Dust Bones

— Разве ты не понимаешь, что я волнуюсь? Если мы не начнём доверять друг другу тогда «всё это» не имеет смысла. — А разве ты не понимаешь, что беспокоиться не о чем. Я защищаю, забочусь о тебе, всё ещё мало? Я делаю всё для тебя. Так почему ты не можешь усвоить это? Разве прошлая ночь не доказывала, что мы оставили допросы с пристрастием далеко в прошлом? Я замираю, переводя взгляд на пол, но, набравшись смелости, вновь смотрю на Гарри. Он прожигает меня взглядом. Знаете, когда человек признается, что всё, что он делает, — для тебя, начинаешь испытывать двоякое ужасное чувство, потому что отплатить ему я не в силах. Беспомощность поглощает меня. Тишина начинает действовать на нервы. Гарри запускает руку в пряди волос, оттягивая их за корни. — Я иду против всех правил, которые выстраивал на протяжении жизни…ради тебя. И я ненавижу то, что ты даже не подумала раскинуть своими мозгами и проанализировать, а, наоборот, постоянно выставляешь виновным меня. — Извини, — вздыхаю я. — Ты не можешь винить меня в том, что я вынуждена устраивать эти допросы. Гарри Стайлс же сама секретность и ничего не рассказывает. А каково мне? То ты срываешься, то внезапно начинаешь проявлять знаки внимания. Если всё это игра, тогда, Гарри, я вправе назвать тебя самым бессердечным человеком на планете. Кудрявый потирает лицо, думая над выбором слов. — Мы совершенно разные люди. Когда я рос, мне не подносили всё на блюдечке с голубыми каёмочками, поэтому я не могу настолько раскрываться людям. — Но, Гарри… — И когда я не договариваю о чем-то, ты сразу начинаешь истерить и называть меня плохим, — возражает парень, качая головой. Господи, я чувствую себя настолько ужасно. — Ты не плохой. Просто меня очень беспокоят те вещи, которые ты не рассказываешь. — Хорошо. Хочешь узнать о тату? Я набил её очень давно, но, извини, я не скажу, что она означает. Если ты действительно хочешь, чтобы я полностью доверился, не торопи меня. Блять, это так сложно, — ругается Гарри, кладя руку на моё лицо. Я смотрю прямо ему в глаза. — Прости меня, — сожалея, шепчу я. — Просто… для меня важно знать, что я дорога тебе. Но, естественно, своими выходками только подливаю масла в огонь. — Какая же ты всё-таки заноза. Я рад, что мы, наконец, сошлись на одном, — говорит Стайлс, и я полностью согласна с ним. Кажется, я на самом деле взваливаю много дополнительных проблем на парня, который и так купается в них. Мне стоит быть менее настойчивой, если я хочу получать то, что нужно. Кудрявый та ещё проблема на голову. Эти постоянные перепады настроения бесят меня. Но, надеюсь, с этим покончено раз и навсегда. Гарри начинает меняться, и я не имею права просить большего. — Но также знай, что мне будет очень больно, если кто-то из тех ущербных ублюдков, хоть пальцем тронут мою занозу, — говорит он, нежно поглаживая моё лицо большим пальцем. Не знаю почему, но это очень успокаивает. — Защищать тебя больше не моя работа, это переросло в инстинкт, — добавляет кудрявый. — Сейчас моя работа состоит в том, чтобы найти живым твоего отца и не дать его компании рухнуть. Я иногда забываю, что от наших действий зависят жизни других людей. И тут возвращаются Зейн и Лиам, качая головой Стайлсу, говоря тем самым, что они ничего не нашли. Кудрявый переводит взгляд в потолок, и такая реакция смущает меня. Он почти спокоен. Перевожу взгляд на Малика, который, распинаясь, начинает кричать о том, что все наши действия — бездарны, непродуктивны и простая трата времени. Лиам стоит рядом и качает головой, совершенно разочарованный. По его лицу видно, что он тоже не видит ничего хорошего в выступлении Зейна. И наступает тишина. — Знаешь, мне одно не понятно… почему они всегда всё знают? Как будто мы в параллельной вселенной, — рассуждает мулат, плеща в нас ярость, раздражение. Его челюсть максимально напряжена, и от усталости парень потирает лицо. Я перевожу взгляд. А ведь он прав, я уже давно не верю, что мы идём по правильному пути. — У меня есть план. Конечно, это всё мои предположения, но есть небольшая затея, благодаря который мы окажемся на шаг впереди, — уверенно произносит Гарри. — И что же это? — хмурясь, спрашивает Пейн. — Почему эти парни идут на такие неприятности ради нее? Они даже не знают, чем она могла бы быть полезна. Я всё ещё смотрю в стену, не зная, куда деть взгляд. — Может, они от отчаяния хотели найти меня? А после того, как Луи отрыл, кто я и где, это переросло в цель. Зейну нечего ответить, поэтому продолжает кудрявый: — Но какая цель? О том, кто ты такая, знает только Луи и Гроган, но последний мертв, — бормочет он. — Давайте думать. Зачем стольким бандам биться насмерть ради какой-то девчонки? И вновь напряженная тишина окутывает пространство. Гарри ждёт, пока кто-то из нас скажет хоть слово. — Может, деньги? — предполагает мулат. — Это единственное, что приходит на ум. Я, наконец, перевожу взгляд на парней. — О какой сумме может идти речь? — медленно говорю я. Я стою денег? Это что-то вроде Охотников за головами? — Ну, точно не пять долларов. Думаю, можно говорить о миллиардах. Что сказал Луи? Опять загадки? — Нам стоит подумать об этом. Он даёт нам подсказки, но мы их не видим. И идти дальше не получится, пока мы не разгадаем эти загадки, — произносит Стайлс. Такое чувство, что я знаю какую-то зацепку, которая крутится рядом, но не могу вспомнить. В голове всё размыто, спутанно. Вроде бы вот он ответ, я его знаю, но сформулировать его пока не возможно. Гарри скрещивает руки на груди и прислоняется к стене. Его взор ни на чём не сконцентрирован, кажется, он сейчас далеко в своих мыслях. — Я стою миллиарды долларов. Какой умник решил наклеить на меня ценник? — спрашиваю я кудрявого. Он переводит взгляд. — Думаю, мы скоро с ним встретимся. — Но почему ей ставят цену? — недоумевает Малик. — Эту девчонка должна быть очень кому-то интересна. Лиам быстро добавляет: — Вот на это как раз Луи и мог намекнуть. — Скорее всего, — пожимая плечами, произносит Стайлс. — Пока можем устроить небольшой перерыв, парни. Устраивайтесь поудобней.

***

Это почти невозможно привыкнуть к громким мыслям в моей голове. Каждую долбанную секунду думать только о том, кто мог бы поставить мне ценник. И ещё больше раздражает то, что Луи намекнул нам на разгадку. Я закрываю кран с горячей водой и обматываю волосы в полотенце. Ужасно устала, но сомкнуть глаза вряд ли получится. Поэтому я решила провести лишние два часа под проточной теплой водой, приводя свои дурные мысли в порядок. Таким образом, я смогла получить немного спокойствия в эти непростые для меня дни. Сейчас я жалею, что нахожусь не за партой в школе. Так скучаю по странным квадратичным формулам. Легко поглаживаю лицо, ощущая полное истощение организма. Но внезапно стеклянная дверь отворяется, и я испуганно взвизгиваю, одновременно успевая прикрыть оголённую грудь руками. Сонный Гарри проходит в ванную комнату. Его волосы грязные, сальные, а глаза выдают усталость. Он опирается плечом о стену, оставляя пристальный взгляд на мне. — Что? — тихо спрашиваю я, вздёргивая брови вверх. — Ничего, просто хотел увидеть свою девочку голой, — бормочет кудрявый. — Почему ты принимаешь душ в три часа ночи? Мои щёки так и норовят покраснеть, но я пытаюсь усмирить это. — Я не могу уснуть. — Почему? Если ты думаешь, что они вот-вот найдут нас, то спешу успокоить. У нас есть ещё немного времени. Я вздыхаю и закрываю глаза. Поворачиваюсь спиной к Стайлсу и продолжаю водить щёткой по телу. — Я поняла, — шепчу. Но Гарри просто стоит на месте и, кажется, не собирается отвечать. — Просто возвращайся в постель. Я приду через десять минут, — уверяю его, замечая, что я больше не стесняюсь парня. Но могу превратиться в пепел под его строгим взглядом. Он не двигается с места. Я продолжаю смывать остатки мыла с тела, как слышу: — Однажды я увидел эту девчонку, после года работы в корпорации твоего отца. Мне было четырнадцать, а ей, кажется, одиннадцать. Ну, я так думал. О чем он говорит? Этот скрипучий, хриплый голос я готова слушать вечно, особенно, когда он не наполнен злостью и желчью. — Впервые я увидел её, когда она пыталась залезть на дерево, — рассказывает Гарри. — Я смотрел, не отрывая глаз. Вот она поднялась, и я был готов признать то, что в лазание по деревьям эта девчонка утрёт нос любому, но внезапно её нога скользит. Она теряет равновесие. Девчонка падает на землю, сильно ударяясь головой. Даже мне на секунду стало нехорошо, потому что удар был приличный. И тут я понимаю, что эта скалолазка без сознания. Быстро подбегаю и веду её к отцу, от которого позже получаю по лицу за то, что был рядом и не остановил. Я поворачиваюсь к нему лицом, явно заинтересовавшись этой историей. — Уже через три дня она в полном порядке. И опять за своё. Эта глупая девчонка вновь идёт к тому дереву и, наверное, не успокоится, пока не залезет на самую верхушку. А я ничего не делал и просто стоял рядом, чтобы быстро подбежать и оказать помощь, если понадобится, — говорит Гарри, пробегая взглядом по моему телу. — Эта маленькая скалолазка залезала на то дерево столько раз, что… — останавливается он, внезапно подходя ближе. Парень проводит рукой по моему телу, внезапно остановившись. — У неё остался шрам на талии от одной из ветвей. Выпучив глаза, я удивленно смотрю на Стайлса, который проводит мылом по моему шраму. — И каждый раз, когда я говорил её отцу о том, что девочка упала, я получал удар или пинок в живот. Главное, чтобы не ругали её, — мягко говорит он. Эти бледно-зелёные глаза скользят от талии до лица. Я не могу сдержать удивленного выражения лица, осознавая всё это. — Пожалуйста, не думай, что я не знаю тебя. Я не плохой, хотя бы для тебя. Просто не могу показать свою другую сторону. И не могу проронить ни слова, стоя там и наблюдая за тем, как парень уходит. Мои глаза не покидают то место, на котором он стоял минуту назад. Вода — единственный звук, который окружает меня. Выхожу из душа, закутывая тело в махровое полотенце. Дальше быстро переодеваюсь в удобные шорты и футболку. Прохожу в нашу спальню. Гарри лежит на кровати и, кажется, спит. Кудрявый зарылся головой в подушку, оставляя для моего взгляда лишь небольшую часть своего лица. Оно такое хмурое и напряженное, как будто ему снится плохой сон. Губы плотно сжаты. Руки стискивают подушку. Я ложусь рядом, откидывая какое-либо стеснение. Поднимаю руку и нежно поглаживаю волосы, лоб, лицо парня, тихонько наклоняясь вперед, чтобы подарить поцелуй. И всё, о чем я могу думать, это то, как я быстро влюбляюсь в этого человека. Той больной любовью, о которой так много говорят другие. Весь мой мир становится зависим от Гарри. Я доверяю ему и, думаю, это правильно.