Лошади глухо ступали по опавшей листве, настороженно прядая ушами в сгущавшихся сумерках. Ромашка поплотнее закуталась в плащ, чувствуя, как пробирается внутрь холод: зима не спешила отступать, ночами обретая былую мощь и полную силу.
— Пауков ведь больше нет? — спросила она братьев, и изо рта ее вылетело белесое облачко пара. Вопрос звонко прозвучал в морозном воздухе, многократно отражаясь от черных стволов мертвых деревьев, возвышавшихся по обеим сторонам подобно колоннам.
— Надеюсь, что нет. Эльфы обещали всех убить, — криво улыбнулся Кили.
— Что-то мне не нравится твой неуверенный тон, — поежилась девушка.
— Да ладно, мы же рядом! Мы тебя спасем! — хмыкнул Фили. — Иначе нам дядюшка головы поотрывает своими собственными руками.
В Лихолесье они въехали с наступлением сумерек следующего дня, и Ромашку не отпускало какое-то давящее чувство. Но ощущения к делу не пришьешь, потому она молчала, то и дело тревожно оглядываясь на каждый шорох.
— Может, зажжем факелы? — не вытерпела она. Пусть она слышала, как глухо топчут копыта коней братьев опавшую листву, все равно в темноте ей было неуютно. Хотелось гномов видеть, чтобы точно быть уверенной, что они здесь. А не испарились внезапно, оставив ее в одиночестве в лесу, полном кошмаров.
— Тебе так не терпится пригласить пауков на обед? — удивился Кили.
— Пауки нас и без того заметили… Или еще заметят. А так у нас есть шанс обнаружить их до того, как они начнут нами обедать, — вздохнула Ромашка, пытаясь завернуться в плащ полностью. От пауков не спасет, конечно, но хоть какая-то защита. Да и теплее.
— Наверное, ты права, — зашебуршал седельной сумкой Фили. То тут, то там скрипели под собственной тяжестью стволы деревьев, и девушке казалось, что это не просто скрип, что это деревья переговариваются между собой, возмущенные вторжением в их лес, на их территорию, и замышляют недоброе.
Вспыхнул огонь, заставляя всех троих на миг зажмуриться. Где-то треснула ветка, и Ромашка открыла глаза, все еще продолжая щуриться.
Черная куча хвороста упала на дорогу перед ними, и девушка в ужасе схватилась за поводья, когда ветви зашевелились, разбегаясь. Она ничего не успела сказать, как вдруг одно темное пятно метнулось вверх, к ним. Фили среагировал первым, выбрасывая вперед руку с факелом, ткнувшимся прямо меж жвал этой мерзости.
Окрестности взорвались визгом, воздух запах паленым мясом.
— Вперед! — закричал Кили, хлестнув Ромашкину лошадку. Пони поскакал, с ужасом кося глазами, и хоббитянка, как ни натягивала поводья, не смогла его остановить. Но там же братья!
Она обернулась и с облегчением увидела, что принцы едут за нею следом, и Фили высоко над головой держит факел. А позади… Казалось, темнота ожила, устремляясь за ними тысячей тонких ног, и Ромашка расслышала тихий и противный скрежет, издаваемый пауками. Причем не только сзади: со всех сторон!
— Сколько их здесь?! — прокричала девушка, от страха вмиг сорвав голос.
— Многовато… — пробормотал Кили, выпуская в темноту стрелу. Послышался визг, глухой удар, и тьма вдруг ускорилась, сжимая кольцо. Ромашка могла видеть поблескивавшие в свете огня многочисленные глазки.
Фили неожиданно вскрикнул, опуская факел вниз, и хоббитянка с ужасом увидела, как на его ноге повис небольшой паук. Гном ударил его горящим факелом, и податливое и еще мягкое тельце вмиг занялось.
— Давай факел мне! Я все равно не умею драться! — прокричала девушка, протягивая руку. Наследник отдал ей единственный источник огня, в тот же миг извлекая мечи.
Ромашка очертила перед собой факелом полукруг, и твари из темноты шарахнулись в стороны. Они были прямо под копытами коней, и дальше, дальше, теряясь среди деревьев со всех сторон. Сколько бы они ни бились, единственное, что можно сделать, — отдалить неминуемый конец. Возле уха пропела еще одна стрела, отправляясь в полет, и хоббитянка вздохнула: стрелы у Кили тоже не бесконечны.
— Поджигай! — обернулась она к принцу, взявшему следующую стрелу. Он странно на нее посмотрел, но наконечник стрелы поджег, выпуская ее в древесный ствол. Пауки, потихоньку смелевшие, подбирались все ближе, и Фили отрубал самым наглым конечности.
Дерево занялось не сразу, но резко и как-то все целиком, и пауки шарахнулись от огня, отступая в темноту.
— Урааа! — закричала Ромашка, радуясь этой маленькой победе. Наследник ухмыльнулся, отрубая голову очередному пауку, а Кили наложил новую стрелу на тетиву.
Короткое жужжание — и еще один ствол расцветает огнем, отгоняя тьму и ее детей дальше.
— Стрелы заканчиваются! — выкрикнул принц, и хоббитянка похолодела. Конец?
Ладонь коснулась неизменного клинка, ощутив его уверенный холод, и девушка медленно извлекла лезвие. Браслеты вспыхнули яркими отблесками, и Ромашка горько усмехнулась: она так хотела свободы! Кажется, ее мечты сбываются прямо сейчас.
— Проскачем сколько сможем, а затем ты поедешь одна! Мы задержим их. Как сумеем! — закричал ей на ухо наследник, пытаясь перекрыть рев огня.
— Ничего подобного! — хоббитянка ткнула факелом в очередного осмелевшего паука. — Никуда я без вас не поеду!
— Это глупо!
— Мама часто называла меня дурой! — Ромашка сжала во взмокшей ладони рукоять.
— Много ты не навоюешь! — пытался убедить ее Кили, разглядев кинжал.
— Это не для них, — кивнула девушка на пауков. — Это для меня.
Пауки привыкли к свету пламени и вновь наступали, заставляя путников максимально сблизиться. Она не даст себя сожрать, нет.
— Дядя нас убьет! — Фили размахнулся мечом, отрубая чью-то огромную лапу.
— Пусть занимает очередь! — выпустил сразу две стрелы Кили.
Пауки, словно по чьей-то команде, вдруг ринулись на них, заставляя отступить к горящим деревьям, и Ромашка ощутила спиной жар. Это было. Она уже плавилась в огне.
Девушка совершенно по-дурацки закрыла глаза, понимая, что видеть тысячи своих смертей больше не может, понимая, что ничем не помогает принцам, скорее, даже мешая. Ощутила, как нагрелось серебро на ее руках, в ее волосах, обжигая тонкую кожу, прожигая тело до костей. Так же жег ее Торин там, на льду, обнимая огнем, останавливая ее метель. Ромашка вздрогнула, вдруг ясно увидев Аркенстон. Камень сиял ярко, так ярко, как ей еще не доводилось видеть, и сейчас он был не синим — белым. Белым, как снег, как лед. Она вздрогнула, когда камень вспыхнул, пульсируя, и руки вдруг сковало болью, столь сильной, что хоббитянка закричала.
— Махал, да что же…! — выкрикнул кто-то из гномов, и сквозь боль Ромашка распахнула глаза, готовясь принять неминуемую смерть.
В лесу шел снег.
Огромные хлопья мягко опускались на заледеневшую землю, на лежавших повсюду пауков, на мертвые деревья, на огонь, на волосы ее сопровождающих. И боль отпускала запястья, уходя до поры, оставляя красноту под ободами браслетов.
— Как? — она не находила слов, чтобы задать вопрос. Огромный вопрос, для которого и тысячи слов — мало.
Принцы с недоверием глядели на нее, растерянную, не в силах ответить.
— Вдруг пошел снег и стало дико холодно, — ответил Фили, изумленно оглядывая лежащих на земле пауков и на всякий случай покрепче сжимая мечи. — Какое-то сильное колдовство… Может, это эльфийская ловушка?
— Но почему пауки умерли? Они же умерли? — глядя на черные пятна на синей земле, вздрогнула Ромашка. Сколько их тут, этих тел!
— Кажется, да, — Кили, выдыхая пар, словно дакон — дым, пнул одного ногой, затем другого. Пауки не шевелились. — Они с юга. Существа нежные, ранимые, а тут такой холод! Я думал, у меня нос отвалится… А сейчас вроде как теплеет, вам не кажется?
Ромашка запахнула плащ, возвращая клинок за пояс. Теплеет? Какой зверский холод!
— Да, вроде бы… — поглядев на темное небо, с которого наконец-то перестал падать снег, проговорил наследник.
Путники поехали дальше не оглядываясь, и Ромашка все не могла поверить, что каким-то чудом все они живы. Лед, которым, как оказалось, покрылась земля и стволы деревьев вокруг, вскорости закончился, и стало ощутимо теплее. Хоть весна только началась, ночами определенно было не так холодно, как в тот миг, когда умерли пауки. Девушка осторожно коснулась одного из браслетов, сразу же отдернув обожженные холодом пальцы. Нет, она не хочет задумываться, причастна ли она как-то к их чудесному — а иначе и не скажешь — спасению или нет. Просто приехать домой и хоть какое-то время ни о чем не думать!
— Может, привал до рассвета?
— Давайте лучше поскорее уберемся из этого ужасного леса, — поежилась хоббитянка. — Потом и привал можно хоть на несколько дней, но здесь я не хочу… Если честно, мне жутко неуютно и даже страшно.
Братья молчаливо согласились с ней, так как им тоже было явно не по себе.
Они ехали довольно долго, и никто их не трогал. Ромашка загасила факел, когда небо на востоке чуть посинело. Пони, уставшие от дальней дороги и от пережитого ужаса, шли медленно, и у путников не хватало духу их подгонять.
— Кто вы? — резкий окрик заставил остановиться. С девушки вмиг слетела полудрема, по сторонам от нее наследники с шорохом извлекли оружие.
— Кто спрашивает? — поинтересовался Фили.
— Какой говорливый гном, — послышалось сбоку, и в ту же секунду одновременно вокруг загорелись десятки огней, выхватывая из темноты изящные эльфийские силуэты в блестящих доспехах. Эльфы взяли путников в кольцо, стрелы смотрели на них.
Ромашка, за ночь пугавшаяся всяких шорохов с несколько десятков раз, готова была расплакаться от облегчения.
— Доброе утро! — поздоровалась девушка. Несмотря на захлестывающие ее эмоции самого разного толка она уяснила, что эльф с гномом не договорятся, а потому поспешила взять нить разговора в свои руки. — Вы все держите нас на прицеле, хотя принцы Фили и Кили вам явно знакомы. С тех пор, как закончилась Битва, что-то изменилось в отношениях Лихолесья и Эребора? Если да, то король Торин об этом ничего не знает. Ему передать?
— Кто ты, путница, что смеешь так дерзко разговаривать со стражей владыки Трандуила на его землях? — ответил высокий голос.
— Я — невеста Короля-под-Горой, государя Эребора, и со мной его племянники-принцы. Мы простим тебя, страж, если твоя дерзость вызвана твоим неведением. Если же нет, твой Владыка узнает, что ты угрожал нам оружием без веских на то причин, — Ромашка вскинула голову, с высоты лошадиной спины оглядывая эльфов. Словно бы кто-то внутри нее говорил сейчас, и девушка со страхом ждала, что ответят ей эльфы на такую речь.
Огни придвинулись ближе, заиграв на рыжих волосах стражницы. Хоббитянка облегченно выдохнула: Тауриэль она знала. Эльфийка не причинит им вреда.
— Добро пожаловать в Лихолесье, Ромашка, невеста Торина Дубощита, — с ответной улыбкой склонила голову стражница. — Принцы, мы рады и вам.
— А уж мы-то как рады! — насмешливо подмигнул ей Кили.
Эльфы убрали луки, отходя в стороны и давая дорогу лошадям.
Какое-то время пони и эльфы шли неторопливым размеренным шагом бок-о-бок.
— Вы знаете, что у вас здесь водятся пауки? — наклонилась к рыжеволосой эльфийке Ромашка. — На нас напали недалеко отсюда… Пришлось сжечь пару деревьев. Но они все равно были уже мертвые!
— Мы шли на зарево, чтобы узнать, в чем причина, но встретили вас раньше. Значит, пауки… Владыка приказал очистить лес, но они плодятся быстрее, — скорбно покачала головой Тауриэль. — И новые приходят с юга. Их все больше. Мы сопроводим вас во дворец Владыки, так безопаснее.
— Во дворец? — хоббитянка оглянулась на своих спутников. Кили нахмурился, Фили едва заметно качнул головой. — Мы бы хотели поскорее добраться до Шира…
— До Шира? Что ж… Не уверена, понравится лиэто Владыке, но мы проводим вас до границы. Для меня честь сопровождать невесту Торина! — эльфийка что-то прожурчала на своем чудесном языке, и часть отряда бесшумно растворилась в лесу. — Половины стражников хватит, чтобы справиться с пауками, если они рискнут напасть.
— О! Благодарю! — девушка едва сдержала внезапный порыв обнять ее.
— Что, Фили, защитим эльфов от пауков, если что? — хмыкнул черноволосый принц. Наследник согласно хохотнул. Эльфы исчезли среди деревьев, но в неверном свете нарождающегося дня можно было уловить мелькание теней среди вековых стволов. Тауриэль же шла рядом, между лошадьми Ромашка и Кили.
— Я не вижу на твоем лице радости от предстоящей свадьбы, — тихо сказала эльфийка, и Ромашка вздохнула. Где взять радость, если ее нет?
— Просто… что-то произошло там, когда пауки пришли. Наверное, ваша ловушка. Но я так испугалась, что до сих пор прийти в себя не могу, — слабо улыбнулась хоббитянка.
— Что произошло? — Тауриэль явно насторожилась. — Магических ловушек на пауков у нас нет.
— Нет? — девушка ощутила, как по спине прошелся холодок. — Просто мы подожгли деревья, чтобы отогнать их хоть ненадолго, и вдруг резко похолодало, земля заледенела, и пошел снег. И пауки… они… замерзли! В считанное мгновение!
Эльфийка задумалась, нахмурив брови. Покачала головой.
— Нет. Это не мы. Мы не властны над погодой, возможно, только если Владыка… Никто точно не знает, какие силы подвластны королю Лихолесья.
— Но короля Трандуила там не было. А вот снег был, — ответил Кили. — И был он очень кстати, надо заметить.
— Это уж точно, — кивнул Фили.
К границе леса вышли уже днем, когда солнце весьма высоко вскарабкалось по небу.
— На обратном пути мы встретим вас и пойдем вместе уж до самого Эребора, — улыбнулась Тауриэль.
— С нетерпением буду ждать встречи! — подмигнул Кили. Ромашка хмыкнула. — В предыдущие разы я был, может, и не в лучшей форме, но теперь-то уже точно покажу, чем гномы лучше эльфов.
— Действительно. Может, хоть в этот раз будет какое-то действие. А то пустые разговоры уже порядком утомили, — не осталась в долгу Тауриэль, одаряя насупившегося гнома насмешливой улыбкой.
— Спасибо, что сопроводили! Еще одного нападения я бы точно не пережила, свалилась замертво от одного только страха!
— Ты — невеста короля. Сомневаюсь, что он выбрал в жены трусиху, — лукаво посмотрела на нее эльфийка, и Ромашка покраснела. Что ни говори, а такие слова приятны. Хотя за что Торин выбрал себе такую жену, ей, видно, никогда не понять.
— До встречи!
— На этот раз приятной!
***
Ромашка спрыгнула с лошади и упала в траву, раскинув руки. Как же здорово просто лежать на траве и смотреть в небо. И знать, что никто тебя не сожрет.
— Отдыхаем, да? — рядом упал Фили. — Там дядя места себе не находит, а мы улыбаемся, да?
— Ага, — девушка счастливо кивнула. — Это ж дом почти! Тут все родное! Тут и Беорн рядом!
— Это тот, который не особо жалует гномов?
— Он самый. Правда, кажется мне, его отношение к вашему народу слегка переменилось.
С другой стороны примостился Кили, совершеннейше счастливый, с загадочной улыбкой на губах. Он просто глядел на облака и молчал.
— Чего это он? — кивнула на брата Ромашка.
— Да так. Встретил в Лихолесье одну симпатичную эльфийку, — ухмыльнулся Фили. Хоббитянка недоуменно поглядела на черноволосого принца.
— Но он же гном! — удивленно зашептала она на ухо наследнику.
— Он знает. И вообще, не мешай мечтать! — притворно возмутился он. — Мечтать ведь не вредно.
— Между прочим, я все слышу, — пробормотал Кили.
— Торин, возможно, тоже услышит… — как бы в задумчивости проговорила Ромашка.
— Что?! — подорвался принц. Девушка расхохоталась.
— Видел бы ты свою физиономию! Ох… Ха-ха! Расслабься, я ничего ему не скажу. Твои мечты, с какой стати я должна вообще что-то говорить?
— Ты… ты… Когда ты станешь королевой, королевство поседеет! — в сердцах выдохнул гном.
— Пора ехать, — неохотно поднялся Фили. — Если хотим затемно поспеть к Беорну.
— Хотим! — вскочила Ромашка, и скоро три лошадки бодро топали по зеленой траве края, не знавшего суровых зим.
***
Высокий частокол показался довольно скоро, и хоббитянка не выдержала, пустив пони в галоп. Огромный хозяин стоял в дверях, напряженно вглядываясь вдаль. По мере приближения путников напряженность на его лице исчезала, сменяясь улыбкой.
— Беорн! — закричала Ромашка, пьяная от запаха трав и теплого солнца. Она спрыгнула с лошади и побежала по полю, раскинув руки. — Беооооорн!
— Ох! Маленькая королева! — подхватил ее Беорн, поднимая вверх, и закружил. Серебряные цепи в ее косе тихо звенели.
— Да ну, какая из меня королева, — смутилась хоббитянка. — Со мной гномы, предупреждаю сразу!
— Я вижу, — опуская ее на землю, буркнул мужчина. В уголках золотистых глаз его пряталась улыбка.
— Фили, — поклонился Фили.
— Кили, — спрыгнул с лошади Кили.
— Я вас прекрасно помню! Заходите в дом. Лошадей оставьте, тут они в безопасности. Хотя бы отдохнут от вас!
Вслед за хозяином путники проследовали в дом. Ромашка под насмешливыми взглядами мужчин вскарабкалась на высоченный стул.
— Ну, чего смотрите? Хоть бы помог кто!
— Ну ты и сама неплохо справилась, — садясь на соседний, пожал плечами Фили.
Как и в прошлый раз, на столе были выставлены огромные чашки и тарелки. И вновь Беорн баловал их медом, свежим, ароматным, прямо в сотах! И парным теплым молоком. Ромашка с наслаждением погрузила губы в молоко. Вкуснятина же!
— Мы так и не успели поблагодарить тебя, — сказал вдруг Кили очень серьезным голосом. Хоббитянка удивленно взглянула на него, прислушиваясь: уж для кого, а для Кили такая серьезность, да и вообще любая серьезность, нехарактерна. — Ты ушел сразу после Битвы…
— Ерунда, — отмахнулся хозяин дома, и девушка насторожилась. Он был в Битве? Она не видела… Она вообще мало чего видела кроме Азога и Торина! — Вы хоть и слывете сильными, но такие маленькие…
— Ну да, по сравнению с медведем просто малыши, — улыбнулся Фили.
— Медведем? Каким медведем? — Ромашка поняла, что ничего не поняла.
— А… Э… Мы так Беорна называем! Он огромный как медведь! — спешно проговорил Кили.
— Да? И ты это терпишь? — вскинула она бровь, глядя на хозяина. Тот улыбался.
— Терплю. Мне эти малыши по возрасту как сыновья. Грех отыгрываться на слабых
— Эй, это кто тут малыш? Да еще и слабак? — нахмурился черноволосый гном.
Огромный мужчина на это ничего не ответил.
— Так получилось, что Беорн спас нам жизнь, — просто сказал Фили, видя, что хоббитянка понимает едва ли половину из их разговора. Ромашка переводила удивленный взгляд с племянников на хозяина и обратно. Спас жизнь? То есть получается, что этих веселых засранцев могло и не быть сейчас?
Невозможно и представить. Да и не хочется представлять.
— Тогда мы просто обязаны отблагодарить тебя! Правда, сейчас нечем… Но когда ты поедешь с нами в обратный путь, после свадьбы непременно отблагодарим!
— Стоит ли мне расценивать эти слова как приглашение на праздник? — лукаво улыбнулся Беорн.
— Ну конечно! Как же я без тебя? Да и все мы? — воскликнула хоббитянка.
«Я дома», — поняла Ромашка. — «Я дома окончательно и бесповоротно!»
***
Вечером звезды были пушистыми и огромными, как все вокруг. Девушка сидела за забором в росистой траве и жевала стебелек. Плащ она оставила в доме и теперь с наслаждением ощущала, как приятно холодит тело ночная свежесть. Руки Беорн обработал какой-то мазью, и они не болели, просто немного ныли.
— Не помешаю? — Фили зашуршал травой, опускаясь рядом. Он был без сапог.
— Ты босиком?
— Решил вот попробовать, каково оно, быть хоббитом. Мне пока нравится! — тихо засмеялся наследник.
— Это потому что нет камней. На мягкой травке любому понравится!
— Наверное…
Оба замолчали, разглядывая небо. Ромашка с детства любила глядеть на звезды, в своем воображении рисуя всякие замысловатые фигуры, и сейчас отыскивала их, почти позабытых друзей детства… И в груди их мерцание отзывалось сладкой болью. Куда бы она ни пошла, эти звезды всегда были с ней, глядя на нее… Она никогда не была одна, с внезапной теплотой поняла девушка. И не будет. Пока на небе сияют звезды.
— Знаешь… — осторожно начал Фили, — я вижу, как ты счастлива здесь. Ты ни мгновения не была так счастлива в Эреборе…
Ромашка вздохнула, поворачиваясь к нему:
— Что ты хочешь сказать?
— Что… Если ты решишь остаться, мы не будем силой возвращать тебя назад, хотя дядя ждет от нас именно этого.
Хоббитянка от удивления даже не нашлась что сказать. Лишь во все глаза смотрела на светловолосого гнома, боясь поверить в его слова.
— Просто знай, что Торин будет ждать тебя всю жизнь. Такова наша природа.
Он легко поднялся на ноги и пошел прочь, рассекая босыми ступнями траву. Ромашка осталась одна.
Сверху удивленно мерцали звезды.
