Голубка в золотой клетке

«Детство — это то, что мы потеряли во времени, но сохранили в себе.» Эльчин Сафарли

Не так давно прощальный ритуал был завершен. Последний, но не менее праздничный, чем многие из тех, что были до него. Рождение и смерть - две стороны одной медали. Как каждое начало имеет конец. Такая "точка" уподобляется закату и рассвету. Резкий переход на сторону неизвестности. Кто знает, что там, по ту сторону бытия? Неизвестность пугала, но в то же время завораживала. Вынуждала предвкушать. Было тяжело расставаться, и хотелось надеяться, что дорогой человек отправился в лучший мир. Теперь это его дом. Мальчишка молча разглядывал старые фотографии. Слезы высохли, но глаза по-прежнему щипало. Каких-то несколько часов назад он проводил своего отца в последний путь. Отца, которого так искренне любил. Чистой, по-детски невинной любовью. Отца, лица которого он не сможет вспомнить спустя несколько лет. Знал ли он его так, как подобает сыну знать отца? Фугаку в относительно юном возрасте возглавил компанию своего отца, взял в жены любимую женщину и начал жизнь с чистого листа. Целыми днями пропадая на работе, а вечером, едва вырываясь домой, он не раз закрывал двери кабинета прямо перед носами любопытных сыновей. Младший, Саске, мог узнать своего родителя лишь по фотографиям. Тусклые, черно-белые. Одна из таких ценностей всегда стояла на небольшой прикроватной тумбочке в детской. Каждый раз, укладывая сыновей спать, Микото с тоской смотрела на снимок, тихонько извинялась, так, чтобы никто из слуг не услышал, и уходила с печальной улыбкой на губах. Образ матери, редкой красоты женщины, родной и близкой, мечтательницы, запал в самое сердце. Но даже в воспоминаниях, что отражались в чуть затуманенным желанным зеркале детской души, Микото была одинока. Саске шмыгнул носом. И все же, сколько бы он ни пытался представить лицо отца, все мысли упорно обращались к снимку в рамке. Одному из немногих, что остались в доме после пожара. Тишина давила на хрупкие плечи, еще сильней сдавливала горло. Вдруг стало так больно, просто до невозможного одиноко. И тоскливо. Мальчишка утер теперь уже влажные щеки и бегом поднялся на второй этаж - навестить маму. У кровати, как и вчера, и два дня назад, сидела пожилая дама. Женщина держала в руках местами потертую книгу и без особого интереса одну за другой перелистывала страницы. Рядом, казавшийся тенью, спиной к дверям стоял Итачи. Он не обернулся, не проронил и слова. В последнее время со всех сторон его окружили поверенные отца. Именно ему, как старшему сыну, предстояло продолжить дело Фугаку. И многие вопросы оставались нерешенными. - Юный господин, вы пришли к матушке? - опомнилась сиделка, наконец обратив внимание на младшего из братьев Учиха. - Как она? Ока-сама ведь поправится? - глупый вопрос. Он уже знал ответ. Только даже тревожное осознание не могло отнять надежду. Итачи проигнорировал вопрос брата. Он лишь вышел за дверь, напоследок одной рукой пригладив взлохмаченные волосы брата. Мог ли тогда Саске подумать, что его аники приходилось тяжелей всех? Женщина поджала губы, сделала глубокий вдох и сняла очки. Как правило, детям о таких вещах говорить запрещено. Но и молчание может сойти за грубость. Ведь госпожа могла никогда не выйти из такого состояния. Глава семьи погиб, его супруга впала в кому. - Пожалуй, я ненадолго оставлю вас, - старушка поклонилась и прикрыла за собой дверь. Вновь тишина набросила на плечи мальчика свое одеяние. Тяжелое, темное, колючее. Микото Учиха выглядела как та принцесса из старой сказки. Бледна, неподвижна и прекрасна. Глаза ее были закрыты, густые ресницы отбрасывали короткие тени на точно фарфоровую кожу. Румянец поблек, щеки белее снега. На губах больше не играли алые капли улыбки. Покинув комнату матери, Саске спустился в библиотеку. Как он и думал, невысокий рыжеволосый мальчуган помогал служанке перебирать книги. Парнишка старался брать самые большие и толстые, чтобы девушке не приходилось их поднимать. Заметив Саске, молодая служанка поспешила прибрать кипы книг и откланялась. Гаара как раз заканчивал составлять последнюю стопку, как локтем неудачно задел выступавший корешок. С полки повалились увесистые тома, и библиотека наполнилась гулом. - Давай я помогу, - предложил Саске. Не дожидаясь ответа своего слуги, он присел на корточки и поднял несколько книг. Было тяжело. Но разве он, будущий глава семьи, мог спасовать перед такой пустяковой задачей? На полу, рядом со множеством серьезных изданий, лежала и потертая, невзрачная книжка. Сказки. Помнится, Микото, а затем и Итачи не раз читали ему перед сном короткие истории. Местами страницы расклеились, ободрались или и вовсе крошились по краям. Но сколько воспоминаний сохранила эта вещь?.. Саске и сейчас заглянул в библиотеку именно затем, чтобы найти эту замухрышку среди прочих. Парень прохаживался между рядами стеллажей. Теперь же он был в несколько раз выше и без труда разглядел тот самый бледно-зеленый корешок, что едва выглядывал с самой верхней полки. Не раз перешитая, но по-прежнему дорогая сердцу книга. Парень аккуратно открыл на середине и легонько разгладил страницы. Как и в тот вечер, за окном шел дождь. Тяжелые капли барабанили по стеклам, и их звон пробуждал самые трагичные воспоминания. Детство? Быть может, то время и утеряно, дорога в сказочную страну забыта, и белый кролик перестал быть богом для невинного ребенка, но сердце по-прежнему верит в чудеса. Поэтому рыцарь спасет принцессу, и жить они будут долго и счастливо. Как прежде, так и сейчас. Сказки просто не могут заканчиваться иначе.