Ведьмак из Сандидорфа

На мир уже постепенно стала сходить вечерняя полумгла, когда ведьмак спешился, не доезжая двух сотен ярдов до указанного ему обиталища кровожадного монстра. Не стоило подвергать опасности жизнь четвероногого друга, и Джон, не стреножив и не привязав Флайта, оставил его пастись на ближайшем лугу, а сам пошёл вперёд, зорко осматриваясь и прислушиваясь к каждому звуку. Майк считал чистым безумием соваться в логово зверя ночью. Его светлость также советовал подождать до завтра. Но Уотсон знал, что времени у него немного: пройдёт чуть больше часа, и луна выйдет из созвездия Чёрного Лотоса, что придаст дополнительные силы всей нечисти на земле. Кроме того, по словам крестьян, за последние восемь дней ни один человек не стал жертвой носившего проклятие бывшего лорда, благодаря чему последний наверняка ослабел от голода. Заброшенная усадьба казалась необитаемой. Густой плющ обвил стены и окна обветшалого здания, но земля у корней и несколько нижних веток были затоптаны. Кое-где валялись обглоданные кости. Всего отчётливее на присутствие упыря указывал запах – тошнотворная смесь грязи, крови и гнилого мяса. Джон окинул взглядом двор, прикидывая, где лучше встретить противника, когда услышал краем уха какое-то шуршание. Он машинально потянулся к кинжалу, полученному когда-то в благодарность от краснолюдов и изготовленному из стали особого накала. Оружие заключало в себе немалую силу, но Уотсон знал, что применит его только в крайнем случае. Упырь напал внезапно. Джон успел увидеть чудовищную раскрытую пасть с огромными жёлтыми клыками, но вовремя вскинул руки, выкрикнув: «Тerrenum imperium!». Почва под нелюдем вздрогнула, тот покачнулся, но не упал. Теперь ведьмак мог рассмотреть его внимательнее: грива чёрных спутанных волос, бочкообразное тело, кривые руки с загнутыми когтями, достигающими шести дюймов в длину. Не теряя времени, маг начертил в воздухе символ Агры – знак Четырёх стихий. Упырь оскалил зубы и вдруг резко, пронзительно завизжал. С деревьев посыпалась листва. Вопль врезался в уши, буравил мозг, парализовал волю. – Silentium! – преодолевая звуковую волну, выдохнул Джон. Уши тут же словно заткнули ватой. Уотсон перевёл дух и произнёс заклинание Огненных Стрел. Несколько шариков живого огня сорвалось с его пальцев и ударило в монстра, заставляя того клацнуть зубами от ненависти и отступить назад. Ведьмак направил на него знак Грозы и попытался оглушить заклятием «Depressi tonitruo». Видимо, попытка удалась, потому что упырь, как ужаленный, закрутился на месте и неожиданно упал. Джон напряжённо ждал, но противник не шевелился. Ведьмак сделал несколько осторожных шагов к лежащему кровопийце, как вдруг тот подскочил со звериным рыком и вновь кинулся на мага. Правда, движения его уже не отличались точностью, да и сил явно поубавилось. Уклониться от клыков оказалось нетрудно, но острые когти прочертили на руке Джона две кровавые полосы, разрывая ткань и врезаясь в плоть. Уотсон блокировал атаку, используя Удар-с-Воздуха, и упырь отступил, вывалив язык, глухо хрипя от ярости и тяжело дыша. Тем временем наступила полная темнота. Ночное видение Джон разрабатывал месяцами, но сейчас он всё равно был не в выигрышном положении. Рана оказалась глубже, чем он вначале предполагал. Необходимый флакончик лежал у него в правом кармане, и достать его левой рукой было непросто. Тем не менее ведьмак справился с этим достаточно быстро. Упырь уже ослаблен, теперь осталось немного. Но нужно знать точно, где он находится. Джон решил рискнуть. – Рura lux! – И над землёй возникло белое сияние, в свете которого ведьмак сразу увидел жуткий оскал. Похоже, упырь не спешил снова нападать. В планы Джона это не входило. А что, если... Уотсон взмахнул руками, словно собираясь произнести очередное заклинание, и поскользнулся на пожухлой траве. Он покачнулся, стараясь удержать равновесие, и наклонил голову, на мгновение оставляя незащищённой шею. Упырь ринулся мгновенно, широко разевая пасть и издавая торжествующий рёв. Сейчас! Флакон. Пальцы. Пробка. И в жаркую глотку с размаху выплёскивается фиолетовая жидкость, в которой сияют крохотные золотые искры. ...Зря, что ли, Джон прошлой весной три дня подряд вставал за полчаса до рассвета и отправлялся на опушку леса за редкостным цветком под названием «привет солнцу»? Искал на ощупь, завязывая глаза тёмной тряпицей, не доходя нескольких шагов до первых деревьев, потому что всякий знает – эти маленькие соцветия теряют волшебную силу, если на них посмотреть до восхода, а после их и собирать незачем... Упырь захлебнулся, закашлялся, пытаясь выплюнуть зелье. Поздно. Даже если капли волшебного эликсира не попадут в горло, они просочатся под язык, откуда моментально всосутся в кровь. Яростный крик смертельно раненого животного сменился обычным человеческим страдальческим криком. Монстр закачался и рухнул навзничь. Джон, правая рука которого была залита кровью, устало приблизился к телу недавнего противника, приложил к нему кинжал. Сталь не изменилась, не покрылась узкими красными линиями, напоминающими змеек. Ведьмак вымученно вздохнул и позволил себе отключиться.

* * *

Сознание возвращалось неохотно. Какая-то мысль крутилась в голове, но Джон никак не мог ухватить её. Что-то шелестело на пороге восприятия: «Ш-ш-ш». Это не было угрозой, но всё-таки тревожило. Шерлок. Ведьмак открыл глаза и сразу увидел солнце. Яркие лучи озаряли двор, высохшие деревья и старый дом. Значит, ночь кончилась, и он жив. Джон сделал движение и чуть не застонал от боли в руке. Он глянул на рану, из которой продолжала сочиться кровь. Скверно. Придётся прижигать. Но тут взгляд мага упал на длинное безжизненное тело, лежащее в нескольких шагах от него, и Джон забыл о руке. Поспешно поднявшись, он подошёл к тому, кого двенадцать лет боялась вся округа. Молодой лорд лежал на боку, жалкие лохмотья едва прикрывали тощее тело. Кожа даже под многолетним слоем грязи казалась бледной, а лицо отличалось аристократической красотой. Пульс был слабым, но ровным. – Лорд Холмс! Никакой реакции. Здоровой рукой Джон потряс юношу за плечо: – Ваша светлость! Молчание. Жаль, нет воды. Река протекала недалеко, но Уотсон не решался оставить подопечного без присмотра. Потеряв терпение, он дал тому несколько лёгких пощёчин: – Шерлок! Ресницы лорда затрепетали, и ведьмак увидел самые удивительные глаза, какие когда-либо мог представить. По цвету они напоминали Джонов любимый настой из дремотника широколистного, если в него добавить ложечку мёда. Старый Баскервиль называл этот отвар Радостью Жизни... Юноша моргнул несколько раз, и вдруг его лицо исказилось от ужаса. Он отшатнулся от Джона и сделал движение, чтобы отползти от него. – Не бойся! – Лекарь поднял руки, показывая пустые ладони. – Я не причиню тебе вреда. – Бе-ги, – с трудом выговорил лежащий. Членораздельная речь, видимо, пока давалась ему плохо. – Я т-тебя у-бью. У Джона потеплело на душе. Несчастный, похоже, ещё не понял, что чары сняты, и хотел защитить его, чародея, от своей навязанной звериной сущности. Значит, он всё понимал, все эти годы пытался бороться с проклятием, раз за разом проигрывая, но не прекращая борьбы. Вот почему он не просто худой, а донельзя истощённый. Упырь не хотел убивать... – Ты больше никого не погубишь, – как можно мягче произнёс Джон. – Посмотри на себя. Проклятие снято. Ты больше не чудовище. Молодой лорд пристально взглянул на него, потом осторожно перевёл взгляд на себя. Осмотрел руки с длинными пальцами, потом принялся ощупывать лицо. А через минуту поднял потрясённый взгляд на Джона: – Ты... – Всё в порядке, – кивнул тот. Не хватало ещё благодарности выслушивать! – А теперь не поможешь ли ты мне перевязать руку? Честно сказать, от преображённого аристократа толку было немного. Он ещё не освоился с новым (то есть старым... то есть молодым) телом и до ужаса боялся поранить Джона своими воображаемыми когтями. В конце концов ведьмак ухитрился всё же кое-как обвязать рану чистой тряпкой и затянуть узел зубами. – А теперь пойдём. Ты не представляешь, как там тебя все ждут...