ГОРИЗОНТ

Слэш
NC-17
Завершён
148
Пэйринг и персонажи:
Размер:
54 страницы, 15 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
148 Нравится 36 Отзывы 48 В сборник Скачать

Часть 12

Настройки текста
             Рыцарь оказался приметливым парнем. Обнаружив присутствие в доме «невидимых духов», не отстал от монашка, пока не выпытал всю правду.       — А почему в сарай постоянно по ночам бегаешь? — не стеснялся расспросов вполне оживший и окрепший раненый.       — Козу доить! — нахмурившись, отрезал монашек.       — Что доить — не сомневаюсь! Только козу или какого-нибудь козла? — прищурился рыцарь, раскусив неумелый обман.       Монашек выдал себя пунцовым румянцем — и убежал мыть котелок с плошками, пока этот самый котелок не оказался на голове у наглеца.       Юный рыцарь сам не очень понял, отчего раскрывшийся секрет маленького лекаря так его задел. Болезненно. И обидно?       У него есть любовник. Почему же сразу не сказал? Зачем скрывает? Рыцарь бы тогда и не развязывал свой длинный язык. Не молол днями напролет невесть что, нарочно стараясь смутить. Потому что румянец на его щеках сводил с ума…       …В тот вечер монашек убежал на сеновал, едва сгустились сумерки.       И рыцарь поставил себе целью сегодня же узнать, кто этот тайный соперник!       Раны всё еще болели, однако не настолько, чтобы постоянно лежать в постели.       На самом деле, когда монашек убегал по делам, рыцарь вскакивал с одра болезни — и ходил по лачуге, меряя шагами. Потом стали получаться наклоны, приседания и фехтовальные упражнения. Правда вместо клинка приходилось махать кочергой — и весьма осторожно, чтобы не проломить ненароком стену.       Но стоило раздаться стуку «невидимки», предупреждающему, что монашек возвращается — больной немедленно кидался в постель. Почему невидимые духи ему помогают морочить своего хозяина, рыцарь понять не мог. Но благодарил за прикрытие весело фыркающую «пустоту» от чистого сердца.       Поэтому нынче ночью рыцарю хватило сил, чтобы покинуть лачугу и отправиться в сарай подсмотреть за монашком.       Причем юный рыцарь терпеливо переждал время от его ухода, рассчитав, что получаса любовникам будет достаточно для первого утоления взаимной жажды. Он подкрадется, подслушает ленивый разговор, сдобренный поцелуями, подглядит за нежными объятиями, которые обычно следуют за моментами бурной страсти. И даже если случайно по неосторожности выдаст свое присутствие — тогда будет не так стыдно просить прощение за грех неуёмного любопытства. Что он, в самом деле, голых обнимающихся мужчин не видел?       Вот только он просчитался.       Тихонько подкрался, поднялся по лесенке — и застиг самый разгар любовных утех. Монашек, раскинувшись на душистой «постели», с жаром принимал в себя… Невидимку?       У рыцаря по-простецки отвисла челюсть, когда он это увидел. А сумел осознать увиденное только несколькими мгновениями позже.       Зато понятно, почему на глазах у маленького лекаря слепая повязка из полосы черной материи. Действительно, тут с ума сойдешь, наблюдая со стороны, как двое охочих незримых духов доводят парнишку совместными усилиями до громких, протяжных стонов. А если самому принимать их ласки? Точно тронешься разумом, ей богу. Не видеть того, кто растягивает твое нутро… Брр!..       Не успел рыцарь насмотреться и вдоволь посочувствовать своему заботливому спасителю — как сам ощутил прикосновение невидимой руки. Сильной руки! И судя по тому, как легко эта рука цапнула его за загривок и затащила без лишнего шума на сено, заставив пролететь, вздрыгнув ногами, пару перекладин лесенки — рука эта явно принадлежала великану, не иначе!       У рыцаря на мгновение потемнело в глазах. Тут, правда, всё равно было темно — принесенный тусклый фонарь монашек оставил внизу, возле козьего стойла. Так что сеновала под крышей достигали лишь слабые отсветы…       Невидимая сила, словно насмехаясь, подтолкнула полуживого от потрясения рыцаря к ничего не подозревающему монашку. Невидимые руки в количестве четырех конечностей ловко стащили с него одежду, оставив лишь бинты, белеющие в темноте поперек туловища. Невидимые пальцы оценили: несмотря на душевное потрясение, юность взяла своё — и рыцарское оружие охотно пришло в полную боевую готовность.       С «копьем» наперевес его насильно усадили меж расставленных коленей монашка.       — Куда вы пропали? — Паренёк между тем успел отдышаться от первой порции ласк, его распаливших, и жалобно-полушутя воззвал к милосердию своих незримых любовников: — Пожалуйста! Прошу-умоляю! Закончите со мной — и дальше целуйтесь всю ночь на пролет! Мне уже возвращаться надо, а то он заметит и пойдет выяснять, с кем я пропадаю! Он уже спрашивал!.. Ну, вернитесь ко мне! Пожалуйста!       Рыцарь, успевший вздрогнуть при упоминании своей особы, мысленно воспел благодарственную оду черной повязке.       И несмело принялся оглаживать широко разведенные колени. Осторожно проведал открытый нескромному взору вход: провёл по смазанному ароматным маслом колечку мышц, без труда занырнул вглубь сразу двумя пальцами, вызвав ответную дрожь и нетерпеливое поскуливание…       Рыцарь оглянулся. Невидимок он, понятное дело, не увидел. И по установившейся интимной тишине, в которой так сладко звучали протяжные вздохи монашка, вообразил, будто их оставили вдвоем. Наедине. Как предупредительно с их стороны: разработали для него своего мальчишку — и бросили подопечного на произвол озабоченного незнакомца…       А он дурак будет, если откажется от такого дара.       Он подставил увлажнившуюся в предвкушении головку к жаркому входу. Плавно надавил. И легко вошел. Протолкнулся до конца.       Монашек застонал, двинул бедрами навстречу. У рыцаря вновь потемнело в глазах — аж даже разноцветные мушки на фоне черноты заплясали. Он шумно выдохнул. Постарался взять себя в руки — не хватало опозориться в первый же раз…       И стал размеренно двигаться. Внутри сладко сжимающегося тела. Как же давно у рыцаря никого не было! Как же давно… Да нет — ему НИКОГДА! не было! НИ С КЕМ! НАСТОЛЬКО! хорошо!..        И всё-таки рыцарь решил сдернуть повязку с глаз своего маленького лекаря. Паренёк имеет право видеть и осознавать, кто именно вторгся в его тело.       Оставшись без повязки, монашек забавно наморщил брови, поморгал. Непонимающе распахнул глаза — вместо пустоты на месте «невидимки» ему примерещилось любимое лицо, постоянно преследующее его во влажных утренних снах? Он прямо сейчас думал о нём — вот и пригрезилось! Монашек радостно улыбнулся, потянулся дотронуться до щеки… И охнул в испуге: пальцы впрямь коснулись теплой кожи!! Выходит, ему не мерещится? Всё происходит наяву?! Он лежит, совершенно голый и бесстыдно распаленный, а над ним, склонившись — тайна его заветных желаний во плоти? Вернее, уже В НЁМ!       От испуга монашек так сильно сжался, так стиснул внутри себя ствол рыцаря, что тот не утерпел — выплеснулся в подрагивающее нутро, столь блаженно горячее…       Монашек перетерпел, не шелохнулся. Смотрел огромными, настороженными глазами, мерцающими и влекущими. Не пытался сбросить с себя рыцаря. Жалел раненого даже сейчас? Но тот — как упал без сил, так и не пожелал подниматься с напряженного тела. Наоборот, обнял и прижался сильнее, давая понять, что не уйдет по собственной воле.       — Я был послушником в монастыре, — хрипловато проговорил монашек. — Братья сделали из меня покорную подстилку для утех. Любая шлюха по сравнению со мной показалась бы свободной госпожой. Теперь я подставляюсь одновременно двоим невидимым духам — и получаю от этого наслаждение. Ты узнал, какой я на самом деле. Доволен? Раскрыл мой постыдный секрет. Теперь ты всё равно хочешь это грязное тело? Признайся? Только не лги. Скажи правду: ты всего лишь решил сбросить со мной накопившееся от долгого воздержания семя?       — Я с малых лет рос при дворе, — негромко отозвался рыцарь, оставив свою привычную манеру сыпать колючими шутками. Сейчас даже его голос звучал иначе. — Маленький паж с наивными глазами. Невинный чистый мальчик. Нашлось много охотников показать мне настоящую жизнь. Научить секретам. Причастить ко взрослым таинствам. Кто угодно посвящал меня во что угодно. Сейчас вспоминаю и сам удивляюсь: как я выжил? Но я вырос. И теперь сам распоряжаюсь своей жизнью. И никто, даже ты, не может мне запретить полюбить того, кого я сам захочу. Понял?       — Полюбить? — скривил губы монашек. — Ты смеешься надо мной?       — Разве я тебе противен? — переиначил по-своему рыцарь. Приподнялся над ним на руках, заглянул в испуганные глаза. Приблизил свои мягкие губы к зло поджатым губам. Прошептал, уличив в слабости: — Тогда почему же ты так светло улыбнулся мне? Почему потянулся ко мне сам, посчитав бесплотным обманом зрения?       Монашек сглотнул и отвел глаза, опустил ресницы, заставив сердце рыцаря сладко ёкнуть.       — Я — такой же как ты, — вкрадчиво произнес рыцарь. — Если ты считаешь себя грязным — я грязнее. Если ты считаешь себя недостойным — я недостойнее в разы. Поэтому больше не оскорбляй нас обоих своими глупыми утверждениями, договорились?       — Нас?.. — эхом откликнулся монашек, закусил губу в смятении.       — Нас, — повторил рыцарь.       Он с упоительной медлительностью потерся коленом между разведенных ног своего любовника и спасителя. Своего лекаря и желанной мечты. Кто бы ему загодя напророчил, что все эти достоинства он обретет в одном запуганном человечке! Рыцарь бы не поверил. Раньше — не поверил бы и рассмеялся бы в глаза гадалкам. Впрочем он и сейчас не верит. Даже теперь, когда вожделенное тело дрожит под ним, возвращая сладкое возбуждение.       — Ты скоро уедешь отсюда, — торопливо заговорил монашек. Вцепился руками в плечи рыцаря, обвил ногами за талию, прижимая к себе. Поспешил сказать — пока страсть не захлестнула с головой. Пока трусость не сковала язык.       — Ты меня прогоняешь? — улыбнулся рыцарь, продолжая протяжные толчки, от которых оба их напряженных ствола терлись друг о друга между тесно прижатыми животами.       Монашек мотнул головой, прикрыл глаза трепещущими веками:       — Возьми меня с собой! — зашептал горячо. — Не оставляй здесь! Позволь сопровождать тебя в странствиях! Я умею лечить, ты знаешь. Я могу стать тебе верным оруженосцем. Я научусь всему, что потребуется! Я согласен быть твоим слугой. Только разреши мне быть с тобой? Умоляю!       — Нет, не возьму, — отказался рыцарь.       И ощутил, как затряслось тело в его объятиях, моментально ослабнув в отчаянии. Обнимавшие талию ноги скользнули вниз, выпрямились, колени сошлись вместе, пытаясь спрятать сладкие орешки от него подальше. Руки монашка более не удерживали, но взялись зло отпихивать прочь. Всхлипнув, он сделал попытку во чтобы то ни стало выкрутиться из-под рыцаря. Только кто ж его отпустит по доброй воле?       — Не возьму ни оруженосцем. Ни слугой, — зашептал рыцарь, прижимаясь бедрами к бедрам еще сильнее, стиснув брыкающиеся ноги своими коленями, как стискивал бока норовистым жеребцам, чтобы не сбросили. — Ты поедешь со мной, как самое мое бесценное сокровище. Как самое удивительное чудо, что я сумел отыскать, скитаясь в чужих краях.       Монашек замер, не смея верить услышанному.       — Да, согласен — это ты меня нашел, — поправился рыцарь справедливости ради. — Но позволь, я потешу свою гордость, когда буду представлять тебя моей семье. Всё-таки объяснять, что ты меня подобрал, как побитую бездомную собаку, мне будет немного стыдно. Лучше скажу: я сам приполз из последних сил к твоей лачуге и решил сдохнуть на пороге… Застряв в калитке огородного забора? Нет, лучше — на твоих милосердных коленях! Но ты, мой чаровник-отшельник, вернул меня к жизни своим сладостным поцелуем!       Монашек внимательно слушал, жадно ловя каждое слово. Невольно заулыбался, почти незаметно, лишь уголками губ, несмело. Утомившись болтовней, рыцарь закрыл рот — и просто уставился глаза в глаза.       Так и пролежали в тесных объятиях несколько томительно долгих минут.       — Ты войдешь в меня наконец-то или нет? — не выдержал первым монашек. Смущенно поёрзал, перина из сена сухо зашуршала.       — Угу. То есть, если хочешь — можешь теперь взять меня сам, — вежливо предложил рыцарь. — Мне и так, и эдак нравится. И еще ртом. Умеешь ртом ласкать?       Монашек мотнул головой — в монастыре такому не научили, всё-таки там были свои понятия о недозволенном и грязном.       — Сейчас покажу!!! — воодушевился рыцарь.       И набросился с таким жаром и алчностью на ноющий от желания ствол монашка, что тот закричал в голос.       Обменявшись одинаково глупыми и в то же время чуточку печальными улыбками, Ангел и Эльф отправились ночевать в лачугу.       
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.