***
Оксана шла к узлу электроснабжения Центра. В подвальных этажах огромного здания ей приходилось бывать не часто, поэтому сейчас она ориентировалась по карте, подсвечивая себе индикатором работы рации - освещение включать она не рискнула, чтобы не привлекать внимания. Пол был сухим и пыльным - хотя его состояние наверняка соответствовало санитарным нормам, просто слишком уж он отличался от затертых поверхностей в рабочих лабораториях. Следов на полу не было - девушка, отметив это краем глаза, поняла, что омеговцы не опередили ее. Оставив на пальцах тонкую серую пленку, она набрала код на тугих клавишах замка. Тяжелая пластина - дверь в комплекс технических помещений и складов Центра - клацнув, отошла в сторону. В темном коридоре у стены стоял омеговец. Расстояние между ним и противоположной стеной было достаточным, и, не замедляя шага, Оксана миновала его, словно даже не увидев. Задержалась она лишь на долю секунды - чтобы, приподнявшись на носки, засунуть вырванный из блокнота Ильи в нагрудный карман солдата. Потом с выпрямленной спиной и подпрыгивающей на лопатках черной косой ровными шагами скрылась за дверью с металлической табличкой "ГЕНЕРАТОР". Там она осторожно промокнула лоб платком. И только когда отвела руку от лица, увидела Николая. - Через мой труп, внучка… - произнес он. Оксана улыбнулась, широко, кажется, едва сдерживая истерический смех - дрогнули даже темные круги под глазами, словно взмахнула крыльями летучая мышь. - Через НАШИ, дедушка.***
- Ты в меньшинстве, - сообщил омеговец Илье. Тот кивнул. - Я вижу. Всякий раз, когда Илья терпел поражение, его затапливало такое спокойствие, похожее на холодную илистую воду, в которой он замирал, как крокодил, чтобы не позволить себе совершить еще ошибки в разочаровании. - Позволь с тобой поговорить. - У меня нет выбора. - Ты судишь о нас по мнению полковника Литвинова. - У меня было достаточно времени, чтобы сделать собственные выводы. - И тем не менее ты переоцениваешь нашу бесчеловечность. И недооцениваешь рациональность. - Что ты хочешь этим сказать? - Ты пытаешься уложить наши действия в некий машинный алгоритм. И в то же время считаешь нас способными обезуметь. - Хорошо, я готов признать, что я заблуждаюсь. По крайней мере потому, что вы меня не убили, поняв, что я собираюсь… - Мне это не нужно. - А что тогда? - Я дам тебе задание. Ты его выполнишь. - Какое? - Встреча с пришельцем. Икс-Эн-3 не способен проникнуть на территорию Центра. Узнать его намерения. - Я и сам планировал встретиться с ним. - Тем лучше. Это все. Солдат развернулся к Оксане. - Обработка данных продолжительна. Нужна криооработка. - Хотите заморозить Ольгу? - уточнила психолог. - Думаю, мы можем воспользоваться оборудованием из института Дианы. - Известите ее. 20 минут до погрузки.***
Кейт отыскала женщину с разбитым лицом: из вагона метро ее сразу же отправили в госпиталь. Девушка не запомнила, где находился госпиталь - помнила только, как металась по автотрассе, огибая пробки. От госпиталя остался только въедливый запах хлорки и антибиотиков. Имени пострадавшей она тоже не запомнила, только багровые разводы на ее коже. Следы, покрывавшие все ее тело, напоминали скорее ожоги, чем последствия ударов - то были хорошо известные любому сотруднику МиИР "участки повышенной энтропии". Подобные повреждения наносились грибором, а грибором пользовались Бдбоу. Означало ли это, что Икс-Эн-3 стал жертвой конфликта с ними, Кейт не волновало. Однозначно было лишь то, что Бдбоу сыграли свою роль в происходящем, и, вероятно, это было напрямую связано с Синдикатом. По записям видеокамер она установила, что женщина села на станции под названием "Завод", вблизи от которой располагался, соответственно, завод бытовой техники. Припарковав фургон вдали от завода, у живой изгороди, Кейт запросила спутниковые данные и ненадолго передохнула. Картинка пришла быстро: серые блоки здания, словно оставленные рассеянным ребенком выцветшие куски конструктора, и подозрительно пустой внутренний двор. Кейт перезарядила пистолеты (стандартный набор: один лазерный с батареей на 2000 использований, другой ампульный, с брякающими в магазине голубыми "камешками"). Засунула за пояс их и дополнительную батарею. Сделала себе инъекцию, спиртовой салфеткой вытерла вспухшее место укола (чуть ниже локтя - не очень удобно ставить, зато не мешает при движениях руки). Выщелкнула из блистера две белых в крапинку таблетки (мощный стимулятор, а тестировали его на каких-то военных), положила под язык. Запрограммировала маленький передатчик на отправку координат через 45 минут - вызов подмоги в том случае, если она попадется. Затем захлопнула дверь фургона, спрыгнув на сырой гравий обочины. В одиночку идти против Синдиката было безрассудно, а ждать помощи - самонадеянно. Да и разве затем в ее удостоверении стоит рогатый штамп разрешения на участие в боевых действиях? Появления этого штампа мистер Уэст так и не простил ей. До него - все было не так уж плохо: можно было сидеть в офисе, перенаправлять сигналы и подшивать в базу информацию. Можно было варить кофе мистеру Уэсту и себе в свободные минутки. И вообще считать, что работаешь секретаршей, разве что иногда приходилось дежурить по ночам. Вот это-то и добивало: словно она, Кейт, выжила только затем, чтобы копаться в бумагах. И хотя она сказала тогда Эрику, что пришла не затем, чтобы мстить, ей было стыдно и скучно, когда коллеги оставляли ее одну, срываясь на срочный выезд. Завидно, когда кто-то заговаривал о минувших опасностях - и о числе убитых тварей. И очень страшно, когда на задание выезжал Уэст - потому что она не могла быть уверена, что если что-то пойдет не так, его будет кому прикрыть. Кейт работала. Без возражений бралась за оформление рапортов. Тщательно заполняла базы данных. А в свободное время тренировалась под бдительным присмотром Дока. Забавно, но именно тогда, вынужденная посвятить Дока в свои планы, а потому сойдясь с ним чуть ближе, чем с другими "Перехватчиками", Кейт поняла, что вообще не умеет доверять. Сама та мысль, что кто-то ее понимает, не приносила облегчения - напротив, пугала вызванной этим уязвимостью. Док, кажется, даже это понимал. Он был странным: лысый и тупым крупным носом похожий на муми-тролля, он располагал к себе отзывчивостью и разговорчивостью (однако, как заметила Кейт, болтать он не умел), а также обширным опытом и багажом полезных знаний. Кажется, весь университетский курс медицины он уже забыл, заменив его собственным опытом. Кейт в его квартире, сообщающейся с рабочей зоной, палила по мишеням, лазала по подвесным лестницам, и в темное время суток, чтоб никто не увидел - также в компании Дока - бегала в парке кроссы. Спустя четыреста двадцать один день с того момента, как Кейт впервые проползла заданную дистанцию, останки Дока, не распаковывая черный мешок, в котором его привезли с задания, сожгли в закрытом крематории. Кейт прошла медицинский осмотр длиной в пару десятков кабинетов и сдала перед комиссией экзамен. На отлично. Сходила к маленькой мраморной плитке с фотографией Дока и, чувствуя себя как никогда глупо, попыталась сказать спасибо. А на следующее утро гордо продемонстрировала значок мистеру Уэсту. Лицо его изменилось: побледнело, и ноздри затрепетали. Он с трудом сдерживал ярость. - Поздравляю, - бросил он. - В наших рядах, безусловно, так не хватает сумасшедших фанатиков! - Я не фанатик. Я хочу быть полезной. - Вы и были полезной. А теперь погубите себя. И хорошо, если только себя. Он быстрым шагом вышел из кабинета. А Кейт вскоре закрыла свой первый выезд. Чуть позже - за пару успешных операций средней сложности - была повышена и возглавила отряд. Теперь мистер Уэст избегал ее.