Доживем до понедельника?!

На корпоративах, кои в третьем отделе проводились нечасто, было одно негласное правило - ты можешь пить сколько угодно, отплясывать в чем угодно, выбрасывать в окно кого угодно, творить, что угодно, даже если на тебя пристально смотрит твой начальник, а тебе еще с ним не один век работать, но главное ни за что, ни при каких обстоятельствах не отрубайся первым. Или если и делаешь это - то делай там, где тебя не найдут. Очень не найдут. Потому что участь первого отрубившегося - всегда печальна. Это в третьем отделе знали настолько хорошо, что это было первым, что говорили только определенным к ним стажерам. А уже после сразу же пугали Уильямом Ти Спирсом, потому что уснуть первым на гулянке шинигами было куда страшнее, чем попасть под тяжелые взгляд и руку ужаса всея третьего отдела. Сознание возвращалось к Уильяму медленно, постепенно и со скрипом, как годовой отчет Нокса после его же правок. Первое, что он отметил - на нем все еще были очки. И это был единственный позитивный момент, потому что второе, что он отметил - запах перегара, от которого Уильям снова ненадолго отключился. А когда пришел в себя во второй раз, то с удивлением отметил, что этот самый запах исходил именно от него. С тихим стоном, держась за голову, которая к сожалению все еще была на месте и дико болела, Ти Спирс сел, мутным взглядом оглядывая помещение. И постепенно его охватил дикий ужас - помещение было ему не знакомо. Равно как и то, во что превратился его костюм. Уильям даже не хотел знать, что это - ему хватило розовых блесток, толстым слоем остававшихся на руках, стоило только задеть это кислотно-красное нечто, обволакивающее его плечи. Стиснув зубы, жнец все же встал и усилием воли заставил себя подойти к зеркалу, примерно уже зная, что его ждет и что вряд ли это выдержит его психика. И когда он все-таки оказался напротив него, впервые за всю его долгую шинигамскую жизнь у него вырвалось отчаянное, но такое искреннее: - Блядь... Макияж был совершенно удивительной красоты и мастерства и даже ему в определенной степени шел, но вот его перманентная основа Ти Спирса очень не радовала. Равно как и алые пряди в волосах, происхождение которых ему было очень даже знакомо. Как и чувство, что Грелль пожертвовал ими добровольно, возможно даже еще трезвый. Относительно. А вот ниже напичканной ватой груди он старался не смотреть, и, мысленно проклиная своих подчиненных, призвал косу смерти и телепортировался в Департамент. Прямо так. Прямо в таком виде - и это будет наилучшим способом устрашения подчиненных, да еще и на болеющий с похмелья мозг (видимо, один на всех) жнецов. Упавшие штабелями при его виде, казавшиеся самыми стойкими, Хамфриз и Нокс были лучшим подтверждением его теории. Впрочем, стажеры, что с них взять. Поджав губы, Уильям решительно двинулся вдоль по коридору, крепко сжимая косу смерти и весьма эффектно вышагивая на высоких шпильках... Всю следующую неделю отдел работал настолько исправно, настолько четко, настолько слаженно, настолько добросовестно и с нескрываемым желанием подписываясь на все сверхурочные, что проверочная комиссия, протерев почти синхронно очки, отправила каждого жнеца сдавать тест на наличие наркотических средств в крови. Потому что такой работоспособности они не видели никогда, ни в одном Департаменте. Что уж и говорить об этом печально известном третьем отделе. И стоило только комиссии выйти из кабинета Ти Спирса, как туда просочился Слингби и уселся напротив, опасно покачиваясь на стуле. - Я ведь знаю тебя, - сощурив глаза, сказал Эрик, усмехаясь и чуть подавшись вперед. - Тебя спиртное не берет вообще, я это с Академии выучил. Как ты мог вырубиться первым? Да и вообще мало того, что ты умудрился пойти на корпоратив, так аккурат перед приездом комиссии по надзору за исполнением обязанностей? Уж не специально ли это? Я уж не говорю про четырехкратное перевыполнение плана! Уильям не ответил, лишь лукаво посмотрел поверх стекол очков, но в отражении бликов заходящего солнца Эрику это могло только привидеться.