Go Your Own Way

Курт засыпал со слезами на глазах в ту ночь. Он не помнил, чтобы когда-нибудь чувствовал себя более никчемным и ненужным, чем сейчас, когда Блейн был причиной таких чувств. Блейну было плевать на него, он хотел лишь удовлетворить свои сексуальные потребности, и Курт, как единственный отрытый гей в МакКинли, помимо Андерсона, был единственным кандидатом. Он ненавидел то, как быстро он потерял голову, несмотря на предостережения отца и Кэрол. Он ненавидел себя за то, что происходило. Но еще больше он ненавидел Блейна. Он ненавидел синяки на бедрах, принявших форму пальцев брюнета. Он ненавидел каждый засос, оставленный вдоль ключиц, шеи и особенно тот засос, что красовался на его тазобедренной косточке. Блейн развел его, прекрасно зная, как неопытен и неловок Курт во всем, что касается физической близости, но его это не волновало. Он получил то, чего хотел, а потом просто выбросил Курта как мусор. Боже, сейчас он ненавидел Блейна больше, чем когда-либо. Его первый опыт интимной близости с другим парнем был полностью испорчен. Даже от мысли о его первом поцелуе у Курта больно щемило в груди. Все это ничего не значило для Блейна, потому что его волновал только собственный член. Поэтому, когда они закончили работать над анализом романа, Курт избегал Блейна как чумы. Он старался всегда ходить по школе с кем-нибудь, куда бы он ни шел. Когда это не получалось, он старался добраться из пункта А в пункт Б так быстро, как только возможно. Потому что в этот раз Курт не собирался позволять себе нарушить обещание, данное самому себе: он покончил с Блейном Андерсоном, и нет ничего такого, что могло бы это изменить. Этот мудак уже разрушил достаточно первых опытов Курта, и он не собирался позволять разрушить ему еще больше. В следующий вторник Блейн начал прилагать просто адские усилия, чтобы поймать Курта наедине. Он решил везде следовать за Куртом и, с каким бы другом тот не шел, прорывался между ними, и прерывал разговор. Каждый раз, когда Курт останавливался у своего шкафчика, Блейн ждал его там со всеми учебниками, нужными для следующего урока. К обеду, на уроке химии, он выглядел почти отчаявшимся, пробираясь и усаживаясь между Куртом и его партнером по лабораторной, после пытаясь прикоснуться к Хаммелу при любой возможности. Почти в панике Курт попросил воспользоваться туалетом, просто чтобы сбежать хоть на пару минут и привести мысли в порядок. Даже несмотря на принятое решение, он все еще не мог контролировать реакцию своего тела на близость Блейна. Это была действительно самая худшая часть всего этого. Он ненавидел все, что сделал Блейн, но все еще дрожал от удовольствия от его малейшего прикосновения. Блейн решил не сдаваться, даже когда Курт вышел в туалет. Поэтому, когда Курт вышел из кабинки, он влетел прямо в Блейна, на чьем лице красовалась вечная самодовольная ухмылка. — Знаешь, нет абсолютно никакой необходимости заигрывать так сильно, детка. — Я не заигрываю, — презрительно ответил Курт, быстро справившись с испугом от преследования Блейном, и продолжил с улыбкой, — С тобой покончено. Быстрый шаг в сторону раковины, чтобы помыть руки, не удержал Блейна. Андерсон схватил его за бедра, нажимая пальцами точно на те самые маленькие синяки, которые не успели полностью исчезнуть, и усмехнулся ему в ухо: — Я думаю, что мы оба знаем, что это ложь. Курт знал, что будет почти невозможно избавиться от него. Он дал Блейну почувствовать вкус того, чего он хотел. Он как будто помахал мешком сладостей перед лицом ребенка, но дал ему только одну конфетку, а сам сел рядом и стал уплетать все остальное. Проба небольшого кусочка лишь превратила желание Блейна во всепоглощающую страсть, и Курт должен был найти способ остановить его, не поддаваясь желаниям собственного тела. Потому что от одного прикосновения Блейна по его позвоночнику все еще пробегали мурашки. Он еще никогда не чувствовал себя таким запутавшимся в своей собственной голове: одна его часть хотела всего с Блейном, а другая – нет. Курт молча проклял гормоны за уничтожение того, что являлось здравым рассудком три недели назад. Он позволил всему зайти слишком далеко, и на этот раз он должен оставаться твердым, пока не разберется в своей голове. Или же пока Блейн не даст ему нечто большее, чем желание, вызванное тестостероном. Этого и так было слишком много, чего скрывать. Курт закрыл кран и сильно оттолкнул Блейна. Несмотря на то, что брюнет был сильнее, он отступил на пару шагов, и Курт уставился на него. — Не трогай меня, Андерсон. Я сказал, что с тобой все кончено, и имел в виду именно это. Курт развернулся, чтобы выйти из туалета, но был остановлен крепкой хваткой на предплечье. Он не мог отрицать свое удивление, когда Блейн развернул его и прижал к стене, ведь в прошлый раз, когда он сказал Блейну отступить, тот сделал это сразу же. Курт почувствовал отчаяние в действиях Блейна, когда тот прижался к нему; почувствовал прерывистое теплое дыхание на своей шее. И в первый раз он был напуган. Напуган так, что буквально застыл. — Блять, я просто… Я хочу тебя так сильно, Курт, — Блейн прижался своим лбом ко лбу Курта, и, прежде чем брюнет закрыл глаза, Хаммел смог увидеть в них кратчайшую вспышку паники. — Мне нужно это. Я… я… черт, мне нужен ты. В животе Курта скрутился узел, но это не имело никакого отношения к тому, что тело Блейна находилось так близко. Он не мог этого сделать. Он поклялся, что больше не сделает этого. Не сделает ничего до тех пор, пока не разберется во всем. Может быть вообще никогда. В тот момент Курту было плевать на то, что Блейн был почти уязвим и открыт перед ним, и на то, что Блейн, возможно, испытывал к нему что-то большее, чем сексуальное влечение. Рациональная часть мозга Курта уже приняла решение. Блейн просто был на грани потому, что прошло уже почти пять дней с тех пор, как они «тусовались» вместе, и это все была игра, чтобы снять напряжение. — Нет, — ответил Курт, поражаясь тому, каким ровным сумел сохранить свой голос, — Я сказал нет, значит - нет. Я не твоя шлюха, Андерсон. Я не позволю тебе использовать меня каждый раз, когда тебе захочется «расслабиться». Он предпринял еще одну попытку оттолкнуть Блейна, чтобы сбежать в безопасный коридор, но тот схватил его за запястья и зажал их руки между их телами. Сердце Курта подскочило к его горлу, когда он заглянул в глаза Блейна. Он увидел в них вспышку чего-то болезненного, прежде чем злость и дерзость вернулись на свои места. — О, да ладно! — раздраженно прорычал Блейн, — Я уже говорил, что не считаю тебя шлюхой, детка. — Мне плевать, что ты не считаешь меня таковым, — выплюнул Курт, стараясь оттолкнуть Блейна плечом. Он знал, что взбесится, если Блейн сейчас же не отступит, и действительно не хотел знать, что случится с ними обоими, если это произойдет. — Ты заставил меня почувствовать себя шлюхой. Ты использовал меня, Блейн. Он отвел взгляд, чувствуя, как защипало в глазах. Господи, ну почему он всегда такой эмоциональный? — Не волнуйся об этом, — быстро сказал Блейн, легкая ухмылка закралась на его лицо, — Я могу заставить тебя почувствовать себя лучше, детка. Он потерся своими бедрами и бедра Курта, и тот просто сорвался. Нога, зажатая между ног брюнета, дернусь вверх, попадая точно по яйцам Блейна. Он увидел абсолютный шок на лице Андерсона, чьи глаза расширились, а брови сморщились от боли. Потребовался лишь небольшой толчок, чтобы оттолкнуть Блейна в этот раз. Парень сделал пару шагов назад, прежде чем упасть на пол с пронзительным воем. — Это за то, что использовал меня ради секса, Андерсон, — злобно сказал Курт, — Могу поспорить, это гораздо больнее, когда у тебя стояк, не так ли? Дверь захлопнулась за ним, когда он, стараясь не бежать, пошел к кабинету химии так быстро, как только мог. Он не хотел думать о том, что только что сделал, или о Блейне, или обо всем, что произошло с момента их встречи. Когда он вернулся в класс, проходя мимо стола миссис Ментор, он услышал отрывок ее телефонного разговора. — Да, Блейн Андерсон снова ушел с урока. Я не знаю, находится ли он все еще в здании… Он вновь присоединился к своему партнеру по лабораторной и пытался заставить себя сконцентрироваться на учебе, чтобы хоть однажды забыть о Блейне. На репетиции хора он почти ожидал, что Блейн самодовольно ворвется в класс, но этого не произошло. Бойфренд мисс Пилсбери (ну, он думал, что он ее бойфред, ведь в ее случае никогда нельзя быть уверенным на сто процентов) заглянул на занятие, чтобы прочитать им лекцию о гигиене ротовой полости и заставить явно ревнующего мистера Шустера ревновать еще больше. Оставшуюся часть занятия Курт провел уклоняясь от провокационных вопросов Сантаны и игнорируя непристойные жесты Пака всякий раз, когда кто-нибудь упоминал его и Блейна. Потому что, несмотря на то, сколько раз он убеждал всех в том, что они с Блейном не «вместе», никто не верил ему. Это просто еще одна хорошая причина ненавидеть Блейна. Он превратил их в «пару» или, как Пак и Сантана не переставали называть, «друзей по сексу» (он буквально съежился на этой фразе), даже не стараясь. В среду утром он ожидал попыток повторения поцелуев или просто пары прикосновений. Но он быстро понял, что Блейн полон сюрпризов и никогда не делает того, что Курт от него ожидает. Он занимал свои привычные места на всех уроках, и, если бы Курт не был осведомлен о его присутствии, он бы даже не заметил брюнета. Он не пялился на него и даже не пытался переплести их ноги. Не было никаких прикосновений к плечу и хватания за задницу. Не было даже никаких привычных замечаний и ничего такого, что могло бы продлить его наказание. Учителя, казалось, вздохнули с облегчением, не боясь больше быть прерванными на уроке, но Курта это насторожило еще больше. Конечно, Блейн игнорировал его прежде. Но тогда он флиртовал со случайными девчонками, пытаясь вывести Хаммела из себя, чтобы притянуть обратно. Теперь же он сидел, не привлекая к себе внимания, опустив голову вниз, будто каждая его минута тратится на переосмысливание себя. Он никогда не поймет Блейна, не так ли? Почему он вообще хотел понять? Он должен был покончить с ним давным-давно. Он решил последовать примеру Блейна и тоже начал его игнорировать. Или, по крайней мере, пытался сделать вид, что игнорирует. Непривычная тишина со стороны Блейна сработала с Куртом, как обратные полюса магнита. Он, правда, задел Блейна своими словами? Или это потому, что он слишком сильно ударил его по яйцам во вторник? В конце концов, он был кикером в футбольной команде, так что, может, он ударил намного сильнее, чем должен был. Может, он услышал что-нибудь от родителей или деда, который, вроде как, помогал ему. Почему его родители вообще исчезли? Может, из-за того, что он доставлял слишком много проблем или — он действительно не хотел думать о таком — из-за того, что не приняли то, что он – гей? Курт даже не знал, как давно он открылся и сколько времени он был сам по себе. Или почему он не может остановить себя от таких мыслей, когда, по идее, должен фокусироваться на том, что говорит мистер Фергюсон. Днем в четверг у него, наконец, появилось что-то, что отвлекало от мыслей о Блейне. Мистер Шустер сдался и разрешил им поставить номер Бритни Спирс для родительского собрания. Единственной проблемой стало то, что мистер Шу загорелся желанием стать частью шоу, и Курт даже думать не хотел о причине этого желания. Дополнительный час репетиции, проведенный за разучиванием энергичной хореографии и работой над вокалом, заставил его лечь спать почти сразу по приходу домой. Курт был очень расстроен тем, что они потерпели фиаско на родительском собрании в пятницу. Все шло эффектно, пока тренер Сильвестр не заподозрила неладное и не включила пожарную сигнализацию. Мистер Шустер поклялся больше не делать номеров Бритни и вернулся к своим скучным, вечно повторяющимся планам уроков. То, чего он так боялся, произошло в первую среду октября. Мистер Робертсон раздал задания для анализа их второго романа и вернул их работы над первым с оценками и замечаниями. Он не был удивлен девяноста восьми баллам, написанным красным вверху возвращенной работы; записи Блейна были невероятно детальны и глубокомысленны. Его волновала мысль о том, что ему снова придется провести время наедине с Блейном (возможно, наедине). Андерсон, к его огромному удивлению, тоже не был в восторге от этой идеи. Он выдал несколько равнодушных фраз, когда Курт пытался договориться о времени и месте для работы над проектом, и, в конце концов, просто сдался. Блейн никогда не был настолько несговорчивым, но, по крайней мере, они снова были одной из последних групп. Сейчас только шестое октября, до восемнадцатого ещё далеко. У Курта были более важные вещи, на которых ему нужно сосредоточиться на этих выходных, чем глупый проект с Блейном. Ежегодная встреча «Звуки музыки» была в эту пятницу, и, даже если его отец был расстроен из-за очередного пропуска их совместного пятничного ужина, он не особо заботился по этому поводу. Эти ужины были у них каждую неделю, и конец света не наступит, если он пропустит парочку, чтобы развлечься с Мерседес и провести потрясающую ночь. Ничто не испортит этот день. Ни Блейн, ни их проект, ни вынужденное партнерство с Азимио на уроке французского. Он что-нибудь придумает, чтобы компенсировать это отцу на выходных. Может, поможет ему в мастерской или сходит с ним в кино на какой-нибудь глупый экшн, который вгонит его в сон. Он был на полпути своей оживленной речи на французском, оскорбляя Азимио и говоря ему, сколько веселья он получит сегодня вечером, когда дверь кабинета открылась со скрипом. Азимио окинул его взглядом, когда люди, которые вошли, начали шептаться с мадам Беллфорт позади него. — Курт? Озадаченный внезапным появлением голоса мистера Шу в кабинете французского, он слегка повернулся, ухмыляясь от того, что Азимио был настолько необразованным, что даже не понял, что его сейчас оскорбляли. — Можешь выйти с нами? Мисс Пиллсбери пришла с ним. Он посмотрел на выражения их лиц, и биение сердце ускорилось. Этот разговор явно не будет тем, что он хотел бы услышать. Следующие три часа были в как тумане. Его вывели в коридор, чтобы проинформировать о том, что его отец только что был госпитализирован. Мистер Шустер отвёз их в больницу, рассказывая ту малую информацию, что получил по быстрому звонку из больницы, сделанному в главный офис. Курт едва слышал что-либо из этого сквозь утренний голос отца. — Я разочарован в тебе, Курт. — Завтрак чемпионов… Боже, ему просто хотелось свернуться калачиком на заднем сиденье и разрыдаться, пока кто-нибудь не разбудит его и не скажет, что это все было просто сном. Но он понял, что этого не случится, когда мисс Пиллсбери открыла его дверь и помогла ему выйти из машины. Курт маячил по комнате ожидания около часа, пока доктор не вышел поговорить с ним, но даже тогда ему не сказали ничего определенного. У его отца случился сердечный приступ, и сейчас он в коме. Никто не знал, когда он проснется и случится ли это вообще. После часа сидения возле его кровати, во время которого Курт держал слабую руку отца, как тот много раз прежде держал руку Курта, мистер Шустер настоял на возвращение в МакКинли. Он уже практически отказался, но ещё один взгляд на его отца, который обычно был полон жизни, улыбок, шуток и смеха, а сейчас выглядел еще более безжизненно, чем мешок с картошкой, поменял его мнение. Ему нужно было уехать, нужно забыть. Это не могло быть правдой. Просто не могло.