Враг моего друга

      Сложнее всего было поверить в то, что теперь она вольна идти куда угодно. Ромашка шла со страхом, каждую секунду ожидая получить стрелу в спину. И каждую секунду себя одергивала, возвращала в реальность. И тепло растекалось в груди. — Я Бофур, — произнес вдруг усатый гном, с которым девушка все это время шла рядом. — Приятно познакомиться, — с улыбкой протянул он руку.       Ромашка смущенно улыбнулась в ответ, осторожно пожимая широкую ладонь: — А я Ромашка. Да вы, наверное, знаете. — Да уж, наслышан. Вы, главное, не бойтесь, больше мы нигде вас не бросим, — проход сузился, и Бофур посторонился, пропуская хоббитянку вперед. — Правда? Кажется, я очень разозлила вашего предводителя, так что не спешила бы зарекаться… — Торин вспыльчив, но быстро отходит. На самом деле он славный и совсем не страшный. — Ты просто сдал меня с потрохами, — криво улыбнулся Торин, проходя мимо. Бофур хохотнул, абсолютно не смутившись.       Ромашка шагала в какой-то растерянности. Еще не полдень, а уже столько всего случилось! И ее чудесное спасение, ее долгожданная свобода, обретенная так внезапно…       Нет, она рада тому, что вырвалась из этой мрачной башни! Тому, что больше не надо будет готовить ужасающую похлебку. Не придется шарахаться от каждой тени. Не придется спать вполглаза. Она рада тому, что спаслась.       Возможно, ей просто чудилась во всем этом некая незавершенность.       Каменные стены внезапно расступились, в лицо ударил свежий ветер, и хоббитянка замерла. Отряд вышел из узкого прохода в скале и сейчас сверху взирал на долину… Что это было за место!       Водопады серебряными лентами переливались под лучами солнца, деревья чуть шелестели золотыми кронами, а мягкий туман стелился в низинах и плыл над рекой… Над всем этим царил словно бы парящий в воздухе… замок? Ромашка смотрела во все глаза и никак не могла понять, где же заканчиваются деревья и начинается камень. — Это и есть Ривенделл, вотчина лорда Элронда, — торжественно произнес Гэндальф, с улыбкой глядя на долину. — Здесь живут эльфы… — благоговейно прошептала девушка, и Торина передернуло от этих слов.

***

      Отряд спускался по узкой тропинке, и Гэндальф увещевал Торина если не быть вежливым, то хотя бы просто молчать. Ромашка оглядывала своих невольных спутников. Суровый лысый бородач, который чуть не сломал ей кости за то, что случилось не по ее вине. Усатый весельчак с флейтой за поясом. Беловолосый гном, по виду — добрый дедушка. Двое совсем еще молодых бесшабашных гномов, которые в свое время встретили ее в доме мистера Бэггинса. Они единственные сейчас улыбались, как и мистер Бэггинс. Седовласый гном с — о ужас! — топором в голове. Ромашка вздрогнула и поспешно отвела глаза. Ну топор, подумаешь. Это же не повод так пялиться.       Был еще совсем молодой гном с тетрадью. Он, как и Ромашка, восхищенно озирался вокруг и что-то в своей тетради то ли писал, то ли рисовал. Два рыжих гнома, один большой и толстый, второй обычный. Был еще пижон с косой в аккуратно выстриженной седой бородке. Он очень заботился о чистоте своего плаща, закинув подол на руку. И был гном со страной прической, очертаниями напоминающей пятиконечную звезду. Внешне выглядел вполне доброжелательно, даже добродушно, но глаза были хитрые. И глуховатый старичок, постоянно переспрашивавший все по нескольку раз. Чтобы лучше слышалось, у него была специальная изогнутая трубка.       Сколько их, всех таких разных! Какая цель смогла их объединить? Интересно, они ругаются? Ссорятся? Орки вот постоянно грызлись, в ужасе замолкая только когда появлялись Азог или Больг.       Вот и мост через реку. Легкий, невесомый. Ромашка осторожно попробовала прочность ногой: казалось, это не мост, а переплетение тонких лент, и он не выдержит ее веса, ленты расплетутся и она окунется в холодную воду. Но мост выдержал: камень был прочным.       С замиранием сердца прошла по нему девушка. Перегнувшись через перила, с удивлением увидела свое отражение в абсолютно гладкой воде. Всклокоченная, с пыльным лицом и следами кровавых потеков на груди. Рубашка в багровых пятнах, на шее след от орочьего клинка. Красавица, нечего сказать! Впрочем, отряд выглядел не лучше, за исключением разве что Гэндальфа. Гномов изрядно потрепало по сравнению с тем, что девушка видела уходя из Хоббитона. А шейный платок мистера Бэггинса теперь не был бирюзовым, он напоминал просто серую тряпку, как и его белая рубашка.       Площадка перед дворцом была круглой, и в центре красовался фонтан такой великолепной работы, что не сразу можно было отличить хрусталь от воды.       А по дворцовой лестнице к ним спускался… девушка восхищенно распахнула глаза: несомненно, это был эльф, и он был прекрасен! Словно сошедший с недосягаемого неба и такой же невесомый.       Зазвучало какое-то мелодичное наречие, и Ромашка поразилась: они так говорят? Всегда? Это же песня! Хотя нет, даже самые напевные хоббитские песни не обладали и сотой долей прелести этой речи. Она текла как ручей, летела по воздуху как мелодия скрипки, порой плачущая, порой смеющаяся.       Что-то эльфу ответил Гэндальф, и в его устах это звучание больше походило на шелест листьев под ветром.       А затем зазвучал сигнал рога, и в тот же миг послышался топот копыт. — Думаю, это лорд Элронд. Вам лучше говорить с ним, — пропел на всеобщем эльф.       Ромашка думала, что восхищаться больше некуда, но как же она ошибалась! Десятки прекрасных золотоволосых эльфов верхом на лошадях ворвались на площадь, мгновенно окружив гномов. Отряд ощетинился оружием, и это показалось девушке таким нелепым: не могут столь прекрасные существа причинять вред. Ее запихнули куда-то в середину кольца, мистер Бэггинс оказался с ней рядом, и хоббитянка от волнения невольно взяла его за руку. Ромашка привстала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть эльфов, но увы, кроме гномьих косиц она ничего не видела.       Послышался чей-то мелодичный голос, говорящий на все том же чудном языке, и девушка не выдержала, пытаясь протолкнуться локтями к краю. Бильбо попытался удержать ее, но она возмущенно зашептала: — Я так мечтала увидеть эльфов, а мне не дают!       Выбравшись из кольца гномов, Ромашка оказалась рядом с Гэндальфом. Одергивая свой сарафан, она во все глаза смотрела на высокого черноволосого мужчину с тонкой короной на голове, что беседовал с волшебником. На секунду ей показалось, что все происходящее — сон, видение, и она осторожно протянула руку, чтобы убедиться, что чудесный мужчина — не ее греза. Пальцы ощутили гладкую прохладу материи и твердость доспеха. Все реально. — Маленькая мисс, добро пожаловать в Ривенделл, — заметив ее, улыбнулся прекрасный эльф. Столь плавно звучали слова, что Ромашка не сразу и поняла, что он говорит на всеобщем. — Вы… вы так прекрасны… ой! — она зажала рот ладошкой, отчаянно покраснев. Из рядов гномов послышался смешок, даже Гэндальф — и тот улыбнулся. — Простите, я не хотела… То есть я хотела, но… я не… в смысле… — Ромашка опустила голову, ощущая себя последней дурой. Стыдно-то как! Щеки горели, на лбу выступила испарина. — Маленькая мисс мне льстит, — склоняясь к ее руке (ему пришлось наклониться ооочень низко!) — но мне приятно слышать подобные слова. Особенно от такой прекрасной девушки.        «Все-таки это сон!» — решила про себя хоббитянка, мучительно умирая от стыда на площади с хрустальным фонтаном. — Что с вашей рукой? — посерьезнев, спросил эльф. — Это орки! — воскликнула Ромашка, радуясь возможности сменить тему. Эльф задумчиво посмотрел на нее, видимо, не понимая причин стол бурной радости в ее голосе. — Орки? — Да, меня… так получилось, что я попала к ним в плен, — девушка решила не говорить, что схватили ее только потому, что приняли за члена отряда Торина. Неизвестно, куда идет этот гном, но со своими делами пусть разбирается сам. — Ваши воины спасли ее, лорд Элронд. Она была пленницей в том отряде, что вы уничтожили сегодня, — закончил за нее волшебник. — Ромашка пробыла у орков очень долго… Я боюсь… — и на самом интересном месте хитрый маг вновь перешел на это прекрасное наречие. Чего он боится, Ромашка так и не поняла. — Что ж, друзья! Добро пожаловать в Ривенделл. Здесь вы в безопасности, — внимательно выслушав волшебника, обратился к отряду Элронд. — У нас нет друзей среди эльфов! — отрезал Торин. Ромашка была поражена: как он может столь невежливо отвечать на приветствие эльфа? Это же эльф! Он же… он же… Что «он же», девушка так и не смогла придумать, а потому мысленно махнула на Торина рукой. Невежливый и неотесанный, что с него взять? Однако лорд Элронд лишь улыбнулся: — Что ж, ты можешь не считать меня своим другом, Торин Дубощит. Но будь моим гостем! — он предложил Ромашке руку и она, сияя, с радостью схватилась за его ладонь.       Это не сон, все-таки не сон, потому что она и во сне не могла вообразить себе такое! Она шла с лордом Элрондом, хозяином этого чудесного места, позади следовали Гэндальф и Бильбо, а за ними шли гномы.       То и дело Ромашка оборачивалась, сияя своей улыбающейся физиономией, и видела, как Бильбо, не скрывая восхищения, вертит головой по сторонам. Да, они у эльфов! У ЭЛЬФОВ! Подумать только!       Торин мрачно смотрел на эту странную парочку, идущую впереди: высокий эльф и низенькая хоббитянка, которая, чтобы поспеть за шагом этого Элронда, чуть ли не подпрыгивала. — Восторженная дурочка, — пробормотал гном. Знала бы она, какие на самом деле эти эльфы! — Будет тебе, Торин. Пусть порадуется, — хмыкнул Нори. — Пусть хоть кто-то сегодня порадуется. Ты на Бильбо посмотри — как бы не сошел с ума от радости наш взломщик. — Было бы с чего сходить, — еще мрачнее ответил предводитель отряда. — Хоббиты так восхищаются эльфами, что я сомневаюсь в наличии у них какого бы то ни было ума. — Ставлю свою бороду на то, что Ромашка думает о тебе точно так же, дядя, — ухмыльнулся Фили, светловолосый племянник Торина, один из самых молодых гномов в отряде. — А мне кажется, что она сейчас вообще не думает, — в очередной раз увидев Ромашкину широченную улыбку, буркнул Торин. Даже его отряд — и тот, судя по всему, попал под треклятое обаяние треклятых эльфов! Как они могли забыть о коварстве этого остроухого народа? Как они посмели?!       И неужели никто не заметил, что у хоббитянки на поясе висит огромный орочий нож? Украла она его, что ли? Да только такая красть не станет. Тогда откуда? Еще ее слова о том, что орки подарили книгу. Орки? Подарили? Книгу?! Большего бреда не слышал. Да и как вообще девчонка, абсолютно не приспособленная к жизни, выжила в отряде Азога? Хотя это-то как раз понятно: на самом деле нужна была его, Торина, голова. По счастливой случайности оркам не достался никто, и за это благодарить надо, видимо, Элронда.       Торин со злостью посмотрел в спину эльфу. Благодарить? Переживет и без благодарности. А вот как Ромашка вообще оказалась у орков — большой вопрос. Оставили они ее у границы Шира. Орки в Шире? Быть не может! Вся ее история — одна сплошная ложь. А может… От внезапной догадки Торин похолодел.       Хоббитянка оказывается у орков и выживает там, где сложили головы лучшие представители гномьего народа, закаленные в боях опытные воины. А затем внезапно попадает в отряд, отделавшись лишь ожогами на руках. И вооруженная орочьим кинжалом.       И сразу начинает улыбаться и вести себя совершенно по-идиотски, и ни у кого не остается сомнений, что она абсолютно безопасна и безобидна.       Ее подослали к ним. И сработали очень ловко. Девчонка, правда, проговорилась, что Азог жив, но Торин и без того это узнал бы рано или поздно. Что ж, если она начнет вести себя подозрительно, придется убить ее. Можно пожертвовать жизнью одного хоббита, если на кону стоит будущее его народа.       Самый безобидный вариант — оставить ее в Ривенделле, раз уж ей тут так нравится. Заодно и посмотрим, кто же она. Если просто малолетняя дурочка, то с радостью останется здесь, а если подосланный враг — придумает что угодно, чтобы отправиться с отрядом. — Угощайтесь и не думайте в этот вечер ни о чем, — произнес лорд Элронд, вырывая Торина из его невеселых дум. — Этот пир в вашу честь!       Ромашка радостно оглядывала широкую каменную площадку, на которой были установлены накрытые столы, ломившиеся от всевозможных яств, а у стен стояли эльфы и наигрывали какую-то легкую мелодию на арфе и флейтах. Все было залито золотистым светом заходящего солнца. На секунду Ромашке показалось даже, что она дома. Так спокойно было здесь, так светло, и заходящее солнце так же светило, как и на ее родном дворе, когда, устав после дневной работы, она сидела на лавочке, ловя свет уходящего дня и путешествуя вместе с очередной книгой.       А сейчас она сама словно бы в книге! И теперь эта книга хорошая.       Элронд подвел ее к одному из столов и с поклоном удалился. Ромашка удивилась: ее усадили во главе стола. Впрочем, в сказке, в которую она попала, может быть все!       Рядом с Ромашкой сел Бофур, задорно ей подмигнув. С другой стороны примостился Нори со своей необычной прической и бородой из трех косиц. За ними стали устраиваться остальные гномы, блаженно улыбаясь в предвкушении трапезы. Торин, Гэндальф и Элронд сидели за отдельным столом на небольшом возвышении. Ромашка только улыбнулась, увидев, как перекосило Торина, когда он понял, с кем ему предстоит сидеть.       Пир начался с разочарованного вопля Бомбура «Где мясо?!». В этом отчаянном крике словно бы отразились все страдания гномьего народа разом. За столом начались поиски мяса. Гномы переворачивали листья, раскапывали красивые блюда, судорожно переставляли тарелки и разве что не дергали себя за волосы.       Мяса не было.       Ромашка, посмеиваясь, вылущивала из стручка горошины. Уж она-то знала, какое бывает мясо. Нагляделась, наперебиралась и едва ли в ближайшее время сможет на него смотреть, не говоря уже о том, чтобы тянуть в рот. — Смотрите! Зато здесь есть вино! — обратилась она к разочарованным гномам, понюхав содержимое кубка.       Вино поправило дело: после двух-трех шумных тостов капуста пошла просто-таки на «ура»! Послышались шутки, обрывки разговоров на совершенно разные темы. Фили и Кили стали бросаться хлебом, и один кусок прилетел к Ромашке в тарелку. Гномы засмеялись, а она, недобро сощурившись, скатала салфетку в трубочку и зарядила парой горошин. Тщательно прицелившись, дунула во всю мощь своих небольших легких!       Тренировки в детстве явно принесли свои плоды: с кривыми улыбками молодые гномы потирали лбы, с уважением глядя на смеющуюся девушку. Гэндальф с высоты своего стола погрозил им пальцем. Не сговариваясь, гномы отвернулись, словно бы не заметив этого. — А вы можете сыграть что-нибудь повеселей? — обратился к эльфам-музыкантам Бофур. — А то такая тягомотина, словно мы на похоронах!       Музыканты замерли, неуверенно переглядываясь. Элронд удивленно обернулся, услышав, что музыка стихла. Ромашка воззрилась на Бофура открыв рот: какое неуважение! Их же сейчас просто выгонят из-за стола! Позор, позор-позорище…       Бофур вдруг вспрыгнул на стол и рывком поставил девушку рядом с собой. Хоббитянка в ужасе оглянулась: лорд Элронд нахмурился, Торин был бесстрастен, а вот Гэндальф… Гэндальф улыбался! Ромашка поискала глазами Бильбо: мистер Бэггинс тоже был ошарашен происходящим. А вот гномы что-то вдруг закричали, поддерживая Бофура. — Знаешь какую-нибудь веселую песню? Начинай! — шепнул он ей. — Ребята, а вы подыграйте! — это уже музыкантам.       Ромашка молчала, не зная, как выйти из неловкой ситуации. — Ну, пой же, иначе запою я, а наши гномьи песни не для нежных эльфийских ушей, — настаивал Бофур. И девушка сдалась. Запела. — Однажды утром веселый и злой… — робко начала она дрожащим голосом первую песню, пришедшую на ум, — я вышел из дома с огромной пилой…       Гном поднес к губам флейту, извлекая мелодичные звуки в такт, и музыканты, уловив мотив, стали тихонько подыгрывать. Бофур коснулся ее руки, приободряя. — На главную в городе площадь пошел, и дерево, дерево там нашел… — гномы стали хлопать в такт. — Не выпуская пилы из рук, забрался на самый высокий сук, — голос девушки окреп, и ей вдруг действительно захотелось спеть! Здесь, посреди эльфийского дворца, стоя на столе среди тарелок и шокируя такого гостеприимного хозяина. — Уселся сверху удобно, и вот, я начал, начал пилить его!       Весельчак-музыкант спрятал свою флейту и, став поближе к хоббитянке, начал притоптывать, сперва тихонько, затем все сильнее и сильнее, и вот уже пустился в пляс, увлекая за собой Ромашку. — Шумела листва у меня за спиной, Метались люди подо мной В горячке серьезных и скучных дел, А я пилил сук, на котором сидел!       Ромашка пела, лихо отплясывая вместе с Бофуром, и ее уже не смущали ни тарелки, которые гном бесцеремонно отшвыривал тяжелыми ботинками, ни изумленные эльфы. Гномы хлопали, музыканты играли, они танцевали, и в груди ее росло что-то очень похожее на счастье! — И снизу смотрели на дурака, И пальцем крутили возле виска: «Наверно ему надоело жить!» А я? А я продолжал пилить!       Торин глядел на них с добродушной усмешкой, которую можно было охарактеризовать одним словом «балбесы». Не забывая о том, что хоббитянка может быть подосланным шпионом, он все же позволил себе в этот миг просто рассматривать ее лицо с выражением полнейшего счастья и толики смущения на нем. — И никто из них не хотел, чтоб я слез, В глазах светился интерес И в горле стоял нетерпенья стон — Прекрасный аттракцион! И глядя сверху на этот рой, В последний раз я провел пилой — И сук затрещал, и упал, и убил…       Ромашка замолчала. Замолчали гномы, прекратили играть музыканты. На мгновение установилась абсолютная тишина. Хитро прищурившись, девушка грянула дальше! — … всех тех, кто под деревом был! А я прыгать вниз, конечно, не стал, Потому что я с детства прекрасно летал! И со своею верной пилой Я… я полетел домой!       Первым раскрасневшейся от пения и танцев девушке захлопал Бофур, к нему в секунду присоединились и остальные гномы. Она, рассмеявшись, поклонилась, силясь отдышаться. Ловко спрыгнув со стола, гном подал ей руку, помогая спуститься, и она опустилась на стул, боясь повернуть голову в ту сторону, где сидел Элронд.       Трапеза пошла веселее: гномы пели, эльфы подыгрывали, вино лилось рекой. На столе никто больше не танцевал, чему Ромашка была только рада: после кратковременного упоения к ней снова вернулся стыд. Они вели себя как… как… Как же невежливо они себя вели! Хорошо хоть, посуду не разбили.       Когда пир закончился и все стали расходиться, девушка краем глаза заметила, как Нори пытается запихнуть за отворот своей куртки огромный подсвечник. — Зачем он тебе? — с удивлением шепнула хоббитянка. — Ну… — гном покраснел, увидев, что его словили на таком неловком моменте. — Это… это на память! — Тогда и вот это возьми, — девушка протянула гному маленькую золотую вилку, украшенную множеством завитушек. Гном поднял на нее полные изумления глаза, но вилку взял.       Ромашка спустилась к фонтану, казалось, светившемуся в наступившей темноте. Свечей и факелов на площади не было, и вода, преломляя лунные лучи, создавала в воздухе волшебное сияние. Хоббитянка осторожно подошла, с удовольствием ощущая, как лицо окутывает туман мельчайших брызг. Прикоснулась рукой к холодному хрусталю, тоже казавшемуся замершей водой.       Еще вчера она сидела у костра в грубой полуразрушенной башне в тщетных попытках согреться, ела малину и читала книгу, думая, что практически счастлива. Еще вчера к ней приходил Азог. Прошел всего лишь день. И за этот день она словно бы целую жизнь прожила.       Тихая мелодия флейты исподволь вплелась в ее смятение, отразилась от воды и скользнула вверх по лунному лучу. Ромашка обернулась: весельчак Бофур сидел на полу за ее спиной, прикрыв глаза. В его руках была флейта, которой он нежно и проворно касался такими тонкими для гнома пальцами.       Она замерла, боясь шагнуть, чтобы не потревожить эту музыку. Вскинула голову, опуская веки. Мелодия мерцала перед глазами цветными пятнами, линиями, билась в теле, ища выхода. И она увидела. Увидела, как вспыхивает воздух в такт. Увидела, как загораются лунные дорожки на мозаичном полу. Робко ступила сперва на одну, затем на другую. Махнула рукой, силясь прикоснуться к искрам, парившим вокруг нее. И поплыла, растворилась в музыке, с удовольствием ощущая ногами холодную гладкость камня. С восторгом окунаясь в облако водных брызг. Сливаясь с журчанием фонтана. Замирая, когда свет звезд, казалось, пронзал ее насквозь.       Торин в раздражении вышел на лестницу. Гэндальф, ах Гэндальф! Вечно плетет какие-то свои интриги. Зачем ему этот поход? В том, что маг имеет какую-то свою корыстную цель, гном не сомневался. И ладно бы просто цель, но уходить от эльфов он тоже не собирался! Еще, видите ли, рано, нужно ждать. Чего ждать! Очередного предательства? От эльфов другого и не дождешься. Но волшебника не переупрямить. Что ж, он, Торин, имеет на сей счет свое мнение, и если завтра Гэндальф все еще не решит уйти, отряд двинется дальше без него.       Услышав флейту, предводитель отряда замер. На площади что-то происходило. Тихо спустившись на один пролет вниз, Торин с удивлением увидел Бофура, сидевшего на плитах и игравшего грустную легкую мелодию. Перед ним танцевала эльфийка, очень маленькая, еще совсем ребенок. Откуда она взялась? Говорят, эльфы перестали рождаться давным-давно…       Эльфийка словно бы скользила по воздуху, не касаясь ногами камня площади. Движения ее были столь плавными, что она казалась сотканной из тумана, а не живым существом. Вокруг нее разливалось голубоватое сияние, причудливо бликуя на одежде и волосах. И вдруг эльфийка развернулась.       Казалось, после известия о том, что Осквернитель все-таки жив, ничто не могло удивить Торина. И, тем не менее, он был удивлен. На площади танцевала Ромашка.       Танцевала и не видела, что Бофур давным-давно открыл глаза.