***
Кейт отерла сажу с лица и отпила воды из бутылки, только после этого поняв, как ей хотелось пить. Должно быть, она провозилась почти всю ночь — щели под дверью гаража уже не казались черными, а лампа под потолком, наоборот, словно потускнела. В любом случае, у нее было достаточно времени, чтобы закончить — мистер Уэст дал ей выходной в сочетании с угрозой увольнения, если застанет ее за работой. Само по себе ее занятие, как подумала Кейт с грустной иронией, как нельзя лучше отражало ее жизнь: она пыталась починить фургон, у которого в рабочем состоянии сохранилось чуть больше четверти. На деле, купить новый было бы гораздо проще, но в том, чтобы отправить этот на свалку, таилась интуитивно понятная ей несправедливость, которую она не могла бы описать на словах. В конце концов, она взяла машину у Лео — а значит, именно эту машину ему и вернет. Тем более, в запасных частях у нее нет недостатка: после одного из инцидентов пришлось убирать остатки многоуровневой парковки. Обломки автомобилей, какие-то пакеты, смятые парковочные автоматы и куски бетонных стен, даже не разбирая, сгребли в контейнеры и увезли за пределы города. Позже Кейт, как и другие «Перехватчики», периодически вскрывала склады, подыскивая необходимое. Искореженный и оплавленный металл, обгоревшие остовы кресел, облитые глазурью расплавившегося стекла, и прочий хлам, громоздившийся сейчас в углу гаража, она планировала вывезти туда же. Сейчас она убедилась, что фургон не развалится напополам, когда она запустит движок, а значит, оставалось собрать и поставить мотор. Если она не ошибалась и наступило утро, ей все же следовало поторопиться: краску и материалы для салона (то, что добыть в складах не представлялось возможным) должны были доставить в десять. Приготовив к этому моменту фургон, Кейт справится с «косметическим ремонтом» часов за пять, а значит, впервые за двое суток сможет поспать. «По крайней мере, к этому моменту кошмары уже навряд ли будут сниться, — подумала она, выравнивая вмятину на капоте, и устало навалилась на перед автомобиля. — Но еще не сейчас». Фургон с молчаливым терпением поддержал ее.Часть 54
7 сентября 2016 г. в 09:21
Женя уже настолько привык к всегда равномерно-тяжелым, как щит или надгробная плита, взглядам омеговцев, когда-то заставлявшим его сжиматься от страха, что сейчас даже не замечал и не смог бы сказать, сколько их стоит за его спиной.
Он только ощущал, что они присутствовали, и сейчас, когда он наклеивал электроды на тело Ольги, опасаясь, как бы не сорвать их потом вместе с кусками кожи, это казалось важным.
Таким же важным, как приготовленные капельницы и штиль на зеленом горизонте монитора.
Дефибриллятор слегка вибрировал от тока, стекающегося по его металлическим внутренностям в накопители.
Кнопка мягко ушла под пальцами в корпус прибора — только затем, чтобы дернулось и снова застыло лежащее на столе тело.
— Поднимаю, — беззвучно проговорил Женя, переместив тугой контроллер.
— Поднимаю, — повторил он, поднимая глаза от монитора, который безразлично подтвердил бесполезность его действий.
А затем просто молча ступенчато двигал контроллер, пока тот не уперся в конец шкалы.
«После скольких попыток, вообще, положено прекращать реанимацию? — спросил он себя. — Семь неудачных — это уже слишком много, чтобы надеяться?».
— Я сейчас подключусь к нашему генератору — не хватает мощности, — сказал он, наклонившись к панели прибора. — Может быть скачок напряжения в сети, учтите.
— Это последняя попытка? — в безжизненном голосе омеговцев Женя, кажется, уже научился различать эмоции, но сейчас он не может понять, что слышит. Угрозу? Страх? Боль?
— Есть еще один вариант. Можно заменить новой тканью и сердце, и все другие органы, которые не смогут включиться снова. Терять уже нечего.
Он не дожидался ответа: посмотрел на показания монитора, мельком, почти украдкой — на Ольгу, и вдавил кнопку всей ладонью. Отчего-то пришел глупый страх, что от прибора его ударит током.
Лампы лаборатории моргнули; на мгновение лишь красная аварийная подсветка озаряла подброшенное толчком и снова упавшее тело — одна рука свисала со стола, покачиваясь, бесцветная и кажущаяся неестественно гибкой, как резиновая трубка пока отключенного аппарата искусственной вентиляции легких, через которую перекинулся отклеенный электрод.
— Ничего, — Женя толчком развернул монитор, провода обмотали его, и, пискнув, экран погас. — Черт!
Он принялся распутывать прибор, почти истерически ругаясь вслух.
Омеговец, опустив тяжелую ладонь на его плечо, разом заставил замолчать и отодвинул в сторону, так же, как отодвинул загораживающие путь приборы.
Склонился над телом, словно собираясь коснуться губами лба, и, с треском разлепив застежки, стянул перчатки и положил их под голову Ольги так, что теперь ее закрытые глаза смотрели в заднюю стену бокса, а не в потолок.
Провел ладонью по шее вниз, к ключице; пальцами «перешагнул» выступающую кость. Движение, казавшееся бездумной лаской, приобрело уверенность и направленность — он что-то искал, продавливая кожу и ощупывая ребра.
Оттеснив белые диски электродов, рука его замерла, распласталась на ее груди темным пятном. Вторая вжалась во впалый живот под последним ребром, словно он пытался снизу достать до ее сердца.
Женя понял, что никогда раньше не видел, как выглядят руки усовершенствованных солдат без перчаток; и они не походили на человеческие, несмотря на форму: с короткими, доходящими лишь до конца проксимальной фаланги складчатыми перепонками и похожими на когти крепкими темными ногтями, которые, наверное, позволяли взбираться по стенам (а иногда и перерезать глотки врагов в ближнем бою). Сейчас эти руки, сдавливающие грудную клетку капитана, показались ему лапами демона, пришедшего, чтобы затащить ее застрявшую между жизнью и смертью душу в Ад вместе с телом. Внезапный приступ бессмысленной ненависти снова охватил его на мгновение, но ученый совладал с собой.
Омеговец нагнулся еще ниже, сгруппировался — и не последовало ни вспышки, ни электрического треска, которых ожидал Женя, просто дрогнули, проскользив по изолирующей пленке, Ольгины ноги, как лапки у кролика, которому молниеносно перегрыз горло хорек, и сжались пальцы руки, покачивавшейся, как забытый маятник.
И запищал оставшийся включенным детектор, но этот пронзительный писк потонул в шипении закачиваемого воздуха — усовершенствованный солдат, резко выпрямившись, щелкнул тумблером аппарата искусственной вентиляции легких.
— Нужно следить за восстановлением функционирования прочих систем, — сказал он. — Они должны работать нормально к моменту вывода из комоподобного состояния.
Женя посмотрел на становящиеся симметричными зигзаги электрокардиограммы — сердце билось само, слабо, но стабильно — и, присоединяя катетеры для переливания крови, спросил:
— Почему ты сразу не сделал так? Вы ведь уже давно забыли про все запреты правительства, разве нет?
Омеговец обернулся к нему — впервые после воскрешения Ольги — и ответил:
— Я не знал, что я могу.