Мировая Имунная Реакция

На шахматной доске оставалось пять фигур: белый король и ферзь — против черного короля, ладьи и пешки. Остальные были ссыпаны рядом, перемешанные в своей братской могиле. Несколько уже завалилось между сиденьем и спинкой дивана, другие затерялись в складках тонкого шерстяного одеяла. — Илья так и не появился сегодня, — Макс впустую переставил ферзя. — Ну, он и не обещал, — отвечала Диана. Единственная уцелевшая пешка продолжила путь к противоположному краю доски. Короля прикрывала ладья. — Хорошо, что он научил меня этой фигне, — Макс кивнул в сторону доски. — Иначе мы бы уже умерли со скуки. — Или от избытка опасений, да? — Да. — Можно позвонить в Центр, если хочешь. Макс помолчал, рассматривая ее — словно решал, стоит ли отвечать честно. — Не хочу. Я уже знаю, что они скажут: Женя в одиночку справляется со всем зоопарком, Оксана с Николаем выполняют ежедневную норму по спасению планеты. А, да, хорошие новости: Ольга начала читать по слогам… — он резко замолчал, потер глаза рукой. — Извини, пожалуйста. — Да ничего, это понятно, — Диана пожала плечами. — Как видишь, я сама на телефоне не вишу. Вместо ответа Макс еще раз бесцельно передвинул фигуру. *** Ольга спала. Глубоким медленноволновым — лишенным сновидений — сном. — За последние 32 часа она ни разу не просыпалась, — Николай придвинул Илье электроэнцефалограмму, распечатанную на тонкой, как чеки в супермаркетах, бумаге, длинную, закручивающуюся на концах. — И ритм не изменялся. — Это кома? — Нет, не кома, — покачала головой Оксана. — Но все равно не уверена, что она проснется… Видишь снимки? Результаты сканирования мозга. Это то, что было, когда она очнулась. Это — двое суток назад. Сутки. Илья рассматривал темные пятна на экране. — Ремиссия болезни? Оксана продолжила щелкать мышкой. — 12 часов назад; 8, 4. Нервная ткань перерождается, а не распадается, как тогда. Обновленные участки проявляют электрическую активность… — Вы говорили?.. — Этим? — закончил за него Николай. — Да, говорили. Отвечают, что все под контролем. — А Женя? — Пропал, — Оксана пожала плечами. — Не трудно догадаться, куда. Надеюсь, они снова что-нибудь придумают, — фраза прозвучала сухо, словно речь шла не о человеческой жизни, а о мелких офисных проблемах. *** Пешка сделала очередной аккуратный шажок. Макс поднял бровь, в глазах его, наверное, впервые за партию, блеснул искренний интерес. — Куда это, собственно, ты крадешься? Диана хихикнула. — Ну вот, похоже, я недооценивала твою бдительность. — Разумеется, недооценивала, — довольно подтвердил Макс. Белый ферзь срубил пешку, не дошедшую двух клеток до края поля. В поле сразу же сделалось совершенно пустынно. Игроки помолчали. Диана передвинула ладью. — Шах. Макс возвратил ферзя на клетку перед королем. Ладья пересекла поле почти от края до края и срубила ферзя, встав вплотную к белому королю. — Шах вам опять. Срубленная ладья легла на диван. На доске, вдалеке друг от друга, одиноко высились два короля, гордые и беспомощные. Было в них что-то удручающее. — По-моему, мы нарушили какое-то правило, — заключила Диана, окинув поле боя взглядом. — Может, и не одно. — Не надо мне было бить твою пешку, — вдруг грустно произнес Макс. — Пусть бы дошла, хоть что-то было бы интересное.  — А по-моему, результат вполне интересный. Поучительный даже, — возразила Диана, перевернув доску, и начала собирать фигуры. Оба короля были бок о бок зажаты в ее ладони. — Подвинься-ка, ты сидишь на коне. — Не подвинусь. И вообще, как ты можешь отнимать у всадника верного скакуна? Глупой шутке засмеялись оба. Диана сделала ложный выпад, будто намереваясь дать «всаднику» по лбу, и сцапала последнюю фигурку. Макс, не придумав ничего лучше, завладел всей остальной коробкой. Диана со смехом попыталась отобрать ее. Шахматы рассыпались. Собирали их уже совместными усилиями. Захлопнув крышку, Макс вдруг помрачнел. — Макс? — окликнула его Диана. — Вокруг творится что-то ужасное, вот-вот начнется война неизвестно с кем, а мы… — вздохнул он, сев на пол. — Можно ли так впадать в детство? Диана перебралась ближе и взяла его лежащую на ковре ладонь обеими руками. — Я, конечно, не тот, кому ты задаешь вопрос, — сказала она. — Но я отвечу: можно. Можно, Макс, ребячиться, можно быть живым и любить эту жизнь даже в разгар последней войны во Вселенной. Можно и, наверное, даже нужно, в этом сила живых существ. А если ты спрашиваешь, есть ли у тебя такое право — то да, есть. У кого, как не у тебя? Ты знаешь всё, ты участвуешь в той борьбе, о которой большинство даже не догадывается. Держишь на своих плечах этот груз, как Атлант. И ты, как никто другой, понимаешь, что сейчас — только краткое затишье, передышка перед новым боем. Так что тебе, Макс, уж точно можно. Он обернулся и смотрел в ее глаза, как никогда зеленые и серьезные, пока она говорила. Бережно — словно боялся, что она растает, как мираж — провел кончиками пальцев по бледной от волнения щеке, едва уловимо коснулся ее губ своими. Почувствовал, что она сильнее сжала его руку. Их лица разделяла лишь пара сантиметров; ее дыхание щекотало его кожу. — Любить — тоже можно? — шепотом спросил Макс. И, хотя его собственное сердце стучало оглушительно-громко, услышал, как Диана ответила: «Да». *** Лео ступил с лестницы на бетон и медленно передвинул ногу. Подтянул вторую, боясь отрывать ее от пола. Тварь бездействовала; основание ее редко вздымающегося тела растеклось по полу неравными темными тяжами, похожими на оголившиеся коренья. Меж двух таких корней и белело взрывное устройство. Кейт стояла в верхней части лестницы, выпрямившись, как караульный. Дуло оружия в ее руках сейчас смотрело Лео в грудь. Он еще раз передвинул ногу, наткнулся на обломок потолка и осторожно перешагнул его. Посмотрел на тварь, на Кейт, и снова на тварь. Перевел взгляд на мину. Еще дважды осторожно переступил по захламленному, разрушенному бетону, теперь уже не сводя глаз с маленькой стальной коробки. От цели его отделяло не более метра расстояния и мясистая псевдоподия, протянувшаяся до самой стены. Глаза щипало от испарений и струящегося по лбу пота. Лео снова обернулся к лестнице, увидел, как кивнула стоявшая уже на две ступеньки ниже Кейт, и наклонился, потянувшись к мине через живое препятствие. Спустя мучительно долгое мгновение его пальцы нащупали тупой угол корпуса. Он попытался ухватить мину целиком — и пошатнулся. От понимания, что он свалится прямо на тварь, у Лео свело живот. Он удержал равновесие и замер, тяжело дыша и держа руку над миной. Словно сквозь вату услышал, как выругалась Кейт, и, прижав за край пальцами, потянул устройство к себе по полу. Металл резко задребезжал; Лео ощутил, как по корпусу коробки прошла сильная дрожь от столкновения с невидимым ему препятствием на полу. — Берегись! — закричала Кейт. Тварь вздыбилась, раздался свист втягиваемого воздуха; сжимая в руках мину, Лео вскочил и отпрянул, и тут колышущееся тело с резким звуком опало. Но каскада кислотных струй не было, в стороны брызнули лишь редкие капли — похоже, запасы чудовища исчерпали себя. «Господи, — подумал Лео, прижимаясь к стене, — благодарю тебя! Я всё сделаю, я всё сделаю правильно, и мы оба спасемся. Я прощу ее, я ей помогу, честное слово, Господи!». А затем он вдруг осознал, что чувствует боль. Будто стая мелких зубастых зверей вгрызалась в его тело — в правый висок, в кисть руки, в бок под прожженной каплями курткой. Язвы росли; его кожа разгоралась, как сухая ветошь от искр. Заволокло красным правый глаз, мина выпала из стиснутых обожженных пальцев. Тщетно пытаясь стереть кислоту уцелевшей рукой — к ногтям прилипали лохмотья слезающей кожи — Лео бросился в сторону. Рассудок его помутнел, оставалось лишь животное стремление выжить. Кейт стреляла, не слыша выстрелов, оглушенная его нечеловеческим криком. Тварь сделала единственный рывок и погребла Лео под собой, накрыла, как лавина, и видно было, как согнулась назад, переломилась, хрустнув, как ствол тонкого деревца, его спина за мгновение до того, как тело пришельца вновь чавкнуло об пол. — Я не хотела! — закричала Кейт в смрадную темноту подвала. — Я не хотела!