. Леха прямо в комнату принес кастрюлю с супом, сковородку котлет – Жорик вмиг все это слопал, сидя на полу. Потом вылакал еще кастрюльку теплого сладкого компота. Химера наконец пришел в себя, сел ровно, облизнулся, аккуратно сложил крылья. — Не знал, что они столько сил забирают. Еле долетел до тебя. — Откуда они у тебя? — Всегда были, но там, внутри. Жорик помолчал, глаза его потемнели черной обидой. — Вот пришлось раскрыть… Спасибо Холсту, надоумил как-то… Леха обрадовался, что он наконец ожил, стиснул его в своих медвежьих объятиях. Потом погладил крылья. Под отцовскими руками они засветились золотом. — Очень красивые. Расскажешь? — Ох, Лех, мне столько всего рассказывать… Лучше ты расскажи… — А я про что? — Про любовь. Как это у людей бывает? — Что ты хочешь узнать? — У тебя была любовь с Марго? Леха смутился. — Нет… Мы с ней друзья. Что на нас тогда вообще нашло, не знаю. Магия какая-то… — Вполне может быть, — задумался Жорик. — У второй пары твоих родителей точно любовь. До гроба, если не дальше, – усмехнулся отец. — А что ты о них знаешь? Он очень внимательно посмотрел ему в глаза. — Они любят друг друга. И давно. — Кхм… Я один раз видел то, что не должен был видеть… — прошептал он. — Ты видел их вместе? — Он его целовал. Вовка то есть. Леха помолчал. — Они в молодости были вместе, потом долгое время просто друзьями. И сейчас они больше, чем друзья. Мне Дуб говорил, что может, ты это заметил. — Да, заметил, – Жорик опустил голову. — Это было тяжело. Он попытался подобрать слова, чтобы осторожно выразить свои чувства. — Мне тогда показалось, что они только друг для друга, и никто им больше не нужен. — Леха понял его. — Конечно, они вдвоем, но ты подумай, сколько еще народу они втягивают в круг своей любви, чтобы что-то получилось – и песни, и концерты… Вдвоем они все равно бы не справились. Мы им нужны – и ты, и я, и Марго и все-все. — Да, наверно... – Жорика наконец отпускало, он прислонился к Лехиному плечу и закрыл драконьи глаза. — Конечно, мы все нужны им. – засмеялся Леха. Он притянул к себе сына, — а уж тебя они любят до одури. Виталик со своими мальчишками так не возился и не трясется над ними, как над тобой. Ты, считай, их общий ребенок. Жорик помолчал, уткнулся отцу в грудь, свернулся клубочком у него на коленях и долго лежал, глотая слезы. И Леха держал его, прижимал к себе и гладил, гладил узорчатую кожу. Через пару дней он отправил Дубинину рисунок Феникса. В ответ пришло сообщение: «Ого! Какой красивый получился!» Леха послал теперь уже не рисунок, а фотографию «натурщика». Тут Дуб перезвонил: — Жорик у тебя? Отлично! Откуда у него крылья? — Это он мне не сказал, говорит, всегда были, а тут был повод раскрыть их. Может, вам объяснит. — Ну хорошо. Ты ему скажи, пусть заглядывает, сто лет его не видели. Жорик слушал их разговор и кивал. Он обязательно придет. … Через несколько лет вышел «Феникс» — уже с новым вокалистом. Этого мальчика Жорик долго избегал, не хотел волновать, боялся, вдруг напугает, а тот потеряет бесценный голос. Никакого особого мнения о смене вокалистов Жорик не имел – надо, так надо. Он стал старше и спокойнее. Когда Жорик взял новый альбом, то разволновался – увидел себя на обложке. Он вспомнил, в какое горькое время отец нарисовал его таким – вырывающимся из пожирающего пламени небытия. Он положил лапы на диск и прислушался — каждая песня шептала ему что-то свое, на разные лады, а «Феникс» просто молча ждал его. Он понял, что это для него. Жить, чтоб сгореть, и сгореть, чтобы жить, Не заблудившись во тьме, Время придет, за собой позовет Феникс, рожденный в огне. «Не заблудившись во тьме» - прошептал Жорик. Он не заблудился. Он вернулся. Как мать узнала? Как Дуб узнал? В его голосе Жорик слышал любовь – такую простую и верную, обращенному к именно нему.