***
Голова кружилась, а все тело будто налилось свинцом. Даже веки поднять было неимоверно трудно! В голове еще плясали тени ядовитого сна, но Ромашка очнулась. После нескольких дней в забытьи пришла в себя в лихолесском дворце. Комната на этот раз была с окнами, целыми двумя! Высокими и большими. Кровать, на которой девушка лежала, являла собой искусно вырезанные переплетающиеся лианы… Словно спишь на дереве! Ромашка рукой потрогала чудную кровать, истратив последние силы на это простое действие, и устало откинулась на подушки. Память не подвела ее, как это обычно бывает, наоборот, хоббитянка помнила все очень четко. Все… Девушка почувствовала, что краснеет. Что на нее нашло? Как неприлично она себя вела! Гномы… на счастье, гномы к тому моменту уже спустились вниз по реке и не видели, что произошло. Как они там? Целы? Никто не пострадал? Кто в нее стрелял, Ромашка не знала. Может, просто шальная стрела? Или же кто-то из орков хотел застрелить господина? И промахнулся… Интересно, Трандуил знает, что произошло? И если да, то почему помог ей? Вопросы, вопросы, вопросы… Куча вопросов, и ни одного ответа! Дверь, вовсе не заметная, если ее не открывать, приотворилась, и в комнату вошел сам Трандуил! Ромашка от удивления даже присела в кровати, впрочем, тотчас же падая на мягкую перину. - Я рад, что ты очнулась. Мы приложили много усилий, чтобы вырвать тебя из тени, - зазвучал властный голос. Прекрасный эльф сел на край кровати. – Думаю, я имею право услышать, что же произошло на реке. Он внимательно смотрел на хоббитянку, разглядывая ее практически в упор, и Ромашка уверилась в мысли, что эльфийский владыка запросто видит все, что творится в ее голове. - Ты приехала чуть живая, с орочьей стрелой в спине, верхом на варге Азога, а на поясе у тебя его нож. Тебе не кажется все это… странным? – король прищелкнул пальцами, чуть нахмурившись. - Я… я не помню, что случилось. Я тонула… а потом боль… - девушка отчаянно пыталась врать, но говорить было трудно, а говорить и думать – еще труднее. – Потом я оказалась здесь, - тихо закончила она, стараясь по возможности не отводить взгляд. Трандуил задумчиво смотрел на нее, и его лицо оставалось бесстрастным и непроницаемым. - Гномы… они… они целы? – эльфийский король мудр и всемогущ, он должен знать! - Разве я им сторож? – в голосе владыки послышалось легкое раздражение. – Я дал им уйти, дальнейшая их судьба меня не заботит. - Вы… - Ромашка удивленно округлила глаза, ум ее судорожно заработал. Ну конечно! Неужели тысячелетний эльф будет настолько беспечен, чтобы не выставить стражу? Неужели он будет настолько глуп, чтобы потакать ненужной гордости? – Вы… так это вы! – с восхищением прошептала она. Король, истинный Король… Трандуил усмехнулся, глядя на хоббитянку. А затем вновь стал бесстрастным. - Мой сын с ними, - от голоса, казалось, стены комнаты покроются изморозью. В синих глазах полыхнул огонь, лоб пересекла складка, а в следующее мгновение все исчезло. Владыка резко поднялся и прошел к дверям. – Тебе помогут привести себя в порядок. Тебя ждут.***
Две эльфийские девы, светловолосые и прекрасные, помогли хоббитянке подняться и сопроводили ее к купели. Ромашка с наслаждением погрузилась по шею в ледяную воду, даже не вздрогнув. Она любила снег и зиму, любила прохладную мартовскую воду, щедро сдобренную тающими льдинами. Коснувшись рукой спины, нащупала круглый шрам размером с монету. Очередная память… Где-то пониже спины шилом зудело любопытство. Прекрасный владыка Лихолесья сказал, что ее ждут… кто? Холодная вода быстро выгнала остатки дурмана с наконечника стрелы. Ромашка любила воду. И вода давала ей сил. Окрепшими руками взявшись за мраморные бортики, девушка легко подтянулась, выбираясь из купели. Здесь же лежало полотенце, большое и пушистое, а после ледяной ванны и вовсе показавшееся горячим. А затем золотоволосые девушки попытались одеть ее в какое-то расшитое узорами платье тонкой ткани. Ромашка прикоснулась к струящемуся материалу, с удовольствием ощутив его гладкость и мягкость, и попросила свой сарафан с рубашкой. Куда ей такие вещи носить? Измажет, порвет… Жалко будет. И она облачилась в рубашку и коричневый сарафан, уж сколько раз наспех ею латанный-перелатанный. На площади ждал… Гэндальф. Ромашка со всех ног бросилась вниз по лестнице, пару раз споткнувшись, запутавшись в ступеньках и собственных ногах, и буквально взлетела старику на шею. - Гэндааальф! – завизжала она, крепко обнимая старого волшебника и с радостью ощущая, как щекочется его борода. - Ох, Ромашка…. – маг хохотнул, бережно опуская ее на землю. Глаза его улыбались. - Гэндальф, куда ты ушел? Зачем? Без тебя тут… такое произошло… Гномы… орки! Сражение, - затараторила девушка, путаясь, говоря сбивчиво. Ей столько надо было рассказать! И слова не успевали за мыслями. - Знаю, - серьезно кивнул волшебник, взяв ее за руку и отводя в сторону. – Ты нужна Торину. Сейчас. Нужнее всех. Хоббитянка удивленно подняла глаза. Что? Она? Торину? - Зачем? - Ты все узнаешь на месте, все поймешь. У нас совсем нет времени! - Но я… я не хочу, - тихо ответила девушка, сама испугавшись прозвучавших слов. Что-то проснулось в ней там, на берегу. Проснулось и говорило ее голосом. Гэндальф вдруг взял ее за плечи, удивленно заглянув в глаза. Из-под кустистых серых бровей волшебника на нее смотрел… страх? - Некоторые рождены, чтобы менять мир, девочка. Это большая сила, большая ответственность… Но такие не принадлежат себе, и ты себе не принадлежишь больше, слышишь? Забудь, что было на реке. Сотри из памяти как хочешь. Ты должна начать жить заново. Должна всем нам. Боюсь, без тебя никто не справится… - маг покачал головой в остроконечной шляпе. Да ведь он же все знает, все! - Тебе под силу это, поверь. Разве не задумывалась ты, что вокруг тебя все начинают вести себя по-другому? Это не хорошее их отношение, это не твое обаяние… Мир меняется вокруг тебя, и сейчас ты должна быть рядом с Торином! И ты поедешь туда, если хочешь, чтобы жители Хоббитона остались живы. - Что?! – Ромашка вздрогнула и почувствовала, как голову захлестнула мимолетная злость. Угрозы? Как он смеет! - Я не угрожаю тебе. Я говорю, что случится, если ты поступишь по велению собственных желаний. Девушка вздохнула, с облегчением чувствуя, как злость схлынула, разжимая тиски, сдавившие голову. Что на нее нашло? Отправиться к гномам. Забыть все. Она посмотрела на свои руки, израненные, багровые, бугристые. Она не забудет. Она даже не станет пытаться. Но она поедет. Не потому, что так говорит Гэндальф, а потому, что так хотела она сама. Раньше, в Хоббитоне, когда просилась и клялась стойко переносить любые трудности. Кто же знал, что самым трудным окажется не усталость и сон на холодной земле? Ромашка почему-то ощутила себя почти старой. Разве может она следовать только своим «хочу» - «не хочу»? - Хорошо. Хорошо, Гэндальф, я сделаю все, что действительно нужно. Только забывать не проси, я не умею, не могу, да… да и не хочу.***
- Я скажу ему, что вы всегда считали его королем. Скажу, что лишь уберегли свой народ, как делал и он. Я скажу это, раз никто из вас так и не произнес этих слов, - Ромашка стояла перед Трандуилом, глядя снизу вверх на прекрасного короля и стараясь запомнить каждый миг. Запомнить и сохранить. И потом ворошить воспоминания… когда-нибудь потом… Владыка едва заметно кивнул. Так, что лишь Ромашка видела и поняла. Девушка забралась на широкую спину большой птицы, почти утонув в перьях, и покрепче обхватила мощную орлиную шею, прижавшись к ней щекой. Взмахнули крылья, обдавая ее лицо прохладным ветром, и мир внизу качнулся, падая куда-то… И внутри все сжалось от страха. А затем от восторга, когда заходящее солнце ударило в глаза. - Иииийййаааааа! – завопила Ромашка, раскинув в стороны руки и подняв лицо к облакам. Ветер до боли трепал ее волосы, расплетя косу, и они темным стягом трепетали за спиной. Ромашке казалось, что это она летит. Что это она отрастила крылья и теперь в любое время может просто улететь. Восторг переполнял ее, ветер свистел в ушах, и она кричала от счастья, кричала до хрипа. Где-то на маленькой земле есть тот, кто однажды согрел ее. Кто ее разбудил. Сделав все, что нужно, она непременно его найдет! Нужно только подождать… А пока можно пить ветер, стряхивать слезы с глаз и падать в облака.***
Впереди высилась гора, отбрасывая черную тень, и Ромашка с замиранием сердца смотрела вперед. Здесь было одно из величайших королевств. Здесь жил дракон. Здесь умирали и рождались люди и гномы. Гора стояла тысячелетиями, стояла непоколебимо, и ей было все равно, что мельтешит у ее подножия. Хоббитянку посетила шальная мысль, что было бы здорово уметь разговаривать с камнями! Попросить гору о помощи… И ничего не пришлось бы делать. И не было бы тех руин внизу, над которыми она пролетала. Не было бы тех скопищ народу, что шли к горе, оплакивая свои сожженные дома и лелея робкие последние надежды. Птица опустилась неподалеку от горы, и хоббитянка, не успев толком ухватиться за перья, кубарем скатилась со спины. Упала, впрочем, в мягкую траву и даже не ударилась. - Все хорошо, - погладила она по клюву орла, участливо склонившегося к ней. – Спасибо! Птица, что-то проворчав на своем, птичьем, взмахнула широкими крыльями, отрываясь от земли. Ромашка задрав голову смотрела, как орел растворяется в небе… А затем спешно зашагала к горе, надеясь добраться до гномьего королевства до темноты. Не успела. Пришлось изрядно попотеть, чтобы не переломать себе ноги в ночной темени. Луна еще не взошла, а звезд было слишком мало. И даже факела у нее с собой не было. Кили чуть не пристрелил ее, не узнав в темноте, и она возмущенно закричала, что только дурак поставит лучником слепца. Ромашку узнали, радостно загомонили сверху, а затем от завала у главного входа откатился в сторону камень, и навстречу девушке вышел Балин с факелом. - Кого я вижу, - улыбнулся гном, приглашающим жестом указывая на вход. – Нашего полку прибыло. Ромашка с трепетом вошла в гору и ахнула. Гора изнутри казалась больше, чем снаружи! Как такое возможно? Лестницы. Широкие и узкие, многочисленные, изогнутые под самыми разными углами, они уходили вверх и освещались мерцающими огоньками, такими же, как те, что робко подмигивали на стенах… Девушка вдруг поняла, что Эребор поразительно похож на Лихолесье, разве что у эльфов переходы плавные, изогнутые, а здесь – ломанные, резкие. Надо же, два народа враждуют, два народа друг на друга не похожи, а в головах, видать, одни и те же мысли… - Красиво у вас как… - с восхищенным придыханием прошептала хоббитянка. - Лучше, чем в Лихолесье? – за ее спиной стоял Торин и улыбался. - Скорее почти так же, как в Лихолесье, - не стала кривить душой Ромашка, хитро сощурившись. Король только рукой махнул: бесполезно с ней спорить, когда речь идет об эльфах. - Что ж, поздравляю с обретенным домом! – широко улыбнулась девушка. - Спасибо! Я уж думал, не доживу до этого дня, - благодарно кивнул седобородый Балин. Его глаза светились покоем и счастьем, и чудился хоббитянке в этом взгляде отец. Уставший отец, вытянувший ноги у камина после тяжелого трудового дня. А вот Торин помрачнел, услышав ее поздравление. - Аркенстон исчез, - тяжело вздохнул он. – Я так устал… его искать, - произнес с секундной заминкой. - Ну он наверняка где-то тут! Где ж ему еще быть? – уверенно заявила Ромашка. Она старалась понять, для чего же требуется ее присутствие, но пока даже не догадывалась. Хитрозадый Гэндальф наговорил загадок и был таков. - Да, да… Я рад, что ты пришла. Я думал, ты останешься у эльфов, которые тебе так по душе… Неожиданный сюрприз, - устало улыбнулся король, похлопав девушку по плечу. Он осунулся, добавилось седины на черных волосах, а под глазами прочно обосновались синяки. Торин выглядел так, будто неделями не спал. Что происходит? - Думаю, девушке бы отдыхать лечь, - взяв Ромашку за руку, твердо произнес Балин. И правда… она устала. Хотя и спала несколько дней. - Да. Да-да… найди ей комнату, - Торин, казалось, полностью погрузился в какие-то свои мысли, глядя в черноту входа. Через бесконечное число лестниц наконец появилась дверь, которую старый гном перед девушкой услужливо распахнул: - Добро пожаловать! – кивнул он, и Ромашка осторожно вошла внутрь, неся в руке факел. Комната была небольшой, без окон, но с кроватью, камином и столом со стулом. Кровать! Хоббитянка была готова завалиться спать прямо в одежде. - По соседству большая купальня. Пока работает только она одна, так что запирай дверь, если вздумается поплескаться, - подмигнул гном и удалился. Ромашка разожгла камин, в который кто-то положил поленья, и сбросила сарафан, оставаясь в сорочке. Купаться? Стирать одежду? Нет, не сегодня… Она забралась на кровать, и вдруг дверь открылась. Натянув одеяло до подбородка, Ромашка с удивлением уставилась на вошедшего Бофура. - Здравствуй, - залился краской гном, видимо, осознав, что зашел немного не вовремя. - Здравствуй… - девушка замолчала, не зная, что еще сказать. Когда молчание стало тягостным, гном осторожно приблизился, присаживаясь на край кровати. - Вот… узнал, что ты пришла. Зашел посмотреть, - он теребил в руках край одеяла, глядя вниз. Ромашка посмотрела на его ладони. Чистые, тонкие. На длинные музыкальные пальцы. Затем перевела взгляд на свои: негнущиеся мизинцы, слезшие ногти, искореженная кожа цвета вареного мяса. Мрак! С легкой завистью вздохнула. – Добро пожаловать, что ли, - улыбнулся Бофур, таки взглянув на ее лицо. Она улыбнулась в ответ, накрывая его руку своей ладонью. Дверь вновь распахнулась, и на пороге показался раскрасневшийся Бильбо в синем кафтане. - Мистер Бэггинс! – радостно крикнула Ромашка, и хоббит, не стесняясь и не думая о правилах приличия, плюхнулся на многострадальную кровать, обнимая девушку. - А мы думали, ты останешься у эльфов! - Ну как же я без вас, - рассмеялась хоббитянка, невольно ловя нерадостный взгляд Бофура. – Я же член отряда, и должна быть с отрядом вместе… К тому же мне есть что рассказать Торину о Трандуиле. Кстати, что у вас происходит? Король какой-то… постаревший. Или уставший… Бильбо и Бофур переглянулись и замялись. - Ну говорите, - нахмурилась девушка. - Наш король… кажется, он поддался безумию его рода, - мрачно произнес гном. – Он днями и ночами ищет Аркенстон, бродя по коридорам и натыкаясь на стены словно слепой. А если кто-то пытается отговорить его от этого занятия, он готов убить нас. Никогда раньше Торин таким не был. - Но, может, если Аркенстон найдется, то безумие прекратится? Надо всего-то найти какой-то камень. - Мы искали, - сказал Бильбо, пожимая плечами, - но его здесь нет. Совсем. Торин заставил нас перерыть всю сокровищницу, и камня мы не нашли. - К тому же Балин сказал, что если Аркенстон найдется, то состояние короля лишь ухудшится. Жажда золота станет безграничной… - грустно закончил Бофур. Ромашка крепко задумалась, нервно то расплетая, то заплетая косу. Уж не за этим ли ее отправил Гэндальф? Ночью ей снилось, что она стоит посреди огромного зала, заваленного золотом. А напротив стоит Торин и крепко держит ее за руку. Держит, сжимая до боли, до слез на ее глазах. И она кричит, что ей больно, просит, чтобы он отпустил ее. А в глазах короля больше нет синевы. Там полыхает золотой огонь.