Dust Bones

      Я склоняюсь над багажником в лунном свете, вытаскивая багаж, который папа всегда заставляет перевозить с собой на случай крайней необходимости. Жаль, что Мексика уже позади.       Это действительно весело: жить на крутых холмах в жаркую погоду. Бассейн с новыми друзьями под открытым небом каждый день. Я жила в удивительном месте и ни за что не забуду его. Здесь было, на что посмотреть. Некоторые районы роскошные, а другие тихие и маленькие. Пока я чувствовала себя защищённой, проблем не возникало.       Мой багаж быстро стал тяжелым, и, спотыкаясь, я упала задом на бетон.       — Ох, — раздражённо пробормотала я, пыхтя и поднимаясь на ноги вновь.       Зад немного ноет, и я уже принимаюсь растирать ушибленное место для того, чтобы хоть как-то утихомирить боль.       Когда я оборачиваюсь, то вижу тёмную фигуру, стоящую в трёх футах от меня. Я широко раскрываю глаза и фокусируюсь на силуэте, в котором я смогла признать ухмыляющегося Гарри. Его ухмылка едва заметна, но я смогла увидеть её благодаря искривившимся уголкам губ парня. Должно быть, он наблюдает за мной всё это время. Не предлагает свою помощь и даже не спрашивает в порядке ли я. Молча стоит там, рассматривая моё лицо. Он — человек, от которого бросает в дрожь. Я всё ещё не знаю, почему мой отец полагает, что Гарри может помочь ему.       Ещё чуть-чуть, и я брошу в него камень. — Чего ты ухмыляешься?       Я думала, что Гарри собирается заговорить после целого дня игры в молчанку. Он оказывался позади двери ванной, когда я принимала душ, сидел на диване, играя с карманным ножом, когда я пила чай, и стоял позади меня, опёршись о стену, когда я делала бумажные самолётики. И всякий раз, когда я уходила, он следовал за мной. Единственное, что я позволяла себе сделать, так это выпучить глаза и надеяться, что эти три дня мы будем ехать достаточно быстро.       Закатывая глаза, я поднимаю чемодан и иду в сторону чёрного грузовика, и, как ожидается, парень тащится следом. Я оборачиваюсь, злясь и хмурясь. Парень останавливается, как вкопанный, и устало смотрит вперёд. Да, мне нравится, что он должен защищать меня, но в этом нет необходимости, когда я пью горячий чай или пускаю бумажные самолётики. — Господи, ты можешь оставить меня? — громко кричу я.       Не реагирует. Этот парень безэмоциональный. Каждый раз, когда я говорю Гарри, чтобы он ушёл, кудрявый остаётся стоять на месте. Или же когда я проклинаю его, он лишь сжимает челюсть и пристально смотрит на меня. Единственное чувство, которые он показывает по отношению ко мне — негатив, и я устала от этого. Гарри сводит с ума своим молчанием, и я терплю его лишь потому, что он сексуален.       Он стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на заднюю часть грузовика. Затем он делает пару шагов вперёд, открывает багажник и хватает мой чемодан. Парень небрежно швыряет его туда, быстро захлопывая дверь. Я взвизгиваю и отступаю назад, ведь треск был ужасно громким, и я даже не представляю, с какой силой нужно было закрыть багажник. Иногда кудрявый совершает безумные вещи. Например, сегодня, когда я пила чай, он играл с карманным ножом, и парню внезапно что-то взбрело в голову, поэтому он подбросил его в воздух. Когда нож взлетел, я закричала, и он приземлился в пяти дюймах от моей головы. Клянусь, Гарри хочет убить меня, а не защитить. Он так хорошо прицелился — это взбудораживает. У меня возникают смешанные чувства по отношению к нему. Мне не нравится личность кудрявого, но его внешность так горяча. Здесь бы понадобилась фраза «главное то, что внутри, а не снаружи». — Гарри, ты же знаешь, что там хрупкие вещи! — ругаюсь я, идя вслед за ним внутрь здания.       Мне требуется несколько секунд, чтобы дойти до парня с его шагами. У него длинные ноги, дающие преимущество быстро доходить до цели. Что касается меня, то я на шпильках, но даже это не дает мне быть хоть на пару дюймов ближе к макушке Гарри.       Когда мы достигаем дома, Гарри идёт молча, но я вынуждена заставить его извиниться. — Всё, что от тебя требуется — попросить прощения. Поступил бы уже, как настоящий мужчина.       Впервые я слышу, как он насмехается. Гарри поворачивает за угол и открывает дверь, и я спешу за ним, потому что мы вдвоем не сможем пройти через неё. Как только я это делаю, то начинаю жалеть… ну или не совсем. Парень начинает расстёгивать пуговицы, а позже отбрасывает рубашку в другой угол. Всё, что я смогла разглядеть — мышцы спины, вздрагивающие при каждом движении, татуировки, тянущиеся от плеч до затылка. Гладкая, загорелая кожа спины не тронута иглой, оставляя место безупречным.       Я выпучиваю глаза прежде, чем Гарри оборачивается. Я пытаюсь убежать, но ноги сейчас словно прикованы. Парень посмотрел на меня прежде, чем снять ожерелье с шеи. На его твёрдой груди красуются две ласточки, а руки кудрявого так красивы. Живот твёрдый и мускулистый настолько, что я могу рассмотреть глубокую v-образную линию, ведущую к штанам.       Мои глаза находят лицо парня, и я замечаю на губах небольшую ухмылку, прежде чем он указывает мне на дверь, посылая вон из комнаты, как только он собрался снимать свои брюки. Я закрываю рот, не имея понятия, что он был открыт. Наверное, Гарри заметил моё восхищение, посвящённое его столь прекрасному телу. Боже, этот парень совершенен. Но даже при таком раскладе он остаётся мудаком.       Я вздыхаю и закатываю глаза. Он думает, что может просто не разговаривать со мной? Стоит разузнать это. В любом случае, слова ему понадобятся. Я усаживаюсь в гостиной и начинаю размышлять о возможной немоте парня. О Боже, а что если он не говорит из-за врожденного порока, и я зря злюсь на него? Я идиотка, в таком случае. Но сомневаюсь, что он немой. Отец бы рассказал мне об этом.       Проходит десять минут, и я слышу голоса позади себя. Немного поворачиваюсь, сидя на диване, и замечаю Гарри с отцом. Когда я вижу, что губы парня двигаются, усмехаюсь. Мне приходится напрячь слух, чтобы расслышать хоть что-то из их разговора, но не могу. Не слышу то, о чём они говорят. Хотя могу разобрать грубоватый тон каждого.       Но когда они подходят ко мне, то сразу замолкают. Я наблюдаю за ними, ведь ни одна эмоция не выдаёт Гарри или отца. Не знаю, что происходит с людьми здесь, но они явно считают меня «типичной блондинкой». Я не мейнстрим, на самом деле. Мои корни достаточно тёмные, поэтому мне приходится красить их. Независимо от этого, отец знает меня хорошо и осведомлён обо всех лучших качествах. То, что я хочу прямо сейчас, так это ответы на некоторые вопросы.       Я твёрдо встаю на ноги, готовясь к очередной лекции. Гарри же просто стоит, запуская руки в волосы. — Это время для того, чтобы вы смогли отоспаться перед дорогой, — объявляет папа. — Помни, — тычет он в меня указательным пальцем, — Гарри знает, что лучше. Я даю ему разрешение использовать минимальную силу против тебя, в случае, если ты не будешь слушать его указаний.       Мои губы слегка приоткрываются. Получается, он может применять на мне силу, когда вздумается? Кажется, что отец дал «папочке» Гарри позволяющую карту, и теперь парень может делать всё, что захочет. Он слишком доверяет этому Гарри, парню, который чуть не бросил нож в мою голову.       Я быстро киваю и посылаю еле заметную улыбку, прежде чем кинуться в тёплые объятия отца. Мой папа очень заботится обо мне. И я понимаю это. Просто не очень одобряю некоторые его поступки. Хотя всё это для моей безопасности. Я устаю принуждённо выезжать из стран каждые две недели. Без сомнения, я по-прежнему делаю это ради своего благополучия.       После нашего прощания, я уже оказываюсь в машине и ожидаю лишь, когда Гарри займёт своё место. В салоне достаточно приятно. Гладкие кожаные сидения радуют меня. Я не знаю марку машины, но это простительно, ведь девочка не обязана заглядывать под капот авто. Я выросла в городе, и мне уже приходилось слышать колкие фразы типа «избалованный, богатый ребёнок», но я бы не стала называть себя так. Я ценю то, что имею в жизни.       Вместо того, чтобы знать марку авто, я знаю всю периодическую систему Менделеева наизусть. Я могу назвать любой металл или жидкость, если бы вы спросили меня. Вместо того, чтобы знать, как приготовить вкусное блюдо, я свободно говорю на трёх разных языках: испанском, французском и итальянском. Я не знаю, как правильно чистить ванную комнату, но умею стрелять из пистолета. Не знаю, как починить дверцы шкафа, но намереваюсь узнать. Это всегда было по мне. Я имею тягу к знаниям и некое любопытство, если речь заходит об опасности.       Гарри занимает своё место, заводит машину и пристегивает меня. Я наблюдаю за тем, как он сцепляет длинные пальцы вокруг руля, оставляя одну руку на рычаге переключения скоростей, и облокачивается на центральную консоль. Я хмурюсь, слегка обеспокоенная тем, что он не соблюдает тех вещей, которыми обучают людей первым же делом, когда они попадают в салон. — Почему ты не пристегнулся? — тихо спрашиваю я, оборачиваясь, чтобы взглянуть на него и получить хоть слово в ответ.       Мне стало любопытно узнать, как звучит голос кудрявого. Я хочу знать, почему он так и не разговаривает со мной. Гарри слишком занят, уставившись на дорогу. У меня такое чувство, что я разговариваю со статуей. — Пожалуйста, пристегни ремень безопасности, — призываю я.       Не удивлюсь, если узнаю, что парень считает меня раздражающей. Но, думаю, если я буду действовать ему на нервы, то он рано или поздно заговорит. — Знаешь, мы можем попасть в массовую аварию, и ты умрёшь, а все потому, что не хочешь следовать правилам, — это в некой степени даже иронично.       Гарри продолжал смотреть вперёд, никакой реакции на всё то, что я сказала. Мы находимся ночью в пустыне. Есть только один шанс на пятьдесят, что мы попадём в аварию, только если не по вине животного.       Я вздохнула, глядя в окно, прежде чем открыть рот: — Мне нравятся твои глаза, — делаю я комплимент. — Красивый цвет.       Он проводит языком по зубам, выглядя заскучавшим. Ох. Я задолбала его. Кусаю себя за нижнюю губу, говоря первое, что приходит в голову. — Мне нравится старая школа хип-хопа. Музыка не так хороша, как была раньше, знаешь?       Цель — больше не раздражать Гарри, просто буду говорить первое, что придёт в голову. — А знаешь, что я ненавижу? Такси. В них всегда пахнет собаками. Ты заметил?       Спустя две минуты я уже рассказываю о Мексике. — В Мексике было так весело, по крайней мере, то время, что я провела. Надеюсь, что Техас будет иметь оценку «хорошо» или «лучше».       Гарри выглядывает в окно с его стороны, глубоко вздыхая, а потом вновь уставляется на дорогу. Я смотрю на его лицо сбоку, в который раз осознавая, насколько парень горяч. Я бы хотела, чтобы он сказал что-нибудь за время пребывания в этом автомобиле. Мы собираемся пробыть здесь в течение трёх дней, делая остановки лишь для того, чтобы купить еду или что-то в этом роде. Я просто хочу поговорить. В этом нет ничего особенного.       Я забрасываю ноги на приборную панель, наконец, немного расслабив их. У меня нет с собой телефона, потому что в прошлый раз, когда он имелся, меня отслеживали с помощью GPS. iPod был разбит на куски ранее, а наушники не воспроизводят музыку. Таким образом у меня нет ничего для того, чтобы хоть как-то развлечь себя.       Только безмолвный Гарри. — Мне нравится твой пирсинг. Он классный. Папа никогда не позволял мне сделать что-то подобное, — сообщаю я, смотря на парня.       Но Гарри всё равно, он как будто едет один в машине. Я совершаю ошибку, дотронувшись указательным пальцем до его пирсинга. Чувствую тепло кожи, отдающее по пальцам.       Мои смешки прекращаются, когда он поворачивается для того, чтобы взглянуть на меня, довольно пугая. Парень не хмурился, но чем больше он устрашающе смотрит на меня, тем больше я прихожу в ужас. Нахмуриваясь, я медленно убираю руку. Гарри не отводит взгляд до тех пор, пока я не кладу руку обратно на колено. Затем он по-прежнему продолжает ехать спокойно.       А я вновь начала говорить спустя три часа. — Любимый цвет — жёлтый. И, как я полагаю, твой — чёрный? Просто ты носишь только этот цвет, и я подума…       Гарри протягивает руку к радио и добавляет громкость до тех пор, пока мой голос не начал утихать. Меня немного обидел этот жест. Кудрявый поднимает другую руку для того, чтобы почесать нос, а затем вновь кладёт её на консоль.       Пыхтя, я протягиваю руку к нему и выключаю радио. — Это грубовато, — тихо бормочу я.       При этом Гарри даже не реагирует. Мы лишь продолжаем ехать дальше в ночь, так и не проронив ни слова. — Как я и говорила, чёрный выглядит на самом деле…       На этот раз он протягивает руку над моей головой, залезает в отсек и вытаскивает пистолет. Моё дыхание сбивается, и я сразу же закрываю рот. Парень с силой захлопывает маленький отсек, продолжая держать пистолет в руке. Ощущение, что это угроза. Вздохнув, я продолжила.       Он не станет, особенно, когда часть его работы заключается в том, чтобы защищать меня.