Телохранитель

Ночь. Резкие порывы ледяного ветра заставляют дрожать тело, леденеющее до самых костей. Темнота. Глаза, уже привыкшие к длительной тьме, по-прежнему настойчиво отказываются сообщать окружающую картинку, оставляя его в загадочном и от того зловеще пугающем неведении. Он делает пробный шаг в сторону и чуть не срывается вниз, вслушиваясь в оглушительный грохот падающих вниз в бездонную пропасть валунов. Страшно. Из груди вырывается стон, полный такого отчаяния, что по спине пробегают неприятные мурашки, а тело сковывает чувство липкого страха, медленно обволакивающего все его существо. Внезапно, прямо перед ним земля разверзлась, и из-под грунтовой поверхности вырывается столп нестерпимо яркого, ослепляющего света, заставляющего его сделать шаг назад, прикрыв глаза и неизбежно сорваться в бушующие воды океана. Он тонет, захлебывается соленой водой. И неоткуда ждать помощи. Ведь он один. Так зачем тогда он так яростно сражается за свое бессмысленное существование в этом мире? Он закрывает глаза и перестает сопротивляться, безвольно уходя на дно, вновь погружая себя в беспроглядную тьму. Однако нет никакой боли. Он по-прежнему жив. Открыв глаза, он видит самого себя в отражении огромного зеркала, а вокруг пустота. Лишь белый свет окутывает все пространство легкой дымкой, словно скрывая от глаз невольного свидетеля окружающий мир. Он вновь вглядывается в свои испуганные зеленые глаза, отражающиеся в зеркале. А затем за спиной появляется он. Стройная фигура, идеальные пропорции тела, закутанные в складки невесомой ткани. За спиной пришельца скрывается пара огромных черных с глубокими синими переливами крыльев. Дымчатый пух верхнего оперения топорщится и дрожит от малейших колебаний воздуха. Он кажется таким сказочным и... ненастоящим, словно искусный мастер, вложив всю свою душу, представил на всеобщее обозрение совершенное чудо света. Мягкое сияние, исходившее от него, притягивает, даруя ощущение нереальности и какой-то первозданной, божественной чистоты, не имеющей ничего общего с цветом. Он зачарованно разглядывает эту красотищу, не в силах шевельнуться, дабы не спугнуть столь прекрасное видение. А затем пришелец открывает глаза, отчего перехватывает дыхание, а сердце готово выпрыгнуть из груди в своем диком порыве. Он смотрит на совершенное существо перед собой и ему кажется, что лицо ангела начинает преображаться. Он видит до боли знакомые черты. Ровная кожа. Растрепанные темные волосы и огромные голубые глазища, приковывающие к себе взгляд единственного наблюдателя. А затем видение начинает таять. Ангельская фигура разворачивается и медленно удаляется от него, оставляя в полном одиночестве. Зеленые глаза в ужасе распахиваются, и он бросается вдогонку чудесному видению, но без успешно. Из груди вырывается сдавленный толи крик, толи стон: “Кастиэль! Не уходи, не оставляй меня!” Но вот силуэт и вовсе пропадает из поля зрения, и ему ничего не остается как медленно сползти вниз, вновь погрузиться в темноту. Все кончено. Из ночных сновидений его вырвала пронзительная трель будильника, разрывающегося от громкого звона. На часах было семь утра. Понедельник. Самое ужасное время в жизни. Рвано выдыхая, Винчестер попытался припомнить то, что ему снилось. Перед глазами вновь на мгновение всплыл чудесный ангел, удивительно напоминающий Кастиэля. Даже нет. Это и был его Кас, только с большими изящными крыльями за спиной. Просто ангел. Его ангел. И тот Дин его потерял. Навсегда. Глубоко вздохнув, пытаясь унять бешеное сердцебиение, парень сел на постели. Он ни за что не потеряет своего возлюбленного, для него Кас — сама жизнь. — Ты это видел? Нет, ну что за свинство? — возмущался Винчестер, направляясь к выходу из переполненной столовой, — мало того, что продали все пироги, дак еще и нахамили, гавнюки. Нет им прощения! Сразу за недовольной грозовой тучкой, метающей молнии бранных слов по поводу неудавшегося обеда направо и налево, семенил темноволосый брюнет, от души посмеиваясь над другом, — Да ладно тебе, Дин. Ну, подумаешь, Мэтт Хатчерсон купил у тебя под носом последнюю булочку, это не стоит стольких нервов, — примирительно проговорил Кастиэль, заглядывая своими синими любопытными глазищами в насыщенную зелень, полыхавшую огнем обиды и возмущения. От короткого, но такого желанного зрительного контакта, вся ярость Винчестера мигом улетучилась в неизвестном направлении, оставляя лишь чувство умиротворения и теплоты на душе. Ай, да Бог с ней, с этой несчастной булочкой. Ведь у него есть кое-что повкуснее подгорелых коржиков. Нестерпимое желание прильнуть к этим приоткрытым, слегка обветренным губам, дурманило и влекло, несмотря на факт нахождения на учебной территории. Однако как только из-за угла показалась пара хохочущих первокурсниц, Дин залился густым слоем краски и отпрянул от ничего не понимающего Новака. Все-таки даже если он и смирился с тем, что его ориентация вылетела в трубу, он был по-прежнему не готов распалять секреты голубой любви направо и налево. И этот вопрос его крайне тревожил. Кастиэль не смущался такой ситуации вообще, хоть и не подавал поводов для чертовых сплетен. На людях они вели себя как обычные лучшие друзья, но как только оставались наедине, вырывался нестерпимый огонь взаимного желания и страсти друг к другу. Однако такая ситуация была крайне несправедливой по отношению к его возлюбленному, но с собой сделать Дин ничего не мог, поэтому оттягивал этот момент до последнего. — Да вы бы видели его лицо! — заливаясь хохотом, во всех красках описывал недавнее действо Кас, пережевывая купленный им в переменку бургер. — Да, я представляю. Наш Динни горазд на всякие буйные штучки, — ответным хохотом заливалась Джо, на что Дин изредка бросал на нее испепеляющие взгляды. — Смирись, — с наигранно скорбящим видом проронил Бенни, похлопывая парня по плечу, — они не скоро успокоятся. Губы Дина расплылись в раздраженной ухмылке, посылая последний изничтожающий взгляд на Кастиэля. Голубоглазый брюнет, все еще посмеиваясь, внезапно приблизился к Винчестеру, нарушая все дозволенные границы личного пространства. — Ну не дуйся, Дииин, я же любя, — томно протянул Кас прямо над ухом, от чего у Дина по спине пробежала волна мурашек, однако Новак на этом останавливаться явно не собирался. Ухватив тонкими пальцами за подбородок, он повернул голову Дина к себе и впился в губы страстным неожиданным поцелуем. Винчестер, слегка опешивший от внезапности, неуверенно отвечал Кастиэлю, пока до глубин сознания не дошел короткий тревожный звоночек, что буквально в метре от них восседают его непосвященные друзья. — Парни? Дин испуганно отпрянул от Кастиэля и с затравленным видом глянул на огорошенных друзей. Бенни, встретившись с ним глазами, мгновенно отвернулся, а Джо... Девушка, на лице которой появился нежный румянец, медленно преображалась прямо к него на глазах. — Это что еще за хрень, Винчестер? Что здесь происходит?! Ты гей?! Почему ты нам об этом не сказал?! ДИН! — засыпала вопросами блондинка, в голосе которой сквозило неприкрытое возмущение и гнев... Праведный гнев за предательство лучшим другом. — Джо... Прости, я не... — пытаясь оправдаться он не заметил, как Новак медленно отпрянул от него и теперь так же удивленно таращился на него. — Ты им не сказал? Не сказал о нас? — О вас? О ВАС?! И как давно мой лучший друг играет в конспиратора? — взорвалась девушка громкими воплями. —Достаточно, — тихо проронил Дин, стыдливо опуская глаза в землю. Кажется, жестокая судьба не дала ему очередного шанса и безжалостно придвинула момент истины. — Дин, я думал, что ты все им рассказал и как настоящие друзья, они приняли тебя, — с укором в голосе, наконец, выдавил Кас, все еще недоверчиво смотря на пристыженного возлюбленного, — Я не знал, что тебе так стыдно признать нас вслух любящей парой, что даже от самых близких людей ты так долго держал это в секрете! — Голубоглазый прав. Ты, идиот, Дин Винчестер! Повисшую над головами друзей как дамоклов меч, тишину нарушил смачный звук пощечины. — Я ухожу. Бенни, ты со мной? Парень лишь утвердительно кивнул, и без единого слова, удалился за расстроенной девушкой, мгновенно убежавшей в глубины коридоров университета. Оставшись наедине с Кастиэлем, Дин никак не решался поднять глаз. Он просто боялся увидеть в этих прекрасных синих озерах непробиваемое ледяное презрение. Однако звук удаляющихся шагов все же заставил его поднять голову и посмотреть вслед уходящему прочь Кастиэлю. Все как в том сне. Ему так же ничего не остается, как в гордом одиночестве сидеть посреди площадки с застилающей взор непроглядной пеленой слез. Все и вправду кончено. Во всем виноват только он. На следующий день Дин явился с пугающе красными глазами и ужаснейшего вида мешками, свидетельствовавших о долгой мучительной бессонной ночи. Друзья, как и предполагалось, старательно его избегали либо настойчиво игнорировали все попытки объясниться. И от этого внутри будто кошки скреблись, раздирая на мелкие клочки измученную душу. Он обязан все исправить. Но идей, как это сделать, естественно кот наплакал. Закрывшись в глубинах своих раздумий, Дин не заметил, как беспощадно смел с пути несчастного встречного. Паренек лишь сдавленно ойкнул и повалился на блестящий, только что вымытый пол пустого коридора. — Простите-простите, — затараторил Винчестер, протягивая руку несчастному, помогая ему встать. Распластавшийся на полу Кроули, с видом обиженного ребенка, отмахнулся от протянутой руки и поднялся самостоятельно, отряхивая идеально проглаженные черные брюки. — Смотри куда летишь, Динни. Зашибешь ненароком, в очередной раз погрузившись в своих розовые мысли о радужных единорогах и Кастиэлях. В голосе было столько неприязни, что Дин поморщился и сунул руки в карманы джинс. Угораздило же его натолкнуться именно на этого самоуверенного павлина. Еще раз ухмыльнувшись, Кроули похлопал парня по плечу и отправился дальше, как вдруг, будто в последний момент опомнившись, остановился и тихо прошептал, с превеликим удовольствием улавливая каждое изменение в последующей реакции Дина: — Я позабочусь о твоем Кастиэле. Не волнуйся.