Dust Bones

      Сейчас около полудня, а Гарри до сих пор спит. То, что я сделала, было так глупо. Если кто-нибудь хочет осудить или посмеяться надо мной, то могу смело заявить, что это не лучшая идея.       Я далеко не кулинар. Даже кипячение воды является сложным испытанием. Я никогда бы не ступила на кухню ногой и не чувствую себя обязанной готовить еду.       Ну что ж, думаю, стоит привыкнуть, потому что я не могу рассчитывать только на Гарри, который и так уже сделал слишком многое для меня.       И сон, которым он всё время пренебрегал… Мне нужно научиться готовить.       Когда я была в Доминиканской Республике, то на самом деле проводила большую часть времени с поварами. И я даже запомнила, как одна из них готовила рис.       У неё всё получалось довольно легко. Я не должна была находиться «на линии огня», когда оставалась на дне рождения женщины, которая постоянно предлагала мне еду. И если я ступала ногой на её кухню, то она начинала засыпать меня вопросами.       Я, должно быть, довольно умна, потому что доказывала Гарри это много раз. Но как это будет выглядеть, если я не смогу приготовить даже рис?       Я начала с поисков ингредиентов, и поэтому хожу от шкафа к шкафу. Кулинария кажется лёгким занятием, особенно после того, когда я наблюдала за многими поварами, которые находились вокруг меня. Мне стыдно из-за того, что я не знаю подхода к кухне. Хотя никто не говорит, что я должна быть стереотипной женщиной. Не все из нас созданы для того, чтобы провести полжизни стоя у плиты.       Спустя полчаса я разлила кипяток на ноги и пол. Я вскрикнула, прикусив ладонь от нарастающей боли. Кожа ноги моментально покраснела и безумно жгла. Я вздрогнула и нагнулась, чтобы подобрать кастрюлю, которая так же упала мне на ноги.       — Глупая, глупая, глупая, — спокойно говорю я, стараясь не обращать внимания на резкую боль в ногах. Но это оказалось безрезультатно, потому что через пару секунд я уже сижу, прикладывая кусок льда. Я вздохнула с облегчением, прежде чем заставить себя продолжить готовку.       Я полна решимости и готова сделать что-нибудь для Гарри. Я корю себя за то, что являюсь такой беспомощной. На протяжении всей жизни эта история преследует меня. Я ничего не могу сделать самостоятельно.       Я помешиваю рис, обжигая кончики пальцев, когда хватаюсь за ручки кастрюли. Долгий громкий крик вырывается из моего рта. Я рада, что Стайлс крепко спит, потому что я вскрикиваю уже не в первый раз, а он до сих пор не проснулся.       На этот раз не из-за того, что я не умею готовить. А по причине моей глупости и излишней нервозности. Гарри определённо тот тип людей, который бросит тарелку мне в лицо с ужасной стряпней.       Когда я попыталась поджарить колбасу, масло искрилось, обжигая мои руки. Я причиняю себе боль в процессе готовки раз пятый точно. Я всхлипнула от боли, тяжело вздыхая.       — Что… ты делаешь?       Я быстро повернулась, приоткрывая губы и устремляя взгляд на усталого Гарри. Он прищурился, а затем посмотрел мне в глаза. Его усталость и хриплый, скрипучий, утренний голос заставил перевернуться все мои органы.       Я попыталась что-то сказать, но колбаса на сковороде зашипела, заставляя меня отскочить и вскрикнуть. Застыв, я сглотнула и пожала плечами.       — Что ж… я пыталась приготовить что-нибудь для тебя, — тихо пробормотала я. В любом случае, не думаю, что он услышит.       Гарри нахмурился.       — Что?       — Я… э-э…       — Ты…пыталась что-то приготовить…для меня? — спросил парень.       Я прикусила губу, складывая руки на груди.       — Это… лишь твоё предположение.       — Но я уверяю, что это так и выглядит, Каталина, — выдохнул Стайлс, иногда это становиться забавно, потому что этот парень резок во всём.       Я уставилась на свои покрасневшие пальцы ног.       — Ну, я… — я замолчала, не будучи в состояние найти нужные слова.       Я услышала шаги кудрявого, поэтому сразу устремила взгляд на него, но было уже поздно, так как он стоит близко и хватает своей здоровой рукой мою. Гарри уставился на моё заметно покрасневшее запястье, на котором вскоре появятся вздувшиеся пузыри от ожога. Брови Стайлса поднялись, когда парень устремил свой взор мне на ноги.       — Это доказывает, что я должен все время защищать тебя, даже от самой себя. Ты — идиотка, — пробормотал он, качая головой.       Состроив гримасу, я подняла брови и, посмотрев в глаза кудряшке, запричитала:       — Я пыталась быть полезной для тебя. Мне было не по себе из-за твоего ранения.       — Кого вообще беспокоит окровавленная рука! — вскрикнул Гарри. — Каталина, я не хочу, чтобы ты вредила себе. Я способен приготовить еду для нас. Это лишь пулевое ранение в руку, и я способен выполнять дела так же.       Я смотрю на него, прикусывая губу.       Стайлс хмурится и монотонно смотрит на меня в течение нескольких секунд. Уголки его губ поднимаются, Гарри усмехается. По виду кудрявого понятно, что эта ситуация является для него развлечением.       — От чего тебе стало так смешно?       — Ты… — начал он.       — Что? — спросила я, вновь прикусывая губу.       — Ты похожа… на ребёнка, когда делаешь так, — внезапно выпалил зеленоглазый.       — Когда я раздражена, то выгляжу как ребёнок.       Гарри покачал головой, сжимая губы и пытаясь остановить смех. Хоть я и раздражена, мне нравится, что парень показывает несколько иную эмоцию. Наверное, сегодня в первый раз я вижу настоящую улыбку на его лице.

***

      — Нам нужно убираться отсюда, — начал Гарри, как только мы собрали все оставшиеся вещи с пола. Карты, маркеры, бумаги. Компьютер вновь сломан, так как несколько пуль попало прямо в экран, и все данные остались внутри. Но у нас всё же остались парочка распечатанных файлов.       Кудрявый слегка потирает рану, нахмурившись и зашипев.       — Куда? Как мы это сделаем? — спросила я, разглядывая карты, лежащие на полу. У нас нет никаких контактов ни с отцом, ни с людьми, которые работают на него. Некоторые из них, наверное, остались в Бразилии, но даже если мы знаем их местоположение, то не сможем связаться.       Программа взломана, а если мы решим позвонить им, то рассекретим своё местоположение, распространив его не только для людей, которые напали на нас.       Гарри провёл рукой по лицу.       — Я не могу выходить с раной. Для начала мне нужно исцелиться, а потом мы придумаем план гораздо лучше. Я не допущу, чтобы мы погрязли в этой ситуации, не имя чёткого плана. Мы должны быть готовы.       — Ничего себе, — пробормотала я.       — Что? — парень посмотрел на меня.       — Мне кажется, что мы находимся в каком-то фильме, понимаешь? Сейчас твой персонаж добавляет драматизма как…       — Каталина?       — Да?       — Заткнись, — пробормотал он.       Я сжала губы, опуская голову вниз, прежде чем опозорю себя вновь.       — Почему ты не воспринимаешь меня серьёзно? Я не шучу. Те люди убивают всех на своём пути. Ты не можешь предпринимать что-то так просто, — Гарри тяжело вздыхает, проводя рукой по мягким, густым кудрям.       Я приоткрыла рот.       — Я воспринимаю тебя серьёзно, — тихо отвечаю я.       — Не похоже, — огрызнулся парень. — Перестань быть такой идиоткой и… — он остановился, и я заметила, как ноздри Стайлса начали раздуваться от злости.       Утомившись, я взглянула в потолок. Спорить с Гарри невозможно.       — Давай просто подумаем над тем, куда можем отправиться дальше. Это не должно затянуться, так как те люди могут вернуться уже гораздо более подготовленные, — пробормотал кудрявый.       — Ты прав, — согласилась я, затаив дыхание и усаживаясь на полу, двигая руками по карте Чикаго. Я нахмурилась и тщательно всмотрелась в карту, до сих пор оставаясь в замешательстве.       Я сравниваю остальные карты, пока Гарри усаживается напротив меня, широко раздвинув ноги. Не было чего-то такого, о чём вы уже успели подумать. Теперь время не имеет значения.       Что ещё нам остаётся делать? Мы не можем просто так выйти и начать охоту на тех плохих парней, потому что, очевидно, наша подготовка недостаточна. Мы с Гарри до сих пор по-прежнему не можем договориться о чём-либо нормально. А это ещё только начало.       — Мне выстрелили в руку, а ты чуть не сожгла себя, пытаясь готовить… — пробормотал Стайлс. — Куколка, как думаешь, мы сможем сделать что-то достойно? — спросил он, пронзая меня испепеляющим взглядом бледно-зелёных глаз.       Я посмотрела на парня.       — Всё пройдёт хорошо, учитывая, что ты — грёбанная машина для убийств, он же Гарри Стайлс — терминатор, и я — милый, невинный цветочек.       Кудрявый хихикнул.       — Ты думаешь, что это смешно, да?       — Нет, — огрызнулась я. — Я в истерике.       Парень тут же поднялся.       — Ты, наконец, признала, что являешься невинной и хрупкой.       Я поднялась вслед за ним, прихватив маркеры и положив их на стол. Закатив глаза, я посмотрела на Гарри.       — Я не столь невинна.       — Ну, ты действительно выглядишь так, — резко сказал зеленоглазый.       Я облокотилась на стол, сужая глаза.       — Как «так»? — повторив за парнем, я сложила руки на груди. Это было что-то вроде своеобразного жеста борьбы. Я намерена продолжить разговор.       — Твои глаза, — начал спокойно Гарри. — Ты смотришь на меня так, и мне не очень нравится это.       — И опять же ты не слишком тактичен, — сказала я, покачав головой.       — Я знаю, что не один из тех людей, которые обладают чувством такта, — согласился кудрявый. — Но я восторгаюсь тобой. Ты очень хрупкая, и меня это бесит. У меня нет права обвинять тебя в слабости. Да и мне нравится нести ответственность за тебя.       Я чувствую, как моё лицо покрывается багровыми пятнами. Я утыкаю взгляд в пол, чтобы избежать зрительного контакта с ним. Я не столь невинна, как может казаться с первого взгляда. Я знаю и вижу слишком много. И думаю, что Гарри знает это.       Я не поднимаю голову, пока не слышу шаги. Парень подошёл ко мне, сжав челюсть. Я делаю шаг назад и понимаю, что утыкаюсь задом в стол. Моё сердце бешено бьётся из-за страха, раздражения, волнения.       — Я всегда нёс её, — пробормотал Стайлс, подходя ближе так, что теперь наши лица в трёх дюймах друг от друга. И внезапно я понимаю, что почти таю, чувствуя эту небольшую дистанцию, горячее дыхание Гарри и соприкосновения кожи.       Я чувствую сухость в горле, когда шепчу:       — Мой отец отвечает за меня. Не ты.       — Думаю, тебе стоит пересмотреть свою позицию. Здесь я, не он, — тихо прошептал кудрявый. Мой взгляд медленно перемещается на шею парня, и я смотрю на татуировку змеи. — Ты просто должна научиться соглашаться со мной всегда.       Не знаю почему, но в глазах начало щипать. Я всхлипнула и почувствовала, как взгляд становиться размытым.       Мой голос дрожит и увеличивается на тон, когда я говорю:       — Я не просто так доставала пулю из твоей руки и обожгла себя, готовя тебе еду. Хотя бы поэтому, можешь быть хоть раз не таким мудаком?       Гарри таращиться на меня.       — Чего ты ожидала? — огрызнулся парень.       Я подняла руку, чтобы вытереть слёзы, скатывающиеся по моим щекам, а потом оттолкнула Стайлса, приставив руку к его груди.       Я обернулась, поднимаясь по лестнице.       — Я не ожидала того, что буду помогать залечивать твою рану и переживать по поводу того, загноится она или нет.       Повернувшись спиной, я услышала, как парень начал яростно звать меня:       — Каталина!       Я тут же помчалась со всех ног к своей комнате и, захлопнув дверь, стала придерживать её так сильно, как только могла. Я повернула замок и, рассердившись, скинула на пол одну из декоративных статуэток, ранее стоящих на комоде.       За свою жизнь я никогда ранее не чувствовала себя так глупо. Это явно показывает то, что ранее не встречала людей, которые делали бы мне больно. Раньше я не проводила столько времени с одним человеком, и Гарри доказывает, что я не могу справиться с этим.       На внешнюю сторону двери пришёлся удар.       — Каталина, — услышала я хриплый голос Стайлса.       Я закричала, недоумевая.       — Что?       — Открой эту чёртову дверь! — яростно кричит парень.       Почувствовав подступающую ярость, я зарычала.       — Ну, уж нет, ублюдок, отправляйся в ад.       Послышался резкий толчок, и я ахнула, когда дверь повалилась на пол. Нервно сжимая кулаки, кудрявый встаёт передо мной.       — Ты думала, что я не смогу выбить дверь? — спокойно спрашивает он. Появляющиеся венки на шее свидетельствуют о том, что парень начинает закипать.       В порыве гнева, я что-то выкрикиваю и приступаю к следующему шагу обороны. Сняв с пятки обувь, я швыряю её в парня, но Гарри, не приложив больших усилий, отшвыривает её и придвигается ближе. Я кричу ему в лицо и бью кулаками в сильную, накаченную грудь.       — Прекрати! — громко кричит он.       — Тогда отпусти меня! — я чувствую, как его руки схватили меня за бёдра и подтащили к окну. Я устало даю ему отпор, но он, не слушая, прижимается своими губами к моим. — Отпусти, — тихо говорю я, начиная всхлипывать.       Я сошла с ума? Что происходит? Я так усердно пытаюсь устранить свои ошибки, но, продвигаясь вперёд, лишь усложняю ситуацию. Гарри подливает масло в огонь своей жестокостью и строгими «приказами». Я скоро сойду с ума от такой жизни.       — Ты заставляешь меня плакать и расстраиваться, — говорю я, плача подобно ребёнку. — Понимаешь, мне больно. Я думала, что единственной силой, которой можно причинить боль — это физическая, но сейчас мне больнее вдвойне.       Сейчас я думаю о матери. Мне бы хотелось увеличить наше общение, но она живёт где-то в собственной квартире, и папа ни за что не скажет мне адрес. Зато она часто отсылает мне письма, которые отец прячет, но я не столь глупа и осведомлена о них.       — Мне надоело, — продолжаю я, посмотрев Гарри в глаза. — Ты сводишь меня с ума и являешься причиной моих стрессов — так больше продолжаться не может…       Ногти Стайлса впиваются в кожу, прерывая меня.       — Я не собирался причинять тебе боль.       — Просто дай им убить меня, — небрежно шепчу я. — Разве кто-то будет переживать? У отца в любом случае есть Пейдж.       Стальная хватка его челюсти, кажется, неизменна, и я удивляюсь, как у парня до сих пор имеются зубы.       — Ты — причина гордости и радости своего отца, поэтому я хочу убедиться, что ты останешься в живых, даже если мне потребуется отдать жизнь, — злится Гарри. — Я не знаю, как быть дальше и что делать рядом с тобой.       — Аналогично, — шепчу я. На миг кажется, что мы можем смотреть на друга целую вечность. — Я хочу умереть.       — Ты не умрёшь, — настаивает Стайлс.       Я покачала головой.       — Думаешь, мне не страшно? Я пыталась казаться сильной, но ничего не выходит. Наверное, бесит тот факт, что я нахожусь в одной и той же комнате с тобой и рыдаю?       — Чего ты хочешь, Каталина? — шепчет он.       — Не знаю, — отвечаю я.       Гарри качает головой.       — Нет. Скажи это прямо сейчас. Чего ты хочешь? Я устал от этого дерьма.       Я остановилась и с любопытством уставилась на него. Хочу менее жестокого и холодного отношения.       Но, прежде чем я смогла открыть рот, губы парня накрыли мои. Распахнувшиеся от страха глаза начали медленно закрываться, когда наши губы слились в едином поцелуе. Стайлс провёл кончиками пальцев по моему бедру, и я положила руки на его сильную, накаченную грудь, крепко схватив в кулак край рубашки кудрявого. После он прижал меня к стене, не переставая проводить руками по бёдрам.       Я ахнула ему в губы, когда Гарри поднял меня. Пришлось обвить его талию ногами, что, конечно же, встрепенуло бабочек в животе.       Парень оторвался и затаил дыхание. Сейчас моё лицо, наверное, пылает красным огнём. Я вдохнула глоток воздуха и прижалась лбом к его лицу. Если Стайлс чувствует себя неловко — это уже не важно, я слишком хочу этого.