***
— Я плохо сплю, волшебник. Голос прозвучал внезапно, дробясь мелкими эхом под высокими потолочными сводами, словно заговорил призрак. — Мне снятся кошмары, где полное одиночество и темнота, волшебник. Помоги мне. — Боюсь, дитя, я не властен в мире снов, — мягко улыбнулся Гэндальф, приветствуя Ромашку. — То есть я имел в виду ваше величество. — Тебе ли кланяться? — качнула головой хоббитянка. — У меня есть средство, которое поможет тебе крепко спать и не помнить снов. Выпивай одну чайную ложку на ночь. С этими словами откуда-то из складок безразмерной мантии Серый Маг извлек увесистый пузырек прозрачного стекла, в котором тягуче переливалась прозрачная зеленая жидкость. — Огромное спасибо! Надеюсь, на вкус оно так же приятно, как и на вид. Скажи, неужели нам так нужна война? Ромашка задала вопрос резко, без перехода и той неуловимой предваряющей паузы, которая исподволь подготавливает собеседника к смене темы. Взгляд девушки был тяжелым и прямым: она пришла именно за этим, а не за средством от бессонницы. — Торин давно хотел вернуть величие своего народа. Об этом мечтали еще его отец и дед, и раз уж события складываются так прекрасно… — Но это не правда! Торин вернул себе трон, это так, но на богатства Эребора много желающих. Недостаточно сесть на королевский стул, нужно его еще и удержать! — Ты и в самом деле думаешь, что власти Торина Дубощита угрожает опасность? Тебе не кажется, что это просто переутомление в твоей голове заставляет тебя подозревать то, чего нет? — Хорошо! — Ромашка хлопнула в ладоши, и в дверь тут же вошел гном-подросток. — Принесите чаю со льдом, какого-нибудь печенья, а мистеру Гэндальфу… — Немножко бренди, если позволите… — Немножко бренди. Хоббитянка опустилась на диван и жестом предложила волшебнику сесть на любое удобное место. Он устроился рядом. — Я бы хотела говорить откровенно. Торин не рад скорому походу, потому что мало остается времени, но на него давят все: Балин, Даин, брат Балина Двалин и теперь вот Серый Маг. Он не говорит мне, в чем дело, и я не спрашиваю, потому что он не скажет. Но его тревожит нечто… Гэндальф, вчера было достаточно намеков, скажи мне прямо, что тебе нужно на самом деле. — Ромашка Вуд, я помню тебя еще совсем девочкой, которая забиралась мне на колени и затаив дыхание слушала предания о далеких землях… — Это прекрасно. Нет, на самом деле прекрасно, — кивнула головой Ромашка. — Чудесное было время, беззаботное. Но я уже не та девочка, теперь мне можно сказать как есть, необязательно придумывать сказку. — Она говорила серьезно, но в глазах заплясали смешинки. Маг вздохнул и достал трубку. Неторопливо набил ее табаком, как-то по-особенному шевельнул пальцами левой руки, и на указательном вдруг, что на свечке, загорелся огонек. Ромашка не сдержала изумленного ойканья. — Я не могу сказать тебе всего, но не потому, что я не доверяю тебе или считаю несмышленой, — Гэндальф с удовольствием затянулся, откинувшись на спинку дивана. — Я и сам не знаю многого. У меня есть только догадки… Последние слова он произнес едва слышно, погружаясь в мысли, и звук распахнувшейся двери заставил обоих вздрогнуть. — Угощение. И немного бренди для мистера мага, — юный гном с поклоном вошел в комнату, держа на вытянутых руках огромный поднос. Ромашка, выполняя функции хозяйки, наполнила стакан янтарной жидкостью и поставила напротив волшебника. Сама же занялась чайником. Гномы не сильно жаловали чай, предпочитая что покрепче, поэтому ради нее из Эсгарота были закуплены специальный заварник из пористой глины и ажурное ситечко, а также много-много черного ароматного чая. Учитывая суровый прохладный здешний климат, Ромашка предполагала, что чай привезен откуда-то издалека. — Тогда поделись своими догадками, волшебник. Я хочу знать, во что ты собираешься втянуть Эребор и Торина. — Он стал дорог тебе? — покачивая в стакане бренди, Гэндальф взглянул на нее пронзительными синими глазами, словно бы совершенно молодыми. — Да… наверное, да. Мне приятно его общество, — после секундной запинки ответила девушка. — Ты стала смелее, твои речи тверды и ведешь ты себя как королева. Определенно брак идет тебе на пользу. — Не считая того, что я в клетке? Тогда может быть. — Хоббиты живут в норах, гномы в горах. Вы не так отличны, как может показаться, и то, что вы все же нашли общий язык, лишнее тому свидетельство. — Из своей норы я хотя бы могла выйти! — Да, в Эреборе свои правила, но они обусловлены строгой необходимостью: когда короля нет, его трон должен быть занят, чтобы подданные видели, что власть на месте, и дурные настроения не бродили в их головах… — Я хоббит, Гэндальф. Если Торин уедет, а дурные настроения все-таки забродят, мне не удержать королевство. Королевство, которое он вернул с таким трудом! Зачем ему еще и Мория? Я не отступлюсь, волшебник, я хочу ответов. Гэндальф на это только вздохнул, залпом осушая стакан. Кто бы мог подумать, что у этой девочки-мечтательницы окажется хватка бульдога? — Древняя тьма пробуждается, и не проси меня объяснить. Ты хотела ответов — я дам их тебе. Но посвящать тебя в мироустройство я не стану. Ромашка устроилась поудобнее, забравшись на диван с ногами и сжимая двумя руками тяжелую чашку. К пальцам почти полностью вернулась гибкость, но не чувствительность, поэтому хоббитянка практически не ощущала жара. Волшебник понял, что она действительно не отступится, и вновь затянулся. — Все в этом мире началось с гномов. Этого не было в расчетах создателя, это — случайность. Но все началось с них. Гномы были созданы, чтобы мочь противостоять злу. Их сила, мощь, выносливость — все подчинено одной цели. Выстоять в битве с… Гномы — прекрасные воины, — Гэндальф сам себя оборвал на полуслове. Ромашка слушала затаив дыхание и не понимая ни слова. — Это ошибка в Плане, если можно так сказать, но сейчас она единственное, на что я надеюсь. Мир меняется. Мы живем в эпоху, когда магия покидает Средиземье, Ромашка, когда бессмертные эльфы отправляются в бессметные земли, время, когда заканчиваются и великие короли, и великие герои. Мы на пороге изменений, и тьма ширится, а свет слабеет, не в силах ей противостоять. Однако же Торин, потомок первого пробужденного гнома, превозмог свой темный недуг, превозмог проклятие, но пока еще не победил. И ты ему в этом помогла. Я не знаю, как и что происходило — это сокрыто от меня, но вы справились вместе, сообща явив силу, равной которой я еще не встречал. Меня давно интересовали хоббиты: тихий неприметный народ, живущий своей жизнью вдали от всех потрясений мира. Я поражался вашей силе, стойкости, вашей храбрости и вашей смекалке. А ведь сперва и не скажешь! А уж что вышло из союза хоббита и гнома, я и представить себе не мог. — Да что же такого вышло-то? — недоуменно спросила хоббитянка. — Ты еще не осознала, что такое драконий недуг? Не поняла, сколько разрушений и бед он принес роду Дьюрина, да? Ты просто не заметила его, спасая Торина, тебя он не коснулся. Ты и сама не поняла, как это случилось, да? Торин ведь не был таким, как сейчас. Он был подозрительным и гордым без меры, жестоким в меру и прощающим совсем чуть-чуть. — Но ведь он не такой… — Да, теперь это мудрый и справедливый король, словно вышедший из древних эпох. Да и ты… Где та запуганная большеглазая хоббитянка, боявшаяся сказать поперек хоть слово? Я вижу перед собой королеву, рожденную править. Вы меняете друг друга легко, словно лепите из воска. Не погрешу против истины, если скажу, что на вас я надеюсь больше всего. И тем хуже, если я просто глупый сентиментальный старик, — волшебник надолго замолк, глядя в пустоту перед собой. — Признаюсь, я мало что поняла, — нарушила тишину Ромашка. — Но вопрос о Мории так и остался открытым. — Да, да, да, — рассеянно улыбнулся маг. — Кхазад-Дум. Чертоги, над которыми давным-давно сгустилась тьма… Их дóлжно вернуть. Чертоги Мглистых Гор должны снова зазвучать голосами, их печи вновь должны зажечься, чтобы остановить тьму с востока. — Ты так долго и много говоришь о живом щите из гномов? — вопрос был задан бесстрастным голосом и упал в тишину подобно камню, ушедшему под воду. — Я… — Гэндальф собрался что-то сказать, возможно, развеять ее сомнения, успокоить, но наткнулся на ледяной взгляд. — Надеюсь, что до этого не дойдет.***
Ромашка появилась как раз когда на горизонте уже показалась пыль, поднятая сопровождающими принцессы Железных холмов. Торин приказал разыскать жену, но она пришла сама, следом за ней спешил волшебник, и вид у обоих был ужасно мрачный. — Скажи мне, нет, пообещай, что тебя никто никогда не убьет! Поклянись! — опираясь на его руку, тихо проговорила Ромашка. — Я… О чем ты? — Торин склонился к ней, подмечая настороженный блеск ее глаз. — Поклянись! — Я… хорошо, я клянусь. Но ты же знаешь, что от меня ничего не зависит в таком деле… — Мне будет спокойнее… — она с улыбкой ответила на поклон и продолжила полушепотом: — если ты будешь стараться сдержать клятву. — Но… — Это все ночные кошмары. Гэндальф дал мне зелье, которое поможет спать без снов, но на всякий случай… Чтобы они никогда не сбылись, — хоббитянка улыбнулась, касаясь его кисти. Гном улыбнулся в ответ и поцеловал ее в лоб. — Фили, мой мальчик… идем, идем, стань рядом с дядюшкой, — Даин откуда-то из толпы выволок за локоть явно смущенного наследника, стал несколько в стороне от королевской четы и поставил племянника рядом с собой. — Моя Шерра наверняка стала лишь прекраснее. Настоящая гномка, которая родит мужу много здоровых крепких детей! Ромашка только скрипнула зубом в ответ на это. Внезапная чадолюбивость Торинова кузена начала ее раздражать. Однако она нашла в себе силы улыбнуться и любезно ответить на его кивок. Ей несколько помог Фили, который за его спиной картинно закатил глаза. В высокие распахнутые настежь ворота была видна процессия. Увидев конечную цель путешествия, гномы радостно припустили своих ездовых свиней галопом, и столб пыли стал гуще и выше. Ромашка словила себя на том, что с любопытством вытягивает вперед шею в попытках разглядеть неведомую племянницу. А вот Дис, пристроившаяся возле Даина, внезапно резко побледнела и невольно сделала шаг вперед. Увидела кого-то знакомого? — предположила хоббитянка. Разговоры толпы придворных постепенно стихли, их заменил все возрастающий перестук копыт, и наконец, когда пыль ворвалась в Холл Эребора, этот перестук утих. Раздались сдержанные ругательства на кхуздуле, звон металла, и вот из клубов оседающей пыли к ним вышел высокий черноволосый гном, чем-то неуловимо напоминавший и Дис, и Торина. — Ваши величества… — его низкий поклон был преисполнен грации. — Госпожа, — он поклонился Дис, которая смотрела на него во все глаза. — Мы слегка запылились в пути, как видите, — с легкой улыбкой произнес он, — однако позвольте мне представить вам прекрасную несмотря на пыль и тяготы дороги Шерру из дома Железностопов! Из толпы прибывших отделилась низкая фигурка в тяжелом дорожном платье золотистого цвета. Ее голова для спасения от пыли была покрыта полупрозрачным покрывалом светло-бежевого оттенка. Она шагала уверенно, как привыкшая повелевать. Поравнявшись со своим сопровождающим, она откинула с лица покрывало и тоже поклонилась правителям Эребора. — Торин из рода Дьюрина, вернувший гномам величайшее королевство, и его жена, смелейшая из хоббитов, приветствую вас! У нее была нетипично светлая для гнома кожа, волосы напоминали золото в меду, а на лице… Ромашке пришлось прикусить себе язык, чтобы не пялиться так откровенно: у Шерры из рода Железностопов на лице росли самые настоящие бакенбарды! Аккуратно заплетенные в тонкие косицы, по три с каждой стороны. Хоббитянка слышала, что некоторые гномки и вовсе бородаты, в Эреборе встречалась пара женщин с небольшими усиками или бакенбардами, но такой роскошной растительности видеть ей еще не доводилось. — Добро пожаловать в Эребор, моя племянница! Будь не гостьей — чувствуй себя здесь хозяйкой. Мой дом — твой дом, — произнес ритуальную фразу приветствия Торин, шагая навстречу и совершенно искренне ее обнимая. Гномка подошла к Ромашке и церемонно поцеловала ей руку, и девушка едва заметно дружески сжала ее ладонь: — Добро пожаловать!***
После был пир, на котором Ромашка всячески избегала волшебника. Не делая никаких попыток подойти и заговорить, она тихо наблюдала за Бофуром, однако после того злосчастного вечера в ее день рождения гном, кажется, раздумал забываться с Бертой. Он вел себя как обычно, не подкопаешься, что-то обсуждал с Торином, Бифуром и Двалином — должно быть, грядущий поход — и никак не выдавал своих чувств. В душе хоббитянки поселился смешанный осадок облегчения и досады, и она поспешила переключить свое внимание. — Шерра — золотошвейка, — горделиво говорил Даин, сидевший возле Фили и племянницы. — И еще ткачиха. Видел бы ты ее гобелены! А ее шитье! Эльфы не брезгуют носить платья ее работы! — Я думал, принцессе Железных Холмов нет нужды зарабатывать на жизнь шитьем на эльфов, — не удержался от шпильки безголовый Фили, за что Ромашка незаметно показала ему кулак. Гном вину осознал в тот же момент и попытался исправиться: — Мне было бы очень любопытно взглянуть на ваши работы… Вы покажете их мне? — Я… — бедняжка Шерра стушевалась от такой резкой смены тем и покраснела. — Мне нравится это занятие. Если эльфы покупают — ну что ж… А показать могу. Когда вышью что-нибудь. Сюда ничего не брала… — закончила она совсем тихо. Ромашке родственница Даина на первый взгляд, пожалуй, понравилась. Совсем еще юная, простодушная, добрая — не то, что поднаторевший в интригах дядюшка. — Бедный братик, — притворно вздохнул Кили напротив Ромашки, однако глаза его смеялись. — Кажется, ему она понравилась… — Он вежлив, иначе схлопочет тройной нагоняй: от Торина, матушки и Даина. Но он готов сбежать отсюда при первой же возможности. Посмотри на его спину! — А что с ней? — Она прямая. Он напряжен и только и ждет! — Некуда ему бежать и незачем. Бедная девочка и без того теряется и всех вас боится. — Фили не похож на влюбленного, если честно. А если сразу этого не случилось, то уже едва ли… — Тебе-то почем знать? Вместо ответа на такой простой вопрос Кили почему-то стушевался. Ромашка ахнула от внезапной догадки. — Так ты… ты уже? С кем? Когда? Почему никто ничего не знает? Или знает? — Тише ты! — гном замахал на нее руками. — Никто не знает. Не важно, кто она. Красивая девушка, а большего и знать не надо. Он демонстративно принялся за еду. Хоббитянка задумчиво переваривала новость. Вот так номер! А если она человек? Ромашка невольно прыснула: Дис и Даина, должно быть, хватит удар! Она невольно поискала глазами сестру Торина и нашла ее возле стены с кубком в руке, разговаривающую с Фрегом, сопровождающим Шерры. Кажется, она была чем-то недовольна, но далеко, не разобрать точно. Гости ели и пили, часть танцевала. Бофур присоединился к музыкантам и начал какой-то задорный мотив, и глядя, как он сел прямо на пол, как прикрыл глаза, Ромашка ощутила почти физическую боль, вспоминая, как он делал то же в прошлом, давая мелодию ее песням… Она больше не имеет права петь с ним. Никогда. Кто-то подошел к ней сзади, беря за плечи и кружа в танце. Она рассмеялась: Торин! Оставив всех, король подошел к своей королеве, увлекая ее в гномью польку, быстрый и довольно сложный танец, которому Ромашка научилась не сразу. Он бережно вел ее по каменному чертогу, улыбаясь чему-то своему, и от этой улыбки на сердце было тепло. А в конце, когда они, запыхавшись, остановились вместе с оборвавшейся мелодией, резко привлек ее к себе и, нарушая все правила, поцеловал. Так, чтобы видел Даин. И видел Бофур. — Не ходи в Морию, Торин. Не надо, — шепнула она на ухо, отстраняясь. Шепнула серьезно, так что изморозью пробрало. Но в следующий миг уже лучилась весельем. Словно послышалось ему. — Дядюшка! Тетушка! — к ним быстрым шагом приблизился Фили. — Спасите! — Мой племянник забыл правила приличия? — Торин нахмурился. — Я… Я их очень хорошо помню, но… — Девушка хочет танцевать! — припечатал король, подталкивая его в спину назад к столу, за которым сидела в компании говорливого Даина загрустившая Шерра. — В самом деле, Фили, нехорошо, — качнула головой Ромашка. — Она гостья и словно боится всех нас. Если ты не хочешь на ней жениться, никто не заставит тебя. Но побудь мужчиной и спаси ее от дяди. Фили остановился, глядя на стол с самым кислым выражением лица, и Шерра подняла на него глаза. Ее взгляд озарился секундной радостью, но затем она снова поникла. Гном вздохнул. Грустные женщины всегда умели вить из него веревки. С таким скорбным видом, словно шел на казнь, он обернулся к королевской чете, и Ромашка с Торином не сдержали улыбок. — Леди, вы окажете мне честь? Гномка, слушавшая бесконечные правила поведения от дядюшки, вскочила еще до того, как он закончил говорить. — О да! Да, окажу и с радостью потанцую! Совершенно пунцовая, но такая счастливая, вложила свою руку в его ладонь и проследовала в центр чертога. — Почему ты не хочешь, чтобы я шел в Морию? — Потому что я боюсь, — честно ответила Ромашка. Она почему-то решила не говорить, что ей рассказал Гэндальф, пока сама во всем не разберется. Но она боялась чего-то, неясного ей самой. — Я ведь буду не один, а во главе объединенной армии Эребора, Железных холмов и Синих гор. Мы разобьем орков, и Мглистые горы станут безопасны. Ты станешь первой королевой двух королевств, — он пытался приободрить ее, но хоббитянка отрицательно покачала головой. — Я бы хотела пойти с тобой, а не сидеть здесь, вышивая да гадая, не случилось ли чего. — Я заберу Оина с собой, в Эреборе нужен лекарь… — Ты же понимаешь, что можно нанять тысячи лекарей, причем самых искусных эльфийских врачевателей. — Гномы хотят этого, Ромашка. Это бремя короля, который решил действительно считать себя королем: выполнять желания народа. И мой народ хочет вернуть себе былое величие, встать из грязи, с которой нас так давно смешивали, подняться в полный рост. Они достойны этой славы, поверь мне. — Я верю. Но не понимаю. Я не герой, я хоббит, — пожала плечами Ромашка. — Будешь участвовать с нами в подготовке, — решил Торин. — Чтобы знала, что мы ничего не упускаем и это не страшно. Она прижалась к его груди, и он обнял ее. — С тобой ничего никогда не случится. Я обещал тебе.***
— Ромашка, если что, говори, что ты меня не видела! — из толпы гостей к ней вышел Фили, настороженно оглядывающийся по сторонам. — Где Шерра? — Не знаю, я сбежал. Она на самом деле из Железностопов, оттоптала мне все ноги! — Девушка смущается, потому и спотыкается… — Моим раздробленным пальцам от этого не легче, — фыркнул гном. Ромашка сидела на лавочке возле балкона, где было не так жарко, и разглядывала танцующих… и музыкантов иногда. — Пойду спрячусь возле озера! Ты меня не видела, запомни! Он тихо выскользнул через маленькую дверцу. Хоббитянка оглянулась, не смотрит ли на нее никто, и внезапно решительно двинулась следом. — Фили! — она спешила по лестнице вниз, глядя на стремительно отдаляющуюся светлую гномью голову. — Да стой же ты! — Зачем…? — он остановился, озираясь вокруг. — Устроим внеплановую тренировку. Ух… ну ты здоров бегать… уффф… — Я гном, — без малейших усилия беря выдохшуюся хоббитянку на руки, Фили не сбавляя шага двинулся дальше. — С чего такое учебное рвение? — С того, что вы идете в Морию! И я не останусь здесь! — С ума сошла?! — Ай! Уронишь же меня! — Ромашка вцепилась ему в плечи, с ужасом разглядывая бездну за спиной. — И уроню! Чтоб глупостей не несла. Видано ли — женщина на войне?! Фили нахмурился и дальнейший путь проделал молча. Затем так же молча поставил хоббитянку на землю перед пещерой и вошел внутрь. Ромашка внезапно оробела, входя за ним следом. Она никогда не видела его таким… злым? — Фили, что бы ты ни… — Торину расскажу. — Что?! — Пусть вешает меня, голову рубит, топит, что хочет делает — а только ты в Морию не пойдешь! — Так, давай успокоимся, — хоббитянка примиряюще подняла вверх руки. — До похода еще куча времени. А я немного пьяная. Может быть. Могу нести чушь. — К чему ты говоришь это? Я не поверю, что ты вот так внезапно взяла и передумала совершать очередную глупую вещь. Ну только не ты. Ты мастер дурацких поступков! Королева идиотии… — Фили! Ты как со мной разговариваешь! — Ромашка аж притопнула ногой от злости, но песок заглушил звук. — Простите, ваше величество. Должно быть, я тоже пьян. Может быть, — с сарказмом проговорил он. — Если я скажу, что поняла, что покусилась на святое — воинское дело мужчин — ты сменишь гнев на милость? И добавлю, что обязательно подумаю над своим поведением? Ты продолжишь меня тренировать? — Зачем тебе это, если ты останешься в безопасном Эреборе? — Он останется безопасным, когда вы уедете? Ты гарантируешь? — Я… это бред! Никогда гномы не навредят законному правителю! Тем более женщине! — Да, но… — Ромашка понимала, что сейчас, возможно, сделает ему больно, но ей нужны эти тренировки, — я была с вами, я ушла с вами из Шира, Фили. Ты помнишь? Я знаю, что помнишь. Я очутилась у орков, Фили! Посмотри! — она поднесла ему к лицу свои руки. Они не зажгли огня, потому было сумрачно, но гном отчетливо помнил эти уродливые ожоги. — Я не могла сказать им «нет». Потому что в вашем мире у тех, кто не может держать оружие в руках, нет такого права! Ее голос затих под неровными сводами пещеры. Она не видела, как Фили сжал руки в кулаки, как зло сузились его глаза. Ей было стыдно за свою ложь, но она должна тренироваться. Если это возможно только через ложь — значит, через ложь. Она должна проконтролировать, чтобы с Торином ничего не случилось! — Ленту, — наполовину прорычал гном, и Ромашка послушно ее подала. Он почти грубо завязал ее, затем высек искру и зажег оставленный тут специально факел. — Что ж, давай тренироваться… Он не договорил, когда с ужасающим грохотом — взрыв? — каменные своды Эребора пришли в движение. Ромашка не удержалась на ногах и упала, а после время словно растянулось, как густеющая сосновая смола. Гном успел увидеть, как, оторвавшись от потолка, огромный острый кусок породы медленно, словно в воде или во сне, падает прямо на хоббитянку. Успел, не понимая еще, что собирается делать, подхватить ее с земли и оттолкнуть к стене. Успел упасть следом, прикрывая ее своим телом. И затем потолок рухнул.