Дочь Вождя

-Тауриэль, - Леголас, слегка улыбнувшись ловкости и слуху рыжеволосой лучницы, опустил свой вскинутый к плечу лук, - нельзя выслеживать тридцать орков одной. Девушка повела плечами, и ее губы растянулись в лукавой ухмылке. -Но я же не одна. -Ты знала, что я приду. – догадался принц, и его улыбка стала шире. Не только ловкая, но еще и умная! – Как? -Ты думаешь, я не заметила тех взглядов, обращенных к этой Вольной? – хмыкнула эльфийка. -Ее зовут Драэн. – вместо того, чтобы смутиться, спокойно поправил ее Леголас. – Значит, наша цель совсем не орки, да? Тау нахмурилась. -В их отряде был гном… -Кили. -Да, Кили. И он ранен моргульской стрелой по словам того пленного орка. -Он мог много чего наплести, лишь бы оттянуть свою смерть… -Но я видела это сама. Правда, не знала тогда, что стрела смазана моргульским ядом. – девушка помолчала – Иначе бы отправилась в путь еще раньше. -Мда, - светловолосый сделал несколько легких прыжков, огибая расщелины в камнях, заполненные оленьей кровью, - то есть мы похожи еще и в этом… -В чем? – тонкие брови рыжей едва не сошлись на переносице. -В том, что те плененные гномы принесли нашей обители лишь вред и опасности, а нам с тобой – еще и душевную беду. – отведя глаза и подставив лицо встречному ветру, нараспев произнес принц. -То есть ты… вы тоже? – Тауриэль потрясенно замолчала. Она была уверена, что в ее любви к темноволосому гному виновата лишь она и ее легкомысленность, ее доверчивость и наивность. Но принц Леголас тоже оказался влюблен – значит, за прошедшее время они оба добровольно отдали свои сердца тем, кто унес их в неведомую даль, туда, к Эребору. – Но я думала это всего лишь симпатия! -Я тоже так думал – она казалась мне весьма … забавной и странной всегда. Но сейчас, когда я узнал, как на самом деле она верна своим, хоть и немного странным принципам, как она добра, и как искренне она верит в дружбу, переживает за нее и сражается, я понял, что все те мысли и нежные чувства к этой, как ты сказала, Вольной оказались куда более серьезными, чем просто симпатия. И потому я не дам ей сделать шаг в сторону, который может привести ее к гибели… По крайней мере, в одиночку. -Но она же не ранена и вполне может за себя постоять. -Она девушка в первую очередь. Девушка с открытым и добрым сердцем – и если она увидит, что кому-то из ее дружков-гномов будет грозить беда, она бросится на помощь. И успеет. Вопрос в том, чем это может обернуться для нее. Тау задумчиво посмотрела на светловолосого – совсем другими глазами, совсем не так, как прежде. Теперь этот холодный гордый принц, что не умел ослушаться приказов отца и никогда не шел ему наперекор, что всегда в точности выполнял указания и, как порой казалось, не имел своего собственного мнения, предстал ей таким же пылким и одиноким, как и она сама. Казалось бы – она его знает – не год и не сто прожили они бок о бок, но об истинной буре, творившейся в душе Леголаса она узнала лишь сейчас, как, впрочем, и о том, что эта душа, такая скрытная и ранимая вообще существует. Тауриэль усмехнулась, тихонько радуясь своим мыслям – она не одна, и любовь, как оказалось на практике, заразна. Рыжая не знала, есть ли от нее лечение, но сам факт того, что добиваться взаимности и страдать из-за возможного отсутствия оной она будет не одна, уже придавал сил. Сын Трандуила покосился на невольную спутницу и, заметив на ее лице легкую, как тень, ухмылку, помрачнел. Тайны души не стоит раскрывать каждому встречному, и, хоть он и был уверен в толерантности и помощи в случае чего со стороны командора стражи, ему все-таки было не по себе – как от того, что влюбиться его угораздило в самую неподходящую принцу Лесных эльфов особу, так и от того, что он за этой особой погнался, надеясь на призрачную взаимность. Все это было глупо и несвойственно ему – но сидеть сложа руки, когда эта веселая и яркая, как пламя, неукротимая Вольная рисковала собой где-то вдалеке от него, Леголас не мог. Как бы не хотелось забыть про глупые чувства… Вольная влекла его, как мотылька, на свой огонь, и принц ничего не мог поделать с вечно разумной и спокойной, а сейчас вдруг взбунтовавшейся кровью. Где его былое хладнокровие? Исчезло, не оставив следа. И даже намека на оный. Светловолосый улыбнулся, не зная, что еще сделать в данной ситуации, и Тауриэль наконец пришла в себя. Они стоят на утесе – а где-то далеко, быть может, медленно гибнет Кили! Нельзя терять больше ни секунды. -Нам пора. – коротко бросил эльф, словно прочитав ее мысли – Они сейчас в Озерном городе – мне кажется, дальше они уйти не смогли. У них нет ни оружия, ни доспехов. Они только что бежали из плена. И у них раненый. -Кили упрям. Он сможет идти и молчать. -Мне кажется, его рана в итоге обнаружится, что задержит их хотя бы на несколько минут. Именно эти минуты могут все решить. Медлить нельзя. Леголас, легко перепрыгивая с камня на камень, спустился с холма. Тауриэль вдохнула, бросив взгляд на виднеющийся на глади озера город, и поспешила следом, закинув ненужный лук в колчан. -Я и не знал, что ты умеешь смеяться. – Кили, опершись на резной, отрытый незнамо где посох, опустился рядом с Драэн, безвольно сидящей на кровати. Ожидание вечера казалось невозможным – каждая клетка в девушке буквально рвалась наружу, заставляя предпринять хоть что-то. Она не могла усидеть на месте – и ожидание казалось вечным. Но иначе было никак – тринадцати гномам и хоббиту не так-то легко пройти через густо заселенный город, при этом не попавшись на глаза страже или шпионам бургомистра. Еще даже не начался вечер, а черноволосая уже готова была выть от досады и безделья. У стола переговаривались тихо Торин и Балин – близился день Дурина, и до Эребора нужно было добраться как можно скорее. Но как скорее, если они даже из дома выйти не могут? Бард куда-то смылся с весьма мрачной физиономией, его дети сидели в углу, боясь даже напомнить о своем существовании, но, наверное, стоило бы им закричать, увлеченные подсчетами гномы не заметили бы ничего. Драэн сидела на кровати, глупо уставившись на свои ноги с красовавшимися на них царапинами и синяками. Нет, ноги как ноги, красивые даже по мнению присевшего рядом племянника Торина. Но вот доходящий только до колена подол платья Сигрид девушку так или иначе смущал – в Зеленом Городе платья выше ступней являлись признаком развратности, хотя последнее время Вольные, признаться честно, не особо заморачивались по этому поводу. Но дочь Вождя все равно смущалась собственных голых ляжек. И плевать, что соблазнительные. Она уже раз пять встала, прошлась до сооруженной дворфами у камина «сушки» и потрогала свою одежду – мокрая насквозь. Все эти походы не увенчивались успехом, а маячившая перед глазами эльфка в весьма коротком платье гномов не то чтобы раздражала, но отвлекать от разговора – отвлекала. Из-за пристальных взглядов девушка чувствовала себя еще неуютнее. А теперь еще и Кили с ненужными разговорами. -Я не такая, как мои собратья. По крайней мере, здесь и сейчас. Хотя многие из нас поменялись и стали проще относиться к миру за мои прошедшие две тысячи лет… -Тебе больше двух тысяч? -Да. – хмыкнула Драэн – Теперь звание «бабули» мое по праву, надо полагать? -Да. – хихикнул принц – Но это значит, что ты помнишь время, когда захватили Эребор… - гном помрачнел – Почему твой народ не помог нам? -Мы не успели. – вздохнув, честно призналась эльфийка – Слишком поздно собрались с силами. К тому же нас было мало – это вряд ли бы что-то решило. -Но вы хотя бы попытались. – темноволосый был мрачнее тучи – Как после этого можно доверять Вольным, которые тоже бросили нас? -Мы верны вам сейчас. Пытаемся исправить свои ошибки. -И в чем проявляется эта верность твоего народа, твоего отца? -Я здесь как ее залог. – черноволосая посмотрела на свои ладони, покрытые мелкими порезами – Я поехала изначально только из-за слова отца и просьбы Гэндальфа. Согласилась проводить вас до Эребора. Я не думала, что это так далеко зайдет. Я не думала, что привяжусь к вам и … - она подняла взгляд и посмотрела на друга. Синие глаза встретились с карими. – захочу остаться. Что буду готова пойти за вами куда угодно. Гном ничего не сказал в ответ – лишь наклонился к дочери Вождя и прислонился лбом к ее лбу. -Мы тоже. Вечером, едва тьма спустилась на Озерный город, гномы ушли за оружием в ближайшую оружейную, а Вольная осталась в доме Барда – в сухой одежде и с сердцем, преисполненный верой и надеждой. Надеждой на светлое будущее… -Мой Вождь, войска готовы. Выступаем? Наитан – его вечная тень – оказался за спиной, и Турэлио поморщился, опустив кубок с вином на столик. Пора решать – идти или нет. Их слишком мало, чтобы внести в предстоящую битву, ту самую, о которой смутно предупреждал его Серый странник и которую он сам видел в вещем сне, свою лепту. Но старые ошибки нужно исправлять – как и меняться, стремиться к будущему. А еще нужно спасти дочь – она, как верный воин и верный соратник, без лишних вопросов отправилась туда и с теми, куда и с кем бы не пошел сам великий Вождь. Дочь.. Та, чьи глаза напоминали ему о почившей жене, равно как и характер. Та, чьим умным и рассудительным речам он всегда внимал, и та, что была достойна трона не меньше брата. Но искренне его не желала. Турэлио повернулся и поднял мутные глаза на сына – этот был его точной копией. Тихий, спокойный и невозмутимый, как вода, что в итоге подточит нужные ей камни. А Драэн – воплощение того огня, чья частичка пылала в сердце каждого Вольного. Он просто не может бросить дочь – и чтобы там не говорили злые языки. Если надо – он первым пойдет в бой и первым ляжет мертвым. Он не может потерять ее так же просто, как и ее мать… -Да, Наитан. Седлай коня. Мы выступаем на Эребор. Черноволосый поклонился отцу – и исчез с его поля зрения. Пришла пора главного и, возможно, последнего похода Вольных. Что ж - во имя свободы!