Go Your Own Way

Курт был уверен, что завалит английский. К концу урока в среду единственное, что он смог сделать — это разделить список тем, которые они с Блейном должны были обсудить, на две части. Утро четверга походило на настоящую катастрофу, когда мистер Робертсон дал им десять минут в начале урока, чтобы основательно обсудить вопросы в парах. Блейн отпустил один из своих типичных вульгарных комментариев, Курт уставился на него, прожигая взглядом, и потребовал сообщить ему, когда он будет свободен для работы над заданием. Блейн в ответ вытащил небольшой перочинный нож из кармана и начал ковырять парту. Челюсть Курта отвисла, когда все в классе затихли и уставились на них. Внезапная тишина тут же встревожила Робертсона. После нескольких минут напряжённого молчания, во время которого учитель с ужасом наблюдал, как Блейн уродует парту, в класс был вызван директор Фиггинс, который тут же вывел Блейна из класса. Курт не видел Блейна всю оставшуюся неделю, но, где бы он ни был, люди говорили только о нем. Занятие хора в четверг разделилось на обсуждение безумия Блейна и словесное бичевание Рейчел за то, что она запугала какую-то девочку по имени Саншайн, которая, видимо, обладала невероятным голосом, но теперь была в когтях «Вокального Адреналина». Курт ненавидел тот факт, что так много пропустил. Его не было лишь на двух репетициях, но, кажется, всё уже вышло из-под контроля. К понедельнику Курт начал беспокоиться. Блейн до сих пор не объявился, и часть его задавалась вопросом, исключили ли Блейна за то, что он принес в школу нож и испортил школьное имущество. Но тогда, конечно, мистер Робертсон сообщил бы ему об этом и присоединил к другой группе. Другая его часть — он ненавидел признавать это — скучала по этому мудаку. Когда прозвенел звонок с урока, Курт не спеша спустился по лестнице в столовую. Сегодня ему не с кем было пообедать, и так как Блейн, казалось, исчез навсегда, не было никого, чтобы раздражать его. К его удивлению, когда он свернул за угол к своему обычному столику, тот был уже занят. Блейном. Не смотря ни на что, Курт знал, что он должен сделать это. Ему нужен был план для их проекта, потому что он не хотел провалиться. Он осторожно приблизился к столику, ненавидя то, как его сердце затрепетало только при виде темных кудряшек. Блейн развалился на скамейке, вытянув ноги, прижавшись спиной к стене и закрыв глаза. Не дойдя до стола пару шагов, Курт остановился и просто смотрел на него. Брови того были сдвинуты к переносице, а под глазами виднелись темные мешки; щетина на лице стала гуще и темнее, чем была на прошлой неделе. Мягкость в лице — вот ради чего Курт притормозил. Он видел ее только один раз прежде — в этом же месте две недели назад. — Если хочешь со мной потрахаться, то я не против. Только не вини меня потом за синяки, которые у тебя останутся, когда мы закончим. Курт закатил глаза и опустил поднос на стол. Блейн сводил его с ума, но он должен был признать, что Блейн всегда разговаривает таким образом. У него полностью отсутствовал словесный фильтр, и он постоянно пытался связать все их разговоры с сексом. Даже комментарий «шлюха» задел его всего на пару часов. Принимать слишком серьезно все, что говорит Блейн, — только усложнять ситуацию. Блейн определенно не стоил траты невосстанавливающихся нервов. Но вернемся к вопросу об их анализе рассказа, который они должны сдать уже в эту пятницу. — Ну и где ты был? — не сдержался Курт, скрестив руки на груди и пытаясь выглядеть раздраженным. Не то чтобы это имело значение: глаза Блейна все еще были закрыты. — Развлекался во время отстранения в пределах школы.* По крайней мере, это хоть что-то объясняло. — Ладно. Так когда ты… — Почему бы вам, дамочки, не уединиться, чтобы нам не пришлось смотреть на это снова? Ошарашенный Курт обернулся и столкнулся лицом к лицу с трио в спортивных куртках. Один из них в особенности вызывал у него страх — Карофски. Все его тело напряглось. Инстинктивно он сделал шаг назад и наткнулся прямо на грудь Блейна. Он даже не успел обработать эту информацию, как почувствовал пару рук, обнявшую его за талию, и щеку, потирающуюся о его шею. — Я думал, тебе по душе смотреть на такое, Карофски. Учитывая, что тебе в этом плане никогда ничего не перепадет, — спокойным и ровным голосом ответил Блейн. Тот факт, что Блейн мог оставаться совершенно спокойным, когда трое футболистов надвигались на них, приводил Курта в замешательство. А потом губы Блейна мягко коснулись кожи чуть выше воротника рубашки, а глаза по-прежнему смотрели на Карофски. Курт почти попытался вывернуться из рук Блейна, но остановился, потому что в одном он был уверен — если у него был выбор, он бы предпочел иметь дело с Блейном, а не с ними. Азимио дернулся в их сторону, ударив кулаком по ладони. — Чувак, давай просто побьем их или что-то в этом роде. Я не хочу, чтобы парочка педиков ошивалась поблизости. Но Карофски было будто бы некомфортно, и он выглядел более нерешительно, чем Курт когда-либо видел. Его взгляд следил за одной рукой Блейна, которая скользила по бедру Курта, и парень закусил губу. Это те же самые руки, ответственные за его синяки, которые, наконец, сошли с лица. — Пошли отсюда, парни. Они не стоят того, чтобы получать наказание. — О, чувак. Да всем наплевать. Давай просто побьем… — Нет. Уходим, — приказал Карофски, после чего Азимио закрыл рот. — Валите, — Блейн махнул им рукой на прощание, и Курт почувствовал, как его оттащили назад и потянули вниз на скамью, когда Блейн сел так же позади него. — Откинься назад, — тихо прошептал Блейн ему в ухо, когда рука на животе Курта сильно и уверенно потянула его торс к себе, пока его спина не уперлась в грудь Блейна. Три спортсмена смотрели на них полными отвращения взглядами, пока руки Блейна ползли вверх по бедрам Курта, а язык скользнул по чувствительной коже за мочкой уха. Курт выдохнул от легкого головокружения, и заметил, что парни поплелись к своему столу. И только когда грубая ладонь Блейна обхватила его через джинсы, он осознал, как быстро все выходит из-под контроля… и как безумно он скучал по этим прикосновениям. — Прекратите, парни! Робертсон, видимо, обедал в то же время, что и они. Курт тут же резко отдернулся от Блейна и ринулся к скамейке с другой стороны их столика, заливаясь румянцем. Блейн лишь похотливо улыбнулся, пока учитель толкал речь о неподобающих прикосновениях, прежде чем двинулся в обратном направлении, чтобы остановить попытки устроить драку едой. Курт играл с выбившейся прядкой волос, а Блейн снова прислонился к стене, блаженно закрывая глаза, будто бы он и не покидал своего места. Курт все еще не понимал, почему Блейн, кажется, пытается его защищать. Или Андерсон был собственником и пытался «заклеймить» его? Или пытался выглядеть мачо или еще что-то более нелепое? Почему он вообще чувствовал необходимость вести себя так с кучкой тупых спортсменов? Внезапное появление мистера Робертсона, по крайней мере, напомнило Курту, зачем он вообще подошел к Блейну. — Мне нужно знать, когда ты свободен, чтобы поработать над нашим анализом, — деловым тоном сказал Курт, всеми силами пытаясь забыть о руках Блейна, которые пару минут назад изучали его тело. — Я наказан до среды. Значит, в четверг во второй половине дня, если они не накажут меня за что-нибудь еще, — пробормотал Блейн, даже не открыв глаза. Курт раздраженно вздохнул. В четверг у него репетиция хора, а он и так уже достаточно пропустил из-за Блейна. И особенно на этой неделе Курт действительно не хотел ее пропускать: он и Мерседес начали кампанию, посвященную Бритни Спирс, на Фейсбуке, и они были настроены решительно, чтобы получить ее в список песен для школьного вечера. Однако школьная библиотека закрывалась в пять часов вечера, а занятие хора закончится не раньше половины пятого. Даже не смотря на то, что они с Блейном были довольно умными, времени для работы над проектом было совсем недостаточно. — У меня репетиция в хоре до четырех тридцати в четверг, — раздраженно ответил Курт. Он точно не станет звать Блейна к себе домой: отец кастрировал бы Андерсона на месте. И Курт на самом деле не хотел, чтобы кто-то, кто мог взломать его шкафчик, знал, где он живет. Внезапно Курта осенило. — Что если мы встретимся в публичной библиотеке на другом конце города в пять? Но его надежды были мгновенно разрушены, когда Блейн с грохотом опустил ногу, обутую сегодня в высокие конверсы, на стол. Электронный браслет тускло мерцал при искусственном освещении. Под таким углом Курт мог видеть, как огоньки мигали в устойчивом ритме, почти совпадающим с его сердцебиением. — Я не могу пойти дальше продуктового магазина вниз по Blockbuster, — сказал Блейн, и Курт уловил в его голосе что-то вроде отчаяния. Он редко слышал, чтобы из уст Блейна вылетало что-либо, не имеющее сексуального подтекста или не звучавшее высокомерно. Курт напряженно думал ещё несколько секунд. Что, черт возьми, им теперь делать? Он никак не мог позвать Блейна к себе, но какие еще варианты у него были? Вместо того чтобы сказать то, к чему он обреченно готовился, он задал риторический вопрос: — Ты даже не собираешься упростить ситуацию, да? — Мы всегда можем сделать это у меня, Хаммел, — намекающий тон заставил Курта презрительно нахмуриться. Он поднял глаза и наткнулся на наклонившегося в его сторону Блейна, играющего бровями. Идея была ужасной, но сейчас у него действительно не было других вариантов. И он напомнил себе, что, по крайней мере, родители Блейна должны быть дома. Его отец обычно не возвращался домой раньше шести, что означало как минимум час наедине с Блейном в пустом доме. Эта идея была бы ничего, если бы не была абсолютно ужасной. — Хорошо, — раздраженно согласился Курт, — какой адрес? Блейн лишь усмехнулся. — Не парься на счет этого. Ты говорил что-то о хоре, так? Я просто останусь с тобой, а затем мы сможем свалить отсюда вместе. — Ты в хоровом кружке? — Курт презрительно рассмеялся. — Умоляю тебя, Андерсон. Нужно обладать настоящим талантом, чтобы присоединиться к нам. Прозвенел звонок, и Блейн ушел, не сказав ни слова, пока ухмылка на его лице расползалась еще сильнее. *** Блейна снова не было на уроках во вторник и среду. Курт мог только предполагать, что тот всё ещё был отстранен от занятий. Это его вполне устраивало. У него появилось время, чтобы переосмыслить происходящее и собраться с мыслями. После почти недели без какого-либо физического контакта он решил, что был в безопасности. Но он ошибался. Очень сильно ошибался. Он провел половину вторника ругая себя за то, что позволил Блейну снова прикоснуться к нему вчера. Поскольку сейчас он не мог перестать думать — или мечтать — об этом. Он проснулся в поту в среду в четыре часа утра, с пульсирующей эрекцией и воспоминанием крепко прижимающейся к ней ладони Блейна, все еще отдававшейся шепотом по коже. Каждый раз, когда на уроках его мысли блуждали, он возвращался к моменту, где обрывались сны. Он был на грани, и только проснувшись после еще одного яркого сна в четверг утром, он понял почему. Неделя без Блейна совсем ничего не облегчила, а только сделала малейшие прикосновения в десять раз значительнее. Он никогда не подозревал, что такие эмоции вообще существуют, но теперь он определенно понимал, почему его одноклассники были одержимы всем, что связано с сексом. Сочетание этого нового опыта с гормонами, свирепо носящимися в его жилах, вытесняло любую логику, которой обладал шестнадцатилетний парень. Четверг тянулся очень медленно, но с одним важным отличием. Блейн вернулся на занятия. Такой же дерзкий, пошлый и как всегда невероятно сексуальный. Это определенно никак не помогло Курту сосредоточиться на уроках. Но, по крайней мере, в этот день занимались по блокам**, так что у него был существенный перерыв между «дозами» Блейна, что помогло ему подготовиться к их проекту этим вечером. Он даже не хотел думать, сколько времени понадобится, чтобы всё выполнить. Блейн даже продолжил сидеть на уроке химии в тот день, несмотря на то, что как обычно закончил работу раньше всех, и теперь, к несчастью миссис Ментор, возился с различными инструментами. В конце концов, она приказала ему вернуться за свою парту, что он и сделал. Курт был уверен, что все в классе были в шоке, ведь он действительно это сделал. После всех выходок Блейна это было невероятно странно. Курт вспомнил мотивы примерного поведения Блейна, только когда уроки в тот день наконец закончились, и он счастливый направлялся на репетицию хора. Хаммел уже завернул в сторону репетиционного кабинета, когда почувствовал, большая ладонь провела по его ягодице. Он даже не вздрогнул от этого прикосновения, но все равно откинул руку Блейна, когда тот спросил: — Так хор — это типо… Место, где вы просто танцуете вокруг и поете или что-то в этом роде, да? Курт просто что-то проворчал в ответ. Ладонь на его заднице слишком сильно подействовала на него. Она возвращала туманные воспоминания из его вчерашнего сна. Только сейчас руки были намного грубее. Он помотал головой и зашёл в кабинет первым, засомневавшись в реальности происходящего, когда увидел, что Блейн последовал за ним. Так как дерзость Блейна была очевидной, Курт не сомневался, что когда мистер Шустер попросит его, тот встанет и споет. Ну, или попробует спеть. Вдобавок ко всему, что делало Блейна просто неотразимым, он не мог еще и петь. Его голос и так был невероятно сексуальным. Курт сел на свое место рядом с Мерседес, которая изумленно смотрела на него. Блейн подвинул для себя другой стул так, что его ножки переплетались с ножками стула Курта. Обычно Курт сидел с безупречной осанкой, но сейчас он внезапно пожалел о том, что был так неосторожен с этим. Его поза дала Блейну возможность и пространство для того, чтобы скользнуть ладонями по его талии и притянуть к себе. Даже через два слоя одежды, Курт чувствовал, как его кожа горела под руками Блейна. Потому что это не было простым прикосновением. Оно было твердым и собственническим, и Курт любил и ненавидел это одновременно. Все в кабинете внезапно притихли. Пока перед ними внезапно не материализовалась Сантана, пожирающая Блейна взглядом. — Если ты не получишь от Хаммела желаемого, то я полностью твоя. Она провела своим пальчиком с хорошим маникюром по линии челюсти Блейна, и Курт мог поклясться, что услышал, как Блейн тихо фыркнул. У Курта резко возникло желание наброситься на нее и повыдергивать ей все волосы. Но Блейн только рассмеялся, мягко и глубоко, сморщив нос, — боже, это незаконно — быть таким очаровательным и горячим одновременно — и ответил: — Не в твоей команде, Лопез. Блейн провел рукой вверх по его спине. Курт даже не осознавал, насколько был напряжен от присутствия Сантаны, пока Андерсон не начал поглаживать его по позвоночнику большим пальцем. — Расслабься, детка. Тут не к чему так ревновать. Курт возмущённо фыркнул в ответ на этом комментарий. Он не ревновал. Он абсолютно не ревновал. Сантана кокетливо подмигнула Блейну и томно проговорила: — Если ты когда-нибудь передумаешь, просто дай знать. То, как взгляд Блейна провожал ее виляющие бедра, пока она возвращалась на своё место, заставило что-то горячее в груди Курта крепко сжаться. Он стиснул зубы и не был уверен, кем он был больше раздражен — Блейном, Сантаной или самим собой. Хорошо, возможно он мог немного ревновать. Мистер Шустер наконец появился и объявил хору о том, что в течение нескольких последующих занятий они будут обсуждать молодых современных артистов. А потом он заметил Блейна, выглядя удивленным и взволнованным одновременно. — Видимо, у нас новый потенциальный участник, ребята! — его взгляд пал на руки, крепко прижимающую Курта за талию. — Курт, ты, кхм, не хочешь представить нам своего… ээм, друга? — Мое имя Блейн, — просто сказал Андерсон. — Что ж, добро пожаловать в хор! Здесь рады всем, хотя и предпочитаем ребят с вокальными данными. Я понимаю, что ты, вероятно, ничего не готовил, но… — Вы хотите, чтобы я выступил? — перебил его Блейн. — О, ну, ты можешь не выступать сегодня, если не хочешь, — ответил мистер Шустер, пытаясь быть обнадеживающим. — Но когда ты почувствуешь себя достаточно комфортно для этого, то.. Рука Блейна соскользнула с талии Курта, когда он пожал плечами: — Я сделаю это сейчас. Мистер Шустер был удивлен его уверенностью. Он сел на стул рядом с ребятами, когда Блейн стянул свою кожаную куртку и, к большому удивлению Курта, взял акустическую гитару, не прибегая к помощи музыкантов. Он ожидал, что Блейн выберет какую-нибудь непристойную песню с сексуальным подтекстом. Что-то акустическое казалось слишком… мягким для него. — Вы можете отдохнуть, ребята, — сказал Блейн музыкантам. Его голос был более дерзким и уверенным, чем Курт когда-либо слышал. О, он собирается получить удовольствие, наблюдая за провалом Блейна. Но Курт был поражен, когда Блейн начал перебирать струны, наигрывая мелодию. Мысль о том, что Блейн действительно может быть хорош в этом, никогда не приходила ему в голову. Is it still me that makes you sweat? /При мыслях обо мне тебя до сих пор бросает в пот? Am I who you think about in bed?/ Это обо мне ты думаешь в постели? Ну естественно. Только Блейн мог выбрать песню, посвященную сексу, и каким-то образом сделать ее еще более сексуальной в акустической версии. Потому что Курт знал эту песню; Пак провел большую часть прошлого семестра, напевая её себе под нос на уроках. Это была одна из главных причин, почему Курт теперь выбирал углубленные предметы. I've got more wit, a better kiss, a hotter touch, a better fuck/Но я умнее, я лучше целуюсь, мои прикосновения жарче, я трахаюсь лучше Than any boy you'll ever meet, sweetie you had me/Чем любой другой, которого ты когда-либо встретишь. Сладкая, я был твоим. Блейн прожигал Курта взглядом, и, как бы тот ни хотел, он не мог отвести глаз. Он был ошеломлен. Господь милосердный, Блейн может петь. Его голос был слегка рычащим и низким и посылал мурашки по спине Курта каждый раз, когда их взгляды встречались. Блейн Андерсон не мог быть настоящим. Просто невозможно быть настолько привлекательным. Курт наконец смог взять себя в руки и отвел взгляд, замечая, как Сантана театрально обмахивалась рукой. Остальные девушки справлялись не лучше, а Пак с Финном выглядели раздраженными из-за того, как Блейн легко смог завоевать внимание девчонок. Когда Блейн дошел до припева, сердце Курта подскочило к горлу и билось так, будто набивало татуировку на его кадыке. So testosterone boys and harlequin girls/Мальчики, полные тестостерона и девочки-арлекины. Если бы он стоял, ему бы определенно нужно было бы сесть на этой ноте, спетой фальцетом. Каждая частичка Курта буквально падала в обморок, пока голос Блейна захватывал его. Губы пересохли, и он подсознательно облизал их, не осознавая, что Блейн до сих пор смотрит на него. Мистер Шустер был поражен талантом парня, но также, очевидно, был обеспокоен выбором песни и тем фактом, что во время её исполнения глаза Блейна были прикованы к Курту. Курт уставился на стену за головой продолжавшего петь Блейна, изо всех сил стараясь держать под контролем возбуждение, зарождающееся в его теле. Последнее, что ему сейчас было нужно, — это стояк перед всеми участниками хора. Так называемая «невнимательность» Курта, казалось, только больше заводила Блейна, и он буквально зарычал, пропевая последние строчки песни. Testosterone boys and harrrlequin girls/Мальчики, полные тестостерона и девочки-арррлекины. Глаза Курта вновь встретились с глазами Блейна, и по телу пробежала дрожь оттого, каким был взгляд Андерсона. Он буквально трахал его глазами. Именно этот взгляд стал причиной его гибели при их первом наказании. И после всего этого они с Блейном должны были провести черт знает сколько часов наедине, чтобы работать над этим дурацким проектом. Боже, кого он пытается обмануть? Нравится ему это или нет, Блейн Андерсон был на прямом пути, чтобы добиться от Курта желаемого. И не нужно было никаких размышлений, чтобы сказать, хотел ли этого Курт.