Берег Ветра

Mēs šonakt piedzimsim no jauna ("Četri krasti")

Вот так мой мир окончательно рухнул. Конечно, где-то в глубине души какой-то тоненький, тихий голосок несмело шептал: а может, это ошибка, может, это не он… Но я его не слушала. Я была уверена – это он. И все кончено. Не чувствуя ног, я нетвердо зашагала дальше по дороге. Но тут снова зазвонил телефон. На этот раз это был Алекс. - Как ты, милая? Есть новости? Тут слезы потоком хлынули из глаз. - Алекс, милый… Все очень плохо… Телефон едва не выпал из моей дрожащей руки. - Рене! Рене, слышишь меня? Хочешь, я приеду? Прямо сейчас! Все брошу, и сразу к тебе! Я серьезно! - Нет! – крикнула я. При мысли о том, что муж сейчас прыгнет в машину и на всех парах полетит ко мне за сотни километров, у меня скрутило желудок. Хватит с меня дорожных историй! К тому же, как бы мне ни хотелось оказаться в объятиях мужа, сейчас я просто не имела на это права. - Милый, пожалуйста! Я в порядке, правда! Сейчас я пойду к Айлин и заночую у нее. Завтра нам надо идти на… Я не смогла выдавить из себя это страшное слово. - Хорошо, - неожиданно охотно согласился он. – Я постараюсь все закончить и приехать как можно скорее. Береги себя. Я люблю тебя. - И я тебя, - прошептала я. Ночь опустилась на город. Я не пошла к Айлин. Сейчас мы должны были побыть наедине – я и ночь. Скажи, сестренка-ночь, его ты тоже держала тогда в своих холодных объятиях? Ты была с ним в его последние минуты? Обними меня, сестренка, и пойдем. Нам с тобой есть о чем помолчать. Снова церковь. Но на этот раз она полна народу. Я не смею ни на кого поднять глаза. Я не могу видеть искаженные от боли лица моих ребят. Не могу смотреть на залитое слезами лицо Карен. Я снова сижу, опустив голову и закрыв глаза. Я больше не могу плакать, я, наверное, выплакала уже все слезы. Я вижу тебя. Мальчишка-подросток, угрюмый школьник в очках, ты изо всех сил старался казаться серьезным, но я знала, что в тебе живет маленький игривый ребенок, он жил в тебе всегда. Вижу тебя. Молодой парень, уже почти настоящий рокер, но в душе все тот же ребенок. С взъерошенными волосами, похожий на сонного совенка. Я помню «эксперименты», которые вы устраивали с Ником, я помню все наши забавы, в которых ты всегда принимал активное участие. Вижу тебя. В тот день, когда ты уехал – и не вернулся. Я ясно вижу перед глазами твое лицо. Почему я не схватила тебя за руку, не закричала «Не уезжай!»? Все могло бы быть иначе, все… А теперь… Что теперь будет с нами? Ведь мы, все пятеро, были одним целым. И каждый из нас это чувствовал. И вот, у нас словно оторвали кусок души. Я сижу одна. Я знаю, Джонни сейчас обнимает Дейзи, Ника держит за руку Айлин. А я одна. Алекс сейчас далеко от меня. И, пожалуй, я заслужила сейчас эту боль одиночества. Выйдя из церкви, я почувствовала, что у меня дико кружится голова. В глазах на мгновение потемнело, и я едва не рухнула на землю. Но кто-то мягко подхватил меня и вернул в вертикальное положение. Я закрыла глаза и повисла на шее своего спасителя. Я не видела его, но сразу узнала эти прикосновения. Так прикасаться может только он. - Давай я отвезу тебя домой, - услышала я его голос. - Я не хочу домой… - Тогда, может, ко мне? А почему бы и нет? Садясь в машину, я краем глаза заметила, что Дейзи вышла из церкви одна. Так я в тот день оказалась у Майка, которому, по-видимому, тоже не хотелось проводить вечер в полном одиночестве. Мы почти не разговаривали, но от осознания, что мы рядом друг с другом, уже становилось чуточку легче. Я поговорила по телефону с мужем, потом позвонила маме, обещала сыновьям, что заберу их домой уже очень-очень скоро. Потом отключила телефон: не хотелось больше приторных соболезнований, порой от совершенно чужих мне людей, а тем более глупых расспросов. Майк весь вечер не вылезал из компьютера, я лежала на диване с книжкой, случайно найденной на полке. Честно говоря, неожиданно приятно было среди инструкций, справочников и каких-то технических книжек, от одних только названий которых мне становилось дурно, обнаружить потрепанный томик какого-то фэнтези. И даже когда время было уже позднее, мне совсем не хотелось уходить. - Можешь остаться на ночь, если хочешь, - сказал вдруг Майк. – я тебе на кровати постелю, сам могу и на диване поспать. Он действительно постелил свежие простыни, уложил меня, словно ребенка, прикрыл одеялом. И тут я поддалась внезапному порыву и обвила его руками за шею, чуть притянув к себе. - Иди ко мне. В моей памяти всплыли смутные воспоминания, о той ночи, двенадцать лет назад, мой первый поцелуй, который я подарила именно ему. Но на этот раз я абсолютно в здравом уме и твердой памяти. И знаю, что делаю. Я хочу, чтобы он был рядом, хочу чувствовать его тепло, хочу знать, что я не одна. Его губы уже почти коснулись моих, но тут он вдруг мягко отстранился. - Не думаю, что это хорошая идея. Спи. Но мне не хотелось отпускать его. - Я знаю, что делаю, я хочу тебя, правда, хочу… - Нет. Как мы сможем смотреть друг другу в глаза после этого? А как ты посмотришь в глаза своему мужу? Этот аргумент меня добил. Я со слезами на глазах смотрела на Майка. - Ну, хоть один поцелуй! Пожалуйста… Он улыбнулся, наклонился и поцеловал меня в щеку. - Спокойной ночи. Потом встал с кровати и пошел укладываться на диван. Я обняла подушку, сгорая от стыда. Я ведь действительно едва не совершила большую глупость. Я люблю мужа, я никогда ему не изменяла и не собираюсь! Но с другой стороны, Майк сейчас показал мне, насколько свята для него наша дружба. Я не могла этого не оценить. Теперь нас осталось четверо. И мы не должны друг друга потерять. Еще сутки я провела у Майка, мы все так же страдали ерундой. Пробежались по магазинам, наготовили всякой вкуснятины, пообедали, потом снова разбрелись по углам: он – за комп, я – на диван с книжкой. Но на второй день я решила, что пора бы и честь знать. Тем более что муж должен был вернуться уже сегодня вечером, да и Эдгар с Эмилем наверняка уже по мне соскучились, а я, разумеется, очень соскучилась по ним. Майку в тот день снова нечем было заняться, и он предложил подбросить меня к маме. Я согласилась. Когда мы приехали в городок и почти уже добрались до маминого дома, у меня вдруг зазвонил телефон, который я включила на случай если позвонит муж. Звонила Дейзи. - Привет, Рене, прости, если побеспокоила, Джонни случайно не с тобой? Я вздрогнула. Где-то внутри заскреблось неприятное чувство дежавю. - Нет. Я его не видела уже дня два. А что случилось? В трубке послышались помехи. - Алло! Алло, Дейзи, ты сейчас дома? Но, видимо, возникли какие-то неполадки с сетью – звонок сбросился. Я повернулась к Майку. - Поехали к Дейзи! - Что? - Мальчиков я заберу чуть попозже. Я чувствую, мы сейчас нужны Дейзи. Майк пожал плечами и повернул в сторону дома Джонни. Едва Дейзи открыла дверь и впустила нас с Майком, нам навстречу с криком «Папочка!» выскочила малышка – настоящий белокурый ангелочек. Но увидев, что это всего лишь мы, а не любимый папа, девочка смущенно поникла. - Здравствуй, Хелен. Я не могла отвести от нее глаз – как же она похожа на Джонни! А малышка тем временем строго глядела на нас исподлобья – конечно, она видела нас раньше, но для нее мы все равно чужие тетя и дядя, а она ждала папу! Правда, вскоре она оттаяла и уже что-то бойко рассказывала Майку и показывала ему свои игрушки, а мы с Дейзи тем временем сидели на кухне и разговаривали. - Это, наверное, так глупо с моей стороны, Джонни ведь сказал, что хочет побыть один, и я понимаю, ему действительно это нужно, но… - Дейзи подняла на меня полные слез глаза. – Рене, мне страшно. Его нет уже вторые сутки, телефон отключен, у кого бы я ни спросила – никто его не видел и не знает, где он. А вдруг… - Все будет хорошо! Джонни – он такой, ты же знаешь. Для него абсолютно нормально потерять счет времени. Тем более сейчас ему действительно нужно уединение. - Но исчезнуть, не сказав куда, на двое суток и отключить телефон? Это слишком даже для Джонни. Да еще после того что случилось… По спине пробежал холодок. Нет, этого я уже не вынесу!.. - Все будет хорошо, - повторила я и, придвинувшись поближе к Дейзи, обняла ее. И тут на кухню вошел Майк с Хелен на руках. И снова у меня в душе противно заскребся монстрик по имени дежавю. И перед глазами встала картина: квартира Питера, Джонни на кухне обнимает Карен, и вхожу я, держа на руках Ро… К своему стыду, я едва не забыла, что собиралась ехать за мальчиками. Мы просидели у Дейзи до вечера, пока Хелен не уснула на руках у Майка. Тут я решила, что нам все-таки пора. Но только мы уже собрались уходить, как вдруг дверь распахнулась, и в квартиру ввалился сильно помятый и с трудом держащийся на ногах Джонни. Я открыла было рот, чтобы высказать все, что думаю о нем, но Майк вдруг дернул меня за руку и прошептал: - Не надо, Рен… Меня поразила выдержка Дейзи. Она не сказала ни слова, просто помогла Джонни добраться до кровати и вернулась проводить нас. Я бы так не смогла. Но с другой стороны, с ним все в порядке, а это самое главное… Майк все-таки подбросил меня к маме, а потом нас с мальчиками – домой. А поздно вечером приехал Алекс. Я так соскучилась по мужу, что буквально с порога накинулась на него с поцелуями. А ночь была очень жаркой… Все-таки это невероятное счастье – засыпать в объятиях любимого человека. Я очень редко вижу сны. Но в ту ночь увидела. И этот сон почему-то не хочет стираться у меня из памяти. Мне снился Майк. Он стоял прямо передо мной, держа на руках маленькую девочку. Но это была не Хелен. Малышка была похожа на Майка. И в то же время смутно напоминала мне еще кого-то… Мне безумно захотелось взять ее на руки, обнять, но когда я протянула к ней руки, мои ладони коснулись невидимой преграды. Словно тончайшая, абсолютно прозрачная, но несокрушимая ледяная стена отделяла меня от Майка и малышки. Мне оставалось лишь стоять и смотреть на нее. На нашу дочь, которая никогда не родится. Прошло еще несколько дней, а может, и недель – я потеряла счет времени. Я почти не выходила из дома, не виделась и даже не созванивалась ни с кем из ребят, лишь пару раз позвонила Айлин. Я не понимала, что делать дальше, и не хотела даже думать об этом. Разумеется, мы отменили все мероприятия в нашем расписании на ближайшие пару месяцев, но что потом? Бросить все, признать, что группа умерла вместе с Питером? Дело в том, что я просто не могла представить на его месте кого-то другого, и ребята, уверена, меня поддержали бы. Мы были как одно целое, единый организм. За пятнадцать лет существования нашей группы ее состав не менялся ни разу. Мы были вместе с самого начала, и должны были вместе идти до конца. Да, однажды мы едва ее не угробили, но это было по глупости (в первую очередь – моей), и это было исправимо. А смерть исправить невозможно. Пяти Элементов больше нет. Еще совсем недавно мы были полны планов и амбиций. Мы даже начали писать новый альбом. И, кажется, теперь нам не суждено его закончить. Как-то раз, когда я поехала за покупками, мне внезапно захотелось просто посидеть в одиночестве за столиком уличного кафе. Был погожий летний денек, я сидела под большим зонтиком, попивая кофе, и думала о своей дальнейшей судьбе, как вдруг… - Ой, привет. Я подняла глаза. Вот те раз! - Можно? - Конечно, присаживайся. Он плавно сел напротив меня, снял очки, потер переносицу и поморщился. А я с улыбкой подумала, что, наверное, большинство фанов, увидев его в таком виде на улице, его просто не узнали бы. На нем был строгий костюм, его русые волосы, обычно падающие на лицо, были аккуратно зачесаны назад, а уж очки делали его совершенно неузнаваемым. Мало кто вообще знал, что у Майка недавно здорово сдало зрение, он не любил носить очки, возможно, потому что они не очень сочетались с его образом «мальчика-романтика», и обычно надевал их только в совсем крайних случаях. Между прочим, зря. Ему шло. - Ну, как ты? Он пожал плечами. - Да так, потихоньку. - Майк, как ты думаешь, - я задумчиво ковыряла пальцем столешницу, – что теперь будет? С нами, с группой? - Не знаю. У меня было ощущение, что он не настроен сейчас на разговор. Но зачем же он тогда сел рядом? Но он, по-видимому, просто собирался с духом. - Рен, скажи, ты правда считаешь меня совершенно бесчувственным? Я подняла голову, слегка оторопев от неожиданного вопроса. Когда я заглянула в его глаза, у меня сжалось сердце – такая боль в них сейчас отражалась. - Я ведь тоже его любил. И я не могу представить на его месте кого-то другого… Мы надолго замолчали. Я изучала остатки кофе в моей чашке, думая о том, есть ли у нас хоть какой-то шанс. А когда снова подняла голову, не поверила своим глазам – Майк улыбался, глядя куда-то в пространство. - Ты чего? - Да так, вспомнил кое-что. Из нашей бурной молодости. Помнишь, как мы с Питером… И мы пустились в воспоминания, как два старичка на завалинке. Освежали в памяти все самые веселые моменты из жизни нашей Банды. В первую очередь, конечно, связанные с Питером. В это трудно поверить, но минут через пятнадцать мы оба уже хохотали, как сумасшедшие. А я вдруг подумала: говорят, что человек жив, пока его помнят. Может, это действительно так? И именно тогда я поняла: мы должны жить дальше, несмотря ни на что. И мы должны быть вместе. На следующий день я отправилась к Айлин. - Ну, как он? – с ходу спросила я, едва переступив порог. Айлин вздохнула. - В лежку. Только вчера просох. - Я пройду к нему? - Конечно. Ник, небритый и опухший, валялся на кровати, угрюмо глядя в потолок. Увидев меня, он приподнял голову и попытался улыбнуться. - О, привет, сестренка! У меня тут башка болит немного… - Ты лежи, лежи, - я улыбнулась и присела рядом. - Да я уже задолбался лежать, если честно, - скривился Ник. - Ничего, ты скоро встанешь на ноги, и тогда уже мы соберемся все вместе, правда? - Чего? - Музыка – лучшее лекарство от тоски, Ник, разве не так? Мы должны собраться вчетвером и поиграть. Майк полностью со мной согласен. - А Джонни? - С ним я пока еще не говорила, решила сначала зайти к тебе. Ник, ты наш лидер! Ты всегда вел нас вперед! - Я? – удивился Ник. – Нет, Рене. Ты – наш настоящий лидер. Ты – душа нашей Банды. И если ты считаешь, что еще не все потеряно, мне остается только последовать за тобой. Я не стала с ним спорить. Главное – Ник снова с нами. Оставалось самое трудное – вернуть Джонни. Его я застала дома, на диване перед телевизором, по которому Хелен в тот момент смотрела мультики. - Мне надо больше времени проводить с дочкой, - мрачно сказал он. – А то могу и не увидеть, как она растет… - Мы тут с ребятами решили собраться на днях, поиграть немного, - осторожно начала я. – Ты с нами? - Не знаю. Джонни словно подменили. Куда делся весь его энтузиазм, которого всегда хватало на всех? Я понимала – ему, пожалуй, тяжелее всех. Он знал Питера с первого класса, он был самым близким его другом… - Джонни, я понимаю, что ты чувствуешь, нам всем его очень не хватает. Я уверена, он смотрит сейчас на нас сверху и… - Нет! – рявкнул вдруг Джонни, но тут же немного смягчился. – Я не верю в это, Ренни. Жизнь – как свечка: огонек погас – и все, тебя нет. Просто нет. Как в нашей песне, помнишь? Мы пришли, а кто-то ушел. А когда уйдем мы, придет кто-то другой. И так будет всегда, пока мир еще вертится. В этом смысл. Когда я уйду, я продолжу свое существование только в ней, - он кивнул головой в сторону Хелен. У меня сжалось сердце от жалости к нему. Такое мировоззрение только добавляло горечи его состоянию, но с этим ничего нельзя было поделать. Я не стала рассказывать ему о том, что видела в церкви. Он бы все равно сказал, что это всего лишь сон. - Но тогда получается, что Питер живет сейчас лишь в нашей памяти, - осторожно начала я. – И забывая его, мы его предаем… Мы должны быть вместе, Джонни, и мы должны помнить его. Как бы ни было больно, мы должны продолжать идти вперед. Хотя бы ради памяти о нем. Джонни молчал. - Не думаю, что Питер был бы рад, если б мы просто сдались… - Чего ты хочешь? – сверкнул глазами Джонни. - Просто собраться вместе и поиграть немного. Ничего больше. - Хорошо, я приду. Я улыбнулась. Кажется, у нас все-таки есть шанс вернуть к жизни Джонни. Через пару дней мы наконец собрались вчетвером. Причем, к моему удивлению, Джонни пришел в подозрительно хорошем настроении. Словно вернулся наш старый добрый Джонни, но его глаза… Его взгляд стал совсем другим. Он словно стал мягче, уже не «обжигал», как раньше. Мы были полны энтузиазма, но при виде осиротевшей красной бас-гитары, одиноко стоявшей на своей подставке, у нас едва не опустились руки. Мы долго стояли вокруг нее и смотрели, пока я не взяла инициативу в свои руки. - Я помню, когда мы были еще школьниками, кое-кто сказал мне, что мечтает быть бас-гитаристом. Я осторожно погладила гриф гитары, потом взяла ее в руки и подошла к Майку. - Думаю, ребята со мной согласятся – мы можем доверить ее только твоим рукам. Майк долго и серьезно смотрел на меня, но все-таки взял гитару, бережно, словно ребенка. - А клавиши я сегодня беру на себя, - я подошла к синтезатору. Через пару минут мы начнем. И почувствуем наконец, что мы снова живы. Через полчаса мы решили сделать небольшой перерыв, и Ник принялся делиться с нами идеей клипа, которую он до сегодняшнего дня и не надеялся реализовать. Майк все еще не выпускал из рук гитару, он нежно гладил ее гриф и словно мысленно разговаривал с ней. И вдруг его пальцы коснулись струн, и я вздрогнула. Я узнала этот проход – его придумал Питер пару месяцев назад, и мы еще не успели использовать его ни в какой песне. Я уже не слышала, что говорит Ник. Я вдруг словно вновь оказалась в той лодке, посреди океана. Но на этот раз я вижу вокруг четыре берега. Я вижу северный берег. Холодный и прекрасный. Покрытый белоснежным, искрящимся на солнце снегом, а над ним столь же холодное голубое небо. Я знаю, на том берегу есть что-то действительно ценное, но оно скрыто среди бескрайних снегов. Я вижу южный берег. Белый песок и палящее солнце. Такое яркое и жаркое. Оно может согреть, но может и опалить, если не быть осторожной. Я вижу западный берег. Настоящее буйство трав и деревьев, что там только не растет, каких только причудливых цветов и плодов там не увидишь… Я смотрю на восток. И, кажется, я вижу… Ты прав, Пит, мне нужно туда. И я готова отправиться в путь. Я все еще не могу разглядеть, что же на том берегу, но я знаю, что это мой берег. Берег ветра.