Взаимные цели Часть 2
Было воскресенье. Изабелл шла через почти пустынный город с широкой улыбкой на хорошеньком лице. Поскольку поблизости не было ни одного местного предпринимателя, с которым нужно было бы торговаться, она позволила себе удовольствие пустить свою любимую лошадь галопом вдоль пляжа. По её мнению, галоп вдоль белой песчаной полосы был лучшим путём, который только можно создать. Приблизившись к церкви, она услышала опоясывающие здание звуки знакомого гимна, изложенного в совершенно незнакомом ритме. Изабелл увидела Джека МакГоннингала, прислонившегося к кокосовой пальме чуть поодаль. Она подняла руку. Джек лениво помахал в ответ. "Как Гонолулу?" - спросила она вместо приветствия. Джек пожал плечами. "Всё ещё на месте. Жена капитана приобрела хороший дом с видом на Вайкики. Думаю, они будут там счастливы". Изабелл пристроилась поудобнее напротив соседнего дерева. Она никогда не спрашивала Джека, почему он не посещает церковь. Она знала, что Клэр хотела, чтоб он пошёл с ней, и Колин продолжал очень искренне приглашать, но Джек сопротивлялся. Она смутно любопытствовала: было ли это из-за того, что Джек воспитывался в католичестве в Ирландии, или же это было больше связано с приёмом, который ему, скорее всего, оказали бы белые прихожане? Маленькая церковь была построена с широкими окнами, чтобы через них проникал ветер. Со своего места Изабелл могла видеть Лавинию, сидящую в задней части церкви. Колин часто говорил, что Лавиния, будучи столь совершенным скептиком во всём, была лучшей судьёй его успеха на проповеди. Лавиния говорила, что она всегда присутствует с открытой душой, и что ей нравится музыка. Когда собравшиеся встали, чтобы спеть последний гимн, Изабелл увидела, что рядом с Лавинией сидел Дэвид. Она была немного удивлена. Несмотря на свою тесную дружбу с Колином, Дэвид никогда не посещал регулярно службы в маленькой церкви. Однако, вспоминая последнее время, она поняла, что Дэвид стал ходить в церковь с тех пор, как они были в порту. Было ли это, подумала она, оттого, что он чувствовал благодарность за своё спасение с острова, когда казалось, что не было никакой надежды? Или, возможно, он чувствовал, что обязан чем-то Колину за роль, которую тот сыграл в его спасении? "А, вот и они", - сказал Джек, вставая немного прямее. Колин вышел первым и занял свое обычное место возле двери, чтобы приветствовать своих прихожан. Лавиния и Дэвид лишь махнули ему. Маурири с семьёй ненадолго остановились. Дети, увидев Дэвида, побежали вперёд, окликая его по имени. Он остановился и прижал их к груди в коротком объятии. С помощью Лавинии он водрузил Теваки к себе на плечи, а Тани взяла руку Лавинии. Четвёрка продолжила идти к дому Лепау на восточной окраине поселения. Изабелл подумала, что они представляли собой красивую картину, семейную картину. Изабелл прикинула, каким будет остаток дня. С тех пор, как они доставили Дэвида домой с острова, на котором он был в плену, у его друзей выработалась привычка есть вместе по воскресеньям. Сама трапеза будет в конце дня, но вскоре после богослужения они начнут собираться у Лепау, чтобы провести день, готовя и общаясь. Изабелл собралась присоединиться к Дэвиду, Лавинии и детям, когда выражение лица Джека заставило её повернуться обратно к церкви. Сборная Брэдфордов, среди которых были Клэр и миссис Рассел, остановилась, чтобы поговорить с Колином. Их коляска была рядом, и миссис Брэдфорд помогли забраться туда. Миссис Рассел присоединилась к ней, и обе женщины наклонились, разговаривая с Клэр. Миссис Брэдфорд сделала жест, означающий, что для Клэр есть место в коляске. Клэр с улыбкой покачала головой. Анри Серо и Жиль Бредфорд целенаправленно шли к Изабелл и Джеку. На них были льняные костюмы, соломенные шляпы, при обоих имелись тонкие трости. "Доброе утро, мисс Рид. А, МакГоннигал, - сказал Брэдфорд, - Вы вернулись, показав хорошее время". "Хорошие ветра". "Сколько времени Вам нужно, чтобы подготовить лодку?" – спросил Брэдфорд у Джека, а затем, не дав тому возможности ответить, продолжил: "Ко вторнику у нас будет груз для загрузки". Серо, стоявший рядом с Изабелл, обратился к ней по-французски: "Вы не бываете на проповедях, мадемуазель?" "Колин никогда не будет проповедовать для меня", - сказала она на том же языке. "Он знает, что это станет пустой тратой его дыхания". "Мне сказали, что в Папите есть сносный ресторан. Не окажете ли мне четь, отобедав там со мной как-нибудь вечером?" Изабелл, смотря мимо него, заметила, как Дэвид остановился и посмотрел на них. «Ну, - подумала она, - я тоже могу составить красивую картинку». Она наклонила голову, улыбнулась Серо и сказала: "С удовольствием. У Вас на примете есть конкретный вечер?" В этот момент к ним подошла Клэр. Брэдфорд отвернулся от Джека к ней и сказал: "Итак, мисс Девон, они не смогли убедить Вас скрасить наш обед Вашим присутствием?" "Не сегодня, мистер Брэдфорд; у меня планы", - ответила Клэр с широкой улыбкой. "Я приду на обед завтра, возможно, тогда мы и увидимся". "Буду ждать с нетерпением", - сказал он, склоняясь над её рукой. Джентльмены оставили их. Клэр опустила руку в перчатке и взяла своей ладонью ладонь Джека. "Я боялась, что ты сможешь вернуться сегодня". "Ах, ради одного из блюд Лианни мы не жалели парусины". Клэр хихикнула. Изабелл окинула её критическим взглядом. Клэр была в жёлтом муслиновом платье с высоким воротником и с несколькими рядами атласных лент у подола. Широкая соломенная шляпа, кожаная обувь и сетчатые перчатки. "Сегодня ты, безусловно, модница. Разве тебе не жарко во всём этом?" "Как в пекле", - ответила Клэр, снимая перчатки, - осторожно потягивая за кончик каждого пальца. "Вы даже не видите, что на мне ещё и чулки. По крайней мере, на моей шляпе нет мёртвой птицы, как у миссис Титчмарш". Изабелл сочувственно покачала головой, она не завидовала Клэр, которой приходилось балансировать между ожиданиями своей крёстной матери и своим нормальным образом жизни на острове. Она оглянулась на сборную Брэдфордов. Мужчины сели на лошадей, но коляска осталась перед церковью. Миссис Титчмарш стояла рядом с ней и разговаривала с пассажирками. Она несколько раз кивнула в сторону Клэр. Первой реакцией Изабелл было желание показать миссис Титчмарш язык, но она передумала. Её второй реакцией было чувство опасения относительно того, что женщина говорила миссис Рассел. Изабелл посмотрела на Клэр, которая медленно шла под руку с Джеком, не обращая внимания на то, что старшие женщины наблюдают за каждым её движением. *** Атара вместе с несколькими своими друзьями выбежал из-за угла дома Лепау. Он держал мяч. "Дядя!" – позвал он Маурири. "Как насчет игры? Мой друг во Франции водил меня на настоящий футбол". Маурири взглянул на Дэвида, который пожал плечами, будто говоря: «Почему бы нет?» Команды были выбраны быстро. Атара пригласил Колина играть с ним и предложил трём своим друзьям присоединиться к команде Маурири и Дэвида, чтобы там имелись «молодые ноги». Колин позвал Джека играть за команду Атары, чтобы выровнять силы. Перед тем, как присоединиться, Джек мгновение поколебался, сказав, что не играл с тех пор, как был мальчиком. Они играли босиком на пляже, голы нужно было забивать в два перевёрнутых каноэ. Одним вратарём был Маурири, другим – Колин. Оба они являлись опытными игроками. Колин вырос с этой игрой, а Маурири, как и его племянник, узнал о ней во время обучения во Франции. Это была энергичная игра, которая привлекла толпу зевак из окрестных полинезийских домохозяйств. Лавиния, Лианни и другие женщины поселения продолжали трудиться над едой для ужина. Ужина, который будет общим, который пройдёт на пляже при свете костра. Изабелл, которая внесла свою лепту в виде нескольких килограммов сыра, добытых в Окленде, сидела на краю веранды и наблюдала за игрой. К брюнетке присоединилась Клэр, прежде избавившись от шляпы, перчаток, обуви и чулок. "Никогда не думала, что Таити может настолько напомнить мне дом". "Под домом", - сказала Изабелл, скосив взгляд, "ты подразумеваешь Англию?" "Да",- ответила Клэр, взор её карих глаз скользнул по крепкой фигуре Джека. "Когда мой отец был жив, мы с семьёй по воскресеньям после обеда проводили время в пригороде Лондона. Всего в нескольких минутах езды на поезде от того места, где мы жили. Я смотрела, как мои двоюродные братья играют в футбол с другими мальчишками на старой деревенской зелени. А потом мы все шли к моему дяде за сытной едой. Молодец, Колин!" - вскрикнула она, когда Колин перехватил гол, бросившись на несколько футов влево. "Он делает себе больно", - сказала Лавиния. В её голосе звучали и озабоченность, и восхищение умением Колина. Она поставила между подругами оловянную миску с горохом. "Как истинный британец, он скажет тебе, что любые травмы во время футбольного матча являются делом чести", - произнесла Клэр со смешливым оттенком, она потянулась к миске и нажала большим пальцем на спелый стручок. Ярко-зелёный горошек посыпался в миску. Она взглянула на Изабелл, наблюдавшую за Дэвидом, который пытался увести мяч у Атары. Он оступился и очутился задней своей частью в песке. Лавиния вздохнула: "Какая грубая игра". "Это ничто по сравнению с регби", - ответила Клэр, поглядев на Лавинию. Она частично ожидала, что та вот-вот скажет Дэвиду, что ему нужно перестать играть. "Если у тебя ничего не кровоточит под конец схватки, значит, ты не выполнил свою задачу". "Англичане такие цивилизованные", – негромко сказала Лавиния. Она посмотрела ещё мгновение, затем пошла в дом, чтобы обернуть курицу, которой предстояло запекаться в подземной печи. Она сама хорошо знала, что может удержать Дэвида. Она могла попросить остальных быть аккуратнее, даже если мальчишки не очень наблюдают за ним. Она надеялась, что этого не потребуется. "Я слышала, как Анри Серо предлагал тебе поужинать в Папите", - обратилась Клэр к Изабелл, когда они извлекали горох. "Ты пойдёшь?" "Само собой", - ответила Изабелл, пожав хрупкими плечами. "С чего бы мне не идти? Если за ними стоят деньги Тома Брэдфорда, они в будущем могут обеспечить важные деловые связи". "Да, полагаю, могут". "В чем дело, я думала, они тебе нравятся?" "Мне нравится Жиль Брэдфорд", - быстро ответила Клэр, "он мне очень нравится". "Почему не Анри Серо? Он красивый, хорошо говорящий мужчина. По крайней мере, он знает, как пригласить женщину на ужин", - несколько неровно вымолвила Изабелл. Она по-прежнему следила за игрой. Клэр нахмурилась и уставилась в миску с ярко-зелёным горошком. "Лавиния говорит, он напоминает ей его дедушку. Не думаю, что тот был особенно хорошим человеком". "Ты хочешь сказать, что ему нравились падшие женщины". Клэр подняла голову, на её красивом лице отобразилось раскаяние. "Изабелл. Я…" Изабелл повернулась к подруге и заговорила с оттенком жалости. "Я знаю, что ты не это имела в виду. Но не хочу, чтоб ты думала, будто он меня одурачит. Я знаю, на что он надеется после. Ему не повезёт, он своего не дождётся. Я имела дело с людьми его типа раньше. Но его тип может быть интересным и полезным в бизнесе." Взгляд Изабелл возвратился к игре. Атара бегал кругами вокруг Дэвида, легко передавая мяч друзьям практически через ноги Грифа. Дэвид сильно вспотел, нехватку мастерства он восполнял решительностью. Атара, слишком уверенный в себе, недооценил пинок Дэвида, позволивший тому перехватить мяч и отправить в полет над песком к товарищам по команде. Затем Дэвид сделал паузу, упёршись руками в колени, чтобы отдышаться. "Он в порядке, ты же знаешь", - спокойно сказала Клэр. "Ему не нужно использовать руку, чтобы играть в футбол". "Что?" - произнесла Изабелл, словно оскорбившись оттого, что Клэр думала, будто подруга наблюдает за Дэвидом слишком пристально. "Он взрослый человек. Если ему недостаточно того, что его едва не забили до смерти, не говоря уже об ударе, который ему достался пару дней назад, не я должна об этом беспокоиться". "Нет, вовсе нет". Зеленовато-серые глаза Изабелл сузились в адрес Клэр. Затем она вздохнула и опустила голову. Она могла притворяться перед любым другим человеком, хотя была уверена, что не одурачила Лавинию; но с Клэр она была честна относительно своих запутанных отношений с Дэвидом. Это было одной из вещей, которые были ей дороги в дружбе с Клэр – возможность признавать, что она не в состоянии контролировать свои чувства к Дэвиду. "Ничего не могу с собой поделать", - тихо сказала Изабелл. "Он такой чертовски безрассудный. Думаю, он пытается доказать, что…" "Что?" – Клэр вкрадчиво побудила её продолжить говорить. "Ох, что всё, что он пережил, не сделало его слабее, не подорвало его мужество и его дух", - сказала Изабелл с неохотным восхищением. "Он становится сильнее с каждым днём, и он такой же бестолковый, как и раньше". "Но тебя что-то беспокоит". Клэр взглянула на признаки эмоций на лице Изабелл. Затем задумчиво спросила: "Прозвучит немного глупо, учитывая, что вы подверглись нападению и потеряли лошадей, но всё же – если б не это, какой бы была поездка? Я имею в виду, относительно того, что происходило между тобой и Дэвидом". В голове Изабелл промелькнули несколько минут возле маленького ручья. Она часто думала о них. Иногда ей казалось, что Дэвид собирался притянуть её к себе, когда их прервали лошади. Но если он и чувствовал тот же самый «голод», который ощущала она в те несколько минут, то с тех пор передумал. Изабелл глубоко вздохнула. Она вытолкнула образы из своего ума и мягко ответила Клэр: "Всё было бы в порядке, я полагаю. Он был очень тихим большую часть времени. Он не собирается говорить об этом, ну, ты знаешь, о времени, проведённом на острове. Он не скажет мне, насколько плохо это было". "А ты спрашивала?" Клэр сосредоточила своё внимание на Изабелл. Она чувствовала скрытую печаль подруги. Не представляла, что могло быть тому причиной. "Я не была особенно многословна". Изабелл говорила медленно, опустив глаза вниз, на горошинки в своих руках. Она не видела их. "Но я могу сказать: он беспокоен, оглядывается через плечо. Я чувствую, что он старается проработать все возможные варианты того, что может пойти не так, прежде чем согласиться с планом, даже если речь о простейших вещах". "Хочешь сказать, он утратил меру доверия?" – серьёзно спросила Клэр. Она слегка нахмурилась, что подпортило гладкость кожи её лба. "Да", - сказала Изабелл, кивнув темноволосой головой. "Забавно, раньше бывали времена, когда мне хотелось стукнуть Дэвида за его самонадеянность, но теперь я скучаю по ней". Клэр взглянула на то, как мужчины играют в футбол. Невозможно было не замечать изменений в Дэвиде. Он всегда излучал физическую уверенность, он был высок, крепок телосложением, подвижен и быстр. Сейчас же он был тонким, как рельс, и очевидно было, что он прилагает усилия, чтобы не отставать от темпа игры. "Он пропал так надолго. Это, должно быть, было так ужасно. Уверена, он думал, что умрёт – если не в одном из этих боёв, то потом, из-за нехватки еды и из-за условий. Неудивительно, что ему понадобится некоторое время, чтобы оклематься". "Нет, не удивительно". Палец Изабелл юркнул в яркий зелёный горошек в миске, что стояла между ними. Линия пальца сразу исчезла. "Надеюсь, он с кем-нибудь говорит об этом", – здраво сказала Клэр, отбросив с глаз длинную прядь светлых волос. "Я была очень напугана тем чудовищем Фраем, хотя находилась в его когтях меньше дня, когда ты, Дэвид и Маурири нашли меня. Я уверена, что мне бы до сих пор снились кошмары, если бы я не была в состоянии рассказать Лавинии о каждой минуте того, что случилось". "Может, он разговаривал с Маурири или с Колином, но, уж разумеется, не со мной", – едко промолвила Изабелл. "Конечно, он сказал мне, что я – именно та, кого ищет Дьявол, чтобы заменить ту бессердечную суку". Клэр подняла голову, чтобы внимательнее посмотреть на взволнованное лицо Изабелл. "Дженни? Ты совсем не такая, как Дженни. Изабелл". Клэр потянулась и взяла её за руку. "Ты, должно быть, неправильно поняла его". "Нет". Изабелл закусила губу, чтоб подавить вздох. Вздохи – для героинь мелодрам, а не для женщин, ведущих свой собственный бизнес. "Это нехорошо, Клэр. Настолько нехорошо, насколько Дэвид беспокоится, что я всегда буду мелкой воровкой и лгуньей, точно такой же, какой я была, когда он со мной познакомился. И будущее будет соответствующим". "О чём ты?" – спросила Клэр, её хмурость усиливалась. "О лодке", - произнесла Изабелл, похлопав её руку, лежавшую на полу крыльца. Она пыталась казаться равнодушной, на её выдавала напряжённость тела. "О бизнесе". "Не понимаю. Ты имеешь в виду, что это из-за Маурири?" Изабелл поморщилась. "На этом судне нет места для меня, Клэр. Во время поездки в Окленд они пользовались своими навыками, были вместе, говорили о течениях, и о рифах, и я не знаю, о чём ещё. И они говорили о прошлом, о других поездках". "А ты не думаешь, что это потому, что они рады снова быть на лодке вместе? Ты же не можешь думать, что Дэвид вытолкает тебя из вашего партнёрства. Он стольким тебе обязан. И у вас всё шло так хорошо, прежде чем его похитили", - быстро проговорила Клэр. Она чувствовала волнение от негодования при мысли о том, что Изабелл не оценили по достоинству. Если б она не вмешалась, драгоценная «Рэттлер» Дэвида принадлежала бы банку в Сиднее. "Я не могу думать, что он отнесётся к тебе так несправедливо". "О, он не обманет меня. Я почти желаю, чтоб он обманул, тогда я могла бы его ненавидеть. Но он хочет, чтоб его партнёром был Маурири, а не я", - сказала Изабелл, наблюдая за игрой. Она любила Клэр за то, что та так заботилась о ней, но от увиденного в живых карих глазах подруги преданного волнения стало лишь грустнее. Клэр столь сильно верила в то, что всё станет улучшаться, если приложить некоторые усилия. "Но ты и Дэвид…" "Друзья. Просто друзья и деловые партнеры. И это, вероятно, к лучшему". "Но, Изабелл". "Нет, я серьезно". Изабелл поглядела Клэр прямо в глаза. "Кто-то в этом деле должен сохранять свою голову холодной. И это я. Мне ещё есть, чему поучиться, и у меня ещё есть деньги, которые надо заработать. Я доверяю им обоим, они меня не обманут. Может, я даже смогу убедить их в том, что со мной их счётные книги и прочие записи будут в лучшем состоянии. Когда я взялась за них, они были сплошной катастрофой". "Я уверена", - медленно сказала Клэр, "что это очень мудро с твоей стороны. Но как насчёт твоего сердца?" Изабелл улыбнулась. "С моим сердцем всё просто отлично. Слушай, я не знаю, почему некоторые вещи между мной и Дэвидом не срабатывают. Я не надеялась на счастливую жизнь до скончания веков, но я думала, что мы, по крайней мере, хорошо проведём время вместе". Она пожала точёными плечами. "Иногда что-то не получается. Что мне нужно сделать, так это не пускать в свою голову мысли о том, что я мягкая, и не допустить, чтоб Дэвид взялся заботиться обо мне и моём будущем". "Твоя мягкость не в голове, а где-то ещё, я думаю", – с нежной улыбкой сказал Клэр. Она знала, что Изабелл закончила с темой. Ей было трудно открыто говорить о своих чувствах, возможно, потому, что Изабелл не считала свои чувства столь уж важными в сравнении с другими практическими соображениями. Клэр вынуждена была признать, что не могла подтолкнуть Изабелл к тому, чтобы смотреть на вещи с её, клэровой, романтической точки зрения. С подавленным вздохом она вновь переключила внимание на игру. Её глаза быстро отыскали Джека. "Смотри", - резко произнесла она. Один из мальчиков пинком отправил мяч в воздух. Дэвид занял позицию, чтобы взять под контроль мяч, когда тот приземлится в песок. Джек, появившись из ниоткуда, встал перед Дэвидом и перенаправил мяч головой. После чего Атара пинком послал мяч через ноги дяди в ворота. "Ты чертов болтун!" - воскликнул Дэвид. "Я думал, ты не играл с тех пор, как был мальчиком". "Так и есть", - ответил Джек, на его лице появилась самая широкая улыбка, какую у него кто-либо когда-либо видел. "Но когда я был мальчиком, я играл каждый день. Сельский священник сходил с ума по футболу. Это был самый верный путь к отпущению грехов". Маурири, осознав, что Дэвиду трудно отдышаться, заявил, что игра закончилась и что победила команда Атары. Клэр обернула руку вокруг Изабелл, обнимая подругу. "Мне нравится снова быть частью семьи. Надеюсь, миссис Рассел в итоге увидит, насколько хороша моя жизнь здесь". "Что?" – промолвила Изабелл со своей фирменной озорной улыбкой. Её задумчивое настроение исчезло в один миг, стоило ей только втянуться в игру. "Ты не хочешь поедать ростбиф и йоркширский пудинг с Брэдфордами?" "Нет", - Клэр покачала светловолосой головкой. "Я знаю, что у них хорошие намерения, но не думаю, что я бы вписалась. Не правда ли, странно? Когда я приехала сюда, жизнь миссис Брэдфорд была именно тем, что я искала. Преуспевающий муж, красивый дом, дети и даже привычный сорт социального статуса. Но сейчас я поняла, насколько больше обрела, не получив того". "Ты имеешь в виду, что не хочешь больше того, что у тебя есть сейчас?" – с большим интересом спросила Изабелл. Ей нравилось видеть Джека и Клэр вместе. Но если между ними дело продвинется дальше, Клэр предстоит серьёзно переосмыслить некоторые вещи насчёт желаемой жизни. Все признавали, что Джек был хорошим моряком, но ему не суждено было стать богатым человеком. Вина Джека, подумала Изабелл, не больше её собственной вины, потому оба они и не вливались в общество – из-за своего прошлого. Не то чтобы Изабелл собиралась позволить этому не дать ей разбогатеть. "Нет, не совсем. Я хочу преуспевания, ну, по крайней мере, комфорта. Я смогу обеспечить себе это сама, если буду усердно работать с бумагой. Я надеюсь на мужа и детей", - сказала Клэр, в то время как её взгляд переместился с Изабелл на мужчин, идущих к бочке с водой. Мальчики по-прежнему пинали мяч взад-вперёд между собой. Дэвид с напускной серьёзностью стукнул Джека в грудь. Джек громко рассмеялся, когда кто-то что-то сказал. Поглядел на Клэр. Увидев, что она смотрит в его сторону, он послал девушке ослепительную улыбку. "Просто", - задумчиво продолжила Клэр, "я теперь рада, что узнала так много о себе и о других. Я рада, что я не просто взяла и стала колониальной женой. Таким жёнушкам неплохо и в Англии; они так тесно цепляются друг за дружку. Я не хочу отказываться ни от чего, что есть в нашей семье, нашей ни на кого не похожей, интересной семье". Нежная улыбка тронула губы Изабелл, заставив её рот расшириться. "Интересные и ни на кого не похожие. Это точно про нас, будь уверена". *** Самая неприятная часть выздоровления для Дэвида заключалась в том, что он был не в состоянии грести, направляясь к «Рэттлер» или от «Рэттлер», когда она стояла на якоре в бухте или у берега. Гребля была тем, что его рука просто не способна была вынести. Ему требовалась помощь знакомых, чтобы жить на собственной лодке. После недель, в течение которых он представлял лодку потопленной, ему было мало просто стоять на палубе и оглядывать всё вокруг. Но жить на лодке для него означало зависеть от кого-то другого в плане гребли туда-сюда. Дэвид ненавидел быть зависимым, в частности из-за того, что это так просто – перегрести через залив. Обычно помогал Та-Мэй, который переправил его и в это раннее утро понедельника. Дэвид прошёл через пляж и небольшой город. Он шёл медленно, обращая мало внимания на рынок вокруг себя. Он чувствовал усталость и боль из-за вчерашнего футбольного матча. Играя, он знал, что это ему ещё аукнется, но всё равно он чувствовал себя так хорошо, участвуя в игре. Все присматривали за ним, но, по крайней мере, он играл. Он не сидел на крыльце и не смотрел, как бывало в предыдущие недели. Дэвид рассмеялся, подумав о своём изумлении по поводу Джека, когда тот принял мяч головой. Он должен заставить Джека обучить его этому трюку. Господи, как же это было хорошо – снова чувствовать себя одним из товарищей. За это пришлось заплатить, теперь у него всё болит. Сегодня у него был соблазн просто лежать на лодке, но его продолжал изводить вопрос о том, как подступиться к Маурири, чтобы прояснить будущее. Ему нужно было выговориться, и ему нужно было больнее информации. Между домом Колина и церковью был сад. Дэвид не удивился, обнаружив Колина стоящим на коленях и подвязывающим помидоры к колышкам. Он остановился у ворот, смотря, как работает друг. Было что-то необычное в силе, с которой Колин втыкал колышки в землю. То была почти агрессия. Дэвида озадачило это проявление настроения Колина, который обычно был таким спокойным и осмотрительным в своих действиях. Дэвид спросил, что случилось. Поняв, что за ним следят, Колин встал и повернулся к воротам. Его лицо, красное от напряжения, осветилось тёплой улыбкой, когда он увидел Дэвида. "Доброе утро. Как ты себя чувствуешь после всего вчерашнего?" "Как будто у меня вчера было много физических упражнений", - уныло сказал Дэвид. "Я хочу реванш, когда мне не надо будет останавливаться для передышки всякий раз после пробежки по полю". "Этот день скоро придёт. Тебе нужно быть терпеливым". "Что мне твердят все подряд, но терпение – не мой конёк". Колин улыбнулся в знак согласия. "Ты искал меня по какой-то причине? Выглядишь так, будто у тебя что-то на уме". "Да". Дэвид провёл рукой по своим волосам, что были подсвечены солнцем. "Мне нужно, э-э, ну, мне нужно, чтобы ты рассказал, как всё было в моё отсутствие. Я об отношениях между Маурири и Изабелл". "Маурири и Изабелл", - повторил Колин, возвращаясь к своей работе. "Я не уверен, что понимаю". Дэвид прошёл в сад. Хоть его и не попросили, он придержал помидор напротив колышка, чтобы Колину было удобнее подвязать овощ куском бечёвки. Колин поднял голову и благодарно улыбнулся. "Дело в том, что я хочу, чтобы Маурири вновь стал полноправным партнёром, но я не могу судить о том, чего хочет он. Он обходит эту тему. Я боюсь, что он не захочет возвращаться". Взгляд голубых глаз Колина вдруг переместился на лицо Дэвида, но он ничего не сказал. Просто ждал, когда Дэвид продолжит. "Я пойму, если он чувствует, что больше не должен доверять мне, как бизнес-партнёру. Если всё так, я это приму. Но", - он остановился и пожевал нижнюю губу, "ну, я думаю, есть вероятность, что он не хочет работать с Изабелл, пока мы не сможем вернуть ей остаток внесённого ею платежа. Во время долгого путешествия в Окленд было ясно, что на мостике слишком много капитанов. Я не обвиняю Изабелл, она никогда не вмешивается, если речь идёт о корабельных решениях, но Маурири, казалось, поворачивался к ней спиной. Поэтому-то я и спрашиваю, как они ладили". "А", - сказал Колин, сидя на корточках. Он медленно встал и снял соломенную шляпу. Вытер вспотевший лоб белоснежным платком. "Я ещё не завтракал. Не хочешь разделить со мной холодный рисовый пудинг и несколько бананов?" "Конечно", - ответил Дэвид, слегка нахмурившись из-за откровенной смены темы. Он последовал за Колином из сада в дом. Колин тщательно вымыл руки и вытер их. Он разжёг огонь в печи и подвесил медный чайник. Взял из кладовки глиняную миску с пудингом. Положил её на стол, принёс тарелки, ложки и бананы. Дэвид стоял в дверном проёме, нетерпеливо барабаня длинными пальцами по стыку. Если б это был не Колин, а кто-то другой, Дэвид подумал бы, что он предложил завтрак, чтобы избежать этой темы, но он знал Колина. Колин не ответит на столь важный вопрос, пока не обдумает его и не сформулирует ответ. Когда Колин указал в сторону стола, Дэвид сел. Он напомнил себе, где находится, и подождал, пока Колин произнесёт короткую молитву перед едой, прежде чем взять ложку. "Когда ты пропал", - медленно начал Колин, "очень многих людей это выбило из колеи. Никто не волновался больше, чем Маурири. Он почувствовал ужасный груз ответственности. Он считал, что это его вина". "Вот глупость", - вставил Дэвид, качая головой. Глупость глупостью, однако он знал, что это правда, поскольку чувствовал бы ту же самую раздавливающую ответственность, если б то же случилось с Маурири, если бы Маурири исчез. "Для Дьявола не имело значения, кто был вместе со мной". "Мы знаем это сейчас, но мы не знали, почему тебя забрали, даже после того, как нашёлся Та-Мэй и мы поняли, как тебя похитили. Маурири считал, что будь он с вами, нападения бы не произошло или бы он мог отбить его. Это доводило его, тайна твоего исчезновения доводила его, и вина, которую он чувствовал. Всё это удерживало его на лодке в постоянном поиске. Изабелл вполне здраво настаивала на том, чтобы исполнять ваши торговые контракты. Она утверждала, что они не смогут искать без лодки, а без торговли они не смогут оплачивать лодку или покупать принадлежности и припасы. Как я уже сказал, это было совершенно практичное соображение, но Маурири находил это…" "Хладнокровным", - с лёгкой улыбкой сказал Дэвид. "Это же Изабелл, её не собьёшь с пути". Колин съел ложку рисового пудинга. Будет несправедливо, если Дэвид посчитает, что Изабелл из-за его исчезновения страда меньше, чем остальные из их компании. "Знаешь, я не претендую на то, чтобы понимать женщин, особенно Изабелл Рид, но Лавиния довольно твёрдо защищала Изабелл". "Лавиния защищала Изабелл?" – спросил Дэвид, в сомнении выгнув свои тёмные брови. "Да, очень сильно", - ответил Колин, кивая светловолосой головой. "Она делала упор на то, что Изабелл поглощена поисками, как и Маурири, но подходит к ним по-другому. Может, потому, что у Изабелл не было вины, было просто ужасное опасение, что она никогда больше тебя не увидит. Она почти не спала; чтобы заставить её съесть что-нибудь, приходилось буквально стоять над ней". Дэвид помолчал. Он попытался представить Изабелл, не находящую себе места от беспокойства за него. Сделать это было трудно. Конечно, они были своего рода друзьями. Ну, может, они были хорошими друзьями, но Изабелл никогда не скрывала, что для неё на первом месте она сама. Этот вопиющий, но честный эгоизм был одной из тех вещей, которые Дэвиду в ней нравились. После размышлений мужчина задумчиво проговорил: "Я помню первый день на лодке, когда мы разговаривали, мне подумалось, что она выглядит очень худой, не больной, но…" "Измотанной? Такой она и была, и Маурири тоже. Ты же знаешь, что это такое – когда два человека по-разному работают над решением одной и той же проблемы, обоих это изматывает. Конечно, они оба были в чём-то неправы. Но они работали сообща в этих трудных условиях. Разумеется, сейчас работать вместе им было бы гораздо легче". "Если не считать, что теперь прибавился и я". Дэвид положил ложку и откинулся на спинку стула. Его красивое лицо потемнело от нахмуренности. "Так ты говоришь, что это из-за меня. Одно дело осознавать, что испытываешь к старому другу в беде, ох, то, что ты бы назвал братским чувством; и совсем другое – связать с этим другом в бизнесе будущее своей семьи, когда он зарекомендовал себя таким безответственным". "Нет, я говорю вовсе не это", - быстро сказал Колин со стоном досады. "Что я пытаюсь сделать, так это ответить на твой вопрос. У Маурири и Изабелл было трудное время, когда они работали вместе на корабле. Маурири было не особенно удобно получать плату за плавание на «Рэттлер», но, учитывая обстоятельства, думаю, что они проделали замечательную работу – были верны своей цели, нашли тебя; вот, что я имею в виду. Ничто из этого не означает, что Маурири не может доверять тебе. Дэвид, возможно, Маурири просто считает, что, как ты и сказал, на мостике слишком много капитанов; то есть там попросту нет места для вас троих, если вы все будете партнёрами". Дэвид сидел, уставившись на свою миску. Он не сделал ни единого движения, чтобы взять ложку и продолжить есть. Чайник начал свистеть; Колин поднялся, чтобы приготовить чай. Он посмотрел на Дэвида, наливая горячую воду в фарфоровый чайник. Поставив оный чайник на стол, он сказал: "Вот это то, о чём ты на самом деле спрашиваешь, не так ли? Ты собираешься выбирать между ними?" Не поднимая глаз, Дэвид кивнул. Он знал, что поэтому и решил прийти и поговорить на сей счёт с Колином. Хотя он был очень осторожен в выборе слов, Колин всегда мог найти путь к сути дела. Дэвиду нужно было поговорить об Изабелл. Было правдой то, что ему требовался совет насчёт того, как подступиться к Маурири, но после нападения на их лагерь из головы не выходила Изабелл. Он был уверен, что нападение не являлось попыткой ограбления, но он сомневался по поводу того, намеривались их убить или просто напугать. В любом случае, Изабелл грозила опасность. Такое чувство, словно опасность грозит всем, кого он знает, но Дэвид не мог забыть, что Дьявол выказал особый интерес к Изабелл. "Она помогла мне", - неожиданно низким голосом сказал Дэвид. Он всё ещё смотрел на стол. "Она стояла за меня, когда Маурири не мог, не должен был. Сейчас я понимаю это. Её не волновало, следует ей за меня стоять или нет, она просто делала это. Иногда я пытаюсь об этом забыть. Легче думать о ней, как о той, кто внесла платёж за «Рэттлер», чтобы включить себя в дело, и забыть, что она рисковала своей жизнью, когда пошла со мной после Дженни. Легче думать о ней, как об оппортунистке [оппортунизм – политика приспособления к обстоятельствам, в том числе беспринципного; прим. переводчика], авантюристке, о ком-то не таком, как Лавиния, которая заслуживает того, чтоб с нею обращались, как с леди. Но сколько я ни пытаюсь думать о ней, как о просто ещё одном торговце, у меня не получается". "Не думаю, что существует живой мужчина", - Колин почти смущённо улыбнулся, "который не замечал бы, что Изабелл – женщина, независимо от того, что она делает". Дэвид тихо рассмеялся, а потом вздохнул с недоумением. "Она не требует особого обращения. Она работает на корабле так же, как и остальные. В эту последнюю поездку она сделала в три раза больше, чем я". Дэвид вдруг поднял взгляд, его зелёные глаза сверкнули и посерьёзнели. "Я хочу вернуть мою старую жизнь, Колин. Я хочу, чтобы Маурири был моим партнёром, но Изабелл", - он застонал и покачал головой. "Изабелл не заслуживает, чтобы её вытолкали после того, как она столь тяжело работала". Колин присел и налил чаю. Дэвид, подумал он, изменился в некоторых небольших вещах, но существенным образом. Не то чтобы до похищения Дэвид не осознавал того, что только что сказал, но он бы не беспокоился. Он бы резво шагнул вперёд, делая всё, что в его силах, чтобы вернуть Маурири на «Рэттлер», не заботясь об Изабелл. "Что это значит, Дэвид - вернуть твою старую жизнь?" – спросил Колин, рассеянно помешивая свой чай серебряной чайной ложкой. Дэвид посмотрел на него, нахмурившись. Слегка пожал плечами. "Ты же знаешь, как всё было раньше, до Дженни, когда я и Мо были настоящими партнёрами. Полагаю, сейчас ты собираешься сказать мне, что я не могу вернуться назад". "Нет", - сказал Колин, качая светловолосой головой. "Ты сам знаешь, что не можешь вернуться назад. Мне просто интересно, что именно ты ищешь, надеясь вновь сделать Маурири своим партнёром". Дэвид глубоко вздохнул и потёр рукой свой шершавый подбородок. "Я хочу снова знать, что в конце концов всё становится правильно. Я хочу знать, что Мо может рассчитывать на меня, поскольку я верю, что мы можем победить в любом бою, в котором дерёмся вместе, что мы можем решить все проблемы. Я хочу чувствовать", - Дэвид внезапно рассмеялся и покачал головой. "Я хочу снова чувствовать уверенность в себе". Колин кивнул. Он понимал, о чём говорил Дэвид. Если бы он оглянулся назад, на то время до Дженни, даже до Изабелл, бухта Матаваи показалась бы ему его собственным маленьким раем. Лавиния и Дэвид казались такими счастливыми в своих свободных отношениях, Маурири и Дэвид приходили и уходили с рассказами о приключениях, у него была своя работа и семья Маурири – чувство принадлежности к ним всем. Да, при взгляде назад это кажется хорошим. Но, подумал Колин, ничто не может оставаться прежним очень долго. Дети растут, любовники разочаровываются; понимание о переменах в своей собственной натуре приходит со временем. Если Дженни была проклятьем в жизни Дэвида и в некоторой степени в жизни самого Колина, важно помнить, что Клэр и Изабелл были благословением. "Я жалкий, да?" – с печальной улыбкой спросил Дэвид. Он взглянул через открытую дверь в небольшой двор и дорогу за ним. "Всегда оглядываюсь через плечо, вскакиваю от странных звуков, слишком слаб, чтобы отыграть весь футбольный матч". "Прекрати", - произнёс Колин, нахмурившись. "Ты – человек, у которого было суровое время, суровое физически, эмоционально и, возможно, духовно. На то, чтобы оправиться после такого опыта, требуется много времени и усилий". Дэвид внимательно посмотрел на Колина. Вдруг вспомнил, каким больным, каким деморализованным Колин был после того, как едва не умер в открытой лодке с пассажирами и экипажем Винджаммера. Прошли месяцы, прежде чем он стал ходить без палки. Но худшее относилось не к его здоровью. Дэвид к своему стыду вспомнил, что в то время для него не имело значения ничего, кроме Дженни. Он понятия не имел, сколько времени понадобилось Колину, чтобы вернуться в свою церковь, примириться с тем, что Господь позволил произойти тому, что случилось с Колином и теми, кто был с ним. "Кое-что из личного опыта", - сказал Дэвид, надеясь, что будет понятно, какого высокого мнения он, Дэвид, о том мужестве, которое Колин продемонстрировал во время своего выздоровления. "Да", - просто произнёс Колин. Они несколько минут просидели молча. Звучало лишь позвякивание их ложек о края миски. "Дэвид?" "Мм?" Затерявшемуся в своих мыслях Дэвиду понадобилось мгновение, чтоб сконцентрироваться на Колине. "Если ты спрашиваешь моё мнение, то я считаю, что Маурири любит «Рэттлер» как и ты, и он очень хочет вернуться в ваш общий бизнес. Не знаю, почему он избегает с тобой этой темы, но единственное решение, которое я вижу, - это взять и спросить его прямо". Дэвид поразмыслил над этим минуту, затем сказал: "А что мне делать, если он скажет, что не будет делить корабль с Изабелл?" "Я не знаю", - ответил Колин медленно. Голубые глаза за толстыми линзами очков были задумчивы. "Я согласен с тобой - очень важно справедливо отнестись к Изабелл. Должен быть способ как-то сделать это, по крайней мере, в том, что касается бизнеса. Маурири – справедливый человек. Он понимает, какой большой вклад внесла Изабелл. Возможно, что-то другое мешает ему обсуждать с тобой будущее. Единственное, что я могу тебе посоветовать – это поговорить с Маурири. У тебя и Маурири долгая общая история. Подавляющую часть своей бытности партнёрами вы исключительно хорошо ладили. Сейчас тебе гораздо лучше, так что настало время тебе действительно всё прояснить". Дэвид кивнул. "Это хороший совет. Спасибо". "Всегда пожалуйста. Я лишь надеюсь, что был полезен", - сказал Колин, потянувшись к миске Дэвида. "Хочешь ещё пудинга?" "Да, он хорош", - ответил Давид. Его зеленоватые глаза задумчиво оценили Колина. "Знаешь, когда я пришёл к тебе в сад, ты как будто работал слишком уж рьяно для простого подвязывания рассады томатов. Что-то не так?" Колин взял нож и нарезал бананы на пудинг Дэвида. Нахмурился, ему захотелось не быть столь «прозрачным». "Ничего, о чём тебе следовало бы беспокоиться". "О, ладно тебе, Колин", - принялся уговаривать Дэвид, прихлёбывая чай. "Ты покормил меня, ты дал мне совет, хороший совет, и я не сомневаюсь, что ты молишься за меня. Дай мне шанс быть полезным, по крайней мере, позволь выслушать, в чём твоя проблема". Колин слегка насмешливо хмыкнул и покачал головой. "Ну, это всё та же старая проблема. Мне пришло письмо от епископа. Он получает жалобы". "Церковь была полна вчера". "Да, была. И, насколько мне известно, Маурири никому не заплатил за то, чтоб они пришли", - сказал Колин с тенью улыбки. "Нет, проблема в том, что ряд белых прихожан считает, что наши службы не достаточно торжественны. Они обижаются из-за того, что нет… ну, полагаю, подходящее слово здесь «дресс-код» - нет дресс-кода для тех, кто посещает службы. И много других мелких жалоб, которые указывают на что, что я не выполняю свою работу". "Ты впрямь беспокоишься по этому поводу?" – спросил Дэвид, наблюдая за лицом друга. Дэвид никогда не проявлял никакого интереса к церкви. Его дружба с Колином сложилась на совместных трапезах у Лепау, и это не было как-либо связано с тем, что Колин исполнял роль посланника. И всё же, подумал Дэвид в момент прояснения, Колин был посланником даже в большей степени, чем Мо, когда Дэвиду требовалось услышать совет. Может, Колин, в конце концов, впрямь был его духовным наставником. Колин пожал плечами. "И да, и нет. Епископ достаточно разумный человек. Я ему нравлюсь, и он знает, что посещаемость церкви растёт. Ему не в новинку выслушивать жалобы тех, кто привык к более английской службе. Думаю, он принимает всё, что говорит миссис Титчмарш, с крупицей соли". [«Принимать с крупицей/щепоткой соли» - идиома, означает относиться к чему-либо скептически, с недоверием; прим. переводчика] "Ему следовало бы принимать это с глотком виски". Широкая улыбка вспыхнула на добром лице Колина, вопреки всем усилиям преподобного. "Не исключено. Она порядочно испытывает на прочность христианское милосердие, правда? Бедная женщина. Миссис Рассел, ты встречался с ней, не так ли?" "Ты о крёстной матери Клэр? Да. Её появление из ниоткуда заставило бедную Клэр бегать по кругу. Лавиния сказала, что Клэр провела весь день в своей комнате, помимо всего прочего разыскивая перчатки. Ты можешь придумать что-нибудь более бесполезное, чем сетчатые перчатки? Только не говори, что миссис Рассел тоже навлекает на тебя проблемы. Она показалась мне очень милой женщиной, немного старо-светной, возможно, но достаточно приятной". "Она очень приятная", - согласился Колин, допив чай. "И хорошо мыслящая. Также она является вдовой высокопоставленного церковного служителя и старым другом епископа. Она умеет приносить пользу, предложения, которые она делала, были очень уместны в бедных приходах Лондона. Но не здесь. На её письма епископ смотрит с большим интересом, чем на письма миссис Титчмарш". Говоря это, он слегка поморщился. "Всегда приходится балансировать. Ничего такого, о чём надо волноваться, я справлюсь". "Ты всегда справляешься", - произнёс Дэвид с улыбкой. "Я не знаю, сколь много моряков восстало бы против миссис Рассел, но если тебе когда-нибудь понадобится свидетельство, есть, по крайней мере, дюжина парней внизу набережной, которые будут счастливы сказать, что ты святой". Колин, который встал, чтобы принести ещё горячей воды, с озадаченным видом повернулся к Дэвиду. "О чём ты говоришь? О мужчинах, для которых я писал письма?" "Да, и о мужчинах, которых ты кормил, когда они проигрывали свою зарплату, и о тех, кому ты давал пристанище. Твоему епископу надо некоторое время провести на крыльце Лавинии, как мне в прошлом месяце, если он хочет узнать, какую хорошую работу ты здесь делаешь". Колин расхохотался, представив, как его правильный, преисполненный осознания собственной важности епископ сидит на крыльце таверны, потягивая пиво. "Только подчиняясь наставлениям Господа". "А?" "Евангелие от Матвея, глава 25, стих 40 - 'И Королю надобно будет ответить и говорить между ними. Истину говорю вам: что вы сделали одному из моих младших братьев, то вы сделали и мне'". Они услышали стук сандалий о крылечный настил. Оба узнали походку. Ни один мужчина не удивился, когда в дверях появилась Лавиния. В руке она держала тяжёлую рыночную корзину. "Колин? О, доброе утро, Дэвид. Страдаешь от каких-нибудь побочных эффектов после вчерашнего?" "О, несколько новых болей и страданий. Ничего слишком плохого. Ничего такого, с чем бы не справился хороший массаж". Она закатила свои чёрные глаза. "До чего же ты настырный". "В этом часть моего очарования", - промолвил Дэвид со своей обаятельной улыбкой, пройдясь рукой вниз по пуговицам рубашки. "Ты не против, Колин?" – спросила Лавиния, поставив корзину на стол. "Это, возможно, пойдёт ему на пользу". "Нет, конечно. Я сделаю ещё чаю". Колин подошел к печи и завозился с чайником. Он оглянулся назад, наблюдая, как Лавиния разминает мышцы плеча Дэвида. У неё были такие красивые руки, маленькие, тонкие, но сильные. Дэвид опустил голову вперёд, он улыбался. Зависть, подумал Колин, это недостойная эмоция, особенно для божьего человека. К тому же, пустая трата энергии – завидовать Дэвиду. С таким же успехом можно завидовать ветру или морю или каким-нибудь другим силам природы. Лавиния осторожно выпрямила руку Дэвида и надавила так, чтобы плечо лишь приподнялось. Услышала резкий вдох, но Дэвид не пожаловался. Она позволила его руке опуститься и основательно сжала пальцами мышцы плеча. Он всё ещё был таким худым, но хотя бы уже не напоминал мешок с костями, коим был, когда только вернулся. После всего, что было между нами так долго, подумала она, я знала его тело, как своё собственное. Но тогда было столько всего, о чём я не могла знать. Дэвид застонал, когда пальцы Лавинии надавили на чувствительный участок, увеличив боль. Каким решительным и точным было её прикосновение, подумал он, прикосновение сострадающей медсестры, хорошего друга, но не прикосновение любовницы. Какой дурак позволит такой женщине, как Лавиния, уйти от него? "Лучше?" – спросила она, помогая ему натянуть рубашку обратно на плечи. "Намного, спасибо". "Пожалуйста", - сказала она, начав вынимать овощи из корзины. Её густые волосы были собраны в косу, которая покачивалась за спиной при каждом грациозном движении. "Колин, я принесла тебе корень имбиря, и у них были те грибы из Китая". "Спасибо, Лавиния", - промолвил Колин. Он налил и протянул ей чашку чая. Лавиния улыбнулась в знак благодарности. Её тёмные глаза вспыхнули, а её голос стал весёлым, когда она заговорила с Колином о рецепте, который нашла в старом дневнике крёстной. С чувством удовлетворения Дэвид нашёл ответ на свой вопрос. «Дурак, который любит её достаточно, чтобы хотеть для неё счастья». *** Маурири стоял на пляже перед своим домом и через залив смотрел на «Рэттлер», покачивающуюся на бирюзовых водах неглубокого залива. Ещё увидев «Рэттлер» в первый раз, он понял, что она была хорошим кораблём. Было, конечно, огромное число других шхун, того же размера, того же веса. Многие из них строились на той же верфи, но именно «Рэттлер» была той лодкой, которую он знал. Существовала причина, по которой моряки говорили о кораблях в женском роде. Мужчина может научиться познавать лодку так же, как он изучал тело женщины. Он может узнавать положение руля по давлению штурвала на ладонь. Находясь под палубой, он может узнавать, как ветер наполняет паруса, по ощущению лодки вокруг себя. «Рэттлер» была лодкой, на которую он поставил свою жизнь, надёжной для того, чтобы выдержать шторм, чтобы уйти от преследователя. Он работал на судах многие годы. Он впервые отправился под парусом на Гавайи, когда ему было двенадцать лет. Работал на лодках, пока не поехал в школу в Европе, а потом вернулся, его тянуло назад в море. Но для того, чтобы чувствовать себя живым, ему было недостаточно просто находиться в море, просто выполнять тяжёлую работу моряка. Ему нужно было чувствовать связь между кораблём и собой, чувствовать себя капитаном. Он позволил своему разуму пуститься в свободное плаванье по прошлому. Он подумал о карточной игре и дерзком австралийце, который отказывался верить, что удача покинет его независимо от того, как он красуется. Дэвид был авантюристом. Маурири знал, что это часть причины, по которой они ладили так долго и так хорошо. Маурири любил чистую смелость авантюр Дэвида. Он услышал за своей спиной мягкий звук поступи босых ног по песку. Маурири почувствовал, как руки жены скользнули по его спине. Он позволил части напряжения уйти из своего тела. Маурири не был авантюристом, каким являлся Дэвид. Он слишком хорошо знал цену, которую придётся заплатить, если удача дезертирует в неподходящий момент. Были риски, на которые он бы никогда не пошёл. Были призы, которые он бы никогда не выиграл. Но ведь, подумал Маурири, накрыв руки Лианни своими, у него уже был лучший приз из всех. "Поговори с ним, Маурири", - мягко сказала она. "Ты и Дэвид хотите одного и того же, ты, конечно, это знаешь". Он притянул её, развернув лицом к себе. "Но чего хочет Изабелл? Об этом ты задумывалась? Больше ничего, что касается «Рэттлер», не может быть только между Дэвидом и мной". Тревога омрачила милое личико Лианни. Она была так благодарна, чувствовала такое облегчение, когда они нашли Дэвида и привезли его домой. Она была так уверена, что всё будет даже лучше, чем до той кошмарной женщины, перевернувшей их мир с ног на голову. Но всё вышло иначе, слишком многое изменилось, и будущее было непредсказуемо. "Это будет так трудно – работать с Изабелл?" "С ней?" – повторил её муж, склонив темноволосую голову. "Может, нет. Но для неё, вот в чём разница. Они платят мне; она платит мне. Когда мы с Дэвидом ходили под парусом вместе, у меня было право голоса, мы были партнёрами. Сейчас же я просто подчинённый. И никто в этом не виноват, кроме меня. Она примкнула к нему. Я не примкнул". "Но у тебя были…" "Веские причины?" Маурири глубоко вдохнул и посмотрел на море. Медленно выдохнул. "Да, были. Но это не меняет того факта, что Изабелл – та, кто сохранила «Рэттлер». Неважно, чего хочет Дэвид; до тех пор, пока Изабелл не выплачены деньги, вложенные ею в «Рэттлер», ему придётся мириться с её желаниями". "Что, если она не хочет оставаться инвестором?" – задумчиво спросила Лианни. "Может, всё, что нам нужно сделать, это выкупить её долю". "На что?" – поинтересовался муж. "Мы можем экономить". Маурири легонько покачал головой. "Но зачем ей продавать? С того момента, как она решила остаться на Таити, она хотела стать торговцем. Она ведь сделала достаточно, чтобы быть в состоянии купить собственную лодку, однако я не вижу, чтобы она была заинтересована в продаже своих прав на «Рэттлер». А что касается покупки нами доли, то как нам выкроить такие деньги из того, что я могу заработать? " "Поговори с Дэвидом", - искренне взмолилась Лианни. "Ты же знаешь, что вы сможете решить эту проблему, если возьмётесь за неё вдвоём". *** Клэр провела чудесный день с миссис Рассел. Они бродили по саду, воспитанным способом сплетничая о своих общих знакомых в Англии. Клэр приняла долгую, роскошную ванну, в которую поместилась все телом. Миссис Рассел расчесала волосы крестницы и завернула ту в шёлковый халат. Клэр снова почувствовала себя ребёнком. Когда она была маленькой, было много дней таких, как этот. Дней, проведённых в уюте и успокоении, подаренных любовной заботой миссис Рассел. Из Англии миссис Рассел привезла ярды и ярды [1 ярд - 0,914 м] прелестной ткани, кружев и лент. Она уже делала мерки и прикидки для новых платьев, предназначенных Клэр – делала в другие дни после обеда с момента начала визита к крестнице. У миссис Брэдфорд имелась швейная машинка и добротный «Сингер» [марка швейной машины, другой вариант названия – «Зингер»] с хорошо сбалансированной педалью. Миссис Рассел провела не один час, шия одежду для Клэр. Теперь Клэр примеряла эти наряды. Хлопковые платья – вот что хорошо отстирывалось бы после газетной работы. И холщовая, не сдельная юбка, по убеждению миссис Рассел, могла сгодиться только для хождения под парусом. И глубокий вырез вечернего шёлкового платья оставляет слишком мало простора для фантазии. Скромный, но модный вырез стал подарком из талантливых, любящих рук. Клэр стояла перед зеркалом в комнате миссис Рассел и ощущала наворачивающиеся на глаза слёзы. У неё два года не было новых платьев. Те деньги, что она имела, девушка пускала на чернила и бумагу для своей работы. Ей не требовалось ничего нового, ей хорошо служила её старая одежда, переделанная в более практичном стиле, для трудовой жизни. Но мало какой женщине не нравится прикосновение шёлка к её коже, и мало какой женщине не хочется чувствовать себя красивой. "О, миссис Рассел, Вы сделали слишком много", - расчувствовалась Клэр. "Это так прекрасно". "Глупости, дитя", - сказала миссис Рассел, но по лицу было видно, как много значит для неё благодарность Клэр. "Я замечательно провела время, и у меня была Рэйчел. Мы советовались практически насчёт каждого шва. Знаешь, ни одной из нас не приходилось одевать девочек. Это не то же самое, что с мальчишками. Они могут постоянно носить один и тот же вязаный свитер. Помнишь, когда ты была маленькой, после того, как твоя дорогая мама перенесла такую сильную болезнь, ты приехала, и мы вместе трудились над твоим школьным гардеробом, Это были счастливые дни". "Да". "Повернись, дорогая", - промолвила старшая женщина. Она внимательно осмотрела платье, чуть отряхнула рукой мягкую ткань. "Думаю, я убрала все булавки и вытащила лишние нити. Сделать тебе причёску?" "Но это немного чересчур для простого ужина. Уж не придёт ли сегодня вечером губернатор, а? Я думала, будут только Брэдфорды". "Никакого губернатора, но, насколько я понимаю, придут Титчмарши. Конечно, там будут и Жиль с Анри. Без сомнения, красивой девушке не нужен повод в виде губернатора, чтобы надеть новое платье". "Нет, конечно, нет", - сказала Клэр, покрутившись перед зеркалом. "Оно чудесно. Не могу дождаться, когда Джек увидит меня в этом. Он скажет что-нибудь поэтичное о розах, я знаю, он скажет". "Поэтичное, милая? Твой друг мистер МакГоннигал?" Клэр присела на низкую скамейку, чтобы миссис Рассел могла прихорошить её волосы. "Да, он очень умело обращается со словами". "В самом деле?" – спросила миссис Рассел, проводя щёткой по длинным прядям Клэр. "Не думаю, что слышала от него больше, чем несколько фраз". "Ну, было бы по-другому, если б ты провела с ним больше времени. Он довольно застенчивый. Когда он начинает говорить, он действительно говорит очень хорошо. Очень интересно". "Он много учился?" Миссис Рассел закрутила волосы Клэр в пучок на макушке. "Не очень. Кое-чему. Он любит читать. Я даю ему свои книги", - серьёзно проговорила Клэр. Она боялась, что её речь казалась оборонной. Джек был хорошим человеком, который заботился о ней. Этого должно было быть достаточно, но Клэр знала, миссис Рассел трудно будет увидеть мягкого человека, которого знала сама Клэр, в татуированном матросе с серьгой и талисманом из клыка кабана. "Миссис Рассел, я знаю, Вы слышали истории, но…" "Да, дорогая?" – спросила старшая женщина, закрепляя волосы Клэр черепаховым гребнем. Клэр не знала, что сказать. Как она могла объяснить миссис Рассел то, что годы назад сделал Джек, дабы остаться в живых после кораблекрушения, и при этом не шокировать крёстную? Что она была благодарна, что он выжил, пусть ему даже и пришлось использовать в качестве еды плоть своих мёртвых товарищей. Благодарна за то, что он жил достаточно одиноко, чтобы подать объявление о поиске друга по переписке на обороте журнала. Что он писал ей красивые письма, давшие ей мужество, чтобы сесть на корабль, который должен был переправить её через полмира. Каким образом она могла объяснить, как её жизнь, её счастье связано с тем, что Джеку хватило мужества сделать что-то столь отвратительно за десять лет до того, как они узнали о существовании друг друга? Клэр глубоко вздохнула и произнесла: "Вы должны узнать его сами. Вы всегда соглашались с моим отцом в том, что нельзя составлять мнение, основываясь на слухах. Когда Джек вернётся из этой поездки с Жилем и Анри, я собираюсь организовать пикник для нас. Когда Вы поговорите с ним, то поймёте, что у него есть трудолюбие и светлое будущее, ждущее впереди. Я знаю, что Вы увидите его хорошим человеком, каковым он и является". "Ну, да, это будет очень славно", - сказала миссис Рассел, положив щётку на стол. Она взяла веер и посмотрелась в зеркало с тем, чтобы уложить прядь своих седых волос. "Ты выглядишь прекрасно, моя дорогая. Пойдём? Кажется, я слышала повозку Титчмаршей". *** Стол на широкой веранде был длинным и узким. Он был покрыт белоснежной камковой [камка – ткань из шёлка, похожая на атлас] тканью, костяным фарфором [фарфор, отличающийся особой твёрдостью], прозрачным хрусталём и полированным серебром. Мистер и миссис Брэдфорд сидели на другом конце стола, по правую руку от них находились Титчмарши. Клэр оказалась между мистером Титчмаршем и Анри Серо, а напротив неё сидел Жиль Брэдфорд. Оба молодых человека вежливо флиртовали с ней, и Клэр была польщена. Был выпит тост за здоровье Королевы Англии. Шёл разговор о проблемах в Китае. Несмотря на чудесный бриз с океана и полинезийские лица слуг, Клэр чувствовала себя так, словно вдруг попала обратно в Англию, обратно в очень правильную столовую своей тётки. "Итак, вы, молодые непоседы", - начал мистер Титчмарш, подняв свой бокал, чтобы его снова наполнил слуга. "Уже установили парус для вашей завтрашней затеи?" "Да, сэр, мы очень рады", - ответил Жиль с широкой улыбкой на красивом лице. Он был одет в вечерний костюм с ярким шелковым шарфом, повязанным на шее. Густые тёмные волосы были тщательно зачесаны назад, обнажая широкий лоб. "Твой отец говорит, что вы арендовали лодку". "«Малахини»", - ответил Анри Серо, отрываясь от миски с консоме [консоме – осветлённый бульон]. Он тоже был одет очень полагающимся для вечера образом, в отличие от сидящих за столом старших джентльменов, которые одевались после тяжёлого рабочего дня и только помылись да сменили рубашки – к большому огорчению своих жён. "А, корабль Джима Лоджа". "Хотел бы я, чтобы они и самого Джима Лоджа арендовали вместе с судном", - сказал мистер Брэдфорд, разламывая пополам и намазывая маслом хлеб. "У меня было бы гораздо спокойнее на душе, если б управлял он, а не его помощник людоед". "Но, отец, ты же знаешь, что капитан Лодж очень настаивал, чтобы Каннибал Джек был частью нашей сделки". "Я понимаю, что имеет в виду твой отец, парень; Каннибал Джек вряд ли относится к числу уравновешенных людей. Вам придётся следить за собой, мои мальчики, если он напьётся рома". "Это правда", - сказал мистер Брэдфорд, подчёркивая свою точку зрения ударом ножа. "Не понимаю, почему Лодж захотел иметь такого человека на своей лодке. Я не знаю Лоджа близко, но у него всегда была хорошая репутация. Полагаю, что на его суждения повлияло то кораблекрушение, в котором он потерял свой экипаж". "О, сэр, Вы совершенно неправы, Дже…. Мистер МакГоннигал - отличный и надёжнейший моряк", - сказала Клэр. Она почувствовала тепло румянца на своих щеках, когда все четверо мужчин повернулись, чтоб посмотреть на неё. "То есть теперь, моя дорогая мисс Девон", - произнесла миссис Титчмарш притворно сладким голосом, "Вы считаете, что на самом деле имеете больше оснований судить о моряцких способностях человека?" "Не я, конечно, я не моряк. Но капитан Гриф всегда сильно верил в мистера МакГоннигала". "Ты помнишь Грифа, Жиль? Игрок, у которого жизней больше, чем у кошки. Не думаю, что я бы стал воспринимать его как того, на кого нужно равняться, моя дорогая девочка. Что касается МакГоннигала, то он показал, из какого теста сделан, годы назад, разве не так? Говорят, что он…" "В самом деле, Том", - перебила миссис Брэдфорд, "ты не думаешь, что мы могли бы найти более подходящую для обеда тему разговора?" "Да, дядя", - плавно произнёс Серо, "к тому же, нет никаких причин для беспокойства: мы с Жилем будем держать кладовую полной, так что Каннибал Джек не столкнётся с искушением". Мужчины и миссис Титчмарш рассмеялись. Они не заметили растерянный взгляд, брошенный миссис Брэдфорд на родственницу, которая сидела с каменным лицом, или Клэр, с лица которой схлынул цвет. *** Жиль Брэдфорд привёз из Франции кипы новых нот. После того, как Титчмарши откланялись, он подвёл Клэр к фортепиано, что стояло в большой открытой зале плантационного дома. Он присел рядом с ней за роялем, когда она пыталась подобрать мелодии. Его кузен облокотился на пианино. На веранде миссис Рассел и миссис Брэдфорд сидели в темноте, пили кофе. "Мне жаль, что Клэр расстроилась из-за сказанного о мистере МакГоннигале. Том и миссис Титчмарш понятия не имеют, что она даже знакома с ним. Мальчики, вероятно, тоже. Мужчины так редко обращают внимание на подобные вещи". "Ей нужно будет привыкнуть к подобным вещам, если она упорно хочет общаться с подобным человеком", - ответила миссис Рассел с ноткой смирения. "Полагаю, я смогла бы принять остальных. Нельзя одобрять таких женщин, как мисс Рид и мисс Темуто, но и у моих мальчиков были друзья, которых я не одобряла, в конце концов, те причинили им мало вреда. Когда мои мальчики созрели и женились, то отказались от подобных людей". "Однако мы всегда по-другому относимся к девушкам". Миссис Бредфорд улыбнулась и сделала глоток кофе. "Мы любим поныть о том, что сами в девичестве были другими. Разве ты не помнишь, как спорила со своим отцом из-за путешествия твоего брата в Лондон в одиночку - брат был на несколько лет моложе нас, а нам всё равно полагалось сопровождение?" "Да, помню, и хочу сказать, что мой аргумент по-прежнему в силе, я всегда проявляла больше здравого смысла, чем он. Я ценю то, что ты говоришь, дорогая. Клэр – здравомыслящая девушка. Она даже может быть хорошим примером для этих женщин. Разумеется, когда повзрослеет до их уровня. Но тот человек. Как я могу оставить её в лапах того человека? Знаю, я должна быть рада, что она не даёт его ухаживаниям далеко зайти, несмотря на то, что явно увлечена им. Но что если они поженятся? " "О, ты же не думаешь, что они до этого дойдут, ведь правда?" – быстро спросила миссис Брэдфорд, расплескав кофе на блюдце. "А, вот видишь", - отозвалась миссис Рассел, твёрдо кивая. "Ты уже забеспокоилась из-за того, что если они поженятся, ты не сможешь принимать её у себя дома". Из дома раздались голоса молодых людей, поднявшиеся в пении. Обе женщины улыбнулись, и миссис Брэдфорд мягко промолвила: "Я этого не говорю. Я очень люблю Клэр, но боюсь, что другие люди будут менее понимающими". "Люди наподобие миссис Титчмарш", - проговорила миссис Рассел. Она пожалела о том, что позволила горечи прозвучать в голосе. За исключением тех нескольких минут на обеде, это был такой приятный вечер. "Ты понимаешь подобные вещи, Энн", - рассудительно сказала миссис Брэдфорд. "Всегда есть те, кто судят по стандартам общества, особенно в таком маленьком обществе переехавших, как наше. Честно говоря, какое-то время этим занималась я. Но теперь, когда я всё менее подвижна, вряд ли можно винить Энид за то, что она меня обскакала. У неё неплохие намерения, она видит себя этаким знаменоносцем Британской цивилизации". "Я не виню её. Вы должны делать всё возможное, чтобы помнить, кто вы. Знаешь, это одинаково по всему свету: судьба может занести людей в дальние уголки мира, но есть женщины, остающиеся цивилизованными и в дикой пустыне". "Верно", - согласилась миссис Брэдфорд. "Я часто думала, как досадно, что у Преподобного Трента нет жены. Я совершенно уверена, что он бы не попал под влияние чар Таити так сильно, если б с ним была жена". "Да, нам впрямь не стоит отправлять этих молодых людей без жён, которые обеспечивают им уют и поддержку. Он кажется очень хорошим человеком, но я понимаю, о чём вы все говорили. Определённые приличия необходимо соблюдать на любом богослужении. Уверена, что во время нашей встречи в пятницу мы можем осторожно помочь ему понять, что он действительно должен акцентировать внимание на важности правильной одежды и музыки". "Ты ведь не позволишь Энид жёстко давить на него, правда?" – озабоченным тоном спросила миссис Брэдфорд. "Она совершенно права насчёт необходимости проводить наши службы более благоговейным образом, но она, как правило, бывает чересчур напористой, когда отстаивает свою точку зрения. Боюсь, она выпроводит Преподобного Трента отсюда". "Я достаточно опытна в таких вещах", - с улыбкой прокомментировала миссис Рассел. "Молодые служители, в частности те, которые чувствуют тяжесть своей духовной ответственности так остро, как мистер Трент, часто нуждаются в напоминании о мирских деталях приходской жизни". "Он действительно хороший человек", - искренне проговорила миссис Брэдфорд. Она очень любила Колина Трента и высоко ценила тот вызов, который он сделал Таити. Хотела бы она быть в состоянии защитить его от его собственной мягкой натуры и от острого языка Энид Титчмарш. "Нам надо устроить тебе поход в школу, чтобы ты провела в ней некоторое время. То, что он сделал там, весьма впечатляет. Он одарённый учитель". Миссис Рассел встала со стула и подошла к столу. Она принесла миссис Брэдфорд серебряный сосуд и налила ей ещё кофе. "Миссис Титчмарш призналась, что одно время предполагала, что Клэр и Преподобный Трент могут сойтись". "Спасибо", - сказала миссис Брэдфорд поверх чашки. "Было недолгое время, когда и я думала, что это возможно, но в таком направлении их дружба никогда не прогрессировала. Честно говоря, есть пара, которую я бы хотела увидеть". Она кивнула в сторону фортепьяно. "Да", - вздохнула миссис Рассел, наблюдая, как Серо и Клэр поменялись местами. Серо начал играть энергичную польку, Клэр и Брэдфорд стали искусно танцевать по комнате. "Это было бы великолепно". "Клэр бы очень хорошо подошла Жилю", - размышляла миссис Брэдфорд. "Они бы уравновешивали друг друга, и у них так много общего. Музыка, книги. Он чрезвычайно ею восхищается". "О, моя дорогая, тебе не нужно петь хвалу Жилю для меня. Ничто не сделало бы меня счастливее, чем такой союз. Клэр имела бы жизнь, для которой предназначена, здесь с вами, в этом прекрасном доме". "И у Жиля была бы такая жена, какая ему нужна. Я очень его люблю, сама знаешь, но можно с уверенностью сказать, что Жиль относится к тому типу мужчин, о которых нужно заботиться. Я предполагаю, так вышло потому, что он был столь красивым ребёнком, его мать избаловала и тем самым испортила его, а потом, когда её не стало, боюсь, его избаловала и испортила я". "Нет-нет", - покачала головой миссис Рассел. "«Испорченный» - не то слово, он слишком очарователен, чтобы быть испорченным. Кроме того, сейчас он взялся за дело. Он очень взбудоражен и готов всего себя посвятить этой их с Анри затее. О, если бы Жиль был на лодке с Клэр, а не со мной". "Это невозможно, ты ведь знаешь", - задумчиво произнесла миссис Брэдфорд. "Взгляни на них. Они замечательно проводят время. Возможно, этого достаточно, чтобы у нас был повод надеяться на то, что Клэр увидит, насколько хорошо они подходят друг другу". Миссис Рассел сделала глоток кофе и сосредоточила внимание на беззаботном танце крестницы. "Возможно, но пока она водится с теми людьми, боюсь, она и думать не будет ни о каком молодом человеке, кроме мистера МакГоннигала. В такой компании он вполне приемлем. Клэр очень верная, это качество достойно всяческих похвал, но в данном случае оно ей не на пользу". Её голос стал грустным. "Я не могу спорить с ней об этих людях. Она так рьяно их защищает. Единственное, что можно сделать, так это осторожно вывести её из их круга, сделать так, чтоб она общалась с людьми, более соответствующими ей. Тогда она сама осознает, насколько счастливее будет с приличным, образованным человеком, таким, как Жиль". "Мы просто должны чаще выводить её. Пусть остаётся подольше вне той компании. Я должна была сделать это с самого начала" "Она так занята своей работой, я с трудом представляю, как получить больше её времени". "Да, понимаю. Возможно", - проговорила миссис Брэдфорд, поджав губы в раздумье. "Ты могла бы помочь ей с газетой. Тогда она будет знать, как искренне ты одобряешь её работу. Не надо, чтоб она думала, что ты полностью одобряешь все её действия, но и не надо, чтоб она думала, что ты в ней разочаровалась. Никто не может выносить критику без желания убежать". "Она может вызвать всё, что угодно, только не разочарование", - с большим чувством сказала миссис Рассел. "Если б я не гордилась ею так, не любила её так, не думаю, что чувствовала бы такое отчаяние из-за её связи с этими опасными и аморальными людьми. Газета, конечно, требует много трудов, только посмотри, какая Клэр худенькая. Я восхищаюсь тем, что она сумела сделать с таким малым количеством денег и помощи. Знаешь, дома её бы посчитали очень радикальной, если б она публиковала газету". "Но здесь мы все так благодарны за то, что есть источник достоверных местных новостей, что никому и в голову не придёт её критиковать, Энн", - сказала миссис Брэдфорд, ставя чашку вниз, на столик возле своего локтя. "Я не хотела бы лишиться твоей компании, но у меня есть идея, которая очень хорошо послужила бы цели". "О чём ты?" - спросила озадаченная миссис Рассел. Она отвернулась от двери, оказавшись лицом к миссис Брэдфорд. "Том владеет несколькими домами в городе. Один, очень удобный небольшой дом, совсем рядом с домом Элизабет Айви. Он был бы идеален для тебя и Клэр. Вы были бы рядом с её офисом... "И я смогла бы вытащить её из этого бара", - прервала миссис Рассел, глаза её расширились от волнения. "О, это было бы замечательное, очень хорошее начало. Дорогая Рэйчел, сам Господь вложил эту идею в твою голову". *** *** Изабелл наклонилась через ограждение и оценила всю прелесть прохладного ночного воздуха, поднимая волосы с шеи. Воробей стоял у руля, она - на часах. Не то чтобы в открытом океане на многое можно было посмотреть. Остальные спали. Она вытянула руки над головой и повращала плечами. Она подумала, что вдруг Клэр права и нужно было поговорить с Дэвидом. Спросить его, что он хочет на будущее, сказать, чего хочет она. Нет, она уже сделала так однажды, раньше. Только дурак снова подставит себя под такую пощёчину. Она придерживалась своего плана. Узнать от Дэвида о торговле столько, сколько можно, сделать денег столько, сколько можно в течение всего того времени, пока она ещё была заинтересована в лодке. Потом, когда они заработают достаточно, чтобы откупиться от неё, она изящно уйдёт, словно всегда так и планировала. Не важно, как сильно Дэвид хотел выпроводить её со своей лодки, он сам признавал, что никогда бы не выплатил свой долг, деньги у него всегда утекали, как песок сквозь пальцы. Маурири был другим, если Маурири хочет вернуть жизнь, которая была у них с Дэвидом до Дженни, то будет планировать и экономить, пока не откупится. «Пусть ты глуха к моим мольбам, Мучительница милая, Твоим зелёным рукавам Послушен до могилы я». [«Зелёные рукава» - английская фольклорная песня, известная с 16 века; перевод С. Я. Маршака.] Дэвид остановился на верхушке лестницы, услышав её голос. Голос этот был мягким, милым и грустным. Это всколыхнуло в мужчине воспоминания. Почему, удивился он, все эти старые песни были такими грустными? Всегда о потерянной любви или предательстве? Все те песни, что его мать пела так много лет назад. Он мог видеть Изабелл, вырисовывающуюся на фоне ночного неба. Мягкая, милая и грустная – это слова не для Изабелл. Она была сильной, смекалистой и… Дэвид закусил губу и подумал о том, как описать эмоциональное состояние Изабелл. Конечно, она не была грустной. Не довольной, это уж точно, она слишком амбициозна, чтобы быть довольной. Счастливой? Мог ли он сказать, что она счастливая? Он осознал, что она перестала петь и быстро идёт к нему. "Только не говори, что моё пение всю дорогу тревожило тебя там, внизу". "Разумеется, нет. Я просто не мог уснуть". "Кошмарный сон?" Он переместился к борту и посмотрел на тёмную воду. Он не ответил на её вопрос, и это само по себе было достаточным ответом. Изабелл, стоявшая рядом с мужчиной, покосилась на его привлекательное лицо. Она знала о кошмарных снах. Особенно много она узнала о них, пока была в тюрьме и даже после этого. Она никогда не рассказывала о них. Сначала не было никого, кому можно было бы рассказать. Роджер, мужчина, которым она увлеклась, не был из тех людей, кто тратил бы время на то, чтобы выслушивать её. Теперь я могу рассказать Клэр, подумала она. Она будет шокирована, но она будет слушать. Никто в жизни Изабелл не дал понять ей, насколько важен хороший слушатель, так, как Клэр. "Изабелл?" – хрипло произнёс Дэвид. "Да, Дэвид". Он повернулся, чтобы взглянуть на неё. В темноте она не смогла прочитать выражение его глаз. Он слегка покачал головой. "Ничего. Я сейчас проснулся. Я бы мог сделать что-нибудь полезное. Почему бы тебе не пойти поспать?" Изабелл отбросила волосы, лезущие в глаза. У неё было такое чувство, будто упущена возможность. Дэвид был готов вот-вот сказать ей что-то, но момент прошёл. "Спасибо. Так я и сделаю". Дэвид посмотрел, как она скользнула в открытый люк. Он поморщился. Он снова сделал это. Произнёс её имя, как перед началом какого-то важного разговора, только чтобы понять, что сказать ему нечего. Или, может, у него было слишком много того, что нужно сказать? Он выдохнул шумно, ровно и протяжно, запрокинув голову. Он взглянул в чёрные глубины ночного неба. Звёзды были знакомыми яркими точками света, смотря на них, он знал, в каком направлении они движутся. Господи, как же он хотел, чтобы и его жизнь подавала ему такие яркие сигналы, указывая путь. *** Колин Трент сдвинул золотистую оправу очков и ущипнул свою переносицу. Ничто не могло остановить головную боль, приближение которой он ощущал. Причиной являлись их голоса. Каждое слово было как капля воды, попадающая ему прямо между глаз. Где же он слышал о такой форме пыток? "Действительно, Преподобный, что нужно для начала сделать с очень юными учениками, так это научить их носить надлежащую одежду, научить вместе с грамотой и арифметикой. Нужно просто сделать это частью школьных требований - чтобы девочки носили платья, которые покрывают руки, а мальчики носили брюки и рубашки". Миссис Титчмарш глубоко опустилась в ротанговое кресло [ротанг - лианы из семейства пальм] на крыльце дома Колина. Она угощалась миндальным печеньем, брезгливо смахивая упавшую кокосовую стружку со своего пышного бюста. "В этом будет так жарко большую часть года. Как это поможет им учиться, если им будет неудобно?" – спросил Колин, переместив очки. "Что общего удобство имеет с обучением? Я уверена, что в католических школах в Папите каждый ребёнок одет надлежащим образом. И надлежащим образом дисциплинирован". "Если бы я связалась с несколькими друзьями дома, уверена, они организовали бы швейный кружок, чтобы отправить детям прекрасную одежду", - проговорила миссис Рассел, которая сидела на краю своего места рядом с миссис Титчмарш. "На самом деле, у Рэйчел есть швейная машина, я могла бы начать работать над некоторыми платьями сразу. Никто из детей не может быть слишком юным для начала обучения. Мировой опыт показал, что единственный способ по-настоящему отвернуть людей от практики язычества – забрать детей из деревень и погрузить их в Христианское учение". "Да, но тогда дети больше не чувствуют себя частью своей семьи, своих собственных традиций". "Вот именно", - сказали обе дамы хором. Они смотрели на него с поощрительной улыбкой, как если бы он вдруг додумался до правильного решения особо досадной проблемы. Колину пришлось улыбнуться, чтобы скрыть своё раздражение. "Я сомневаюсь, дамы, что это разумно – отделять кого-то от родной культуры столь всецело. В конце концов, когда мы, европейцы, прибываем сюда, мы привозим с собой большую часть нашей культуры". "Что Вы говорите? Какая культура? Голые, покрытые татуировками люди не имеют культуры", - воскликнула миссис Титчмарш, её бесстрастное лицо стало принимать светло-фиолетовый оттенок возмущения. "Моя дорогая миссис Титчмарш, Вы пребывали здесь в течение многих лет, конечно же, Вам были приятны мягкость этих людей, их хорошее настроение, их невероятное гостеприимство, их музыка, их истории". "Приятно – это?" – голос миссис Титчмарш понизился до шипения. "Мне определённо не было приятно. Я христианка. Вы забыли своё призвание, сэр?" "Нет, конечно, нет", - промолвил Колин, позволив взгляду упасть на руки, лежавшие на коленях. "Я глубоко беспокоюсь за души детей, с которыми работаю, за все души на этом острове. Но, несомненно, наш любящий Отец не хотел бы, чтоб мы спасали их души за счёт того, что принесли бы в жертву их эмоциональное благополучие. Разумеется, Господь хочет, чтоб все мы были счастливы". "Счастливы?" – брызнула слюной миссис Титчмарш. Чашка яростно загремела на её блюдце. "Мне кажется, мы не понимаем друг друга", - мягко сказала миссис Рассел. "Никто не хочет, чтобы дети были несчастными. Через некоторое время они сами придут к тому, что начнут носить надлежащую одежду. Подобно тому, как у нас дома дети из бедных приходов приучились мыть руки и лица перед тем, как идти в школу". Колин посмотрел на миссис Рассел. Она ему нравилась. Она ошибалась в своём понимании жизни на островах. Но это было неудивительно, ему самому пришлось отказаться от многих старых идей, прежде чем он смог по достоинству оценить великодушие окружающих его людей. Со временем, если она сделает некоторое усилие и станет открытой, миссис Рассел может прийти к тем же выводам. "Дамы, почему вы делаете из этого такую проблему? Я знаю, что в прошлом была практика, когда миссионеры настаивали, чтобы молодые женщины носили эти бесформенные платья, но мне сказали, что такие наряды неудобны. Разве не было бы лучше сконцентрировать наши усилия на более важных аспектах Христианского учения? Золотое правило, жертва, которую Христос принёс ради нас". "Более важных, чем целомудрие!" - взвизгнула миссис Титчмарш. "Что может быть более важным, чем целомудрие?" "Но, безусловно, целомудрие – это гораздо больше, чем вопрос одежды", - ответил Колин. Интересно, что бы они сказали, спроси Колин, кто ведёт себя более нравственно – почти голый полинезийский многожёнец, который верен своим жёнам, или хорошо одетый британский бабник. Не то чтобы он мог задать этим женщинам такой вопрос. "Это безусловно, сэр", - многозначительно изрекла миссис Титчмарш. Взгляд её маленьких проницательных глаз впился в Колина. "Вы знаете Библию, сэр. Когда Адам и Ева обнаружили, что они голые, им стало стыдно. Это Ваша обязанность – научить этих людей осознать свои наготу и устыдиться; тогда они найдут свой путь к свету, к спасению". "Дамы", - произнёс Колин мягким успокаивающим голосом вопреки собственной досаде. "Я действительно ценю вашу заботу о детях нашей маленькой школы, но я считаю: самое важное – дать почувствовать детям, что им рады. Тогда они захотят научиться читать и считать. И можно предположить, что они захотят более тщательно познакомиться и с учением Христа. Я, конечно, не возражаю против того, чтобы одежда детей была более традиционной в нашем понимании, но я не вижу, что в этом есть такая уж необходимость. Могу я освежить ваш чай? " "Нет, спасибо", - сказала миссис Титчмарш, выталкивая себя из кресла. "Вам, сэр, следует научиться принимать совет, когда его дают. А сейчас позвольте откланяться". Миссис Рассел попрощалась, и Колин прошёл с миссис Титчмарш до конца двора. Он вернулся к крыльцу, было интересно, что же миссис Рассел хочет ему сказать. Она по-прежнему сидела на краешке стула и смотрела на Трента своими яркими карими глазами. "Должно быть, это сложно – находиться так далеко от Ваших братьев-служителей", - приятным голосом сказала она, когда Колин возвратился на своё место. "Мой муж всегда чувствовал, что для служителя это так же необходимо, как само служение. Он очень верил и в затворничество, и во встречи, во время которых один может взбодриться духом в компании других тружеников Божьего дела." "Мой епископ - очень вдумчивый пастырь, миссис Рассел. Он не забывает меня надолго. Уверен, в ближайшее время мы увидим его здесь наносящим визит. Но то, что Вы говорите, правда, всегда есть польза от обмена опытом с другими", - сказал Колин, вновь наполнив свою чашку. "Вам нравится, как проходит Ваш визит к Клэр?" "Да, очень", - серьёзно ответила миссис Рассел. "Я благодарна, что имею возможность быть ей полезной". "Вы имеете в виду – с газетой?" "С газетой и с обстоятельствами Клэр". "Обстоятельствами?" – переспросил Колин. Он взял небольшой нож и намазал маслом булочку. Заговорил очень осторожно. "Я думаю, Клэр вполне счастлива в своих обстоятельствах". "Живя в баре на набережной, полном грязных неотёсанных моряков? Общаясь с откровенно безнравственными женщинами?" – жёстко проговорила миссис Рассел. На её обычно приятном лице прорисовался гнев. "Я не могу думать, сэр, что Вы одобряете подобную ситуацию". "Возможно, сударыня, Вы не совсем понимаете ситуацию. Клэр ничто не угрожает. Фактически, мисс Темуто взяла её, дала ей работу и место для отдыха. Это принесло очень хороший результат". "Даже так, сэр?" – спросила миссис Рассел, резко повысив голос. "Я с трудом осознаю, что Вы можете такое говорить. Я не сомневаюсь относительно мотивов мисс Темуто. Несмотря на её слишком вольное поведение, она действительно кажется добросердечной женщиной. Тем не менее, если бы она не приняла Клэр и не дала ей эту связанную с алкоголем работу, я считаю, Клэр пошла бы к Рэйчел. Несмотря на то, что она фактически не несёт за Клэр никакой ответственности, Рэйчел приняла бы её ради меня". "О, я не сомневаюсь в щедром гостеприимстве миссис Брэдфорд", - искренне проговорил Колин. Он подумал о Клэр, которую он впервые встретил – такую разочарованную оттого, что в письмах Джека было больше вымысла, чем реальности, но так решительно настроенную рискнуть, чтобы построить собственную жизнь. Колину очень нравилась миссис Брэдфорд, она оказывала ему большое содействие в его работе. Но он был уверен, что если б Клэр пошла к миссис Брэдфорд, то вскоре вернулась бы в Англию, упустив возможность найти новую жизнь, которую так искала. Он сделал усилие, чтобы его голос звучал дружелюбно. "Однако, миссис Рассел, Клэр проделала большую работу, самостоятельно обустраивая свою судьбу. Благодаря этому опыту она многое приобрела". "И в самом деле, сэр. А на каком месте, по-вашему, находится влечение к Каннибалу Джеку в списке её приобретений? Мою крестницу растили, чтобы она жила достойной, богобоязненной жизнью. Я приезжаю сюда и нахожу её работающей и живущей с вопиюще безнравственными людьми. Боюсь, я понимаю ситуацию слишком хорошо". А в самом деле, как бы он оценил влечение к Джеку в плане приобретений Клэр? В голове Колина возник образ этих двоих, идущих рука об руку. Можно ли причислить к приобретениям то, что даёт такую лёгкость шагу женщины, зажигает такую радость в её глазах? Колин попытался напомнить себе, что миссис Рассел выговаривает всё это из-за глубокой привязанности к Клэр. Ему было трудно сохранить своё приятное мнение о ней, в то время, когда она столь резко говорила о людях, которые были ему так дороги. "Миссис Рассел, я могу только посоветовать Вам узнать друзей Клэр, моих друзей, дабы не допустить, чтобы чужие слова повлияли на Ваши чувства к ним. Таити…" "Вы хотите сказать, что Таити – небольшое место, и люди всех типов оказываются брошены вместе. Я слышала это раньше. Что я могу посоветовать Вам, так это узнать компанию, с которой Вы общаетесь". Она сделала паузу, затем наклонилась вперёд и смягчила свой тон. "Преподобный Трент, Вы и Клэр очень похожи. Вы – человек с благими намерениями, Ваш дух щедр, а убеждения искренни. Я не сомневаюсь в этом. Но, как Вы сами сказали, это место вызывает приятные чувства. Даже до своего приезда я слышала, что Таити называют раем, но Вы должны помнить, что змей, будучи приятным, искусил Еву, и так был потерян настоящий рай". Она поставила чашку с блюдцем на стол и изящно поднялась. "Вижу, за мной приехала повозка". Колин предложил ей руку, и они пошли туда, где на пыльной дороге остановилась повозка. "Я надеюсь, Преподобный, Вы воспримите наше сегодняшнее обсуждение в том духе, в котором оно и было задумано. Эти милые дети, которых Вы так любите, - мы должны сделать всё возможное для их спасения. Я всегда упоминаю Вас и Вашу миссию в своих молитвах". "Спасибо, миссис Рассел", - искренне сказал Колин, помогая ей сеть в повозку. Он медленно пошёл обратно к дому. В его голове царил стук, но мужчина не мог не думать о своих послеполуденных гостьях. Миссис Титчмарш его раздражала. Так было с самого начала. Она была из тех властных женщин, которые всегда думают, что они знают, что лучше. Она заботилась не столько о миссии церкви, сколько о том, чтоб всё было удобно и привычно для неё, миссис Титчмарш. Он научился быть вежливым с ней и поступать по-своему. Миссис Рассел была совсем другой. Она имела добрые намерения. Она действительно считала, что дети были бы счастливее, если б выглядели и вели себя как дети из школьного хора в Солсбери [Солсбери – город в Великобритании, на юго-востоке графства Уилтшир в Англии]. Её забота о Клэр тоже была подлинной, очень. Он только надеялся, что ради Клэр миссис Титчмарш не сделает свой визит слишком долгим. Колин устало сел и положил очки на стол. Он опустил свою болящую голову на руки. Через мгновение он почувствовал, как нежные, твёрдые пальцы надавливают на его стучащие виски. «Лавиния», - подумал он. Мимолётно задался вопросом о том, как долго она была в доме и что могла услышать. Он не хотел, чтоб она огорчилась из-за сказанного. Но облегчение, которое он почувствовал, когда утихла боль, выгнало из его головы все мысли о послеполуденных гостьях. Он полностью отдался прикосновениям Лавинии. Она слышала всё. Не специально. Один из моряков, которому Колин помог, зашёл в бар, дал Лавинии книгу и попросил передать Колину. Несколько месяцев назад этот моряк, всего лишь мальчик в своём первом дальнем плавании, пал жертвой своих корабельных товарищей и их карточных трюков. Колин без каких-либо обвинений дал ему сухую постель и хорошую еду. Мальчик был благодарен, но так стеснялся, что отдал книгу Лавинии, а не напрямую Колину. Лавиния увидела женщин на крыльце и проскользнула в заднюю часть дома. Когда она положила книгу на стол, её внимание привлёк резкий голос миссис Титчмарш. Она просто не смогла уйти. Как смеют эти люди думать, будто знают, что нужно её народу? Как они смеют судить? Может, госпожа Титчмарш хотела бы знать, как её муж провёл эти последние ночи на своём складе? Ей едва удавалось контролировать свою ярость. Она не ворвалась на крыльцо, полная праведного негодования, только потому, что знала, что это осложнило бы ситуацию для Колина. Лавиния твёрдо решила высказать свою злобу, когда женщины уйдут, поэтому она молча ждала в доме. Она стояла в тени дверей и смотрела, как он помогает миссис Рассел забраться в повозку. Она смотрела, как он медленно шёл к дому, будто каждый шаг причинял сильную боль. Как он сел за стол и снял очки. Лавиния почувствовала такую боль в сердце, что единственное, что она смогла придумать, так это облегчить его страдания. Она знала, что его боль была чем-то большим, чем мигрень, это были ещё и разочарование с досадой. Она не могла позволить своему гневу пополнить список проблем Колина. Она тихо подошла к нему сзади и нежно прижала свои пальцы к его вискам. Долгое время никто ничего не говорил. Когда, наконец, он взял её за руку и усадил на стул рядом с собой, они стали беседовать о повседневных вещах. Но её ярость ещё долго горела на задворках разума. "Чёрт побери!" – закричал Дэвид, когда верёвка выскользнула из его рук и парус с громким стуком сполз вниз. "Я держу", - сказал Маурири, поднимая парус длинными, сильными тянущими движениями. Он с тревогой оглянулся на Дэвида через плечо. "Тебе больно?" "Нет", - рявкнул Дэвид, схватившись за плечо и сгибая пальцы левой руки. Его глаза потемнели от ярости. "Не больше, чем обычно. Чёртов бесполезный калека, вот кто я". "Дэвид, это просто парус", - мягко произнёс Маурири. Он надёжно закрепил верёвку на мачте. "Не надо волноваться так, будто корабль перевернулся". "Верно, парус на моей собственной лодке", - сказал Дэвид, сделав неистовый жест в сторону вздымающегося паруса. "Я не в состоянии поднять парус на моей собственной лодке. Я не могу стоять за штурвалом больше часа, потому что слишком устаю. Я не могу спать в моей собственной двухъярусной каюте, потому что она слишком тёмная и маленькая. Я хуже, чем просто бесполезен, на моей собственной лодке". "На это нужно время. Ты был полумёртв чуть более месяца назад". "Сколько времени, Мо? Сколько времени нужно, чтобы почувствовать себя человеком, а не игрушкой Дьявола?" Дэвид оперся руками на крышу каюты. Он сделал глубокий, дрожащий вдох. "Прости. Это не твоя вина". Взгляд тёмных глаз Маурири метнулся к штурвалу, за которым стояла Изабелл. Даже с такого расстояния он увидел тревогу в её светлых глазах. Он повернулся к Дэвиду. "У тебя была плохая ночь. Кошмары?" "Я что, поднял тебя?" – спросил Дэвид, поворачивая голову, чтобы посмотреть на Маурири. Его смутили собственная вспыльчивость и собственная слабость. "Нет, я слышал, что ты поднялся на палубу до рассвета. Каюта напоминает тебе хижину". "Да". Дэвид выпрямился и с силой провёл обеими руками по волосам. Он стоял, положив руки на макушку, глядя на сине-зелёный океан. "Не понимаю, почему они возникают у меня сейчас. Когда я жил у Лавинии, всё, что мне тогда виделось большую часть времени, проведённого в лихорадке, это хождение под парусом. Не избиения, не Дьявол, только открытое море. Но с тех пор, как те бандиты попытались забрать лошадей, я ни ночи не могу провести спокойно". Маурири опёрся своим мощным туловищем на крышу каюты. "Может, ты просто слишком устал вчера. Трудно спать, когда ты слишком устал". "Слишком устал?" – недоверчиво переспросил Дэвид. "От чего? От лежания на солнце?" "Ты просил меня сказать, если я решу, что тебе нужен перерыв", - задумчиво произнёс Маурири. Он тщательно оглядел Дэвида. Одежда Грифа всё ещё болталась на нём, он стал больше пользоваться левой рукой, но всё ещё делал это неуклюже. Его лицо уже не было таким худым, как тогда, когда они только отыскали друга, он прибавил в весе, но сегодня утром под его глазами лежали тёмные тени, а вокруг рта располагались глубокие линии. "Думаю, ты должен дать себе передышку. Расскажи мне о кошмаре. Возможно, это поможет". Уголок рта Дэвида приподнялся в полуулыбке. "Ты так обращаешься с детьми, когда они просыпаются в слезах и с криками?" "Да", - признался Маурири. Это было такой же правдой как и то, что когда ему самому снился плохой сон, он будил Лианни и просил её его выслушать. Но Дэвиду не нужно знать об этом особом преимуществе брака. "Темнота, ничего нельзя сделать, всё всегда смещается в сторону. И голос Дьявола". Дэвид посмотрел на Изабелл, уловил, что она глядела на него, но брюнетка быстро отвернулась. "С чего ты взял, что он причастен к тому ночному происшествию с лошадьми?" "Не знаю", - Дэвид устало покачал головой. "В этом нападении не было никакого смысла. Любой мог поймать этих лошадей, исключая Данте. Все они были не дикими и не норовистыми. Но мы нашли их всех, так что целью нападения не мог быть грабёж". Маурири пожал своими грузными голыми плечами. "Может, это была просто куча пьяных моряков, решивших поискать неприятностей". Дэвид покосился на него. "В пятнадцати милях от ближайшего бара? Не говоря уже о море". "Думаешь, это был тот человек", - медленно начал Маурири. Он попытался представить, каково было Дэвиду все эти недели в ограниченном пространстве крошечной хижины. Как Дэвид переживал: когда случится следующее избиение, и вдруг нет никакой надежды на то, что друзья его ищут? Как старался сдерживать собственный разум. Воображение Маурири потерпело крах. Всё, что он мог представить насчёт Дэвида, - тяжёлая болезнь и бред с лихорадкой, которыми Гриф страдал, когда он, Маурири, наконец, нашёл его. "…Которого ты называешь Дьяволом. Доставить вам неудобства, разогнав лошадей, - это совсем не то, что чуть не забить тебя до смерти". "Верно. Но это заставило меня почувствовать себя уязвимым. Из-за этого я постоянно оглядываюсь через плечо", - Дэвид развернулся и прислонился спиной к боковой стороне каюты. Он скрестил руки на груди и окинул друга серьёзным изучающим взглядом. "Ты думаешь, что я параноик". "Нет", - сказал Маурири слишком быстро. "Но?" "Ничего", - ответил Маурири, качая головой. "Просто я не вижу особой связи. Ты когда-нибудь спрашивал Изабелл и Лавинию о том, мог ли этот человек оказаться кем-то, кого они встречали?" "Лавиния сказала, что за то время, пока меня не было, и за период «около» этого через бар прошла по крайней мере дюжина мужчин среднего возраста в льняных костюмах. Ни об одном из них она не помнит никаких подробностей". "А Изабелл?" Дэвид скривил рот в гримасе и застонал. "Что?" "О, когда я спросил её о нём, она решила, будто я думаю, что она рада возможностям, которые он может предложить". "Каким? Занять место Дженни? Что ты сказал?" "Не знаю", - признался Дэвид, оглянувшись назад, на Маурири. "Очевидно, не то, что имел в виду. Во всяком случае, она говорит, что не помнит никого в таком роде". Дэвид взглянул на Изабелл у штурвала. "Должно быть, я заставил её чувствовать себя какой-то мишенью", - тихо вымолвил он. "Предупредить - значит вооружить". Тень улыбки появилось на красивом лице Дэвида. "Изабелл уже вооружена". "Ты впрямь считаешь, что он может вернуться?" – серьёзно спросил Маурири. Ему по-прежнему трудно было поверить, что человек, который был так близок к убийству Дэвида, находился среди них в то время, как сам Дэвид пропал без вести. Маурири казалось, что они должны были суметь почувствовать кого-то столь злого. "Я не знаю, Mo", - сказал Дэвид устало. "Через Таити проходит так много чужаков. И нет никого, в ком бы я почувствовал что-то, что заставило бы меня заподозрить в нём Дьявола". "Но для того, чтоб устроить нападение на тебя и Изабелл, он должен был оставаться поблизости хотя бы некоторое время. В Матаваи нет никаких новичков, за исключением Жиля и его кузена". "Ну", - сказал Дэвид с неким подобием лаянья, похожим на смех. "Я чертовски уверен, что Жиль – не Дьявол". "А кузен, Серо?" Дэвид покачал головой. "Я думаю, кто-то узнал бы его, если бы он бывал здесь раньше, не так ли? Он слишком молод. Дьявол был моего возраста или старше. И за ним должно было стоять какое-то богатство или власть, раз он командовал надсмотрщиками на острове. Серо попросту слишком молод. Кроме того, с одной вещью я точно не ошибусь – с голосом Дьявола. Акцент Серо настолько тяжёл, что я едва могу понять этого человека, когда он говорит по-английски". Маурири помедлил. Ему ненавистна была мысль о том, что кто-то может наблюдать за Дэвидом, ожидая возможности причинить тому вред, боль. Его беспокоило также то, что и за Изабелл могли так наблюдать. Но как можно высмотреть и обнаружить того, кого вы не сумеете узнать? Матаваи был небольшим местом, чужаки здесь выделялись. Но Папите рос с каждым годом. Они ни за что не смогут отследить, кто приезжал и уезжал оттуда. У них, подумал Маурири, ощутив холодную вспышку в животе, нет способа узнать, существует угроза или нет. "Знаешь, ведь есть вероятность, что он никогда и не бывал в Матаваи или даже на Таити. Кто-то другой мог прийти и осмотреть конюшню и бар. Дьявол из тех, у кого есть приспешники", - произнёс Дэвид задумчиво. "Наверное, я просто параноик. И любой из этих людей занимался исключительно своими «лошадиными» делами, не имея никакой связи с Дьяволом". Изабелл смотрела, как Дэвид и Маурири разговаривали посреди корабля. Она видела, как в течение разговора Дэвида покидает напряжение. Она надеялась, что они говорили о кошмарах, надеялась, что Маурири сможет помочь Дэвиду разобраться в них, чтобы тот смог отдохнуть. Она надеялась, что он сумеет сделать то, чего не сумела она. Они были в двух днях пути от дома. Следующей поездкой был один из регулярных «рейсов» за копрой, знакомые воды, знакомые люди, с которыми предстоит торговать. У неё не было никаких причин отправляться туда. На самом деле, до похищения Дэвид путешествовал туда без неё полдюжины раз. Она услышала, как они смеются, и снова посмотрела в их сторону. Дэвид держал в руке банку с мазью; он работал со шкивом [шкив - колесо, которое дает движение приводному ремню; может быть деталью подъемного механизма]. Маурири делал что-то, чего она не могла разглядеть. Они всё ещё разговаривали. «Я на пути к исполнению задуманного. Если я действительно хочу, чтоб они полностью объединились, мне придётся уйти с дороги». *** "Это прекрасный маленький дом, дорогая. Как раз достаточно место для нас двоих. Рэйчел поручила местной женщине сделать уборку. В доме есть плита и насос. Я действительно думаю, что нам было бы там очень удобно", - сказала миссис Рассел, стоя в дверном проёме между офисом газеты и комнатой для печати. "Да, я знаю, что это за дом", - отреагировала Клэр, не отрываясь от секционного подноса, лежащего перед нею на столе. Она должна была вернуть каждый краситель на своё место. "Я уверена, что он очень хорош, но мне думалось, ты счастлива в плантационном доме". "Счастлива, но я не хочу всё время мотаться туда-сюда. Мой визит продлится дольше, чем я предполагала поначалу. Кроме того, я понимаю, почему ты не хотела бы оставаться у плантации, но этот дом находится достаточно близко к твоей работе". Миссис Рассел начала по новой укладывать кипы газетной бумаги, стоявшие криво. Она знала, насколько ценным может быть каждый лист в таком маленьком бизнесе. "Я…" – Клэр слегка запнулась. Если она скажет, что ей по-настоящему удобно над таверной, не решит ли миссис Рассел, что крестница не хочет делить кров с ней? Клэр не хотелось, чтобы крёстная так подумала. "Уверена, мисс Темоту хотела бы сдавать кому-нибудь твой номер за полную плату. В бухте Матаваи, кажется, становится много туристов, которым нужно место, чтобы остановиться в пути. Я бы действительно хотела, чтоб ты рассмотрела этот вариант, милая. Это было бы весьма славно, по-моему". Клэр подняла глаза, оторвав взгляд от работы, и широко улыбнулась, чтобы дать себе время подумать. Она рассмотрела тот факт, что Джеку будет менее удобно сидеть на веранде между ней и миссис Рассел. Но если он будет больше времени проводить с миссис Рассел, безусловно, та его оценит по достоинству. Клэр рассмотрела тот факт, что миссис Рассел будет каждый день наблюдать за ней, за тем, что она носит, за тем, с кем она говорит, за всеми подробностями её жизни. Но, может быть, видя, как живёт Клэр, миссис Рассел, наконец, убедится, что в этом нет никакого вреда. Кроме того, подумала Клэр, крёстная не останется здесь навечно, миссис Рассел действительно хочет повидать своего сына и его семью в Окленде. "Думаю, это великолепная идея. Уверена, что нам будет очень удобно". "Замечательно, дорогая моя, прекрасно", - сказала миссис Рассел, на лице её расползлась полномасштабная и счастливая улыбка. "Лавиния, у тебя ведь не будет никаких проблем со сдачей в аренду моей комнаты, правда?" – рассеянно спросила Клэр, перечёркивая неверно написанное слово. Она сидела за стойкой, редактируя статью о проблемах трудящихся. Лавиния находилась позади стойки, убирая стаканы. Она остановилась и опустила взгляд на стакан в своей руке. "Полагаю, нет. Обычно желающих снять комнату больше, чем самих комнат. Ты переезжаешь?" "Лишь на некоторое время". "Перебираешься в Большой Дом на плантации?" – Голос Лавинии стал выше и окрасился притворным весельем. "Что?" Клэр ненадолго оторвала взгляд от работы, подняв его. "Нет. Мистер Брэдфорд позволил миссис Рассел воспользоваться тем маленьким домом рядом с Айвисами, которым владеет. Мы хотим немного больше времени провести вместе, но мне так много нужно возиться с газетой, что трудно видеться с крёстной, когда та столь далеко от города". "Тогда тот маленький дом – идеальное решение, не так ли?" – промолвила Лавиния, всё ещё стоя со стаканом в руке. "Да, я полагаю". Клэр сделала примечание на полях страницы. Лавиния снова принялась убирать стаканы. Она быстро закончила, в процессе работы говоря: "Это далеко отсюда и в нужном конце города. Далеко от набережной". Клэр положила карандаш на стойку. Взглянула на Лавинию и заметила, что плечи той напряжены. "Я не пытаюсь удалиться от набережной. Я буду работать в свои смены в баре, как обычно", - сказала Клэр, слегка нахмурившись. "О, для тебя в этом нет никакой необходимости. В конце концов, я уверена, что мистер Брэдфорд не будет брать арендную плату. Могу предложить твои смены Тие, у неё-то нет крёстной, которая за ней следит". Внимание Клэр теперь полностью сосредоточилось на её подруге. "Лавиния, что-то не так?" Лавиния повернулась к ней с сияющей, поддельной улыбкой на красивом смуглом лице. "Конечно, нет, Клэр. С чего ты взяла? Всё становится на свои места". "Что это значит?" "Ну, я уверена, что ты никогда не собиралась так долго оставаться в комнатке над баром". "Я была очень счастлив здесь", - осторожно произнесла Клэр. Она не совсем понимала, о чём конкретно они говорят, но это казалось гораздо более важным, чем вопрос о том, где она будет жить в течение следующих нескольких недель. "О, я в этом уверена. Без сомнения, ты многому научилась; ничто так не проливает свет на человеческую природу, как бар. Однако для тебя настало время двигаться дальше, верно? Да, миленький дом рядом с Айвисами и с Титчмаршами и со всеми другими людьми твоего круга". "Моего чего?" – резко спросила Клэр. Слово, столь типичное для страниц лондонских общественных изданий, из уст Лавинии звучало неуместно и смутно оскорбительно. "Это то, о чём и идёт речь", - Лавиния подалась в сторону Клэр, тёмные глаза словно бросали вызов тому, кто не согласится с их владелицей. "Миссис Рассел хочет, чтобы ты помнила, кем являешься и где твоё место. Так что вы с миссис Рассел на швейной машинке миссис Брэдфорд можете сшить несколько надлежащих платьев для маленьких девочек, чтоб они научились быть скромными и стыдились самих себя". "Лавиния, пожалуйста, скажи мне, в чём проблема", - ровно проговорила Клэр. Она подмечала напряжённость во всём стройном теле Лавинии. Движениям той не хватало привычной грации. Клэр смотрела на подругу с возрастающим чувством тревоги. "Я не понимаю, о чём мы говорим. Какая связь между детской одеждой и моим переездом на несколько недель? Ты же знаешь, я была очень счастлива здесь. Мне просто нужно некоторое время". "Мы говорим о выборе, выборе, который каждому приходится делать", - пронзительно ответила Лавиния. Затем продолжила, понизив голос: "Очевидно, что для тебя правильным выбором является домик мистера Брэдфорда". "Но всё, что я выбираю, это лишь немного больше времени с миссис Рассел. Она проделала весь этот путь, хотя бы частично для того, чтоб повидать меня". "Чтобы убедиться, что твоя добрая христианская душа не почернела от жизни в этом языческом месте", - отрезала Лавиния, гнев её вдруг прорвался наружу. "Будет тебе, Лавиния, ты и раньше знала, что она печётся о том, как я одеваюсь, почему это всё вдруг стало такой проблемой? Миссис Рассел очень трудно понять здешнюю жизнь", - встала на защиту крёстной Клэр, протягивая руку, чтобы коснуться Лавинии. "Всё так отличается от того, к чему она привыкла дома. Там люди воспитываются с другими ожиданиями". Лавиния неожиданно повернулась, оказавшись вне зоны досягаемости Клэр. "Ты имеешь в виду, что девочки воспитываются должным образом. Ты будешь очень счастлива в этом домике, Клэр. Это именно то место, к которому ты относишься, и именно те люди, к которым ты принадлежишь, так что ты, миссис Рассел и миссис Титчмарш можете организовать швейный кружок". "Вот что, послушай", - горячо отреагировала Клэр. "Миссис Рассел не миссис Титчмарш. Она хочет лишь того, что лучше для меня. Она безупречно порядочный человек, которого ты бы поняла, если б потрудилась узнать ближе. Она действительно очень прогрессивная и всегда готова поддержать. Если б на её месте была моя тётя Харриет, она точно не стала бы помогать мне с газетой, а в первую же ночь за волосы выволокла меня отсюда". "Твоя миссис Рассел не желает знать таких, как я. Я блудница, помнишь? Пропащая женщина. Не забудь взять с собой все свои чулки, туфли и перчатки. Мы же не хотим, чтоб миссис Рассел смутила твоя одежда, в конце концов, у вас ведь очень высокие моральные стандарты". Это очень смахивало на настоящую пощёчину. Клэр полагала, что так много узнала о терпимости и взаимопонимании за последние два года. Но ясно, что Лавиния видела её всё той же педантичной молодой женщиной, только что сошедшей с лодки. Клэр встала, собрала свои бумаги и карандаши. Когда она заговорила, её голос был очень спокойным. "В моих моральных стандартах нет ничего плохого, они никому не повредят. Разве ты не помнишь, Лавиния, что они являются частью того, что делает меня мной? Видимо, я ошиблась, полагая, что ты меня любила так же, как я тебя. Я соберу свои вещи сегодня же вечером". "Меня это очень даже устраивает". Лавиния плотно сложила руки. "Я так рада, что это не причинит тебе никаких неудобств", - сказала Клэр, начав медленно и осторожно подниматься по изогнутой лестнице. Она не оглядывалась назад, она не видела дрожь, прошедшую по телу Лавинии. Не видела, как Лавиния сердито трёт глаза. Поддерживать своё хрупкое достоинство было для Клэр слишком трудно, чтобы заметить что-то ещё. Ветер был капризным, в результате чего после полудня стало облачно. Паруса требовали постоянного внимания. У Маурири было мало времени, чтобы думать о чём-то кроме работы. Ближе к вечеру с юга «прибыл» устойчивый ветер, и небо начало расчищаться. Воробей поставил чайник, чтоб сделать чай, и когда напиток был готов, Маурири взял кружку для Дэвида, стоящего у штурвала. "Изабелл не сказала, почему не отправилась в эту поездку?" – спросил Маурири, подавая Дэвиду массивную фарфоровую кружку, полную чёрного чая. В другой руке он держал свою кружку. "Сказала", - ответил Дэвид, немного поворачивая штурвал. Он улыбнулся при виде вздымающегося главного паруса. Затем потянулся за чаем. "Её любимая арабская кобыла вот-вот ожеребится. Изабелл хочет быть там. Сказала, что думает, что мы, возможно, сумеем справиться с этой поездкой сами". Маурири рассмеялся во все лёгкие. "Как долго ты покупал копру Нири? Четыре года?" "Около пяти, я полагаю". Маурири прислонился туловищем к бортику и стал наблюдать за закатом. Небо стало оранжевым и красным, а море – чёрным. Он задумчиво сделал глоток чая. "Дэвид?" "Mo?" Они заговорили аккурат одновременно. Маурири продолжил: "Ты первый, это же твоя лодка". "Хм, да, лодка". Дэвид сделал глубокий вдох. Пристроил кружку на корпусе штурвала. Маурири осознал, что Дэвид хочет сказать что-то важное, и приготовился к плохим новостям. Он мог понять, что Изабелл не нравилось его присутствие на лодке. После стольких лет партнёрства было естественно, что Дэвид первым делом будет обращаться к нему, когда нужно принять решение. Изабелл была не той женщиной, которая смирится со вторым местом. "Слушай, Мо. Я не знаю, с чего начать, так что перейду прямо к делу. Я хочу, чтоб ты вернулся на «Рэттлер» в качестве полноправного партнёра. Мне нужно, чтобы ты сказал, есть ли что-то, что я могу сделать, чтоб ты согласился", - быстро проговорил Дэвид. Он хотел максимально сберечь свои нервы. Маурири открыл рот от удивления. Горячая жидкость из кружки выплеснулась на руку, но он не заметил. "Я знаю, что в прошлом подвёл тебя. Не только с Дженни, хотя это, конечно, было худшим. Хотел бы пообещать, что больше никогда не совершу ничего глупого, но…" - Дэвид сделал паузу, "одна из вещей, которым я научился, это перестать раздавать обещания. У меня не получается их сдерживать. Я могу пообещать, что буду слушать, когда ты будешь говорить мне, что я идиот. Я могу пообещать хотя бы стараться и объяснять свои поступки. Должен же быть какой-то способ, который мы можем применить насчёт денег в бизнесе, чтобы защитить Лианни и детей от моей глупости". Дэвид покосился на своего друга и почувствовал слабое отчаяние. "Пожалуйста, Mo, перестань смотреть на меня так, будто я сошел с ума. Пожалуйста, скажи мне, что ещё есть какая-то надежда привести всё в порядок". Маурири немного встряхнулся. "Дэвид, я ничего в мире не хочу больше, чем вернуть нашу прежнюю жизнь. Чёрт, Лианни не хочет ничего больше, она устала от того, что я путаюсь у неё под ногами". Широкая улыбка вспыхнула на симпатичном лице Дэвида. Облегчение охватило его, зеленоватые глаза заблестели. "Тогда хорошо", - сказал он с решительным кивком. "Всё не так просто", - трезво проговорил Маурири. "Думаю, есть некоторые вещи, о которых ты забываешь". "Всего лишь детали", - промолвил Дэвид со своей фирменной широкой улыбкой. "Ничего такого, с чем мы не справимся". "Изабелл – деталь?" – спросил Маурири, выпив ещё чаю. "Не думаю, что ей бы сильно понравилась такая характеристика". Дэвид пожал плечами. Он не позволил своему удовольствию омрачиться в этот момент. Если Маурири снова готов работать с ним, то в мире нет ничего, что нельзя сделать правильно. Маурири же не был уверен, что это дело зависит только от желания их обоих. Он был признателен за то, что Дэвид взялся за ум. Хотя он сомневался, что они смогут справиться с «деталями», он рад был знать наверняка, что Дэвид по-прежнему хотел видеть его на лодке в качестве партнёра. Маурири заговорил твёрдо, решив заставить Дэвида сосредоточиться на реальности ситуации: "Дэвид, когда семь лет назад мы только начинали, ты внёс три платежа за лодку. Всё, что требовалось от меня, это работать и выплачивать тебе понемногу деньги, и это позволяло мне чувствовать себя партнёром. В те дни Лианни и я не нуждались в деньгах. Другое дело теперь, когда есть дети. Ради них мне приходится постоянно понемногу откладывать что-нибудь про запас". *** "Деньги?" – спросил Дэвид, переведя взгляд с парусов на озабоченное лицо Маурири. "Почему ты…" Маурири перебил его: "Даже если Изабелл готова рассмотреть меня, как одного из партнёров, ты же не думаешь, что она позволит мне не платить за это". Дэвид тихо рассмеялся. Он подумал, что было бы интересно увидеть выражение её лица, попытайся они сделать ей такое предложение. "Верно, но у тебя есть деньги". "Нет, Дэвид…" "Просто ты не знаешь, что они у тебя есть. Вот почему я смеюсь. Н-да. Я открыл на тебя счёт в Слоане [по всей видимости, название банка]". "Что ты сделал?" В этот раз он пролил чай полностью. "Я открыл счёт на ваши с Лианни имена в банке в Сиднее", - медленно проговорил Дэвид. Он наслаждался выражением чистейшего удивления, расползающимся по всему лицу Маурири. "Когда?" "О, давай-ка прикинем. Уже почти год, как". "И на счету есть деньги?" – серьёзно спросил Маурири. "Да, половина от того, что я зарабатывал". "Половина?" "Ну да", - промолвил Дэвид, поднося кружку к губам. Он отпил, прежде чем продолжить. "Ты же меня знаешь, Мо, я упрямый. То, что ты сказал: «Мы больше не партнёры», не означает, что я это принял. Я клал деньги прежде, чем они могли от меня «уйти», делил ровно пополам, как всегда". "Кто об этом знал?" "Только я и банкиры. Я хотел сказать Лианни, но знал, что ей не по нраву было бы хранить это в секрете от тебя; поэтому посчитал, что не следует. Не было похоже, что ты готов принять от меня хоть что-нибудь. В конце концов, я не предвидел, что какой-то сумасшедший вытащит меня с лодки посреди океана". Маурири снова посмотрел на темнеющее небо. После нескольких минут молчания он опять посмотрел на Дэвида, который всё ещё ухмылялся. "Половина от того, что ты зарабатывал? Не удивительно, что у тебя постоянное безденежье". Дэвид пожал плечами. "Ну, Лавиния и Колин готовы кормить меня, если их хорошо попросить". "Изабелл знает?" Дэвид покачал головой. "Изабелл и так думает, что я сентиментальный дурак. Кроме того, я уже вдоволь насладился её лекциями о финансовой ответственности". "Дэвид, я не могу принять – это будет незаслуженным подарком". Дэвид нахмурился, зелёные глаза посерьёзнели. "Не хорохорься, Мо. Это не подарок. Я взял деньги с нашего совместного счёта, при том, что ты категорически возражал. Сейчас я понимаю, что это была кража. Нынешний счёт – не что иное, как погашение долга. Так что даже не думай отказываться. Это твои деньги. Я надеюсь, ты используешь их для того, чтобы выкупить долю Изабелл. Этого не достаточно, чтобы купить её долю полностью, но это было бы хорошим началом. Если же ты захочешь использовать деньги для чего-то другого, я нормально это приму" Маурири, рассматривавший воду, оглянулся на Дэвида и спросил: "Половина заработанного тобой?" Дэвид усмехнулся, затем вновь сосредоточил внимание на штурвале. Он пробыл у руля большую часть дня. Маурири заметил, что Грифу теперь было немного трудно стоять ровно. Лепау предложил перенять у друга руль. Дэвид с благодарностью передал. Они поменялись местами. "Это ведь не решает проблемы", - промолвил Маурири, наблюдая за Дэвидом, растирающим своё плечо. "О чём ты?" Когда, подумал Гриф, у Маурири выработалась эта раздражающая привычка сразу думать об отрицательных вариантах развития событий? "Зачем Изабелл продавать?" "Зачем Изабелл что-нибудь делает? Чтобы в её хорошеньких ручках оказались денежки". "Но она с самого начала пытается заставить тебя научить её искусству торговли". Маурири умело повернул штурвал, «скорректировав» ветер в парусах. "Сомневаюсь, что она считает, будто узнала всё, что знаешь ты". Дэвид поджал губы и пристально изучил потёртый носок своего ботинка. Против воли мужчина подумал об Изабелл на «Рэттлер». О том, как она ворчала, когда он заставлял её чистить латунь, и как она была внимательна, когда он учил её делать узлы. Он видел её довольную улыбку, когда они набирали груз, и её ожесточённую решимость защищать корабль, когда их преследовали пираты. "Наверное, когда вы с ней работали вдвоём, ты заметил, что она – хороший торговец. У неё талант к этому. Она возьмёт деньги и купит другую подходящую лодку, может быть, возьмёт лодку в аренду, как это сделали Брэдфорд и Серо. Так она, наверное, заработает больше денег, чем мы". "Может, и так, но…" "Слушай", - сказал Дэвид серьёзно. "Всё, чего хочет Изабелл, это чтоб дело разрешилось хорошо. Она просто хочет получить шанс начать собственный путь, как любой другой торговец. Знаю, в прошлом я был, ну, туп и не доверял ей. Но она выполнила свою часть сделки. Она была хорошим партнёром". "Тогда почему ты даёшь мне деньги, чтобы откупиться от неё?" Дэвид закатил свои зеленоватые глаза. "Потому что ты – мой партнёр. Как я уже сказал, я скучаю по тебе; я скучаю по ощущению того, что ты всегда прикроешь мою спину. Для нас это было гораздо больше, чем просто деловое партнёрство, не так ли? Я имею в виду: мы семья, ведь правда?" Спросил Дэвид неуверенно. "Да", - ответил Маурири. На его смуглом лице появилась широкая улыбка. Почувствовав облегчение, Дэвид сказал: "Так пусть Изабелл получит достойную прибыль за свои усилия на «Рэттлер», и нам всем достанутся наши жизни". Маурири молча стоял за штурвалом, тёмные глаза смотрели поверх палубы на море за её пределами. Он не был уверен, что Изабелл продала бы свою долю, даже если б они могли предложить этой женщине хорошую прибыль. Дэвид ощутил прилив растерянности. "Ну, выкладывай", - потребовал он. "Что ты хочешь сказать?" "Я не думаю, что она откажется от своего права на «Рэттлер»". "Почему нет? Разве ты не слышал, как она сказала, что лодка ненавидит её?" "Но ты и Изабелл…" "Деловые партнёры, Мо, как я только что сказал", - сердито выпалил Дэвид. Маурири поднял бровь и молча подождал. Дэвид шумно вздохнул. "Ладно. Между нами что-то есть, но я не знаю, как это определить. Это нечто неочевидное, хотя, видит Бог, она красива, и чтобы у мужчины не возникло на её счёт одной или двух шальных мыслей, он должен быть мёртвым. Она…" "Что?" Дэвид тяжело покачал головой. Он не знал, как выразить свои чувства к Изабелл, даже Маурири. Что бы сказал Мо, если б Дэвид поведал, что боится её? Как бы он, Дэвид, объяснил, что имеет в виду? Мол, его пугала возникшая необходимость присутствия Изабелл на его лодке? "Изабелл была хорошим другом. Я знаю это. Я ценю это. Но я не заинтересован в том, чтобы запутываться в отношениях с любой женщиной, и меньше всего – с этой, такой", - он нахмурился, ища подходящее слово, "сложной. У нас с ней слишком много разногласий, чтобы между нами что-то сложилось. И, в отличие от Лавинии, когда что-то не сложится, Изабелл, вероятно, меня пристрелит". Маурири подумал о той ночи, когда они спасли Дэвида с острова с сахарным тростником. Вспомнил сосредоточенный и полный паники голос Дэвида, думавшего, что Изабелл в опасности. Перед глазами Лепау встала сцена: Дэвид схватил Изабелл и прижал к груди, увидев, что она на лодке, в безопасности. По мнению Маурири, время для избегания запутывания давно прошло. Маурири задумчиво поглядел на паруса. Зачем он усложняет? Он хотел вернуть своё место на «Рэттлер». Дэвид предложил способ сделать это и сохранить справедливость по отношению к Изабелл. То, что Дэвид – не кто-нибудь, а Дэвид! – сумел сохранить такие деньги, означало, что сама судьба была на стороне их партнёрства. И что нужно сделать сейчас, так это пожать руку своему партнёру. Он с улыбкой повернулся к Дэвиду и протянул руку. "Слушай, Мо, что важно, так это то, что мы – партнёры. Всё остальное наладится само собой", - уверенно сказал Дэвид, сжав руку своего друга. Он сделал последний глоток чая и посмотрел на небо. "Разве это не прекрасная ночь?" ***2х08. Взаимные цели. Часть 2
23 сентября 2015 г. в 02:19
Автор: Мэри Вимси
Переводчик: Елена_1107
Эпизод: 2х08
Название: Взаимные цели
Примечания:
перевод: Елена_1107
не бечено