Я правда тебя понимаю. Пожалуйста, не плачь сейчас. Пожалуйста, не уходи, я хочу, чтобы ты остался. Я умоляю тебя — не уходи, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты ненавидел За ту боль, что испытываешь. Этот мир — всего лишь иллюзия, пытающаяся изменить тебя. Твоё истинное Я — это нечто другое. Разве кто поймёт? <…> Часть твоей души связывает тебя с другим миром, А может, с последним, но я не уверена до конца. Всё, что я знаю — для нас двоих мир различен, Как и мы для него. Но полагаю, ты об этом догадываешься… VNV Nation — "Illusion"
***
Мгновение — и всё то бешеное вращение наконец-то прекратилось. Под ступнями тотчас же ощутилась твёрдая поверхность. В голове же всё неизменно шло кругом. Первое, что я сумела учуять, пока ещё не успела открыть глаза, — резкий запах дыма и ещё какой-то аромат, что на долю секунды будто оглушил все рецепторы в носу. О, я узнаю его всегда и везде. Сей отвратительнейший запах крови и смерти. — Какаши? — прозвучал за моей спиной знакомый и немного приглушённый голос. А он-то тут что делает?! Он же вроде как должен был оставаться в убежище. Или так же, как и я, нарушил запрет? — Какаши-сенсей? И… Шефу-сан? — молвил уже некто другой. О, и он здесь. А вот это очень даже хорошо. Я, наконец, приподняла веки и ужаснулась. То, что мир до сих пор вертелся из-за недавнего перемещения между измерениями, не помешало мне приметить лежащее на земле в нескольких метрах от нас, резко контрастирующее с её тёмной и каменной поверхностью, белеющее тело мужчины, который зачарованно рассматривал свою ладонь. А спустя мгновение я уже осознала, кто перед нами. Так он всё-таки жив! Ох, я… Я в действительности рада этому! О, Ками-сама, но как подобное здесь вообще могло произойти за такое-то короткое время?! Я обернулась, дабы увидеть Наруто и Саске, перед которыми мы с Хатаке, видимо, и очутились. А затем ужаснулась во второй раз. Даже отсюда я отчётливо видела вдалеке тех гигантских созданий и ощущала ужасающую чакру, исходящую от них. Что за?.. Неужто это Биджу?! Откуда? И почему? А что это ещё за странное красное свечение рядом с Хвостатыми, а? Да что же тут происходит, чёрт возьми?! — Поговорим позже, Саске, — вдруг отозвался Какаши, который стоял с правой стороны от меня. И в его решительной интонации я почему-то услышала то, что, кажется, не предвещало ничего хорошего. — Простите за такое внезапное появление. Но он всё же был моим товарищем по команде. Поэтому я лично покончу с ним. Что?! Я дёрнулась по направлению к Хатаке, однако его уже и след простыл. С молниеносной скоростью он уже мчался к тому, кто лежал сейчас на каменистой почве и, по-видимому, не имел возможности даже встать на ноги. В руке у пепельноволосого блеснуло лезвие куная. Что он делает? Как же?.. Он ведь сказал мне, что надежда ещё есть! Так что же он, чёрт его дери, делает?! — Какаши-сан, стойте! — хрипло вскрикнула я, подаваясь вперёд. Что-то тогда выкрикнул и Наруто, однако я не расслышала из-за громкого стука сердца в груди. Нет-нет, подожди, ты же сам говорил, что есть шанс его изменить. Остановись! Не делай этого! О нет, повторения их недавнего боя я определённо не переживу. Плохо припоминаю, когда мои ноги понесли меня вперёд, и уж точно не помню, как я успела перепрыгнуть несущегося впереди Какаши, оказаться между ним и лежащим на земле бледным телом, попутно в едином рывке разворачиваясь лицом к пепельноволосому. Единственное, что я чётко запомнила: расширенные от изумления глаза джонина, а в особенности — пылающий алым Шаринган и в придачу кунай, крепко стиснутый сильной ладонью, который со всей скоростью нёсся прямиком ко мне. Чересчур уж неожиданно я выскочила перед ним. И я знаю, он уже не в силах остановиться. «Конец», — молнией пронеслось в уме. Всё, что я сумела сделать — это зажмуриться, втянуть голову в плечи и рефлекторно закрыться руками. Из-за тихого ветерка, который просвистел недалеко от носа, меня передёрнуло. Но ни через секунду, ни через две никаких ударов не последовало. — Ты как всегда слишком быстро принимаешь решения, Какаши, — раздался совсем близко чей-то мягкий мужской голос. С трудом дыша и по-прежнему содрогаясь каждой клеточкой тела, я чуть приоткрыла глаза. Прямёхонько перед моим горлом в свете красной луны сверкало подрагивающее острие ножа. Медленно пройдясь взглядом вверх по руке, что держала метательное оружие, я остановила его на пылающей ярким пламенем ладони, которая и уберегла меня от гибели. Сначала мне подумалось, что это Наруто, однако потом, присмотревшись к моему спасителю, я догадалась, что обозналась. Да и чакра у сего человека была чуток другая, хотя чем-то и схожа с чакрой Узумаки. Вдобавок у моего спасителя отсутствовала правая рука, на лбу имелся знак Конохи. Сам же он, как и Наруто, горел тем самым огнём, буквально ослепляющим в подобной темноте. Ветер величественно трепал светящийся плащ у него за спиной. А что с его глазами? Они же… прямо как у Сасори и Дейдары! Неужто он… Ох, да какая вообще разница. Меня больше интересует совершенно иное. — К-Какаши-сан… Почему? — едва удалось прохрипеть мне. — Вы же… сказали мне… На большее меня уже попросту не хватило. Зачем ты хотел это сделать, Какаши? Зачем? Вы же двое всё-таки были друзьями. Ведь всё действительно можно изменить. Но не так. Не таким способом. — Прости, — как и я, хрипло ответил джонин, опустив взор в землю. — Я не мог сказать тебе правды. Потому как, — он осёкся, глянув куда-то мне за плечо, однако таки договорил до конца: — в таком случае ты бы захотела меня остановить. Я судорожно выдохнула, слегка склонив голову так, что тени легли мне на лицо. И ты туда же… Ты тоже мне соврал. Хех, эти двое как два сапога пара, честное слово. Краешки губ растянулись в горькой усмешке. — Что она творит?! — донеслись до ушей громкие, невнятные выкрики и обрывки фраз из толпы, которая стояла далеко отсюда за спинами моих товарищей. — Кто это?! — чуть тише гомонили некоторые солдаты Объединённой Армии шиноби. — Добейте его уже! — уже гораздо увереннее закричали издалека. — Да она же предательница! Одна из «Акацуки»! — в сей миг сумела разобрать я между всем тем гулом. Я вздрогнула. Мои губы мелко задрожали. Да, пожалуй, это чистая правда. Я самая настоящая предательница. — Тихо! — отчётливее всего внезапно услыхала я довольно знакомый и властный женский клич. Губы вновь слегка дрогнули, только теперь уже в вымученной, но искренней полуулыбке. А эта война, видимо, решила заставить меня вспомнить всё своё прошлое, да? Неожиданно позади меня совсем вяло, на грани слышимости прозвучал голос того, кого я была готова спасти даже ценой собственной жизни: — З-зачем?.. Вокруг повисла нерушимая тишина. Словно все ждали моего ответа. Я, не без труда вдыхая и выдыхая воздух, зло стиснула челюсти и сжала кулаки, а потом, резко обернувшись через плечо, со всей яростью вскричала: — Да почём я знаю?! Лишь теперь я смогла как следует рассмотреть то, какие метаморфозы потерпел его внешний вид за время нашей недолгой разлуки. Его чёрные доселе волосы отчего-то приобрели цвет, подобный снегу. Из одежды на нём остались только потрёпанные штаны. Всю правую сторону его тела покрывала почему-то белая кожа. Хотя последнее я, кажется, мельком замечала ещё во время нашего с ним боя. — Ты… причинил столько несчастий! Не только мне, но и всему человечеству! — я полностью развернулась к нему и с каждой произнесённой фразой делала шаг вперёд. — Из-за тебя погибло столько людей! Да ты мир хотел уничтожить!.. Я должна ненавидеть тебя! Но… но, — мой взор наткнулся на его глаза, в которых не было ничего, кроме бесконечной тоски и злости на весь мир. О, как мне это знакомо. Ведь подобное выражение лица я видела каждый раз в зеркале после вести о гибели родителей. Лишь за этим я, наконец, остановилась, склонила голову и, прикрыв веки, едва слышно выдохнула: — Но я понимаю тебя… Тишина, нарушаемая одним моим голосом, словно бы заставляла продолжать говорить. Создавалось такое ощущение, будто все, кто собрался здесь в эту минуту, желают услышать то, что я скажу. Но мне было всё равно. Ведь главное, что тот, к кому я сейчас обращалась, слушает меня, не перебивая. Посему я совсем негромко продолжила: — Когда я узнала о смерти родителей, я чувствовала такую злость, такую ярость. Всего на один миг мне и самой захотелось уничтожить всё на свете. Заставить остальных почувствовать мою боль. Найти виноватого и так же расправиться с его родными, а если их у него не было, то просто убить его. Причинить ему такие же мучения, какие причинил мне он. Я желала мести, — если бы в тот момент я повернулась назад, то заметила бы, как странно выпрямился в спине из-за этой фразы братец Итачи-сана. — Я была готова пойти на что угодно, только бы заставить этого человека страдать так, как страдала я и моя сестра. Я чуть сама не пошла по тому же пути, что и ты. Но… Потом я опомнилась. Лишь тогда, когда я наконец-то нашла истинного виновника и попыталась его убить, со временем до меня дошло, что я попросту не сумею этого сделать. И не потому, что я слаба, а потому что не имею права на это. Отнять у кого-то жизнь… Чем же я тогда буду отличаться от убийцы родителей? А ты, — уже перешла на быстрый шёпот я, дабы поспеть за ходом своих мыслей, и наконец, вновь заглянула ему в лицо. — Я не знаю точно, что с тобой произошло, однако уверена в одном — тебя просто-напросто некому было остановить, и тебе, возможно, просто не было ради кого жить. Я бы также сошла с ума, если бы у меня никого не осталось. Я бы… вероятно, тоже пожелала жить в иллюзии, чем существовать и знать, что в этом мире я осталась совершенно одна. И может быть, я тоже стремилась бы к тому, чтобы создать мир, в котором все они были бы живы… Но послушай, Обито, — тон мой смягчился ещё сильнее, а речь на порядок ускорилась, — может, в этой жизни и правда нет смысла. Но в таком случае какой же смысл всего нашего мира, если в нём не будет чёрного и белого? В чём тогда смысл жизни, если она будет одним сплошным обманом? Ты ведь, — голос таки предательски дрогнул, а каждое слово уже начало даваться с явным затруднением, — и сам, наверное, уже начинаешь понимать… Похоже, всё. Больше говорить я уже не имела возможности, так как в любое мгновение была готова просто с позором разрыдаться перед всем честным народом. Воздух с судорожным хрипом вырвался из горла. Вспоминать всё случившееся со мной в прошлом было невообразимо тяжело, а ещё тяжелее было рассказывать об этом при всех. Говорят, если выскажешь всё, что накопилось у тебя в душе, то должно стать намного легче. Однако что-то со мной, увы, ничего подобного пока не происходит. Нет, убийство Конан-сан я, конечно же, вот так сразу окончательно простить ему ещё не готова… Но сейчас, когда он, кажется, очутился на том самом перепутье, мы все должны указать ему верную дорогу, а тогда он уже самостоятельно сможет искупить все свои грехи. И если бы тогда я не опустила взгляд в почву под своими ногами, то может быть и заметила то изумление, с которым взирал на меня мужчина, которого я люблю. — Шефу-сан, — с неким удивлением и пониманием пробормотал позади меня Узумаки. — Обито, — внезапно взял слово тот светящийся мужчина, который чем-то смахивал на Наруто. — Когда мы вытянули из тебя чакру Биджу, я смог заглянуть в твоё сердце. Тебе, как я вижу, все читают длинные лекции. И мой сын тоже. Ну, уж извини, это у него от матери. Я удивлённо воззрилась на сияющего человека, который вышел передо мной, и лишь теперь, после тихого «папа» со стороны светловолосого парнишки, вдруг сообразила, что мой спаситель, походу, приходится Узумаки… отцом? Ну ничего себе! А о какой ещё чакре Биджу идёт речь? — Но этот долг на самом деле лежит на тебе, — излучающий слепящий свет мужчина повернул голову к Хатаке, который оставался стоять где-то за мной. — Если и есть тут кто-то способный понять Обито, так это ты, Какаши. Его друг. Да-да, он прав! Я выпрямилась в позвоночнике и расправила плечи, чувствуя, как меня переполняет неясно откуда взявшаяся гордость. Не за себя, а за мудрость моего спасителя. Слушай внимательно, Какаши! Эти слова — чистая правда. Ты должен был просто-напросто с ним поговорить. Как и я говорила с Акико, когда мы поссорились. Вот что нужно людям для понимания друг друга — разговаривать. — Что скажешь, Наруто?.. — сияющий человек неожиданно весьма серьёзно глянул на своего сына. Я помалу отодвинулась в сторонку, дабы никому не мешать. Я уже высказала всё то, что желала. Теперь дело за ними, а если надо, то я всегда готова помочь. — Вы с Альянсом должны поторопиться на помощь Первому и запечатать Мадару. — Точно! — воскликнул Узумаки таким тоном, словно он забыл нечто важное. Хотя, похоже, так оно и есть. — Он же все ещё здесь! Пошли, Саске! — и он, круто развернувшись, побежал прочь. Учиха-младший, недолго постояв на месте, молчаливо последовал за ним. Отец светловолосого парнишки со скрытой тоской во взгляде посмотрел им вслед, а потом, снова взглянув на Обито, негромко произнёс: — Помнится, вы были даже моложе, чем Наруто сейчас. Помните, сколько миссий мы выполнили вчетвером? Рин, как ниндзя-медик, делала всё, чтобы защитить вас двоих. И вы защищали её изо всех сил… Она бы уж точно не обрадовалась, увидев такую картину, — и в сей миг взор его чёрно-оранжевых глаз отчего-то ненадолго задел меня, но в следующую секунду заново обратился к Обито и Какаши. Кажется, я опять начинаю кое-что соображать. Он, получается, был членом их команды? И та Рин, по-видимому, также. — Но лишь я должен нести ответственность за всё, что произошло тогда, — уже в разы тише вымолвил отец Узумаки. — Ведь это не случайно, что я стою тут, перед вами, хотя и должен быть мёртв, — я вздрогнула, осознавая, что в своих догадках была абсолютно права. — Может, Рин хотела, чтобы всё так случилось? Я ваш учитель, — на этих словах мои глаза распахнулись ещё шире, — но меня не было рядом в тот момент. Простите меня за то, что я оказался неспособным защитить Рин… Я вздрогнула во второй раз. Частички мозаики одна за другой складывались в моём уме. Вот оно как… — Рин была, — неожиданно подал хриплый голос Обито, — она была единственной радостью в моей жизни. Лучом надежды. И после того, как я потерял её, мой мир перестал быть прежним. Он погрузился в непроглядный мрак, в недра Ада. Надежды не осталось… Под маской «Мадары» я много путешествовал, однако то, что я видел, лишь укрепляло мою уверенность, что даже с Шаринганом я не сумел увидеть её в этом мире… Я абсолютно ничего не вижу, — уже намного тише и гораздо печальнее закончил он. Какаши, слегка пошатываясь, подошёл ближе к своему товарищу, а потом еле слышно изрёк: — И со мной было так. Но… Возможно, тебе просто стоило присмотреться чуть лучше, — и он скосил свой взор на меня. Поняв, что он имеет в виду, я встрепенулась и, позабыв обо всех раздумьях, воззрилась на их команду более осмысленным взглядом. Странное ощущение. И всё же… — Но разве не Вы, Какаши-сан, говорили, что я должна оставаться сама собой? — прежде чем кто-то успел что-либо вставить, совсем негромко откликнулась я. — Как бы то ни было, я не Рин. Мне очень жаль. Жаль, что я вам её напоминаю, — взор мне довелось отвести, так как уж слишком много грусти, скорее всего, отразилось в нём. Мне в действительности жаль. — Хм, если подумать, то она и вправду похожа на неё… — понизив тон, будто обращаясь к самому себе, растеряно обронил мужчина, пылающий оранжевым пламенем. — Ты говорила, что ты чувствовала то же, что и я. И ты, Какаши, также. Так почему же вы оба не пошли по моему пути? О, сколько же неуверенности в его голосе! Я, посмотрев на него, уже легонько приподняла уголки губ. «Почему»? Какой странный вопрос. Разве я уже не объяснила всё как следует? — Действительно, ведь твой путь лишь один из многих. И именно тот, что ты выбрал… Вполне возможно он и не был таким уж неправильным, — голос у Хатаке был тихим и порой легко подрагивал, однако в нём опять ощущалась непоколебимая уверенность. — Ведь этот мир тоже стал Адом для меня. Я думал, что потерял тебя, а вскоре не стало и Рин. И после этого я остался даже без Минато-сенсея, — я в очередной раз нервно дёрнулась. «Минато»… Где-то я уже встречала подобное имя. — Но даже ничего не зная, я всё ещё напрягаю глаза, стараясь разглядеть. И мне кажется, что с Шаринганом и словами, которые ты мне тогда сказал, я всё же смог кое-что увидеть… Скрывая счастливую улыбку, я не спеша вышла вперёд. Верно, хватит оставаться в стороне. Подойдя ближе к Обито, я осторожно опустилась рядом с ним на колени и сложила необходимые печати. Ладони мои окутал зелёный свет, следом за чем я сразу поднесла их к животу пострадавшего Учихи. Он же как-то странно дёрнулся и не без удивления воззрился на меня. Какаши в это мгновение слегка напрягся, однако так ничего и не сказал, хоть я и знала, что хотел. Минато пока что безмолвно наблюдал за нами. Я же, игнорируя взгляд Учихи и улыбаясь облегчённой улыбкой, буравила размытым от раздумий взором свечение ирьенинской техники. Я всё-таки помогу тебе. И скажу ещё кое-что. — Ты… После всего, что я тебе наговорил, после всего, что я тебе сделал… Почему?! Ах, ну зачем же ты срываешь и так охрипший голос? Зачем ты снова и снова спрашиваешь одно и то же? — Ты что, не слушал меня? — практически беззвучно, чтоб слышал только он, произнесла я. — Я же сказала, что понимаю тебя. Ведь у каждого человека есть право на ошибку. И не важно, какую. Просто не каждый может правильно её исправить. У каждого из нас есть возможность всё изменить. У каждого есть второй шанс, — в уме мигом возникли образы всех тех, кого я любила и уважала. И в особенности выделялась среди них одна единственная фигура маленькой девочки. Именно это заставило меня улыбнуться с такой теплотой и искренностью, с которой я не улыбалась уже давно. Слёзы вновь проступили в уголках глаз. Однако на сей раз то были слёзы радости. Уже посмотрев в лицо Обито и чуток опустив веки, я наконец-то закончила свою мысль: — И ты тоже не исключение. О, этот взгляд… Наруто-кун ты, по-видимому, и без меня справился на «отлично». Да, ты всё-таки сумел пошатнуть его веру в то, что для нашего мира всё кончено. Это хорошо. Я искренне благодарна сему «солнечному мальчику», который имеет поистине невероятный талант — вселять надежду в души окружающих. И я так рада. Да что там, я счастлива! — Теперь тебе просто нужно не ошибиться с выбором дороги, — с долей нежности продолжала шептать я, слегка ближе наклоняясь к нему и заглядывая будто бы не в разные глаза, а в самую его душу. — А если ты всё-таки собьёшься с пути, у тебя будут те, кто всё же покажут верный путь, — моя улыбка стала ещё шире. — И если о тебе, как раньше, не будет кому позаботиться, то знай, что это могу сделать и я. Хотя нет, не одна я. Мы все сможем позаботиться о тебе… Ведь я вижу, что на данный момент уже есть человек, который наставил тебя на тот самый истинный путь. Тебе же осталось сделать первый шаг. Немного ошарашенного взора Какаши мне, к сожалению, не было видно, а вот то, что в свою очередь совсем тихо изрёк Минато, я вполне расслышала: — А ведь и вправду очень похожа… Обито смотрел на меня с неким изумлением, и, как чудилось, не мог выдавить из себя и звука. Да и зачем? Ведь я уже всё объяснила. Слова здесь определённо будут излишни. И лишь через несколько секунд до меня дошло, что кровь уже давненько прилила к моим щекам. Да так, что это наверняка стало заметно. А всё из-за того, что наши лица излишне близко друг к другу, а я сама чрезмерно долго и неотрывно гляжу ему в глаза. И в придачу от того, что, кроме штанов, на нём на данный момент вообще ничегошеньки нет! Причём мои мгновенно задрожавшие ладони находятся всего в паре сантиметров от его оголённой груди, почти соприкасаясь с ней! Дыхание тотчас же сбилось. Сердце ёкнуло и взволнованно заколотилось, как померещилось, аж где-то в районе горла. Ой, мамочки! Я, словно так и надо, поспешила как можно более незаметно распрямить спину и вмиг перевести лихорадочно заметавшийся по сторонам взор обратно к медицинской технике. Так, успокойся, Харуко. Немедленно! — Вы оба говорите о Наруто? — наконец, чуток заторможено произнёс Учиха, глядя то на меня, то на Какаши. — Но как вы можете быть уверены, что его путь тоже не ошибочен? О, Наруто-кун, ты и вправду умеешь изменять людей словами. Этот его тон… В нём как никогда раньше звучит нерешительность. Давай же, просто-напросто ступи шаг в правильном направлении, и я уверена, ты сумеешь всё изменить. — Ну, и он тоже может ошибаться, это так, — на этих словах Какаши глаза Учихи распахнулись немного шире. — Чем Наруто отличается от меня? Почему вы так верите в него? — Просто я могу с уверенностью сказать, что он не совершит той ошибки, которую сделал ты, Обито. — Почему?! — уже горячо воскликнул представитель клана Учиха, прилагая видимые усилия для того, чтобы повысить тон. Ох, ну и в который раз он уже задаёт сей вопрос? И неужели он не видит, что ответ на него лежит прямо на поверхности?.. — Потому что если он споткнётся на своём пути, я буду рядом и помогу ему. — Почему ты так хочешь помочь ему? — уже практически шептал Обито, не отрывая взора от Хатаке, который возвышался над ним. — Он никогда не откажется ни от своей мечты, ни от реальности. Такой уж он человек, — Учиха далеко не в первый раз был поражён ответом старого друга. Да, давайте, Какаши-сан! Ещё чуть-чуть и он наконец-то пойдёт по верному пути! — И пока он остаётся таким, другие люди будут тянуться к нему. Ведь он помогает им достичь своих целей, даже тогда, когда они спотыкаются. А чем больше людей ему помогает, тем ближе он к своей цели. В этом вся разница. Какое же замешательство отразилось на лице у Учихи — не передать словами. Он неторопливо перевёл взгляд к небу, рассматривая алую луну, что тускло освещала всё вокруг. А я тем временем замечала вокруг нас всё больше и больше странностей. Например, громадное дерево, верхушка которого уходила куда-то высоко в небеса, а корни оплетали почти всё пространство горного полуразрушенного ландшафта, посреди которого мы очутились. Видимо, тут и происходили все сражения. Ками-сама, такое чувство, что по этому месту прошлось стихийное бедствие, не иначе. Сколько же я пропустила, пока лежала без сознания и попросту находилась в том измерении? И вот какое оно, истинное поле битвы… А сколько человеческих жизней пропало зря, сколько детей успело остаться без родителей, сколько жён овдовело. Ужасно. Я даже и не знаю, простят ли все оставшиеся в живых люди ему всё то, что он совершил? А я сама-то смогу? Нет. Пока что я, увы, ещё не готова простить его окончательно. Подобное вот так просто и сразу не прощается, нет. А вот понять… Да, понять я его определённо могу. Тучи, неспешно паря по небосводу, скрыли кроваво-алый диск луны, погружая весь мир во мрак на несколько минут. И в этой тьме на самом верху того огромного дерева вдруг сверкнула какая-то яркая вспышка. Я с удивлением задрала голову кверху и, прищурившись, попыталась разобрать, что или кто это там. О да, я уже догадываюсь… И вправду, сей мальчик очень похож на маяк, который каждому указывает верный путь. Уже достаточно бледноватое свечение моей ирьенинской техники мягко освещало пространство вокруг нас, вместе с тем приглушённо жужжа. В конце концов, практически бесшумную тишину нарушил почти беззвучный шёпот Учихи: — В кромешной тьме, подобной Аду… Разве такое может быть? И пепельноволосый джонин, неизменно взирая на товарища по команде, с небывалой твёрдостью отозвался: — У нас же одинаковые глаза. Присмотрись и увидишь сам. Если обрести друзей, которым доверяешь, надежда примет форму, и тогда её можно будет увидеть, — свечение на верхушке дерева внезапно стало более интенсивным, ослепляющим, заставило жмуриться. — Вот во что я верю, Обито.