Девушка проснулась и подумала, что еще ночь. Затем вспомнила, что в комнате нет окон, и разожгла камин. Каменная комната за время, пока она спала, не отсырела, и воздух практически не остыл, так что девушка даже не стала надевать сарафан. Балин сказал, что в соседней комнате можно помыться? Отлично. То, что сейчас нужно!
Выглянув за дверь, Ромашка не увидела никого. Вообще. Царство лестниц и огней было пустынным. День или ночь? Все спят или ушли? Разум, привыкший днем к свету, настойчиво твердил «ночь!», но она выспалась. Значит, день?
Дверь ее комнаты выходила на небольшую площадку, от которой вниз вела узкая лестница. Площадка, тянувшаяся в обе стороны вдоль стены, шириной всего два шага, не была огорожена никакими перилами, и хоббитянка подошла к краю, заглянув вниз. Голова сразу закружилась от немыслимой высоты, но Ромашка продолжала смотреть, пытаясь внизу, в черноте, высмотреть, где же заканчивается Эребор. А затем подняла голову вверх – и вновь та же непроглядная тьма на недосягаемой высоте, перерезаемая золотистыми дорожками освещенных лестниц. И по сторонам тоже чернота. Необъятное королевство, грандиозное… Девушке казалось, что она находится на единственном островке света в темноте, и что выходить не стоит… Тряхнула головой, прогоняя детские страхи, и шагнула к соседней двери.
В лицо ударил горячий воздух, пар окутал тело, и волосы сразу же потяжелели от влаги. Комната была квадратной, и у стен по бокам шли узкие выдолбленные в каменном полу желобки, в которых горел огонь. А у дальней от двери стены в полу имелось большое прямоугольное углубление, до краев заполненное горячей водой, которая стекала туда прямо по стене!
Ромашка, пьяная от предвкушения чистоты, задвинула на двери щеколду, как велел ей Балин, и, нетерпеливо сорвав через голову сорочку, осторожно попробовала пальцем ноги воду. Горячая. Шагнула вперед, по скрытым водой ступеням, медленно опускаясь вниз. Вода обжигала…
Сев на каменное дно, хоббитянка прикрыла глаза… Блаженство? Возможно. Многочисленные царапины саднило, рана на спине отзывалась тягучей болью, но наслаждение перевешивало все, и Ромашка сидела, отмокая и греясь, лениво проводя ладонями по водной глади, то и дело прислоняя голову к стене и со смехом ощущая, как стекающая вода с силой бьет по лицу.
Внезапно в полутемной комнате словно бы стало светлее. Открыв глаза, девушка сквозь густой молочный пар рассмотрела, что огонь в желобах будто сделался выше. Привстав и откинув назад волну волос, хоббитянка прищурилась: так и есть! Пламя делалось все выше и шире, узкими желтыми дорожками подбираясь по камню к ней. Она слышала треск и гул огня, ощущала жар на своем лице… Выскочив из воды, схватила свою сорочку и подбежала к двери, ступая на не тронутый огнем камень. И тут же места, которых касались ее ноги, загорались… Горящий камень! Как это возможно?
Дым ел глаза, заслоняя свет подкрадывающегося пламени, и руки скользили по мокрой двери, и все никак не могли нащупать щеколду… Шея горела от близости огня, волосы тлели от высокой температуры, распространяя удушливый запах… Ноги, Ромашка чувствовала, горели на горячих каменных плитах, уже покрасневших, уже готовых принять огонь.
Задыхаясь, стараясь не дышать вовсе, она изо всех сил ударила ладонями в массивную дверь! Нет, она не может умереть здесь!
Ладони наткнулись на полоску металла, и в сердце девушки вспыхнула надежда: щеколда! Обитая металлическими пластинами… Ромашка с силой дернула ее вверх и в сторону, сорвав два ногтя и даже не заметив этого. И ударила плечом в дверь, вылетая на площадку…
Поднимаясь с узкого каменного выступа и надевая сорочку, девушка обернулась, ожидая увидеть огненный ад. В комнате было темно и сумрачно. Мерно журчала по стене вода, чуть слышно светились вдоль стен желоба. И ноги ее были целыми, и волосы – не обгоревшими…
Держась руками за стену, девушка, пошатываясь, вошла в свою комнату, где дружелюбно трещал камин. Ее била мелкая дрожь, было холодно и страшно. Опускаясь прямо на пол, Ромашка расплакалась. Что это, что это было? Сон?
Такой ее и нашел Бильбо. Бросился, обнимая, шепча что-то успокаивающее, баюкая, как мама в детстве, и девушка уткнулась ему в грудь, больше не сдерживая рыдания, расплакалась в голос. Плакала от страха, плакала от тоски по дому, плакала по Азогу, по тому, что дважды судьба разводила их… Плакала и молчала. Нельзя рассказывать. Ничего нельзя говорить! И от этого еще тяжелее…
- Ну как? Полегчало? – протягивая ей носовой платок, поинтересовался хоббит.
- Ага, - шморгнув носом и принимая платок, кивнула успокоившаяся Ромашка. – А откуда у вас платок? Вы же его вроде в Шире забыли…
- Здесь нашлось много вещей. Ты как, идти сможешь? – вставая, Бильбо подал ей руку.
- Попробую… а куда? – девушка, накинув сарафан, крепко вцепилась в протянутую ладонь. Вдруг опять что-нибудь случится? Она будет не одна.
- Куда, куда… вот ведь любопытная какая! – хмыкнул хоббит, ведя ее за собой по бесконечным лестницам. – Увидишь сама. От такого женщины обычно успокаиваются.
Они остановились перед высокими массивными воротами, и Бильбо, хитро улыбаясь, толкнул створку.
Внутри были вещи! Целая комната, чья противоположная стена находилась столь далеко, что тонула во мраке, была заполнена вещами! Ромашка, мигом позабыв свои страхи, шагнула вперед. Что-то сияло украшениями, что-то было попроще… Рубашки, платья, штаны, сапоги, шапки, плащи… Здесь, кажется, было вообще все, что придумано в Средиземье!
Бильбо с удовольствием наблюдал, как она, сперва несмело, затем все увереннее стала разбирать ближайшую кучу вещей. Он так и не понял, отчего она плакала в комнате, но очень испугался, увидев ее в таком состоянии. Она ничего не сказала ему, наверняка потому, что не доверяла, и это немного расстроило Бильбо. Зато как загорелись ее глаза, когда он привел ее сюда! Глядя на взволнованную девушку с уже внушительной охапкой вещей в руках, хоббит невольно подумал, что лучше всего ей было в сорочке, там, на полу в комнате. И зарделся от собственных мыслей, радуясь, что комната погружена в полумрак.
- Мистер Бэггинс! Я что, правда могу все это взять? – растрепанная и довольная Ромашка стояла перед ним, едва ли не сгибаясь под тяжестью одежды.
- Вот это загребущие у тебя руки! – присвистнул хоббит.
- Ну… мне бы только примерить. Я же не знаю, что подойдет, - смутилась девушка, и Бильбо рассмеялся.
- Бери! Бери все, для этого, собственно, в одну комнату и стащили все. И поспеши к завтраку, а то Бомбур обидится. Он вчера расстроился, что тебя не видел, уж обрадуй его сегодня.
Ромашка чуть не попросила его пойти с ней, но вовремя сдержалась. Чем она объяснит подобную просьбу? Тем, что ей мерещатся кошмары? Хоббит сочтет ее полоумной.
С колотящимся сердцем поднялась Ромашка в комнату. На секунду замерла на пороге, борясь с искушением заглянуть в купальню. Затем вошла к себе, плотно прикрыв дверь и приваливаясь к ней спиной. Уфф! Можно и вещами заняться… Выбрать что-то прочное и теплое, а остальное вернуть на место.
Ей подошло темно-синее платье с длинным рукавом и выложенными по вороту металлическими пластинами с тонкой гравировкой. Смущало ее лишь что платье было довольно длинным, почти до пола, в то время как Ромашка привыкла, что ее одежда едва ли на половину прикрывает голень. Она не будет путаться в собственном подоле? Не упадет ли? Решив, что стоит попробовать, хоббитянка оставила платье, прикрепив на новый пояс свой клинок. А к платью взяла теплый белый меховой плащ с капюшоном. В плащ она буквально влюбилась, с удовольствием опуская руки в мягкий мех. Ммм… а как тепло в нем будет! Раз все, что там лежит, можно брать, то плащ она, пожалуй, оставит себе. Такой чудесный плащ!
Спускалась по лестнице Ромашка медленно, опасаясь наступить на подол и кубарем скатиться вниз. На широкой освещенной площадке ее ждал Бильбо. Она сама его попросила, потому как пиршественную залу точно бы не нашла. Все эти лестницы…
Глянув в очередной раз под ноги, Ромашка перевела взгляд на площадку и похолодела: хоббита там не было. Где же он? Что происходит?
Внезапно лестница под ней затрещала, и девушка взбежала на несколько ступенек вверх. Вовремя: камень обвалился, обнажая перед ее ногами бездну, подмигивающую мерцающими внизу факелами. Сердце заколотилось быстрей, Ромашка, ощутив головокружение, ухватилась за стену, медленно пятясь по лестнице выше и выше… Чуть выше лестница пересекалась с другой, ведущей все к той же площадке, откуда исчез Бильбо. Новая лестница была намного тоньше и проходила прямо в воздухе, не касаясь стен.
Хоббитянка сглотнула, пробуя ногой ступени. Они не скрипели и пока еще не спешили осыпаться, и Ромашка торопливо зашагала вниз. Быстрее! Быстрее добраться хоть до кого-нибудь!
Нож, звякнувший по камню там, куда она хотела поставить ногу, заставил девушку отшатнуться. Она подняла голову вверх, высматривая врага, но в темноте насмешливо моргали факелы. И все.
Когда она глянула вниз, клинка на ступеньках не было. Услышав тихий шелест, Ромашка обернулась, холодея: лестницы позади тоже не было… Ничего не было! Лишь сплошная завеса тьмы, надвигавшаяся вперед и пожиравшая ступени, факелы… Подхватив платье, хоббитянка кинулась вниз, не смея даже кричать: поберечь бы силы.
Со всех ног влетела на площадку и врезалась в Бильбо.
- Да что с тобой такое? – спросил он, вглядываясь в ее перекошенное от страха лицо. Ромашка все пыталась, и никак не могла отдышаться. Обернулась стремительно, готовая бежать, схватить хоббита и тащить за собой.
За спиной высилась прекрасная лестница, освещенная рядами факелов. Другая, чуть более широкая, шла вдоль стены, и все ступени были целы.
- Что происходит? – встряхнул ее за плечи Бильбо, заставляя смотреть себе в лицо.
- Я… я… Я не увидела вас на площадке и испугалась. Мне показалось, что я заблудилась. И стало страшно, что я так всю жизнь и проплутаю здесь, - с трудом солгала Ромашка: больше всего на свете ей хотелось рассказать правду и навсегда уйти из этой горы.
- Не видела? Но я стоял здесь. Ты сперва шла ко мне, затем почему-то перебежала на другую лестницу…
- Простите. Простите, я сама не знаю, как так получилось, - хватаясь за его руку, дрожащим голосом проговорила девушка.
***
Трапезная зала поражала размерами: сюда вмещались двадцать очагов, по десять вдоль двух длинных стен! Посередине стоял длинный стол, а на потолке висела огромная люстра, минимум на несколько сотен свечей.
Сейчас был накрыт лишь край стола, за которым уместились гномы. Накрыт скромно, но со вкусом: в мисках был суп и жаркое, в кубках – вода и вино.
Ромашка – так получилось – села напротив Торина, и Кили вдруг хмыкнул, внимательно ее оглядывая.
- Что такое? – встревоженно спросила девушка. С ней что-то не так? Коса растрепалась? На лице грязь? Неудивительно, если вспомнить, как она бежала…
- Вы с дядей в одеждах одного цвета. Будь я посторонним, подумал бы, что вы женаты, - хитро прищурившись, прошептал ей на ухо принц.
- Что? Я? Эээ… мне нельзя надевать такие цвета? – оглядывая Торина и подмечая, что поверх кольчуги на нем темно-синяя туника, растерянно спросила Ромашка.
- Ну почему же нельзя? Можно. Просто забавно получилось, - по-прежнему улыбаясь, уткнулся в кубок темноволосый гном.
Торин же, казалось, вовсе не замечал того, что происходит перед его носом. Лицо его еще больше осунулось, стало каким-то серым, губы сжались в тонкую линию, глаза перебегали с одного предмета на другой, и казалось, что король не здесь, что он вообще не осознает, что вокруг происходит. А еще он ничего не ел, кубками заливая в себя вино.
- Чудесно выглядишь, - прошептал на другое ухо Бофур, сидевший по левую от Ромашки руку. Девушка смущенно зарделась, когда он, осторожно взяв ее ладонь в свою, легко коснулся ее губами.
Суп был прекрасен, жаркое – восхитительно, и по окончании трапезы хоббитянка выскользнула из-за стола и громко чмокнула Бомбура в щеку:
- Спасибо за чудесный завтрак!
Толстяк смущенно засопел, но довольно улыбнулся:
- Что, правда понравилось?
- Очень! Думала, съем тарелку вместе с ложкой!
- Тогда не забудь прийти на обед! – пробасил гном, потрепав ее по голове. – Хорошо, что ты вернулась. Видать, мы лучше эльфов.
- Ромашка, подойди сюда, - обронил Торин, подходя к выходу. Бомбур мгновенно посерьезнел и куда-то отошел по своим делам. Девушка настороженно проследовала за королем. Она что-то натворила?
Гном остановился в каком-то слабо освещенном коридоре и долго смотрел в стену поверх ее головы.
- У тебя ведь хорошие отношения с отрядом? – внезапно переводя на нее взгляд синих глаз, поинтересовался он.
- Ммм… да. Неплохие как минимум, - пожала плечами девушка.
- Тогда мне понадобится твоя помощь. Надеюсь, ты не откажешь? – приблизившись к ней, Торин заглянул в глаза.
- С радостью помогу, - медленно проговорила Ромашка. Почему-то ей казалось, что ничего хорошего от этого разговора не придется ждать.
- Они… они украли Аркенстон, - зашептал Торин. – Кто-то из них предатель! Кто-то, кому я доверился как себе… Кроме них в сокровищницу никто не заходил, это они! И я ни с кем не могу поговорить. Я не знаю, кто это сделал! И они сторонятся меня… они что-то замышляют!
- Торин… - хоббитянка попыталась прервать поток этих безумных мыслей, с ужасом замечая, что глаза короля темнеют, лоб покрывается испариной, руки дрожат. – Торин, что ты такое говоришь?! – сжимая его горячую ладонь в своих прохладных руках, Ромашка пыталась докричаться.
- Тише!
Они услышат… - мотнул головой король. – Узнай, кто это сделал! Они тебе доверяют! Тебе расскажут… - склоняясь к самому ее уху, чуть слышно проговорил он. Сквозь пелену, застилавшую мысли и взгляд, он слышал, как бьется ее сердце, чувствовал, как от нее пахнет весенними травами, ощущал, что ее волосы чуть щекочут лицо. Какой-то частью понимал, что перед ним женщина, испуганная и слабая. И это понимание лишь распаляло его безумие, разжигало огонь, который пожирал его все это время.
- Убей предателя! Это приказ. Кем бы они ни был… Даже если он – моя родня! – сжав ее плечи, выдохнул в лицо Ромашке Торин. Она замерла, услышав дикие слова.
- Нет! Нет, я не посмею!
- Посмеешь! Потому что я
приказываю тебе.
Торин резко отстранился, не переставая глядеть ей в глаза. Затем развернулся и ушел в сокровищницу. Вид золота и его звон успокаивал короля, давая мыслям течь плавно, размеренно… Только там он и мог находиться. К тому же, если кто-то придет убить его, он не сможет подкрасться бесшумно: золото, верное золото выдаст предателя.
Как хорошо, что он не безумен! Что он сумел перебороть проклятие своего рода. Ему вполне хватает того золота, что лежит в сокровищнице. Жаль только, что его собственные соратники замыслили предательство…
***
Ромашка судорожно втягивала носом воздух. Убить? Предатель? Что за бред? Что с Торином? Неужели никто не видит, что король безумен? Ему нужна помощь… а Гэндальф так далеко!
Девушка побрела куда глаза глядят, размышляя, что же делать. Самым простым вариантом было бы просто уйти. Вернуться в Хоббитон, к родителям, а затем отправиться на поиски бледного орка. Ее тянуло к нему, и она сама не понимала, почему. Противоестественная связь, да. Но от воспоминаний о его руках, губах отчего-то кружилась голова…
Ромашка обнаружила, что идет по лестнице, лишь когда чуть не свалилась, споткнувшись о ступеньку. Огляделась, увидев, что окончательно заблудилась и не помнит, откуда пришла, и сердце екнуло в груди. Никого. Только насмешливые факелы.
Она ждала чего-то. Огня, тьмы, ножей, летящих из сумрака, падающих ступеней. Не ожидала только, что потолок вздумает рухнуть ей на голову.
Сперва не поняла, что за гул раздается, а затем отовсюду посыпались мелкие камни. А затем камни побольше. А затем – целые валуны, откалывавшие от лестниц огромные куски. Ромашка побежала вверх, надеясь только, что лестница, которую она выбрала, не обвалится. Надеясь, что она сможет добежать…
Факелы далеко вверху начали гаснуть, погружая ступени во тьму, а камнепад позади все нарастал, приближаясь. Хоббитянка продолжала бежать вперед, в подступающую темноту… Это была просто темнота, та, которая лишь отсутствие света, а не так, что, как в прошлый раз, была чем-то живым и почти осязаемым.
Споткнуться – смерть! Девушка подхватила подол платья, перепрыгивая через две ступеньки и ощущая, как ранят руки сыплющиеся сверху камни. Вот один весьма крупный кусок гранита пролетел совсем рядом, чиркнув по щеке, и Ромашка ощутила, как по лицу потекла теплая струйка крови.
Дверь! Девушка толкнула массивную створку, и та на ее счастье оказалась незапертой. Ромашка вылетела на балкон, сощурившись от резанувшего глаза света. И в ушах зазвенело от внезапной пронзительной тишины.
Она стояла на узком балконе, вырезанном из цельного камня практически у самой вершины горы, и солнце светило ей прямо в лицо. Ромашка сощурилась, шагнув вперед и перегибаясь через парапет. Ууух! Вот это высота!
Ветер свистел в ушах, ветер трепал косу, играл подолом ее платья, и девушка с ужасом смотрела на дверь. Вновь войти туда? Окунуться в этот кошмар? Выполнять приказ Торина, исподволь, змеей разузнавая какие-то тайны? Она бы хотела улететь. Просто улететь туда, где живут белые варги… Она летала, и это было прекрасно. Вот бы снова попробовать! Отрастить крылья…
Мама, папа, как вы там? Я летала, знаете? Я ездила верхом на волке. Я тонула, я умирала и оживала уже сколько раз… Мама, папа, я так скучаю! Я никогда не была более живой. Я люблю вас. И я вернусь, вернусь непременно. Когда-нибудь ведь все это закончится…
Ромашка смотрела на солнце уже не щурясь. Она не знала, в какой стороне ее дом, но, может, мать или отец сейчас тоже смотрят на солнце? И они пересекаются взглядами, смотрят друг на друга, хоть и не знают об этом…
Пол под ее ногами затрещал, посыпалась вниз каменная крошка, и девушка похолодела, судорожно цепляясь пальцами в холодный гранит. Жить! Жить, пожалуйста, жить!
Опора исчезла, и она почувствовала, что падает, падает вниз в потоке малых и больших камней, отправляясь в свой последний полет… И в ужасе завизжала, закрывая голову руками.
- Тише, тише… что случилось? – раздался над ухом дребезжащий голос, чьи-то руки обхватили за плечи, и Ромашка подняла голову, с удивлением замечая, что она, свернувшись калачиком, лежит на балконе, на абсолютно целом балконе! А рядом – седая борода Балина, тычется в нос, и так хочется чихнуть. А сам Балин обнимает ее, удивленно глядя в заплаканное лицо.
- Я… Я… мне просто плохо стало, - Ромашка казалось, что она не выдержит больше ни секунды.
- Ты видишь, да? – несмотря на вопросительный тон, гном кивнул. Девушка вздохнула.
- Вижу.
- Что именно? – Балин, кажется, не считал ее ненормальной…
- Разное. Огонь, падающие лестницы… темноту… Что это? Это есть или мне только кажется? Я схожу с ума, да, Балин?
- Тише, - прижимая готовую заплакать девушку к груди, гном ласково погладил ее по голове. – Это Эребор пытается до тебя докричаться. Терпи… Настоящее это или нет – зависит только от тебя.
- Эребор? – Ромашка удивленно моргнула. – Так он что, живой? Гора живая?
- Может ли быть мертвым место, где так много всего происходило? Эребор – это Эребор. Он давно уж ни с кем не говорил…
- И когда это все закончится? Когда я умру?
- Когда сделаешь то, что он хочет. Или когда умрешь, - отвел глаза гном. Девушка задрожала.
- Я хочу домой. Отпустите меня!
- Боюсь, девочка,
он тебя не отпустит…
