Go Your Own Way

-Ладно, выкладывай. Сейчас же. Берт кидал сердитые взгляды на сына, сидящего напротив. Курт раздраженно фыркнул. Он не хотел этого разговора. Они не успели сесть, а он уже как на допросе. — Берт, может это подождет, по крайней мере, до того, как нам принесут напитки, — вздохнула Кэрол, успокаивающе потирая его плечо. Курт кинул ей благодарный взгляд, но Берт не собирался отступать с намеченного пути. Хаммелы не были бы Хаммелами, если бы не были такими упрямыми. — Нет. Не после того, как этот ублюдок… — Берт! — возмутилась Кэрол, потрясенно глядя на него. — Он просто парень, даже если немного… груб. Берт сжал зубы и сузил глаза, вспоминая дерзкого подростка. Курт пристально разглядывал меню перед собой. Рядом с ним Финн заерзал на стуле. Курт не решался поднять глаза. Ему и не нужно было. Он буквально чувствовал, как глаза отца буравят дыры в его черепе, пока он продолжать настаивать на своем. — Я хочу ответы, и я хочу их сейчас, Курт. Когда Курт промолчал, решительно глядя только перед собой, Берт повернулся к Финну, который выглядел так, словно только что вышел на полосу встречного движения. — А ты, Финн? У тебя есть что-нибудь, чем бы ты хотел поделиться со мной по этому поводу? Финн отрыл рот, широко распахнув глаза. -Я… эээ… ну… Курт резко пнул его по голени под столом. Финн вскрикнул от неожиданного нападения, к счастью, забывая о вопросе Берта в пользу нахлынувшей боли. — За что это было? — За что было что? — спросил Курт, состроив недоуменное лицо, хотя ему и не удалось обмануть ни одного из них. — Курт, не пытайся отвлечь его, если ты, конечно, сам мне не хочешь рассказать… — Да нечего рассказывать! — Я чертовски уверен, что тут есть что рассказывать! — Мальчики! Можем ли мы, пожалуйста, оставить эти споры, пока нам не принесут заказ? — мягко прервала их Кэрол. Курт никогда еще не был так рад женскому присутствию. Финн тут же согласился, когда его желудок заурчал. Хаммелы пристально смотрели друг на друга через стол, и Курт, ужасно раздраженный, отвернулся. Берт отчаянно вздохнул и вылез из-за стола. — Мне нужно выпить, — решил он, направляясь к барной стойке. Неловкая тишина воцарилась в его отсутствие, и Финн быстро сбежал к салатной стойке, оставляя Курта и Кэрол наедине. Краснощекий официант с ужасной имитацией итальянского акцента подошел и принял их заказы на напитки — две воды и рутбир* для Финна. Курт вернулся к тщательному изучению меню, удерживая его так, чтобы убрать из поля зрения вид на стол, когда его отец неизбежно вернется. — Так как его зовут? Он опустил меню и обнаружил выжидательно смотрящую на него Кэрол. Ее тон был не требовательным, скорее нежным и любопытным. Это было как раз тем, что ему сейчас было необходимо — непредвзятый наблюдатель. Кто-то, кто не будет пытаться запереть его от посторонних глаз и защищать, пока ему не стукнет тридцать, или визжать и допытываться до всех подробностей и еще больше путать его и так запутанные чувства. Тем не менее, он колебался. Кэрол была подругой его отца. Не будет ли она чувствовать себя должной рассказать то, что знает, если тот спросит? Курт знал, что если отец не получит требуемые ответы сегодня вечером, то будет искать любой источник, которой в состоянии их ему дать. Она, казалось, поняла его колебания, и положила свое меню на стол, улыбнувшись ему доброй улыбкой. После чего обнадеживающим тоном добавила: — Пока ты не делаешь того, что может кому-либо навредить, ты знаешь, что я не стану рассказывать твоему отцу, если ты не хочешь, родной. Это просто один из наших «девчачьих» разговоров. Курт немного улыбнулся, услышав этот термин. Как бы он ни был непреклонен в своей мужественности, ему всегда нравились эти «девчачьи» разговоры. Они всегда были гораздо глубже и более разумны, чем разговоры между парнями. — Его… его зовут Блейн, — пробормотал он. Боже, почему он краснеет? Улыбка Кэрол стала шире, и женщина слегка наклонила вперед, чтобы заговорщически прошептать: — Я так понимаю, то, что Финн услышал от Сантаны, правда? — Нет! — немедленно сказал он. — Родной, мне кажется, внезапное добавление шарфов к любому наряду говорит само за себя. Значит, Кэрол заметила. Тепло распространялось по щекам как лесной пожар, пока унижение все возрастало. Он тихо себя поправил: — Да. Возможно. Боже, я не знаю. Он просто… и его губы были… и мой любимый свитер от Александра МакКуина полностью покрыт мелом… и… и я… Я просто ненавижу его. Он понимал, что его слова были бессвязными и бессмысленными. Но ему просто необходимо было выплеснуть это, рассказав хоть кому-нибудь. Теплая ладонь накрыла его собственную, и он поднял голову, встретив взгляд светло-зеленых глаз. В этом взгляде не было осуждения, только что-то, что он не мог никак назвать… Она смотрела на него так, словно знала что-то, чего он сам еще не знал. Прежде чем он смог все это осмыслить, взгляд погас, а в его сторону снова была направлена теплая улыбка. Возможно, все сложилось не так, как он изначально предполагал, но он никогда не пожалеет, что предоставил этой женщине возможность любить его отца и, косвенным образом, его самого. — Это нормально, что тебе нравится, как он заставляет тебя чувствовать, и то, что он тебе нравится — тоже, Курт. Даже если он очень… — она замолчала, очевидно, не зная в точности, как описать Блейна одним словом. Он, несомненно, произвел большое впечатление. — Опасен? Несносен? Безнадежно великолепен? Подождите, что? Он, безусловно, не собирался произносить последнее вслух. Но Кэрол улыбнулась и рассмеялась, легко потирая костяшки его пальцев. — Мне кажется, что всем нравятся плохие парни в какой-то момент жизни, — мягко сказала Кэрол. — Когда я первый раз встретила отца Финна, он несся на мотоцикле Харли Дэвидсон. Он вырос и стал очень солидным и ответственным мужчиной, — Кэрол сделала паузу, и легкое беспокойство забралось на черты ее лица. — Только, пожалуйста, Курт, будь осторожен, если это все окажется серьезно. Крис думал только о себе и пытался быть крутым. Я не знаю, насколько проблематичен этот парень или сколько проблем он уже нажил, но я знаю, насколько это будоражит и ужасает одновременно. Он первый открытый гей твоего возраста, которого ты встретил, и я знаю, как одиноко тебе было, когда у всех остальных уже был кто-то. Он знал, что она знала это. Кэрол была прекрасно осведомлена о его погоне за Финном в прошлом году, не все детали, но достаточно, чтобы понять, как сильно ему хотелось иметь то, что было у других. Блейн предлагал ему то, чего у него никогда не было возможности иметь, но в то же время Курт знал, что это не так. Правда, он хотел серьезных отношений без всяких драм, которые переживали его друзья, в то время как Блейн искал лишь быстрый одноразовый перепих. — У того, что уже случилось, продолжения не будет, — сообщил ей Курт. — От него нет ничего, кроме неприятностей, и последнее, что мне нужно — это его убийство на моей совести, потому что папа не может себя контролировать. — За это он может оказаться в суде независимо от того, будет ли у случившегося продолжение или нет. Курт кивнул в знак согласия, когда Финн и Берт вернулись. Рядом с ним на стол опустились две тарелки — одна была нагружена горой салата с таким количеством майонезной заправки, что в ней можно было утопить кота, а вторая была полностью посвящена кусочкам бекона и гренкам. У отца был высокий стакан пива, который уже был опустошен наполовину. Не говоря ни слова, Финн схватил свою ложку и, зачерпнув бекон, поднес ее ко рту. Курт поморщился. — Фу. Финн, это отвратительно. — Что? Я голоден, — запротестовал Финн, брызгая на стол слюной и оставляя на нем маленькие красноватые пятна. Официант вернулся с их напитками и принял остальную часть заказа. Берт продолжал держать в ладонях свой стакан, внимательно наблюдая за Куртом. Под взглядом отца Курт чувствовал себя, как под рентгеном. Будто Берт мог насквозь видеть его голову и вытащить воспоминания о том, что случилось у доски, которые навсегда отпечатались в его памяти. То, что он действительно хотел сделать снова, но знал, что не должен. Финн быстро поглощал свой салат, когда Берт, наконец, заговорил снова. — Курт, я все еще жду ответов, — авторитетный тон не ускользнул от внимания шатена. Он быстро взглянул на Кэрол, и она ободряюще ему кивнула. — Что именно ты хочешь знать? — спросил Курт, пытаясь показаться безразличным к возобновившемуся допросу. Если его отцу нужны были ответы, он не собирался сдаваться легко. Или делать очевидным тот факт, что он лжет. — Как этого… этого парня, — Берт выплюнул это слово, словно оно было ужасным ругательством, — зовут? Почему только сейчас он понял, что он… играет за твою команду? — Его зовут Блейн, и он только перевелся сюда, — ответил Курт, мешая трубочкой свой напиток и стараясь звучать равнодушно, насколько это было возможно. Немного подумав, он добавил: — Он, вероятно, является открытым геем даже дольше, чем я. — И он… — Берт неловко прочистил горло, неловко уставившись в стену за головой сына, — заинтересован в тебе? — Он придурок, — устало ответил Курт. Он знал, что отец прощупывает почву вместо того, чтобы спросить все как есть. Это была нетипичная тактика Берта Хаммела, но Курт знал, каким некомфортным этот разговор должен был быть для него. Мысль о том, что Курт взрослеет и может хотеть отношений с такими, как Блейн, несомненно, приводила его в ужас. — И вы двое… были… он воспользовался преимуществом… или… — Курт почувствовал мстительную радость, видя, как отец запинается в словах. В то же время у него не было сомнений в том, что отец сильно любил его и хотел для него только лучшего. То, как отец был обеспокоен тем, что Блейн мог попытаться причинить ему вред, было одной из самых трогательных вещей, которых он от него слышал. — Нет, пап. Он просто… — наступила очередь Курта, чтобы прочистить горло и неловко заерзать на стуле. — Он поцеловал меня. Я сказал ему, чтобы он остановился. Вот и все. — Но Сантана сказала, что вы типа зажимались у доски или что-то такое, — Финн не мог удержаться, чтобы не упомянуть слухи. — С каких это пор то, что говорит Сантана — правда? — огрызнулся Курт, хоть и не сумел остановить румянец, который закрался на его щеки. Кэрол, усмехавшаяся как сумасшедшая, тоже не помогала. — Да, наверное, — решил Финн. — Она довольно противная, когда речь идет о таких вещах. — А то, что он сказал на стоянке… — Берт замолчал, но Курт услышал надежду в его голосе. Когда его отец успел стать таким милым? Он так беспокоился о нем, что было почти тошно. — Он просто пытается нас спровоцировать, пап, — солгал Курт, сохраняя легкий и незаинтересованный тон. — Мое целомудрие все еще в безопасности. Можешь уже расслабиться. «Ну, почти в безопасности», — исправил он про себя. Но отцу этого не нужно было знать. — Меня не волнует, что он пытается сделать. Увижу его рядом с тобой — и он покойник. Я не хочу, чтобы ты был рядом с такими, как он, понятно? Курт неуверенно кивнул, а их закуски тем временем прибыли. Не то чтобы он активно выискивал Блейна или что-то вроде того. Он действительно не контролировал то, как Блейн пробивал путь в его жизнь. *** К вечеру воскресенья Курт честно не мог вспомнить, почему он с нетерпением ждал выходных. В течение этих дней отец продолжал коситься на него, словно знал, что Курт рассказал ему не все. Он чувствовал, что был под наблюдением, кроме своей комнаты на цокольном этаже, когда он намеренно там прятался. А у Берта возникали любопытные вопросы всегда, когда Курт ожидал этого меньше всего. Суббота подарила ему огромную стопку домашней работы. Вечером того же дня на его пороге появилась Рейчел, пронзительно требующая знать, когда заканчиваются его наказания, что ей делать с каким-то солнышком** (он понятия не имел, о чем она вообще говорила), и когда он вернется на репетиции хора. Он захлопнул дверь перед ее лицом, надеясь, что отец со своего места в гостиной ничего не услышал, но удача не была на его стороне. После очередного разговора, которого он совершенно не хотел, его посадили на неделю под домашний арест, хоть отец и гордился тем, что он влепил пощечину Блейну. В воскресенье он проснулся поздно, когда дома уже никого не было. Вероятно, отец в этот день работает в автомастерской. Звук открывшейся входной двери отрикошетил вниз по лестнице в его комнату примерно в 16:00. Слишком рано для того, чтобы смена в мастерской закончилась. — Эй, Курт! Можешь подняться сюда на минутку? Я принес на ужин вегетарианскую пиццу, которую ты любишь! Мысль об очередном допросе, пока он будет отвлечен одним из своих любимых блюд, не привлекала Курта, но он был голоден. Он занял немного времени медленным подниманием по лестнице и направился на кухню, где открытая коробка с пиццей лежала на кухонной стойке. Отец протянул ему тарелку и оперся на стойку, поедая свой собственный кусок. Курту определенно не нравилась эта ситуация. Берт настолько нервничал, что это просто сочилось из его пор. Курт осторожно откусил от пиццы, ожидая момента, когда отец сбросит бомбу, и тогда… Стопка брошюр упала на стол перед ним. На мгновение он подумал, что это одни из нелепых брошюр, что хранились в кабинете у мисс Пилсбери, но потом он прочел один из заголовков… О, боже. Отец нашел для него брошюры о гей-сексе. Этого не могло происходить на самом деле. Должно быть, ему снился кошмар, потому что этого просто не могло происходить. Следующие полчаса были размытой мешаниной вещей, которые он никогда не ожидал услышать в разговоре о сексе. Это все было неловко и мучительно, но за этот искренний жест Курт был невероятно благодарен. «Не разбрасывайся собой, словно ты не имеешь значения». И он не будет. Потому что Блейн этого не стоил. Он никогда не был настолько убежден в том, что он должен вычеркнуть Блейна из своей жизни, как после этого разговора. И он был безумно горд собой, когда понедельник и вторник пролетели, а между ними больше ничего не произошло. Конечно же, мистер Робертсон теперь старался гарантировать, чтобы они никогда не оставались наедине во время наказания, но все же, прогресс есть прогресс. В среду у него, наконец, появился крошечный лучик надежды, чтобы скрасить эту неделю. Его наказания закончились, и если он будет продолжать игнорировать Блейна на их общих уроках, ему, возможно, станет ясно раз и навсегда, что ему следует преследовать кого-нибудь другого. Его день был немедленно испорчен, когда мистер Робертсон сделал объявление в начале урока. — Ну все, ребята, успокойтесь! Я составил ваши задания для анализа первого романа. Сейчас разбейтесь на свои пары, пожалуйста! Мерседес и Тина побрели к своим соответствующим партнерам, а Курт внутренне подготовил себя к уроку, на котором он не сможет говорить ни с кем, кроме Блейна. Внезапно на его плече оказался подбородок, а губы Блейна задели его ухо. — Ммм, я ждал этот проект, детка. У нас наконец-то будет возможность, чтобы по-настоящему побыть наедине. — Нет, не будет, — фыркнул Курт, резко отодвигаясь от парня. — Мы сделаем его в библиотеке или не сделаем вообще. — Библиотека, да? — повторил Блейн, когда мистер Робертсон вручил им заданный материал со сроками выполнения и указаниями к работе. — Всегда хотел трахнуть кого-нибудь, нагнув на столе. Его слова отправились прямиком к члену Курта. — Я ненавижу тебя, — раздраженно прошипел он, отворачиваясь, чтобы прочитать полученное задание. Внизу был маленький календарь, на котором были запланированные сроки выполнения. Он пробежал по нему глазами в поисках своего имени и наконец увидел его, отмеченным в пятницу двадцать четвертого. По крайней мере, у них было чуть больше недели, но, боже, как он боялся этого. Блейн похотливо усмехнулся позади него. — Ненавидишь меня, да? Бьюсь об заклад, что ты изменишь свое мнение, когда я буду отсасывать тебе под библиотечным столом. Курт стиснул зубы, проклиная картинки, вспыхнувшие в его голове, и почувствовал, как возбуждение прошлось по его спине. Только он решил, что все пойдет так, как он задумал, как застрял один на один с Блейном, по крайней мере, на несколько часов. И независимо от того, будут ли они действительно работать над своим проектом в библиотеке, Блейн абсолютно точно был способен воплотить в жизнь вещи, о которых только что говорил.