Сегодня черный день - владыка мира мертв, И стар, и мал Не могут слез сдержать своих. Он добрый повелитель, Он солнцем был и был луной Империя осталась Его вдовой. "Обман", Ария.
-Отец! – Драэн упала на колени перед распростертым на льду телом отца. – Отец! – руки девушки дрожали, а в глазах стояли слезы, когда она мягко, боясь любым неверным движением нанести лишнюю боль, коснулась холодной ладони Вождя. – О, отец… Турэлио рвано выдохнул и, хрипя, чуть повернул голову в сторону дочери. Изо рта владыки Вольных эльфов стекала одинокая, тонкая струйка крови – и черноволосая буквально видела, как вместе с каждой ее каплей уходит из тела отца жизнь, не оставляя тому даже крохотного шанса на спасение. Ужасная рана на животе, нанесенная недрогнувшей рукой – и великий Вождь, у которого хватило сил и наглости пойти против всех, тот, что всю свою жизнь был непобедим, умирал долго и мучительно, как побитая собака… Драэн мелко трясло – она шарила руками по телу отца, почти его не касаясь, порой накрывала ладонями и без того окровавленными страшный разрез, порой дотрагивалась до иссиня-черных волос, ореолом рассыпавшихся на снегу, проводила пальцами по родному лицу, словно пытаясь собрать нещадно быстро убегающие минуты, еще отведенные Турэлио. -Жизнь покидает меня, - тихо промолвил Вождь, с тихим всхлипом поймав дочь за руку и едва ощутимо сжав ее ладонь. – Ты должна быть сильной… - он перевел свой медленно стекленеющий взгляд на сына, что безмолвно страдал рядом, держа его голову на руках. – Вы оба должны быть сильными… -Отец, - Вольная уже не сдерживала своих слез, и маленькие их капли катились по ее худым, покрытыми порезами и синяками, щекам. – Это я виновата, я виновата в том, что… Ну зачем, зачем ты сюда пришел? Мы бы справились, справились сами… - ее голос, и без того едва различимый посреди поднявшегося ветра, перешел на неслышное бормотание. – Зачем, зачем ты пришел, отец? -Я спасал Торина… - глухим шепотом ответил Турэлио, и глаза дочери, неуловимо бегающие по его телу, остановились на его лице, словно спрашивая, стоило ли оно того. – Помнишь, ты сказала мне, что друзей не бросают… Я не бросил… -Но, ada, - черноволосая эльфийка все крепче сжимала отцовскую руку, и сердце ее гулко билось, а слова и мысли путались на языке, - но почему, почему ты не ук… -Я ни о чем не жалею, - Турэлио, собрав в кулак все оставшиеся у него силы, немного приподнялся, прижимая плачущую дочь к груди. – Я спас все, что мне было дорого, и из своей последней битвы я вышел победителем… как… -Как истинный Вольный, - закончил за слабеющего отца Наитан, гладя сестру по черным волосам. – Как истинный Вождь. Он кивнул Турэлио, встретившись с ним взглядом, и утер тыльной стороной ладони невольные слезы. Мужчина не должен плакать – тем более, Вольный. -Позаботьтесь друг о друге, - едва слышно пробормотал Турэлио, не отрываясь глядя на сына. Тот мелко-мелко затряс головой, так, что длинные слипшиеся волосы черной волной упали ему на плечи, выпутавшись из толстой косы. – И берегите мой народ. Я верю, что вы станете достойными его защи… Вождь замер, поперхнувшись на слове, и глаза его устремились ввысь, к безоблачному небу, где ярко светило солнце. Предсмертный хрип тихим эхом отскочил от каменных стен. -Я умираю, - тихо закончил Вождь, и губы первого Вольного тронула легкая улыбка. – Умираю, ни о чем не жалея… Турэлио вздохнул, глубоко и ровно, и вздрогнул, словно выпуская душу из объятий холодеющей плоти. Драэн, примостившаяся у него на груди, крепко зажмурилась – до красных пятен в глазах – и тихо всхлипнула. Рука отца, ослабевшая и обессилившая, гладившая ее по спине, исчезла – и на ее место легла другая, теплая и такая же родная. -Он умер, - коротко сказал Най, проводя ладонью по худым лопаткам сестры. – Он умер, Драэн... -Нет, - девушка втянула ноздрями воздух, медленно поднимаясь с колен вслед за тащившей ее наверх сильной рукой брата. – Не-е-ет… Сердце в груди разрывалось от горя, буквально крошась на мелкие частички, и Вольная едва держалась на подкашивающихся ногах. Наитан помог ей подняться, но твердый лед упрямо уплывал из-под сапогов, а голова предательски кружилась. Драэн всхлипывала, не в силах оторвать взгляд от тела, оставшегося в его холодных объятьях – теперь уже навсегда, и сжимала кулаки, дрожа на ветру, словно промокшая до нитки. Брат обхватил ее руками, прижал к себе – к теплой, родной груди – и начал что-то тихо шептать на ухо, но Вольная не слышала глупых слов, будто вырванная из обычного мира цепкими лапами горя. -Он умер, сестра… - пронесся у нее в голове Ная, и девушка накрыла руку брата своей, обмякнув на его плече. -Он умер, брат… - ответила она потрескавшимися губами. – И он больше не вернется. Мы остались одни. -Ночью, когда Дейл окрасится огнями, в Эреборе будет пир, - тихо сказал Торин Наитану, что безмолвно стоял на поле битвы у Одинокой горы, бесцельно выискивая среди поверженных на траве трупов остроконечные шлемы падших собратьев. Маленькая кучка Вольных – обессиленных и растерянных – толпилась у него за спиной. – И наши имена будут вписаны в легенду. Легенду о Эреборе… -Я знаю, - голос черноволосого был глух, а кулаки стиснуты до боли. – Но сегодняшний день для нас будет днем скорби, гном. Мы тоже будем петь песни – но песни наши будут темными и мрачными… -Понимаю, - Дубощит чуть склонил голову. – Но позволь мне помочь вам хоть чем-нибудь, ибо вина в гибели вашего отца лежит на мне… - как бы ни был горд Король-под-Горой, эти слова он произнес со смирением и покорностью воле эльфа, стоящего рядом с ним. -Наш отец боролся за свои убеждения, - отрезал Наитан мягко, - и мы будем стоять за них же. – Вольный повернулся к темноволосому владыке Эребора и улыбнулся, положив руку ему на плечо. Улыбнулся с легкой, едва заметной грустью. – Ты ничего не должен нам, Торин. Мы пришли сюда по доброй воле – и по ней же полегли на пороге твоего дома. Останемся друзьями – и большего Вольным не надо… -Но друзья не сбросают в трудный час, - возразил Торин. – Так позволь помочь тебе по мере сил… Мы дадим вам золота, - бровь Ная удивленно поползла вверх, - и вы воздвигнете свою Белую Цитадель заново, вернете ее стенам былое величие! Зеленый Город станет процветать! -Нет, - покачал головой наследник Турэлио, - разрушенные стены родной Цитадели напомнят нам об отце… О том, что мы сами должны возвысить свой народ. -Как хочешь, Вольный, - поняв, что уговаривать Наитана бесполезно, Дубощит лишь тяжко вздохнул и бросил мимолетный взгляд на поле, усеянное телами павших. – Что вы сделаете с вашими мертвыми? -Их последним пристанищем станет костер, - коротко ответил черноволосый, и его ладонь плавно соскользнула с широкого гномьего плеча. – Дикий огонь – достойная могила для Вольного эльфа, ведь над его телом не будет властно время, а свободное сердце сгинет в жарком пламени, частичка которого горит у каждого из нас в душе… Моя сестра вместе с несколькими Вольными и эсгаротцами уже готовит их в последний путь. И вправду – то тут, то там в огромной долине медленно вырастали сооруженные из нескольких ветвей и деревянных балок, принесенных людьми из Дейла, костры. Тела, завернутые в лошадиную попону, лежали рядом, безропотно дожидаясь своей участи – уже холодные и безжизненные. На небольшом возвышении прямо перед вратами в Эребор, ровно там, где повел он в бой своих воинов, лежал Турэлио – глаза Вождя были закрыты, а руки, сложенные на груди, сжимали верный меч, что подвел своего хозяина лишь раз в жизни. Лицо Вольного было необычайно спокойно, и Драэн, что бродила неподалеку, ища ветки для очередного костра, казалось, что отец всего лишь дремлет – и вот-вот проснется, скажет, что над Зеленым Городом вновь взошло солнце, а значит, пора приниматься за мирские дела… Но этого не происходило, и черноволосая эльфийка, задумчиво покусывая губу, тащила к телу последующего мертвого собрата тяжелую балку. Многих из них унесла та битва – и от двухсот Вольных, что преданно последовали в путь за своим Вождем, вернется домой лишь десятая часть – и это, включая тяжелораненых. Драэн тяжко вздохнула – нелегкий груз горя и вины сжимал в стальных объятиях ее сердце, давил на грудь, не давая спокойно дышать. Она, она была во всем виновата и вела себя неправильно почти всегда, почти в каждый момент свой жизни – начиная спонтанным решением пойти за Гэндальфом и заканчивая просьбой броситься в битву… А отец… А отец не смог ее так просто отпустить – единственную дочь, так похожую на ее давно почившую мать. И он погиб – пал в самом конце сражения, не дожив всего нескольких минут до «счастливой развязки». Сердце Вольной сдавленно ныло от каждой мысли об ее роли в судьбе отца, и Дра, сильнее закусив губу и уже почти не обращая внимания на зудящую боль во всем теле, быстрыми движениями затягивала шнуровку на ближайшей попоне, скрывающей еще одно бездыханное тело. Она, она должна была умереть вместо отца, подарив ему долгую жизнь в чертогах Белой Цитадели – и подарив ему вечную боль, точно такую же, что подарила ему первая Вольная его народа, оставив с двумя осиротевшими вмиг детьми на руках. Какой-то дальней крохотной частичкой души понимала и даже признавала смерть горячо любимого ей эльфа, видела ее причину, но ее душа рвалась на части от глухой и одинокой тоски по Турэлио. Ей будет слишком тяжко без него, слишком тяжко – без его легкой, едва заметной опеки, помощи и поддержки одной только благосклонной улыбкой. Она осталась слишком одинокой. Шнуровка под пальцами, внезапно одеревеневшими, расползалась, никак не желая скрыть от яркого солнечного света помертвевшее лицо Вольного воина, и Драэн упрямо запыхтела, ощущая насколько устала – устала от долгого пути в никуда, от давления судьбоносных решений, от тяготы возложенных на нее смертей, – но не желая сдаваться. Ее отец умер и совсем скоро его тело, единственное оставшееся напоминание о нем, исчезнет в смертоносной пляске ярко-рыжего пламени – и ей, одной из дочерей Вольного народа, придется быть самой за себя, и властного владыки уже не будет рядом, чтобы спасти ее от последствий ее же глупых ошибок. Придется научиться делать из них выводы, если он все еще хочет жить, хотя бы ради отца. Вместо него. Шнуровка вновь выплыла из-под пальцев и разъехалась в стороны, обнажая рассеченную грудь воина – и Драэн тихо зашипела от досады. Внезапно поверх ее рук легли другие – светлые, покрытые чуть заметной сеточкой порезов – и чужие уверенные, ловкие пальцы в одну секунду стянули веревки поверх попоны, быстро справившись с узлом, и перескочили на бечевки с другого конца полотна. Драэн наблюдала за пальцами с небольшим недоумением, а потом немного повернула вбок голову, встретившись взглядом с изучающим взором светло-голубых глаз. -Леголас, - выдохнула Вольная, и ее губы тронула легкая улыбка. Принц Лихолесья был для нее, пожалуй, тем единственным, кто мог сделать сегодняшний мрачный день чуточку лучше, а ношу, давящую на сердце, чуточку легче. – Спасибо. -Обращайся, - не замедлил ответить сын владыки Лесных эльфов и грациозно поднялся, протягивая ей руку. Девушка без всяких зазрений совести за нее схватилась, позволяя увлечь себя наверх – а следом и в крепкие объятия. – Я знаю, как тебе нелегко… - раздался у уха тихий шепот, и Драэн, уже хотевшая было выпутаться из хватки мягких рук, замерла, широко распахнув глаза, а потом подалась неожиданному порыву и прильнула к груди эльфа, спрятав лицо у него на плече. Леголас прижал ее к себе чуть сильнее, так, что черноволосой Вольной даже показалось, что она услышала стук его сердца, и ласково провел рукой по спине девушки. – Я знаю, как болит твоя душа… Но знай – моя всегда будет скорбеть вместе с тобой. -Я чувствую, - кивнула Вольная, обвивая руками шею принца. – Но я не могу остаться… Драэн показалось, что сердце светловолосого пропустило удар, а он сам, отстранившись, внимательно посмотрел ей в глаза. Девушка поначалу выдерживала тяжелый взгляд, но потом опустила глаз, не в силах смотреть, как Леголас с упрямостью и отчаянной верой утопающего ищет на ее лице признаки милой лжи. -Я должна вернуться домой, - произнесла она тихо, рассматривая траву под сапогами. – Я не могу бросить брата в это тяжелое для всех нас время – я не могу бросить наш народ… Я… Я не могу бросить брата – кончину отца он переживает тяжелее меня, хоть по его лицу этого и не прочесть… Ему нужна будет поддержка в эти темные времена – нужна будет твердая опора, и я не могу так просто его оставить, как бы сильно я… Я чувствую любовь к тебе, - Вольная мягко коснулась ладони эльфа, переплетая свои пальцы с его и прижимая теплую руку к своей груди. – И мое сердце никогда не будет биться для другого, но я не могу остаться с тобой… Я должна вернуться, должна подать пример горюющим и помочь страждущим, – на глаза черноволосой дочери Вождя навернулись слезы, а в горле застрял сухой ком. – Да и твой отец – он явно будет против того, что ты сойдешься с Вольной, да к тому же не простой, а дочерью того, кто когда-то давно его предал… Прости меня, meleth. Прости… Леголас молчал, не спуская с эльфийки грустных голубых глаз, а потом дотронулся свободной рукой до ее щеки. -Мое сердце тоже, nin meleth , - кивнул он, с некой, понятной только ему, осторожностью и заботой заглядывая ей в глаза. Драэн вздрогнула, когда ласковые пальцы смахнули с ее щеки несколько слезинок, не в силах оторвать взор от завораживающих очей Лесного принца. – Вольные могут гордиться их первой леди… Она поистине воплощение их храбрости и непокорности, благородства и горячей, пламенной веры… - сын владыки Трандуила печально улыбнулся, немного сильнее сжимая ее ладонь, и губы Вольной тронула слабая, едва заметная усмешка. -Спасибо, - она отпустила теплую руку Лесного принца. – Спасибо тебе за все, Леголас. Встав на мысочки, черноволосая почти неощутимо коснулась губ светловолосого и тут же отпрянула, резко поворачиваясь и уходя прочь, в сторону Дейла в поисках последних погибших. Ноги Драэн подкашивались, и девушка невольно прибавляла шаг, боясь раскаяться в своем непростом решении прямо сейчас и вернуться к тому, к кому рвалась ее душа, но все же неотступно продолжала идти, стискивая кулаки и понимая, что путь, что она выбрала, единственно правильный на сей момент. И пускай сердце будет нестерпимо болеть – пройдет время, и ему придется успокоиться. А к тому времени Вольная надеялась, что светловолосый принц уже позабудет ее. Но, как ни странно, от этой мысли сердце болело еще больше. А за ее спиной, глядя вслед удаляющейся одинокой девичьей фигурке, стоял Леголас. Светловолосый принц не сводил со спины Драэн глаз, пытаясь понять, что же все-таки творится в его душе. -Она уходит, и тебе больно, сын мой, - Трандуил бесшумно приблизился к сыну и обратил свой взор на ту, что служила причиной всех страданий юного принца. – Тебе больно из-за нее… Она предала твою веру… Как и ее отец когда-то… -Нет, - Леголас перевел взгляд на отца, и в глазах эльфа читалась решимость. - Она не предавала моей веры, она… она… Ее сердце болит так же сильно, как и мое… Трандуил задумчиво склонил голову набок, изучающе смотря на сына. Тот, повинуясь неожиданно-печальным мыслям, опустил свой взор, уставившись в землю, а потом перевел глаза на отца. -Я… Я не смогу вернутся, - помолчав, произнес Леголас, и в глазах принца плескалась неумолимая грусть. -И куда ты пойдешь? – голос Трандуила чуть дрогнул, несмотря на все усилия Лесного короля не выдать своей слабости. -Я не знаю… - честно сознался светловолосый, сглотнув образовавшийся в горле ком. -Иди на Север, - вздохнул Трандуил. – Найди дунадайн. Среди них есть молодой следопыт – познакомься с ним. Его отец, Араторн, был хорошим человеком, и его сын однажды может стать великим. – Леголас внимательно слушал, едва заметно стискивая кулаки, потом кивнул, уже повернувшись к отцу спиной. -Как его зовут? – бросил он через плечо. -На Пустошах он известен как Странник… - последовал немедленный, плавный ответ, будто светловолосый эльф взвешивал каждой слово, тщательно отмеряя, что говорить сыну, а что нет. – А его истинное имя ты должен узнать сам… Легкий кивок головы – и Леголас, для которого тягостный разговор уже окончился, твердо зашагал вперед, к концу равнины, туда, где паслась его лошадь, и виднелся стан Лесных эльфов. Каждый шаг молодого наследника Лесного королевства болезненным гулом отдавался в сердце его отца, который, как бы не хотелось ему в это верить, все же понимал, что сегодня в его сыне что-то резко надломилось, треснуло и изменилось. Необратимо. От него уходил уже больше ни послушный любому приказу, верный и поддерживающий все решения наследник, а одинокий и замкнутый в себе воин, чья слабая, светлая улыбка служила лишь маской, прикрытием для всей бури чувств и эмоций, что крылись глубоко внутри. -Леголас, - тихий зов, и светловолосый эльф остановился, немного повернул голову, косясь на отца через плечо. В этот раз их взгляды разошлись, и оба понимали, что разлука, такая горькая, была, увы, неизбежна. Прекрасный владыка Лесного царства больше не смог бы оставаться под сенью родного леса, пока в его сердце жила память о той, с которой он не смог остаться. – Твоя мать любила тебя… - Трандуил говорил едва слышно, и почти каждое слово Леголасу приходилось улавливать, не спуская глаз с его губ, строя продолжение фразы по наитию. – Больше всего на свете, больше своей собственной жизни… Краткие слова утешения и рука, приложенная к сердцу - прощальный жест перед долгой разлукой. Леголас нахмурился – владыка Лихолесья видел, как сошлись на переносице тонкие брови наследника, и приложил ладонь к доспехам, проводя пальцами по шнуровке кафтана. -До встречи, ada, - и принц легкими, быстрыми шагами поспешил покинуть дорогу к Эребору. -Только не говори, что ты пришла прощаться! – Кили предупреждающе поднял руки, загораживая девушке дорогу. – А как же пир? Как же празднование победы? -Я не могу остаться, Кили, - улыбнулась Драэн, глядя, как за спиной у гнома начинают спешно собираться его товарищи. – Я полюбила вас – всем сердцем – но сейчас пришла пора прощаться, друзья… - черноволосая Вольная легонько потрепала племянника Торина по волосам и шутливо-испуганно кинула взгляд на расположившуюся неподалеку Тауриэль. – За все время, что мы пробыли вместе, я поняла, что жизнь за пределами Зеленого Города не так ужасна, и на свете есть еще те, кому будет нужна такая как я, - дворфы одобрительно загудели. – Спасибо за все вам, друзья, и простите меня за то, что я не знаю еще ласковых слов, чтобы выразить мою к вам благодарность… - Дра провела рукой по волосам, убирая их с лица, и улыбнулась так искренне, насколько у нее хватило сил. – Я желаю всем вам долгой жизни и всех благ, о которых вы когда-либо мечтали… Берегите свой дом – и возвысьте его имя в легендах. – гномы дружно гаркнули, подняв к небу сжатые кулаки, и в душе Вольной стало неожиданно тепло-тепло, словно кто-то невидимый заботливо поддержал увядающую искру ее веры, подложив в затухающий огонь дров. -Мы будем помнить тебя, дочь Вождя, - вперед, как обычно это бывало и раньше, выступил Балин. – Будем помнить твои черные косы и храбрые речи… И то, что они всегда подтверждались делами. И да хранят тебя боги… -И вас, - девушка легко коснулась испещренной царапинами руки гнома и заглянула в его грустные глаза. Улыбнулась и шагнула к остальным, поочередно пожимая протянутые ладони и отвечая на теплые слова. – Прощайте, друзья. Вернее, до свидания… Когда с душевными речами было наконец покончено, и гномы во главе с Бильбо, что пожелал Вольной спокойного пути и дальнейшей жизни, расступились, Драэн подошла к небольшому отряду Вольных, уже оседлавших коней, и, вскочив в седло, обернулась напоследок, любуясь Эребором, чьи каменные стены утопали в лучах заходящего солнца. -Удачи тебе, Вольная, - к черному скакуну эльфийки подошел Торин. Лицо гнома оставалось непроницаемым, но улыбка на губах и веселые, такие, какими редко помнила их девушка, глаза сказали черноволосой о многом. И лишние слова, произнесенные вслух, были бы тут неуместны. Дворф и сам это понимал. – Пусть твое сердце поскорей избавится от скорби… -Эта скорбь возвышенна, - ухмыляясь, покачала головой дочь Вождя. – И потому священна для меня… И тебе удачи, Король-под-Горой… Дубощит кивнул, а Драэн выпрямилась в седле, кинув быстрый взгляд за холмы, на разрушенные башни Дейла и солнце, что медленно уплывало за горизонт. Их дорога – ему вслед. -Пора, сестра, - Наитан вскинул вверх руку, отдавая короткий приказ строиться, и поправил маленький мешочек, что висел у него на поясе. Прах, что хранится в нем, он развеет по ветру над Зеленым Городом, и Вождь, что ушел сегодня к предкам, и после своей смерти останется со своим народом, будет незримо его охранять и поддерживать в нелегкие моменты того, кому доведется теперь взойти на его трон. – Пора возвращаться… Черноволосая Вольная кивнула, окидывая последним, прощальным взглядом Одинокую гору, равнину перед ней и городскую стену, виднеющуюся вдали. Она не знала, вернется ли сюда еще, и потому стремилась запомнить как можно больше – и прекрасный вид, и милых сердцу гномов с хоббитом, и одиноко примостившийся неподалеку стан Лесных своих собратьев, и фигуру в сером, что неспешно прогуливалась по каменной дороге, и догорающие костры, что отпускали ввысь души павших воинов…***
Над Сalen Caras догорал закат, окрашивая деревянные постройки Вольных в алые цвета – цвета крови и цвета любви и надежды. Тонкие струйки дыма одиноко сочились в темнеющее небо, скрываясь за серыми облаками, а деревья колыхали ветвями, шурша листьями на ветру. Оторвавшиеся листки, кружась в немыслимом танце, опадали на землю, стеля под ногами Вольного народа цветастое зелено-рыжее одеяло. Белая Цитадель, что стояла на холме, сияла огнями – и каждая статуя казалась в играющих бликах пламени живой – будто лица богов Вольного народа смотрели на своих подданных в этот день с особой заботой и снисходительностью. Ветер гулял по широким галереям дворца, свистел и завывал на верандах – и таинственно пел, появляясь в парадном, убранном и украшенном по особому случаю, зале. Вольные эльфы, все до единого, расположились у подножия ступеней в Белую Цитадель и с благоговением ожидали появления своего нового Вождя, что скрывался сейчас в недрах полуразрушенного дворца, готовясь к обряду вступления на отцовский трон. Вольные молчали, боясь единым словом нарушить священную тишину, и взирали на ту, что одиноко застыла на веранде Белой Цитадели, покровительственно и мягко им улыбаясь и держа в руках венец, предназначенный новому Вождю. Внезапно в глубинах дворца Вождей послышался нарастающий шум – тихое, манящее пение и шелест длинных одежд, и на веранду, открытую всем взорам, вышел высокий черноволосый эльф, которого сопровождали приближенные советники. Вольные слаженно преклонили колена перед тем, кто, спустя всего несколько секунд, станет их новым владыкой, и поднялись, не в силах отвести глаз от наследника Турэлио. Наитан, чьи распущенные волосы черным водопадом струились по крепким плечам и спине, а темно-синие одежды скрывали изящное и худощавое, но вместе с тем сильное и мускулистое тело, шагнул навстречу своему народу, замерев на верхней ступени небольшой, но широкой лестницы. Он едва заметно кивнул, а затем плавно повернулся, так, что полы его одежд просвистели в воздухе, волной струясь вслед его шагам, и медленно опустился на колени перед своей сестрой, что застыла рядом, будто одна из диковинных статуй, освещенная загадочными бликами многочисленных факелов. Най не спускал глаз с сестры, что, увидев движение брата, неспешно приблизилась к нему, а потом закрыл их, будто погружаясь в дивный сон. Лицо Вольного искрилось спокойствием, но черноволосая эльфийка прекрасно знала, как сильно колотится его сердце, а потом как резко замирает оно при каждом шорохе – точно так же, как и у нее самой. Драэн подняла серебряную, витую из маленьких колечек, замысловато переплетенных между собой, и украшенную маленькими сапфирами, диадему к темному небу над головой – и, едва дыша, опустила ее на черноволосую голову брата. -Властью, данной мне, я нарекаю тебя, Наитан, сын Турэлио Великого, Вождем Вольных эльфов, - над поляной поплыл, подхватываемый игривым ветром, ее тихий голос. – Правь мудро, и мы пойдем за тобой в огонь и воду – вплоть до смертельной черты… Най выдохнул – Дра буквально ощутила, как легонько вздрогнуло все его тело – и поднялся, неспешно и грациозно, будто большая лесная кошка. Повернулся снова к своему народу, теперь уже – как истинный правитель, и простер вперед руку – и Вольные встали перед своим Вождем на колени, склонив головы в знак почтения и вечной преданности… Драэн увидела, как тронула губы брата легкая улыбка, и незаметно улыбнулась сама, поправляя складки на темно-синем в пол платье с длинными рукавами. Наитан сглотнул и жестом приказал своим подданным подняться – и тишина, опутавшая Зеленый Город плотной, мягкой пеленой, взорвалась радостными криками и аплодисментами. В ввысь взлетели лепестки диких трав – и легли под ноги новому Вождю, что спустился по ступеням и смело пошел вперед, вглубь веселящейся толпы. Вольные с легкими поклонами расступались с его пути, не переставая славить имя своего владыки, и Наитан улыбался – улыбался каждому из них, впервые со времени кончины отца почуяв, что тяжелый полог печали, лежащей у него на сердце, словно стал легче. Драэн неотступно ступала по пятам за братом, и жители Зеленого Города ловили с восхищением ее взгляды и с благоговейным трепетом касались протянутых рук. Над лесом, где обитал Вольный народ, взошла луна – яркая и сияющая, как и надежда в сердцах Вольных, зародившаяся в эту темную ночь. Надежда на светлое будущее и на то, что со смертью первого из их Вольного народа, жизнь не кончается, а течет дальше, следуя неожиданным и резким поворотам реки… Пир под сенью мраморных потолков Белой Цитадели не заставил себя ждать – и пение, что несколько минут назад было тихим и будто осторожным, вошло в полную силу, хлынуло во все темные уголки дворца, прогоняя ночную тьму и сонливость. Вольные гуляли, славя нового Вождя – и вино, прибереженное специально для таких случаев, текло рекой, а огни факелов словно разгорались все ярче. Драэн стояла на балконе в своей опочивальне – том самом, ступив за пределы которого больше года назад, начала она свое путешествие к Одинокой горе – и молчала, глядя на огни Сalen Caras под мраморными перилами. Суета и веселый, небрежный шум, что долетали до ее ушей с первого этажа Белой Цитадели, совершенно не волновали эльфийку – напротив, в эту темную ночь ее занимали куда более мрачные, чем обычно, мысли. Дочь Турэлио держала в руках небольшую позолоченную урну с прахом отца в руках – и, дождавшись какого-то только ей понятного сигнала, наконец открыла крышку, поднеся сосуд к обрыву под ногами. Черный пепел, влекомый внезапно поднявшимся ветром, хлынул из отверстия – и моментально скрылся из глаз, пропав в окружающих сумерках. Черноволосая эльфийка тяжко вздохнула, смотря ему вслед – и вздрогнула, когда подошедший со спины Наитан легонько приобнял ее за плечи. -Он всегда будет с нами, - прошелестел над ухом спокойный и уверенный голос брата. – Он навсегда останется в наших сердцах. -Да, - ответила Вольная, смахнув со щек невольные слезы, и повернулась к Наю. Тот взял ее за руку. -Пойдем к Вольным, сестра. В этот знаменательный день они хотят видеть свою первую леди… Слабая улыбка тронула девичьи губы, и она чуть сильнее сжала ладонь брата пальцами, кивая в знак согласия. Наитан склонил голову – и, обернувшись напоследок, повел девушку к подданным. -Теперь ты уже другая, теперь ты уже… -Кто? - немного испуганный взгляд Вольной заставил нового Вождя легко рассмеяться. -Теперь ты больше не дочь Вождя, сестрица, - хмыкнул он. – Теперь ты его сестра…